Средиземье началось в пять утра первого дня.  Король клялся со
всем жаром новоиспеченного  монарха,  что  весь  день  будет  полон
свадьбами, разными обрядами и непрестанными песнопениями, посвящен-
ными благословенной памяти родного Валинора.  Продирая глаза, я вы-
лезла из  палатки  под  тихое пение в сопровождении гитары и удиви-
лась, как быстро королевский указ воплощается в  жизнь.  Примостив-
шись рядом с певцами, я долго гадала, что же это за обряд и кто его
исполняет (так как,  во-первых,  лица были  скрыты  капюшонами,  а,
во-вторых, я тогда еще плохо знала всех граждан Остранны). Когда же
они встали и удалились,  мою дремотную задумчивость  перебил  Силь,
который начал метаться по крепости, время от времени издавая вопли:
     - Что же им дать?!
     Тут-то я  и  сообразила,  что  это  были менестрели и что дать
все-таки что-то надо. Силь делал уже третий круг по лагерю, когда я
наконец, согнала  сон  и изрекла мысль о конфетах,  захороненных на
дне продовольственного рюкзачка. Погоня за незаслуженно обделенными
менестрелями (пели они действительно хорошо) и вручение награды бы-
ли чуть-ли не единственной нашей удачной операцией за весь день.

     Так получилось, что сливки остраннского общества отплыли в Га-
вань к  Элронду,  средний  класс  в виде простых кузнецов был выбит
спецотрядом Мордора,  а остальные вляпались по  уши,  получив  этой
субстанцией крещение  "черными эльфами",  и разбрелись по лесу.  И,
опять же,  как-то "так получилось",  что я осталась одна.  Напрягши
"фотографическую" память,  я  самонадеянно решила искать Лихолесье,
которое не то что рядовые эльфы,  а и сами валар никак не могли за-
пеленговать. Взяв курс в приблизительном направлении,  я ломанулась
сквозь лес,  пугая птиц,  целуясь с паучьем,  которое нарочно плело
свои сети  на  уровне моего лица,  и распугивая случайных грибников
своим агрессивным видом.
     Отряд орков  во главе с бароном Пампой возник как-то неожидан-
но, но вполне материально. Я притворилась елочкой, растопырив зеле-
ные рукава своего прикида и разинув рот,  как дупло,  и лихорадочно
раздумывала, кидаться на них с криком "А Элберет!" или не стоит. Но
тут я обозрела Пампу во всем величии его масштабов и, приуныв, наш-
ла, что бить смогу только под колени - выше не достану,  а моя  ма-
кушка как-то нехорошо заныла в предчувствии дальнейших выводов, ку-
да может бить Пампа.  Пока я напрягала мозги,  момент был упущен, и
орки, подозрительно уставясь на мой хайратник с феаноркой, заорали:
"Это кто,  кто это?",  требуя позывных.  Вспомнив,  что я -  черный
эльф, и сообразив, что таран головой обширного живота Пампы можно и
отложить, я крикнула,  что-де на фиг,  на фиг, черный я. То ли лицо
мое отразило колебания,  то ли для порядку, но документ потребовали
и не тронули.  Отходя,  я поинтересовалась,  не просматривается  ли
отсюда Лихолесье, на что получила ответ конкретный и исчерпывающий:
"Нету уже твоего Лихолесья".
     Долго я  еще шаболдалась по кустам,  прибавив к вышеназванному
перечню действий неудачную попытку затонуть в первом же  подвернув-
шемся болоте.  Умудрившись  сделать какой-то дикий зигзаг,  я вновь
встретилась с тем же отрядом орков и троллей.  Они меня узнали, за-
гикали и приветственно замахали руками,  лапами,  дубинками и всеми
прочими конечностями.
     Меланхолически пошатываясь, я подошла к лагерю менестрелей, на
ходу продумывая наилучший вариант приветствия, и в результате с на-
тугой родила  странную  фразу:"Мира и вдохновения!" Там,  объев ме-
нестрелей на полбанки консервированных  голубцов,  я  прилегла  под
кустиком и  умиротворенно  созерцала сообщавшийся мимо меня народ -
"Лихолесье, Умбар, орки, назгул - страшный разнобой!", как поется в
народной эльфийской песне.
     С тех пор мода объедать всех и все прочно вошла в  привычку  и
могла бы  приравняться к боевым подвигам,  если бы осуществлялась в
стане врага.  Но пока я набрала коллекцию объедаловок только в  Се-
ребристой, Мандосе,  кабаке и (чем горжусь особо) у Тома Бомбадила.
В Гавань меня проводил сэр рыцарь Ижен.  Я остро прочувствовала всю
прелесть пребывания "прекрасной дамой", которую конвоирует бродячий
рыцарь.
     Одно место по пути в Серебристую меня всегда чаровало и притя-
гивало. Это небольшой и крутой подъем, с которого открывался вид на
все озеро  и  даже показывался Нуменор.  Я заметила,  что здесь все
сбивались с шага и внутренне  ахали.  Теперь  уже  мелькает  гадкая
мысль, что поставить бы там засаду - цены б засаде не было...

     ВТОРОЙ день был для меня дьявольски бестолковым.  То,  что мы,
как идиоты, бегали по росе в Серебристую (и я благополучно загубила
свои последние  носки)  -  это была прелюдия.  Когда в середине дня
почти вся Гавань поднялась в поход на Ангмар,  меня прошибла  дикая
тоска по Остранне. С такой болезнью, как ностальгия, я ранее знако-
ма не была:  не скучала даже по родным.  Поэтому, не в силах проти-
виться столь  неестественному  состоянию,  я  улизнула из крепости,
прихватив с собой архивариуса Сэма. Вернее, он сам пошел, я его да-
же чуток поотговаривала - для виду.
     Познакомились мы с ним в Гавани.  Я сидела, царапая подбородок
о колени, и меланхолически тянула песню, из которой знала лишь при-
пев:"Были - ни были, где вы, где вы ни были..." Сидящий рядом рыжий
эльф обернулся  и  поправил  мотив.  Тогда  я  попросила  его спеть
всю:"Эту песню пел мой погибший друг..." (ты, Эриол). С ним же мы и
отправились из Гавани.
     Ну, и конец моим метаниям пришел как раз напротив Мандоса. Са-
монадеянно думая,  что  Ангмар  сейчас сильно занят и никому до нас
нет дела, мы совершенно забыли об урук-хайях, о чем долго после жа-
лели. Нам не хватило ума и сообразительности даже спрятаться в лесу
и топали мы по прогалине,  слушая птичек и  нюхая  цветочки.  Орчье
взвыло и,  улюлюкая, погнало нас к чертогам Мандоса, рассеиваясь на
бегу (в Доме мертвых возликовали - бесплатный цирк,  не  выходя  из
гроба). В общем,  поняли мы,  что не удерем, развернулись и подняли
мечи. Бедного Сэма сразу же сбили с ног ("ну я же говорил,  что  не
надо"), я  "героически"  держалась  с минуту против двадцати орков,
двоих даже потыкала;  но тут услыхала:"Веревку!  В плен  брать  бу-
дем!",- и  жить  мне расхотелось до такой степени,  что я скоренько
самоликвидировалась. Орки приуныли и досадливо закричали, что это -
(тьфу на меня!) позорная смерть. Задрав подбородок к небесам и дер-
нув своей уже призрачной головой,  я вякнула,  что позорнее  плена,
дескать, ничего нет.
     Вот  в чертогах Мандоса,  где я отбывала срок вместе с  Келеб-
римбором, Кертасом и Силем,  и произошло событие, положившее начало
моему крайне непримиримому отношению к  черным,  такому,  что  один
тролль обозвал меня "кровожадной эльфийкой". В Мандос начали пачка-
ми прибывать покойники Ангмара,  щедро  сдобренные  тролльчатинкой.
Эльфы ликовали.  И  вскоре пришло существо (не знаю,  кто это был -
орк, человек или гибрид какой),  назвавшееся менестрелем,  и  взвы-
ло:"Воины Ангмара!  Ваши  жены  и матери плачут по вас!" Он упал на
колени, отшвырнул лютню:"Дайте мне гитару!",  откинулся всем  телом
назад и  забился  в истерике.  Песню саму помню плохо,  хотя больше
всего это походило на вой:"Когда протухнут кости нолдор..."  -  и
эльфы вскинули головы, "Когда валары сдохнут в своем Валиноре..." -
и глаза эльфов недобро блеснули,  "...мы  будем  спокойны!"  Черные
выстроились в шеренгу, обнялись и притопывали в такт:"Мы будем спо-
койны!"
     Но, справедливости ради, должна сказать, что многие темные мне
откровенно нравились. Это и Котенок - ангмарский летописец Аэрнэ, с
которой мы мирно беседовали в Мандосе, чудесный тролль Брайн, кото-
рому симпатизировала вся Остранна,  ангмарский менестрель Наталья -
о ней остались только приятные воспоминания,  и гундобадец Маккави-
ти, чьи философские концепции мы имели удовольствие  прослушать  на
обратном пути из Средиземья.
     Но больше ни о ком  из  темных,  которых  мне  посчастливилось
встретить, я не могу сказать что-либо подобное.
     Один факт меня удивил и нехорошо заинтересовал: сама дама Ман-
дос приплясывала в обнимку с ангмарцами.  После, у костра, она при-
цепилась ко мне:"Вот вы - эльф?" - "Ну,эльф." - "Ну,  как вам отпе-
вание Ангмара?"  Я ответила Е_какЕ..  Мандос загорелась,  схватила меня
под локоток и, прикидываясь дурочкой, провокационно эдак заворкова-
ла, что-де они же черные люди, это их имидж..."Люди? Истеричный орк
это, а не человек!  Тьфу!" - я развернулась к дрожащей от  протеста
Мандосу кормой и взяла курс на Остранну.
     Этот припадочный менестрель еще дважды аукнулся. Первый раз он
пришел в Остранну.  За каким Морготом - неясно;  предположительно -
за своей героической гибелью, чтоб после растрепать, что гады-эльфы
менестрелей даже  режут,  -  слишком  уж он обрадованно заорал:"Ка-
жется, меня сейчас будут убивать!", увидев наш порыв взяться за ме-
чи. Тогда я вывернулась этакой буквой "зю", долженствующей означать
всю бездну моей гадливости:"Об тебя руки марать?  Дудки!"  Сородичи
загикали:"Пшел,пшел отсюда!" И наш "певун" побрел в ту сторону, ку-
да, прошелестев, упорхнуло розовое обломинго.
     Вторично мы здыбались нос к носу у развалин Серебристой, когда
мы с Силем (не только с голыми руками, но и почти полностью голые -
по причине  купания)  подошли  к приличной гопе,  которая оказалась
неприличной гопой и состояла из орков и троллей.  Там  я  и  узрела
своего малахольного знакомца - он наконец-то нашел себе "братьев по
разуму". Мы уставились друг на друга,  приняли боевые  стойки  а-ля
Динь-Динь и поразительно синхронно и с одинаковой интонацией выдох-
нули:"А-а, это ты!" Орки заинтересовались.  Мы растопырили перья  и
начали рыть лапами землю, шипя и негодуя.
     Он (еще сдерживаясь):
     - Почему вы так меня ненавидите?
     - У-у, орк!
     - Я не орк!
     - Задушила б, орк!
     - Я - эльф! И еще светлее, чем вы все!
     Нас благополучно растащили и я так и не  узнала,  кто  же  это
все-таки был.  По  всей  видимости и степени омерзительности - орк,
хотя кто его, пакостного, знает...

     Незабываемым стал вечер ТРЕТЬЕГО дня,  когда мы наконец-то уз-
нали, какая сила убеждения таилась в нашем скромном, но богатом та-
лантами соратнике Глорфиндейле, которого мы все звали просто Гором.
     Остранна. Дождь.  Темнеет. В палатке сидим Кэрт, Алина и я и и
лениво слушаем шум ливня.  Вдруг мирное шелестение прерывается чав-
каньем грязи,  чиханием  и  хриплыми командами до боли знакомых го-
лосов - Гор, Тано, Нали и еще кто-то из осколков Остранны пришлепа-
ли за палаткой,  чтоб создать свой филиал в Серебристой.  Я высуну-
лась наружу,  миролюбиво поприветствовала собратьев, и, ничего про-
вокационного не имея в виду, зазвала их отдохнуть от трудов правед-
ных.
     Они обозрели  мою ленивую физию,  потянули носами запахи чая и
теплого жилья и блаженно замурчали,  что да,  что неплохо бы, что а
почему бы и нет...
     Почему нет, всем доходчиво и внятно объяснил Гор (после он сам
с гордостью     говорил:"Меня    услышали    горы!")...    Страшный
вопль:"Ма-ать ва-ашу та-а-ак!!!" оглушил разом всех и  разбросал  в
беспорядке по лагерю. Даже ливень на миг замолчал, тайга притихла в
ужасе и валары в Мастерятнике забыли о своих темных  валарских  де-
лах...
     Меня мигом сдуло назад в палатку, следом заскочил Нали, сделав
вид, что зашел по делу, и, упав на рюкзак, начал быстро паковаться.
     Следующий крик был не так мощен:"Матрасники!!  Вам  не  играть
надо, а дома сидеть!" - и дальше пошли вариации на ту же тему,  пе-
ремежающиеся выкриками по конкретному адресу  несчастных,  попадаю-
щихся под  руку.  Через  минуту все было упаковано и мы с обиженным
удивлением спрашивали переводившего  дыхание  Гора:"Че  кричать-то?
Вон, все готовы уже..." Он глянул, хрипанул что-то невразумительное
и вывел отряд из крепости.
     Путешествовать в  такую ночь могла только "странная Остранна",
беспокойный король вастаков,  да братец-Багратец в обнимку с Чумой,
которых мы встретили по пути.  Пересчитав все ребра "Ребристой" Га-
вани немыслимо извозившись в грязи снизу и вымокнув от дождя  свер-
ху, мы  восприняли  сообщение  эльфов о бешеном волке,  бродящем по
лесам и жаждущем эльфийской крови, равнодушно, без всякой паники, и
последнее, на что нас хватило - заползти в палатку, отбрыкиваясь от
неутомимого Гора,  предлагавшего "повеселиться у костра". Нам и так
было до невозможности весело.

     И последнее - самый страшный момент - это штурм,  вернее резня
в Серебристой Гавани.
     Нас с  Эриол,  как арбалетчиков,  загнали на донжон к лучникам
Гавани, Лихолесья и Нуменора и лишили возможности помереть вместе с
остальными. Позорный  "поединок"  пересказывать  не  буду,  а сразу
после него черная волна ударила в ворота и штурмовые стены.  Я  еще
успела подстрелить какого-то кольчужника,  чуть не спрыгнула масте-
рам на голову,  добиваясь его удаления из боя,  но скольких светлых
он успел еще порезать! И тут внимание всего донжона невежливо обра-
тил на себя какой-то  больной  ангмарский  лучник,  засыпавший  нас
стрелами, без наконечников, которые с легким, но неприятным свистом
пробивали картонные стены.  Успокоили его минут через пять, и когда
я обернулась  к крепости - поглядеть,как дерутся эльфы - то чуть не
выронила арбалет - светлых в Гавани уже не было, все кишело орками,
троллями, масками и черными плащами назгулов.  Тут бой приутих;  мы
нервно дергались на башне,  черные снизу орали, мастера чего-то ре-
шали, а Баграт вскарабкался на деревянный настил под стеной, сверк-
нул рогатой короной и стал орать чтой-то непотребное.  Со злости  я
натянула тетиву и всадила ему арбалетный болт прямо в грудь. Он ра-
достно завопил, что назгулы из стрелкового оружия не убиваются, а я
не менее радостно откликнулась:"Все равно приятно!" После,  переза-
рядив арбалет и неторопливо затянув сорванным  голосом  "Балладу  о
Борьбе", я  нацелилась в ближайшую поганую рожу.  Стоящие близко от
донжона прислушались и вроде как приумолкли.  К моменту,  когда Эл-
ронд догадался поставить защитную стену воздуха,  мы дуэтом с одной
нуменорской лучницей благополучно песню закончили.
     Всех с  донжона начали сгонять к берегу,  где был пришвартован
кат, чтобы эмигрировать в Нуменор. Когда мы с Эриол прохрипели, что
остаемся, нас пинками вытолкнули на лестницу.
     Внизу мы оглянулись на развалины Гавани и просто ушли  в  лес.
Какой, к черту,  Нуменор? Остранна здесь, друзья наши здесь, и пока
мы еще живы и бродим по лесам, Средиземие не может полностью затем-
ниться. Да и в конце концов, нолдор мы или не нолдор, Великий Эру!

                                           Кира из Остранны
                                           ХИ-93
                                           г.Екатеринбург
                                                  2 эпоха