Знаете, когда мы пришли смотреть "Тринадцатого
воина" в "Пушкинский", меня насмерть поразило определение жанра, заявленное
на афише - "мистический боевик". За мужественным лицом Бандераса в воинственном
оформлении - кольчуга, меч и все такое - сразу замаячили страсти-мордасти,
зеленые человечки и прочие зубатые чудовища. Перечеркнутое крестиком "о"
в названии фильма помогло мне разрешить идиотский ребус "мистического боевика"
- ой, так это ж fantasy, порадовалась я, просто наш кинопрокат еще не выучил
таких заграничных словей. Но раз фэнтези, значит, чудища таки включены
в меню. Будем биться с драконом или с тюленем-людоедом у берегов Ферреро,
решила я про себя.
И жестоко ошиблась.
Итак, про что фильм.
Это такой перевернутый всеми головами
вниз "Беовульф". Есть дружина таких очень скандинавских хлопцев, у дружины,
как водится, есть предводитель, у предводителя есть имя - Бульвайф. Еще
есть посольство из родимой скандинавской глухомани, а у посольства есть
страшная весть - неназываемый ужас терзает землю конунга такого-то. Дальше,
понятное дело, есть согласие Бульвайфа одолеть страшное лихо.
А вот дальше... Дальше-то все и повисает вниз головою.
Потому как тринадцатым воином оказывается...
кто бы вы думали?! Араб! Чужак. Представитель иного мира. (Араба играет
Бандерас, и кстати, это не первая "арабская" роль Бандераса - он играл
араба в раннем и одном из самых лучших фильмов Альмодовара, когда тот еще
снимал фильмы про и для ла мовида, и трансвеститы и транссексуалы
еще не были предлогом для выжимания слез у политкорректных американцев).
Так вот, вместо того, чтобы демонстрировать свою лихость и удаль вполне
самоценно (т.е. как положено эпическому герою), Бульвайф с дружиною сразу
оказываются в зеркале чужого взгляда.
Но мало того. Бульвайф с сотоварищи
смотрятся так: они - дикие варвары, а араб - весь утонченный и культурный.
Откуда взялся утонченный араб, спросите вы? Из постмодернизма, вестимо.
Но и из истории тоже. "ТВ" - это экранизация одноименного романа. Так вот,
сразу видно, что автор книжечки не чуждался чтения исторической литературы.
Дело в том, что арабы с 8 по... эээ... ну, скажем, по 13 век - это самая
просвещенная, самая культурная и самая цивилизованная нация Средиземноморья.
Низкий наш европейский поклон им за вилки, скатерти, бани, прическу с челкой,
лютню, чего еще? Ах, да, забыла Аристотеля. Но все равно, спросите вы,
где Багдад и где Скандинавский полуостров? Как они повстречаться-то могли?
А вот знаете, оказывается викинги вполне себе заплывали ажно в арабскую
Испанию, и в 848 году разорили Севилью. А потом доплыли ажно до Сицилии,
и основали там очень милое королевство.
Итак, что у нас получается? Эпос с постмодернистской
иньекцией (зритель смотрит на героя, который смотрит на другого героя,
а тот герой тоже на что-то смотрит). Да еще и со скрытой подколкой: думаете,
мы тут фэнтезевые допущения вам подсовываем? нетушки, мы вам тут самую
настоящую историю скармливаем!
Уже хорошо.
Но дальше - больше. Златоверхий Хеорот
оказывается протекающей под дождем длинной хибарой. Его героическое население
- сбившимся в кучу стадом крестьян и скотины.
И самое главное: Гренделя... как бы
это сказать... ну в общем, Гренделя-то как раз в фильме и нет. Да, я скажу
сразу: фильм обманет ожидания тех, кто жаждет встречи со сверхъестественными
ужастями. Вместо чудовища есть орда угарных первобытных ребят с каннибальскими
наклонностями.
Вот такой вот получился у нас "Беовульф".
И тут вы скажете: шо за Сапковский?
Мы и так знаем, что от викингов скверно пахло! Это мы уже видели, это не
надо больше!
И жестоко ошибетесь.
Потому что цинизма и пессимизма пана
Сапковского в фильме нет.
Зато есть
КУЧА ДОСТОИНСТВ
То есть так я полагаю.
Каких?
Во-первых, у "ТВ" есть очень редкое
по нынешним хилым и рефлексивным временам качество - в нем есть драйв.
То есть вы смотрите - и вас волочит. И прет. И мурахи - огромные такие!
- бегут у вас по спине, и не от страха, а от восхищения и замирания сердца.
Глаз не оторвать и - не было бы экрана - вы бы уже там обретались и рубились
бы насмерть вместе с героями.
Где-то я читала, что Бергман пеняет
современному кино, мол, нет драйва у вас, тухлые потомки Нибелунгов, и
смотрит поэтому фашистские фильмы. Потому что в нацистских картинах, как
он считает, драйв есть. А ведь и впрямь - задумаешься, и вспомнишь сцену
из "Кабаре" Боба Фосса, где юноша с лицом Тангейзера поет Tomorrow belongs
to me. Песня звучит, а они встают, один за другим, и встают, и руки
вскидывают в порыве - и ведь пробирает. А почему у них, поганок, драйв
есть, даже в зеркале чужого фильма, а у нас нет? Есть у меня гипотеза (вполне
возможно, это чертеж велосипеда). Я думаю, что когда человека прет, его
прет из подсознания (извините за банальность). То есть начинает что-то
там, в глубине, шевелиться. Просыпается что-то архаичное, донное, слишком
яркая кровь какая-то кипит. А фашизм, когда делает себе привлекательный
имидж, апеллирует именно к глубинному слою, к генетической памяти, к неосознанному.
К красоте молодого тела (привет Висконти!), к силе порыва, к безрассудной
ярости, к гневу, к... да просто к крику - вперед, а там разберемся, просто
вперед! Вопрос в том, что современной цивилизации такие штуки противопоказаны.
С ними легко доиграться до национальных или личных катастроф. Вроде бы
даже в психологии термин такой есть - "филогенетический регресс", когда
человек возвращается к первобытному состоянию сознания, когда архаическое,
цивилизацией подавленное берет вверх. Так что современное кино сильно боится
эксплуатировать эту энергию. Лучше будем рефлексивными. Лучше такие порывы
сдерживать. А то снесет ветром.
Так вот, "ТВ" дает редкую возможность
пополоскаться на улетном ветру - и при этом вполне целомудренно. Потому
что драйв, безрассудный порыв и боевой клич там вполне уместны - от современной
цивилизации в фильме остались рожки да ножки. На ее месте команде режиссера
удалось воздвигнуть вполне себе архаическое пространство.
И это, на мой взгляд, еще одно достоинство
фильма. Там эти обросшие оружные мужики, необжитые пустоши, ночные страхи
и все остальное раннее европейское средневековье - настоящие. Смотришь
в экран, как в портал - нет никаких мобильных телефонов, и не было никогда.
Сбился народишко вокруг усадьбы, а кругом - леса темныя, поля широкия,
и из соседних усадеб вестей нет три месяца. И не дойдешь до них. Потому
что надо ночевать на равнине или в лесу. А ночью из темноты скалится. Шевелится.
Лезет. Оно. А вооруженный отряд не пойдет - мало воинов осталось. Некому
идти. И капец - сколько таких Хеоротов кануло во тьму веков.
Так что и хибара на месте, и морды неумытые.
Потому что есть главное, и мы не постесняемся произнести это слово. Есть
доблесть. Когда смотришь фильм, вдруг понимаешь, почему Средневековье было
легендарной эпохой, а наше время так скупо на чудеса и на великие деяния.
Потому что в нашей жизни, конечно, есть место подвигу, но в Средневековье
с великими деяниями все было куда проще и обыденней. Уж больно веселая
была жизнь. Везде норовят тебя съездить по кумполу и довести до летального
исхода. "Но ведь я не воин!" - "Скоро будешь им".
Далее, о достоинствах фильма. Возможно,
кто-то со мной не согласится и даже рассердится. Но я не могу молчать,
как та ворона. Я хочу сказать, что "Тринадцатый воин" - неполиткорректен,
и я считаю это одним из его несомненных достоинств.
Я хочу сказать, что "ТВ" неполиткорректен
по отношению... ну, по отношению... к женщинам!! Его реальность архаична!
И груба, как пятки викинга! Да! Там хорошая женщина годна только на то,
чтобы перевязывать раны, носить пиво и переспать с воином перед сражением.
А потом воин уезжает сражаться, и о женщине в фильме больше ни гу-гу. Потому
что не место дамам в героическом эпосе (привет Питеру Джексону).
Еще "Тринадцатый воин" очень неполиткорректен
по отношению к угарным хлопцам-каннибалам (напомню, они все скопом составляют
одного большого Гренделя). Возможно, было бы PC-правильней задуматься:
а может, у этих детей природы есть своя правда? Может, им тоже нужна земля,
чтобы на ней поселиться? Может, их детишки мерзнут на ветру, и им тоже
хочется в теплую усадьбу? И вообще, может правильнее было бы задуматься:
полноте, да виноваты ли они, что они такие страшные и снаружи и внутри?
Может, нужно их подкормить, погладить, наладить поставки гуманитарной помощи
из Багдада, скажем? Но нет, ни араб, ни Бульвайф не задумываются над этим.
Они рубят детям природы чайники. И вы знаете, я как-то не сочувствую детям
природы. Наверное, потому что они других детей на сардельки проворачивают.
А почему неполиткорректность - достоинство,
спросите вы?
А я вам отвечу: а вот вы знаете, что
"Гладиатор" получил Оскара за лучший фильм года? И что столь же кикозная
кинокартина "Эрин Брокович" тоже отмечена этой престижной премией? А все
из-за чего? А там идейный "месседж" правильный. В "Гладиаторе" - победа
демократии над тиранией и грядущее освобождение рабов. Причем тут Древний
Рим, никто не знает, зато про американские традиционные ценности. В "Броковичихе"
нам живописуют борьбу со злыми монополиями. Это идеологически правильно.
И вот смотрите: весьма слабая в художественном отношении фильма получает
главную премию страны за безупречное идейное содержание. По мне, так здесь
пахнет родным идеологическим навозом (привет совку с его госпремиями за
образы коммунистов и председателей колхоза). А политкорректность - это
самая настоящая идеология, и американская киноакадемия активно занимается
продвижением этого дела в широкие зрительские массы. Сейчас политкорректно
снимать фильмы, где императрица ратует за благосостояние народа и через
это вступает в конфликт с государственным советом (привет драконам в подземельях),
политкорректно делать эльфиху негритянкой (это все те же несчастные драконы,
ой, а есть драконы-негры?), политкорректно делать Арвен принцессой-воительницей
(все как один умрем за равноправие женщин), политкорректно бороться за
демократию и сильно ее торжествовать в финале. Нет, я знаю, что демократия
и свобода - это действительно хорошие вещи, но зачем мне орать это в ухо?
И причем здесь Древний Рим (Средиземье, драконы в подземельях)? Почему
мне должны говорить про демократию и пр. в фильме жанра фэнтези? Там ведь
должна быть идея благой королевской власти, насколько я понимаю.
Так что нет, я лучше порадуюсь за фильм,
который отличается от прочего PC-выверенного голливудского товара.
И еще об одном достоинстве "13 воина".
Ой, вы знаете, мне даже стыдно признаться. Если бы у коал был хвост, я
б в него завернулась и прижала бы к щечке пушистый кончик. Но увы, у коалы
нет хвоста. Ой, девоньки и мальчишки, это я вам про Антоху Бандеру хочу
сказать. Он там такой... такой... Нолдо! Нет, серьезно, там есть сцены
(не буду рассказывать, насладитесь сами), когда думаешь - нет, точно, то
ли автор романа, то ли автор сценария явно читали Толкиена. И ведь как
хорош, стервец! Как скачеть на резвом коне! Только брызги из-под копыт!
Ох, нет у меня хвоста...
На этом список достоинств фильма, конечно,
не заканчивается, и каждый может продолжить (или сократить) его на сколько
вздумается пунктов.
А я хочу сказать еще вот что.
"13 воин" навел меня на одну мысль.
Хлопцы-каннибалы там крайне похожи на орков. Но дело в том, что по фильму
они люди. И вот есть там эпизод, когда воины Бульвайфа приходят в усадьбу
после того, как там побывали эти самые хлопцы. Сцена неаппетитная. Араба
тошнит, и он говорит примерно такие слова - неужели люди так могут? А ему
- это не люди, это вендалы. И впрямь, вопрос: а где граница между человеческим
и нечеловеческим? И проходит ли она по грани каннибал-неканнибал?
Дело в том, что со своими людоедами
"13 воин" оказался прямо в мэйнстриме. Оказывается, сейчас тема каннибализма
в кино - очень модная. Как и всякое прочее маньячество. Выходят на кассетах
фильмы Деодато. "Молчание ягнят" продолжили совершенно отмороженным (так
люди пишут) "Ганнибалом". Сплошная расчлененка, кишки, обглоданные детские
попки, как глодают и кто глодает, тоже показывают. Часто крупным планом.
И сразу психологи с кинокритиками зашуршали - а почему бы это культурный
с виду дяденька набрасывается и откусывает у гражданки полщеки? Почему
Андрея Чикатило так тянет погрызть женскую матку? Тут, кстати, вроде есть
ответ - подавлены у них были детские комплексы. Не подергали в свое время
девочек за косички - теперь откусывают девушкам соски.
Но есть еще один вопрос: запрет на каннибализм
- это выработанное культурное табу или биологический запрет? В самом деле,
ведь жители Полинезии очень любят покушать человечинки, и этого совершенно
не скрывают. И людьми от этого быть не перестают. И их очень милые и вполне
себе человеческие детишки весело хрустят хрящиками берцовых и лучевых костей
представителей соседнего племени. Значит, получается, человек себе подобных
не ест только в рамках определенных культур. Человек вполне может оставаться
человеком и быть людоедом.
И все-таки. И все-таки. Вендалы (так
называют в фильме угарных первобытных хлопцев) - люди? Мне трудно признать
человека в этих существах, пусть даже имеющих все биологические признаки
человека. Наверное, прямая спина и хваткие пальцы, сжимающие палку-копалку
или копье еще не делают homo - sapiens'ом? или каким-то еще?
А что делает? Религия? Но у вендалов
есть религия. Они поклоняются Великой Матери. Семья и прочие культурные
институты? Социальность? Но у вендалов все это есть, у них, судя по фильму,
неплохо организованное и иерархически устроенное общество. Письменная культура?
Но у Бульвайфа и остальных нет письменной культуры, а он человек, причем
хороший. Гуманизм? Какой там к черту гуманизм, в стенах Хеорота не жизнь
человека высшая ценность, а славная смерть. Там из всех героев только араб
мог слышать о таком звере, как гуманизм. К тому же, и вендалы убийцы, и
викинги тоже немало людей на тот свет отправили ради добычи. Так что же?
Почему Бульвайф и его воины, когда защищают конунга с крестьянами, - хорошие,
а вендалы, которые нападают, - плохие?
Я думала-думала, и предлагаю гипотезу
(культурологи-антропологи, скажите мне сразу, если я снова изобрела велосипед):
сдается мне, что человека делает человеком осмысленное желание сделать
что-то, что не обусловлено его материальными потребностями и необходимостью
приспособиться к миру (в том числе познавая его). То есть не только поесть-попить,
защитить себя, защитить детей, защититься от злых духов, объяснить себе
откуда ветер берется и почему времена года меняются. Все эти потребности
наверняка есть и у вендалов, и в каком-то смысле они действительно дети
природы. Но когда Бульвайф перся в эту глухомань и принимал последний бой,
он ни одним из этих соображений не руководствовался. Он думал о славе.
О чести. О своем слове воина. А это уже больше, чем необходимость, заданная
условиями существования. И получается, что пока практическая необходимость
определяет формы культуры, человек еще вендал. А когда появляется необусловленная
форма культуры и начинает определять жизнь и диктовать формы поведения,
человек становится человеком. Понятие о чести, например, трудно вывести
из суммы обстоятельств, гарантирующих выживание или процветание. Оно, скорее,
загонит в смерть, и никак не поможет племени (в отличие, например, от добровольного
самопожертвования ради усмирения гнева бога и пр.).
Одним словом, какой практический толк
в песне, прославляющей героя? Никакого. В понятии чистой смерти (clean
death) еще можно отыскать практическую этимологию - чистая смерть гарантировала,
что мертвец не встанет и не пойдет живым мешать. А какой прок в смерти
героической? А кто его знает.
Наверное, в том, чтобы фильмы про нее
снимать.
На этой оптимистической ноте сумчатый
рецензент прощается с вами.
