Нажимайте клавишу "RESET"
                              только в крайнем случае.

                                  Dedicated to the memory
                               of Colonel Halcyon.

                                   Светлой памяти
                               полковника Ельцина
                               посвящается.

Корпус Анкиного компьютера был выдавлен из цельного куска полистирола и выкрашен в черный цвет, а клавиатура подключалась легким движением импортного разъема. Антон таких новшеств не приветствовал. У него было увесистое и надежное устройство в стиле ранних шестидесятых - металлический корпус с ребрами жесткости скрывал в себе переплетения ленточных кабелей, сверху были приклепаны две ручки для переноски, а все кнопки управления Антон снял со стиральной машины. Что касается Пашки, то у его машины совсем не было корпуса. Пашка считал, что настоящий хакер должен быть равнодушен к внешнему виду своей техники. Зато на его машине стояла дополнительная линейка памяти.

У них не было принтеров, которые почему-то существовали лишь в сильно увеличенном виде и назывались АЦПУ. Не было и дисководов, потому что никто еще не разработал

Когда троллейбус, который вез Антона на работу, добрался до девятой и последней на его пути остановки, до начала рабочего дня оставалось совсем немного времени.

- Ну, мертвая! - выругался Антон на давно забытом языке. Приближался обеденный перерыв - время появления в Институте всех настоящих программистов.

Порнографический журнал, взятый за уплату долга в "Стрип-покер", оказался сущим барахлом. Румата подумал, что неплохо бы ему проиграть этот журнал обратно, но вспомнил, что сам же и стер "покер" вчера утром. Тогда он решил оклеить картинками из журнала стены в институтском сортире.

Взбираясь по лестнице из вестибюля на первый этаж, через открытую дверь отдела кадров он увидел горько рыдавшую тетю Клаву. "Всех кошечек моих поубивали, нехристи", - сообщила она. "Кто?" - недоуменно спросил Антон. До него еще не доходило. "Эти... из первого отдела", - промокая слезы распечаткой, сказала кадровичка. - "Вынь-командиры эти. Говорят, будто кошки и не кошки вовсе, а инопланетные шпиёны. А какие же оне шпиёны...", - тут слезы полились из глаз тети Клавы Ниагарским водопадом, и Антон решил идти дальше. Видимо, окончательно осатанев от безделья и постоянных игр, секретчики когда-то строго закрытого Института решили все же вспомнить о своих обязанностях. Антон припомнил неясные слухи, блуждавшие одно время по институту: будто бы гэбешники отобрали компьютер у шофера, отобрали у секретарши, и приступили к играм - все двадцать четыре человека с двумя сторожевыми овчарками...

Ближе всех размещалась Папашина Берлога - маленький кабинет с необычайно большой дверью. Говоpили, что раньше эта двеpь вела в огpомный машинный зал. в стены которого замуровывались целиком вычислительные машины, отрабатывавшие свой срок.

- Ящик! - гаркнул папаша. Румата терпеливо ждал, надеясь, что старый козел скажет что-нибудь ценное.

- Ящик... - повторил папаша. - Это мы говорим, что программируем? На самом деле все уже давно зарпла... запра... запрограммировано. Кто-то сложил все в ящик, - говорил папаша, и для убедительности тыкал пальцем в щель трехдюймового дисковода. Палец не лез. - Потом приезжает ваш папаша с Кубани, вставляет дискету - щелк, вжжж! - выдумал. Я, говорит, это самое, и написал. А кто не верит, тот дурак... делаю "копи" - р-раз! Что? Умнейшая штука - резидентные программы. Зачем? Чтобы машины от вирусов охранять! Нажимаю "кантрол-е" - дв-ва! Что? Обратный ассемблер. Зачем? Корректные листинги экзешников! Молодец! Сую руку - три! Что? Core Wars! Зачем? В программировании упражняться... А?!

Папаша замолк и стал клонить голову вниз, словно хотел выучить наизусть расположение всей сотни клавиш. Спина у него согнулась в форме букву "C".

Румата тем временем взял со стола моток перфоленты, оторвал кусок и провел им по экрану дисплея. Бумажная лента стала черной от пыли.

Папашина лысина достигла клавиши "SPACE", нажала на нее и медленно пошла вверх.

- Кто в этот ящик архивы скидывал - он знал, для чего это выдумано. Резидентные программы?! Это я, дурак, вообразил, что работаю за бугром. На все, на все машины резидентно драйверы навешать! Чтобы не играли в рабочее время сотрудники. А я не хочу! Я сам в некотором роде сотрудник! А меня даже спрашивать не стали. Пиши, говорят, драйвер. Сам дон Рэба его на каждую машину в конфиг и засунул. И дизассемблер еще мой переписал. Молодец, грит! Еврейская голова! И теперь, значит, на четырехсот восемьдесят шестой башне кады импортные русифицирует. А потом продает... Очень, говорят, способствует... Помню, думал Румата. Все помню. И как орал ты у Рэбы в кабинете, чуть ли не в ногах ползал, умолял: "Авторские права! Люди же трудились! Не надо!" Поздно было. Заработал твой дизассемблер.

- Сore Wars! - провозгласил он, тщательно выговаривая "р". - Изготовлено ради написания кандидатской диссертации! Какая же диссертация, когда в них играть можно? Как шары-вары распространять - деньги рекой потекут. Если понравилось, дескать, отправьте рубль по адресу... Не дам! Сам играть буду! И начал... Днем играю. Ночью. Аж опух весь. Со стула падаю. Понял, Румат, к зеркалу подошел - испугался! Где лучший программист города? Где гордость ВЦ? Морда синяя, глаза красные, как у филина... Написал, называется, игрушку... Папаша плюнул в бумажный кулек и скомкал его в руке, чтобы выбросить. Потом неожиданно спросил: - Почем сейчас дискеты? - Триста рублей за штуку, - сказал Румата. - А трехдюймовые? - Пятьсот. - Уже пятьсот... - с тоской сказал папаша и опять уставился в дисплей.

Антон вынул из кармана расческу и провел по волосам. На пластмассе заплясали искры... Он вышел из кабинета, мучительно борясь с желанием прикоснуться этой расческой к обнаженным металлическим ножкам микросхем.

Патриотические Курсы обучения работе на персональных ЭВМ. Доносились обрывки фраз: "Что есть перфокарта? Лист бумаги с прямоугольными отверстиями, расположенными определенным образом...", "Заставить ЭВМ верно служить человеку можно, только неукоснительно выполняя формальные правила написания программ...", "Один килобайт составляет одну тысячу и двадцать четыре байта...", "В 1958 году академик Берг сказал..."

Высшая Школа, подумал Румата. Гнездо прогресса. Надежда страны...

Заведовал курсами некий Стецкин, бывший секретарь парткома института, ушедший в бизнес, автор исторического труда о возникновении советской кибернетики.

- Ну как дела? - небрежно осведомился у него Румата. - Одних программистов увольняем, других учим?

-

Румата протянул ему коробочку трехдюймовых дискет. Стецкин гаденько хихикнул: - Гифы-картинки? - Еще мультфильм новый, две дискеты занял, - с отвращением произнес Румата. Стецкину не было и пятидесяти, однако из-за неумеренного потребления спиртного бывший парторг утpатил весьма ценное для мужчины качество. С годами он пристрастился рассматривать на дисплее разные картинки, движущиеся и не очень, не брезгуя даже составленными из букв "девочками".

Приближаясь к своей лаборатории, к пятерым сотрудникам и троим мехматовским дипломникам, Румата издалека почувствовал ту атмосферу радостного предвкушения, возникающую всякий раз при взгляде на кучу ящиков со слегка надорванными импортными наклейками. Обитатели лаборатории собрались вокруг стола в центре комнаты. К столу тянулся шнур питания, исчезающий за плотно сомкнутыми спинами. "Опять кого-то форматируют", - подумал Румата. Когда он подошел поближе, из толпы выглянула физиономия его непосредственного начальника.

- Здорово, Антон Павлович, - произнесла физиономия довольно дружелюбно, - смотри, какой принтер купили, а? Какой принтер!

Через головы сослуживцев Румата заглянул на стол. Новенький японец последней модели, тихо жужжа, заканчивал печатать большой лист. Рисунок на нем был Румате отдаленно знаком - голая длинноногая блондинка скалилась в черно-серой улыбке. По краю рисунка отпечатался номер модемного телефона. По другому краю простыми словами было изложено, как все это можно получить за совершенно бесплатно. Качество изображения изумляло.

Принтер по-немецки - дрюкер, подумал Румата. Немцы правы.

- Ну, я пожалуй, пойду, - сообщил шеф. - Вы тут разбирайтесь...

и бросился к ящикам, бормоча "Как славно, милая! Как кстати!" Если говорить честно (а сам с собой Румата предпочитал быть честным), ничего в ней особенного не было. Румата впервые углядел ее на стенде какой-то очередной фирмы. Очень ему понравился дизайн корпуса - так понравился, что тут же, на выставке, Румата подписал договор, а потом в институте яростно отстаивал необходимость покупки, унижаясь порой до демагогии - современные технологии! Windows! мировой уровень! И отстоял. Дон Кондор, недовольно скривив губы, подписал указ о переводе денег. Через месяц машина, заботливо уложенная в пенопласт и обернутая картоном, была доставлена в институт.

Все здесь шло по-прежнему - женщины готовили еду на электроплитках, мужчины мрачно сидели у дисплеев. Все были заняты своим делом и никто не обращал внимания на начальника.

Румата грохнул крышкой "армянского" восьмидюймового дисковода. Все повернули к нему головы.

- Нашей лаборатории, - произнес Румата, демократично присев на край стола, - выделена новая машина. Поставим пока на мой стол.

И сел играть.

Ближайший вход в лабиринт находился сегодня где-то в Восточной Германии. Румата немного подумал, на чем туда лучше всего лететь. В каталоге значились несколько вертолетов и самолеты - F-19 и F-117. В принципе, жаль было слишком уж часто бить дорогостоящие "стелсы", но сегодня он решил не дразнить немцев низко летящими вертолетами и, запустив F-19, выбрал соответствующую случаю миссию над East Germany. Благополучно нарушив границу, сделал аэроснимки секретных авиабаз и отправил их в ЦРУ по факсу. Затем лег на обратный курс. Где-то над лесами Тюрингии он катапультировался.

Бросив взгляд в сторону взорвавшегося истребителя, Румата поднял с земли новенькую "Правду" на английском. Заголовки гласили "Пойман американский летчик". "Врут, собаки, как обычно", - сообразил Румата. Лица летчика на фотографии было не разобрать, да и газета была вчерашняя. Румате показалось, что в одном из тех, кто держал летчика, он узнал дона Рэбу... Он сплюнул, скомкал газету и протер ею голенища высоких ботинок. Потом зашагал к дороге.

По дороге сплошным потоком двигались самые разнообразные машины и механизмы. Высоко над дорогой парили легкие танкетки из Стеллар-7. Водители дорогих спортивных автомобилей старались держать подальше от панков, разъезжавших на увешанных оружием раскрашенных багги. Молодежь развлекалась, поддавая шипастыми бамперами и стреляя друг в друга. Огромный шагающий танк чуть не наступил на Румату - из кабины, с десятиэтажной высоты, на него заорал водитель, которого было почти не видно и абсолютно не слышно. Вообще, если в какой-нибудь игре и были звуки или фоновая музыка, то за треском лишенных глушителей гоночных моторов "Формул-1" ничего уже нельзя было pазобpать. На участках, где дорожное покрытие было самым гладким, шевелили тонкими ножками любимые роботы гангстеров - шарики из Crime Wave. Рука у Руматы инстинктивно поползла к поясу, где висело реактивное ружье. Деликатно прижимаясь к обочине, полз многоколесный трейлер, перевозивший немецкую субмарину U-44. Остальных же персонажей Румата просто не знал. Но скоpо шаpики пpошли, а изумление Руматы осталось.

Так он стоял на обочине, задумчиво созерцая знакомую и незнакомую бронетехнику, пока не почувствовал, что обалдевает окончательно. Нажатием нескольких клавиш он попытался переключить задачу. Ничего не вышло - видимо, одна из игр пробралась к самому железу, и жестко перехватила управление клавиатурой. Оставалось довести игру до конца.

Он вскочил на броню ближайшей машины и немного проехал так вдоль дороги. Водителем оказался знакомый гном, с которым Румата в свое время отшагал не одну милю по мрачным подземельям Ультимы. Из-под кольчуги у водителя выбивался измятый белый воротничок. Румата пеpеписал водителю Golden Axe и побеседовал немного о новых программах резервного копирования. Разговор зашел между прочим о доне Сатарине Безнадежном, прославившимся далеко за пределами института великолепной коллекцией игр на стримерных кассетах. Румата упомянул о своем желании наведаться к дону Сатарине за очередной кассетой. Оказалось, однако, что дон Сатарина - какая жалость - в очередном припадке workoholism'a безвозмездно раздарил свой ценнейший архив, и теперь, конечно, его блестящая репутация долго не протянет.

Потом, ловко прыгая по крышам машин, он стал перебираться поближе к другой стороне. Разок он бросил взгляд вниз, на дорогу, покрытую отличным асфальтом белой сборки. "О Господи", - прошептал Румата, увидев вдруг под колесами и гусеницами расплющенные в тонкие листики останки несчастных престарелых лягушек из Frogger. Это была великая игра, печально подумал он. И гениальная мелодия...

В следующем по порядку каталоге он переоделся, сменил десантные ботинки на мягкие фехтовальные тапочки, а зеленую пятнистую форму - на широкие штаны и безрукавку. Проверил, свободно ли вынимаются из ножен мечи, закрыл защелки на эфесах. Написал на песке заклинание: мегахит семь. И сразу же провалился вниз...

Тут плита под ногами треснула и провалилась в открывшийся колодец. Румата едва успел сжать шифт и повис в неудобном положении, ощутив, как падающие вниз плиты обдают его цементной пылью. Как только первый испуг прошел, Румата выбрался на узкий порожек.

- Эй, - донеслось из колодца, - подкинь еще!

Что-то ударилось, зашуршало сверху, и вдруг из открывшегося на потолке люка, одна за другой, в колодец начали падать каменные плиты. Румата осторожно глянул вниз - там, глубоко на дне колодца, полускрытые клубами пыли и плохим освещением, маячили две темные фигуры. Было видно, как они сноровисто ловят падающие плиты, потом нагибаются и укладывают их на какое-то ведомое только им место среди остальных, а потом опять разгибаются и, подняв ввеpх застывают в почти молитвенном ожидании следующего обломка, изо всех сил надеясь, чтобы плита оказалась подходящей фоpмы, а какой именно подходящей - они и сами не знают.

Двое на дне колодца были наркоманами, несчастными людьми, с детства привыкшими играть в особенно примитивные игры. Таких в Институте хватало с избытком. Самые безнадежные выстраивались в очередь, терпеливо ожидая по много часов, пока в Лабиринте не освободится очередной колодец-ловушка. Раздавленные плитами трупы тех, кто освободил им колодец, их не беспокоили.

"Не иначе, кто-то опять по двенадцатому уровню идет", - приговаривали в колодце, чуть задыхаясь. "Упокой господи душу его", - раздавалось в ответ. "Там сегодня Чжан дежурит, ну, он еще в Будокане фехтование преподает. Сделает наших инженеришек одной левой, они и саблю вытащить не успеют."

До Руматы вдруг дошло, что весь лабиринт - лишь декорация. Злые волшебники наспех сколотили его из досок, аляповато раскрасили в шестнадцать егашных цветов, а потом убрали табличку "Loading..." и пригласили: входите, мол...

Толстый стражник засмеялся: ха-ха-ха... Границы его фигуры вдруг потеряли четкость, стали бледнеть и размытваться. Когда туманное облако вновь сконденсировалось, перед Руматой возвышался Дарт Вэйдер, Ужас Вселенной, с ног до головы закованный в черную броню, с цветными лампочками, мигавшими на портупеях.

Румата отступил на шаг назад. Его мечи показались ему вдруг абсолютно бесполезными.

- Что, не дышишь? - раздался искаженный динамиками голос. Румата не отвечал.

Кто-то снаружи, видно, нажал кантрол-Бэ. Свет факелов померк, вокруг стало окончательно темно.

- Здесь ты и умрешь, - сделал вывод Дарт Вэйдер. В темноте коридора засветился световой меч.

Сомнений не осталось, что это был вовсе ужасный зам. Императора по идеологии Черный Лорд Сита, а некий не слишком уважаемый в окружении Руматы субъект по прозвищу Бадер. На Вэйдера он не тянул по всем статьям.

Противник Руматы, почуяв неладное, вдруг завертел лазерным мечом вокруг себя, явно копируя стиль боя знаменитых воителей. неуклюже изображая веерную защиту. В темноте нарисовалась световая фигура, нарисованная бешено двигавшимся мечом - огромный бублик с дыркой посередине. И

Аккуратно, чтобы, упаси бог, не споткнуться, Румата сделал еще один шаг назад, и освободил защелку на правом эфесе. Бросив еще раз короткий взгляд в сторону потрескивающего лазерного оружия, одним движением он выхватил меч из ножен, пронес ударом сквозь красное кольцо и моментально отступил назад. Раздался тонкий визг, и фигура исчезла. Вместо нее появился лишь маленький, скупо нарисованный человечек, судя по всему, из Lode Runner'a, растерянно топтавшийся на полу. Человечек вдруг страшно засуетился, забегал, завертелся на месте, прожег в полу дырку и через нее удрал.

- Гуд, гуд. Мои аплодисменты, - произнес кто-то тощий и безобидный, неслышно появляясь из темноты.

- У вас найдется чего-нибудь выпить? - спросил Румата. - Вчера я прикончил последнее, а путь до кабака слишком долог.

- Безусловно, благородный дон. Сейчас организуем. Садитесь. - Будах взмахнул рукой, очертив некий круг вокруг футляра с флейтой. Они уселись в круге по обеим сторонам футляра, и Будах тут же принялся потирать руки, бормотать себе под нос и вообще совершать множество бессмысленных и суетливых движений.

Внезапно раздался чуть слышный писк, и внутри круга появился стакан, рядом с ним - второй... После третьего стакана в центре круга возник изрядно запыленный кувшин с залитой сургучом пробкой.

- Момент! - Румата отобрал у него кувшин и, выбрав момент, шифтом сунул его в разрезалку-пополам. Зазубренные челюсти неприятно звякнули, отрубив точно половину пробки.

Вторую половинку Румата протолкнул внутрь кувшина сильным ударом указательного пальца. Запрокинув голову, отпил пару глотков и протянул кувшин Будаху.

- Голова! - восхитился Будах и взял пару аккордов на своей флейте. Затем основательно приложился к горлышку кувшина.

- А откуда появилось вино в кувшине?

- Мой благородный друг, какая, в сущности, разница? Нет, я понимаю... Неужели вино оказалось столь скверным?

Тут Румата весьма некстати вспомнил песню Щербакова, поперхнулся и ничего не ответил.

- Если долго вглядываться в любой предмет, - наставительным тоном произнес Будах, - то предмет этот под вашим взглядом оживает и начинает проявлять свою природу. Это один из принципов виртуальной реальности. Представьте, Антон, как вы смотрите на статую обнаженной девушки, а она вдруг оживает, и начинает от вас уходить, пока совсем не исчезнет!

- Представляю, - мрачно сказал Румата. - У меня уже так было однажды. Без всякой мультимедии.

Среди каменных плит вдруг прозвучала дивной красоты мелодия.

- Пойдемте, пойдемте, Румата-доно, - заторопился вдруг Будах. - Не положено нам это слышать.

- Не морочьте мне голову, отец Будах. Это же ваша флейта! - Румата вдруг вспомнил дона Тамио. - Не вижу, отчего бы благородному дону не послушать музыку там, где ему хочется.

- Это звуковая плата. Мы здесь оказались случайно. Вам не положено слышать эти звуки, потому что ее нет на вашей машине. И потом, видите, уже и стены другие, не гасского камня, но мцгасского мрамора.

- Нам даже находиться здесь, в этом месте не положено. Вероятно, это уже границы другого компьютера. Представляете, что будет с нами, если ОНИ нажмут на резет?

Румата не двинулся с места.

Не хотите идти? Но тем самым вы нарушаете правила игры.

Румата допил пиво и взвесил на руке пустой кувшин. Существовал некий неписаный уговор, который предписывал оставлять пустую посуду на прежнем месте. Иногда, впрочем, кувшины использовались вместо гаек, а ля Шухарт - бросок глиняного кувшина запросто сдвигал с места неплотно пригнанные половицы. Можно бы и просто разбить его об стену на мелкие осколки, но это было бы просто хамством по отношению к братьям-принцам - некоторые бегали по лабиринтам босиком.

- Не бросайте, пожалуйста, - произнес сзади. Насторожившись, Румата обернулся на голос, но увидел только помятого, неряшливо одетого человечка с большой авоськой, перекинутой через плечо. Человечек тянул руку, глядя на Румату жалобными глазами. Антон машинально протянул ему кувшин. Ему вдруг показалось, что на плечах нищеброда болтается ветхая, серая от грязи безрукавка.

- Связываться с ними, с придурками, - произнес Румата. Подтянувшись, он взобрался на дверной косяк. Теперь стражник оставался внизу, а впереди протянулась гулкая галерея, вымощенная потрескавшимися от старости плитами.

- А ты у бармена спроси.

- У какого "бармена"? Их здесь трое, по крайней мере.

- У того, который на "Когте Тигра" работает. Маленький, плешивый такой.

Это была единственная лаборатория в институте, в которой не запрещалось курить.

- Мышь - белая, говорит? Враки все это, я точно знаю. Сейчас все мыши желтые. Даже у мягких, карликовых все внутри желтое. У них зверофермы где-то на Тайване, или в Сингапуре. Оттуда и привозят.

- Подумаешь, дисковод! Дисковод у меня у самого есть. Купил по дешевке, всего семьсот шекелей...

- Был один, так он хвастался, что знает английский. Переводил...

- И где он сейчас?

- Черт его знает. Был в загранкомандировке, делегация в аэропорту заблудилась....

Судя по количеству стаканов, стоявших на столе, дон ТамИо принял гораздо больше дона Тээсэра, утратив таким образом всякую способность соображать без посторонней помощи. Доны гоготали и отпускали скабрезные шуточки.

- Почему бы двум благородным донам не сыграть во что им захочется? - Душа дона Тамио желала чего-нибудь светлого и доброго, в крайнем случае - крепленого за сто двадцать.

- Низ-зя, - убеждал его дон Тээсэра. - Здесь - ик! - нет ком-пютера!

В это время блуждавший по комнате взгляд дона Тамио упал на стоявший в углу аппарат видеоигр. Радостно вопя, благородный дон бросился грудью на консоль и открыл дикую стрельбу по всем направлениям, пытаясь одновременно подбить оба кошачьих истребителя. Ничего, разумеется, у него из этого не вышло. Враги человечества, нагло уменьшаясь в размерах, один за другим пропали с экрана. Из люка ведомого высунулась голова в ушастом шлеме, и ехидный голос промяукал сквозь динамики: "Обезьянка, обезьянка!". Дон ТамИо просто-таки завыл от негодования.

Вражеский Котенок хихикнул от удовольствия и полетел догонять своих.

- Я намерен подать докладную, - говорил между тем Румате дон Тээсэра, - "О применении разрезалок-пополам в общественном транспорте". Подумайте, дон Румата, каждый день, в час пик, я добираюсь сюда на троллейбусе...

Это был барон Дампа, чья известность в Институте и за его пределами не знала пределов. В больших корпорациях за границей людям, работающим так, как Дампа, прощают неряшливость в одежде, непристойности в разговоре и несдержанность на совещаниях. Когда-то физиономии барона приходилось украшать доску почета, но чаще та же фотография помещалась "у позорного столба". Иногда изображение раздваивалось и висело в обоих местах.

- Вот на той, что стоит около директорского сейфа, - громко сказал барон, - вы не сможете запустить даже две задачи. А у той, что сейчас выключена, вообще однозадачная ос! Это всего лишь пишущие машинки, мой друг, в лучшем случае - это терминалы. С девичьей памятью. Вспомните нашу баронессу! Какая мощность! какие обхваты... гм, объемы, диска!.. Какая память, мой друг!

- Да, - с чувством сказал Румата. - Баронесса прекрасна.

- К черту компьютеры! Наша игра - крестики-нолики! - С этими словами барон содрал с дивана шотландский плед, и принялся мелом, очень аккуратно выводить на нем огромный перечеркнутый нолик.

До кабинета директора Румата добирался по лестнице.

- Кстати, благородные доны, чья это АЦПУ вновь стучит на заднем дворе?

- Это моя АЦПУ, - сварливо ответил дон Кондор. - У меня нет времени засовывать листы в лазерный принтер.

- Уволят тебя отсюда, Антон Павлович. Ох, уволят

- Сейчас я устал. Я хочу отдохнуть и вымыть руки после рукопожатий ваших бизнесменов...

- Они дают нам кредит в двадцать миллионов!

Румата поморщился.

- Немножко тише, пожалуйста. И учтите, Рэба: я вижу вас насквозь. Представляю, что вы хотите сделать с этими деньгами... И никакой вы не сторонник развития нашего программистского потенциала. Вы просто грязный дешевый интриган, который не представляет, сколько может стоить добываемое из старых компьютеров золото. Коммерческий директор из вас не выйдет. Решать все будет ваш заместитель, а под суд придется идти вам.

Картинка на экране монитора неожиданно свернулась в ослепительно яркую точку. Трещали флопежники, светя медленно тухнущими лампочками. Душераздирающе лязгали ломающиеся головки винчестеров. И, словно завершая смертельный танец, вспучился и осел корпус над блоком питания, распространяя вокруг невыносимое зловоние горелой пластмассы.

- Что ты, маленькая... - Румата осекся.

Одним рывком он открыл дверцу персонального сейфа и достал оттуда дискету с черепом и костями. Потом вышел в коридор, и, не обращая внимания на поспешно убегавших сварщиков, стал ждать, когда подъедет лифт.

- Next page, - попросила Анка. Пашка откликнулся не сразу. Он смотрел на крохотный экран "бытовой игрушки электронной", на котором волк усердно ловил чьи-то яйца.

- Потом... В общем, не было никакого "потом". Рубильник в кабинете он не выключил, и когда начался пожар, вахтер понял, что дело плохо, и стал звонить домой заведующему. На всякий случай, вырубили свет во всем институте. А утром вызвали системщиков из центральной конторы... Они сначала растерялись, не знали, что делать. После догадались проверить машины, - - Пашка замялся. - В общем, было понятно, ГДЕ он писал...

- А сейчас?

- А сейчас... боюсь, он совсем разучился играть. К тому же босс платит ему бешеные деньги, чтобы он только не играл.

- Он так хотел встретить принцессу и вместе с ней выйти из игры...

Через неделю Анка позвонила ему по модему.

"А что стало с принцессой?" - спросила она.
}
"I don't know" - отпечатал он.
}
"Hear, Паша. Может быть, мне не стоило звонить сюда?"
}
"Нет, что ты. Подожди, я сейчас поищу его в списке пользователей."
}
"Мне кажется, что он как-нибудь спрятал свой раздел, а сам подключился в эхо-режиме, слушает и ждет, пока мы разъединимся."
}
Сидя за своим терминалом, Пашка усмехнулся. "Вот уж нет. Антон за нами подглядывать не станет." - набирал он строку за строкой. - "Сидит где-нибудь и ошибки вылавливает, as usual."
}
"А-н-к-а", - медленно набирал он. - "Do you remember, как мы начинали играть в Prince ?"
}
"Y"
}
"Антон тогда вышел на третий уровень, и пошел открывать дверь на четвертый, а когда вернулся, cказал, что дрался там со скелетом. И сбросил его в пропасть."
}
"Не помню" - честно сообщила Анка. - "So what?"
}
"Я часто вспоминаю этот случай. Будто есть какая-то связь... Тот уровень был не очень сложным. Но когда ты открывал дверь к следующим уровням, заколдованный скелет пытался тебя убить."
}
"Не понимаю. Причем здесь заколдованный скелет?"
}
"Не знаю. Ассоциативный ряд, наверное."
}
"Ты не позволяй ему много работать. Попробуй с ним поговорить. Или перепиши ему анекдоты про Штирлица, humor разный. Чтобы он хоть как-то развлекался."
}
"Сам знаю. Да только что ему эти глупости? Посмотрит, улыбнется и скажет - сейчас, мол, мне совсем немного осталось, ты пока покури. А сам так и сидит. Вот если бы ты..."
}

Прошло немного времени, и они добрались до места назначения, по дороге, вымощенной обломками машин желтой сборки. Облака почти полностью закрывали огромные ворота, и только на самом верху можно было разглядеть английскую надпись - что-то про флэймы и Отражения. Флэймы категорически запрещались.

- Это и есть "Принц-2"? - разочарованно спросил Пашка.

- За воротами, - ответила практичная Анка.

Они молча стояли и смотрели, как медленно открывается тяжелая воротина, и выходит Антон - сутулый, в огромных очках, держа в руках толстую пачку дискет. Пашка и Анка молча смотрели, как он берет первую, вкладывает ее в дисковод, и поворачивает рукоятку.

Анка протянула руку к компьютеру, и тут же отпрянула. В boot-секторе у него... Но это был не вирус - просто нестандартный загрузчик.

1992-1994 г.

                "Сей рассказ написан с безмерными уважением и любовью
                к братьям Стругацким, и поэтому автор просит
                простить ему некоторые заимствования и аналогии."
                                         Ю.Двуглавцев