"...Встарь судьбы сплетались в оправу Колец..."


      Знаете, честно говоря, мне не хотелось писать этот отчет. Слишком много на этой игре было такого, что оказалось очень личным, - и такого, о чем вспоминать не слишком-то приятно. Но потом я поняла, что написать все-таки нужно. Ведь часть - весьма важная часть - истории Кольца прошла через нас, и если мы об этом не расскажем, никто так и не узнает, как же оно все было. А эта история достойна того, чтоб о ней узнали. Страна должна знать своих героев - и тех, которые настоящие, и тех, которые в кавычках.
      Правда, мне придется сразу сделать две оговорки. Вести записи по ходу дела у меня не было возможности, и теперь события - кроме основных, тех, что отпечатались в памяти намертво, - изрядно путаются. Так что если кто заметит эту путаницу, просто делайте поправку. А второе - я могу ручаться лишь за достоверность описания тех событий, что происходили у меня на глазах и на глазах еще у нескольких человек, на точность изложения которых я полностью полагаюсь. Прочее вынужденным образом проходит по разряду "нам сказали". Если кто-то заведомо знает, как описанные события происходили на самом деле, я с интересом об этом послушаю. Но сама я все-таки буду записывать все так, в каком виде это доходило до нас, поскольку именно это становилось для нас фактом игровой реальности, и именно в таком виде на нас влияло. Наверно, если быть объективным, ни о ком нельзя говорить "ты был на игре таким". Я говорю лишь: "Такими вы для меня выглядели".
      
      На самом деле, странная была игра. Как весь год оно шло при подготовке, так и на игре получилось: сочетание очень хорошего и очень скверного. И еще в воспоминаниях очень резко разделяются реальность наша, которую видел игрок, и реальность игровая, в которой действовал персонаж. И ощущения от них очень разные. К первой у меня просто руки чешутся поставить эпиграфом начало песенки, услышанной на полигоне - очень-очень проникновенной. "Вышли из палатки мастера.
      Нынче начинается игра,
      А у них чего-то не готово,
      И они твердят плохое слово".
      (На этом месте поющий сделал паузу и веско сказал: "Увы". Похоже, мы все-таки подсадили полигон на это "увы". :) Во всяком случае, к концу игры оно звучало уже в самых разных городах и весях).
      Традиционная предигровая неразбериха - или несколько выше традиционной. Какие-то подвижки в правилах, и все их еще нужно уложить в голове. Какие-то всплывшие дыры в правилах - наш посредник, Иллет, ходит и ругается по этому случаю, и помогает их закрывать. Неизвестно куда ухнувшая и так и не всплывшая информационка - похоже, она вообще как факт на этой игре не существовала. Неразбериха с магией - собственные ТТХ я узнала лишь наутро второго дня, более чем через полсуток игры.
      Но все это было шелухой, имевшей мало касательства к Средиземью. В Средиземье шла жизнь, прекрасная до боли и до боли страшная. И при воспоминании о ней всплывает уже совсем другая песня...
       "Прощальным костром догорает Эпоха
       И мы наблюдаем за Тенью и Светом..."
      
      
      
      Игра, как это нередко бывает, началась до игры. Я, признаться, очень не люблю, когда персонажи, которые по книге связаны родственными или дружескими узами, на игре из-за небрежения игроков ведут себя так, будто они друг другу никто, и звать никак. Потому я в течение года старалась разыскать их и познакомиться, ибо подобные взаимосвязи в одночасье не складываются - ну, за редчайшими исключениями. Увы, успехи мои были невелики. Мы неплохо общались со Шкелем, но Шкель весной отказался от роли Элронда; до человека, который его сменил, мне дозваться так и не удалось, а сам он, судя по всему, не имел подобной потребности в общении. В общем, из всей семьи мы больше всего общались с Элладаном. Так и вышло, что он у меня вызывал наиболее теплые родственные чувства. Правда, незадолго до игры мы все-таки встретились с Арвен - и, судя по ощущениям, могли бы подружиться, да попросту не успели. С Серебристой Гаванью связаться так и не удалось; насколько я понимаю, комплектовалась она уже буквально на полигоне, и у Кирдана были сложные отношения с собственными подданными - или у них с ним, с какой стороны посмотреть. С Трандуилом мы познакомились еще в начале зимы, но общего языка не нашли - уж очень по-разному мы смотрели на игру и на Средиземье. Но все-таки с одной из эльфийских команд мы достигли полного взаимопонимания - с отрядом Гилдора. Ребята, заявившие эту команду, трактовали ее как мобильный разведотряд. Поскольку разведка сама себе не нужна, а Раздол особого интереса к ним не проявил, они прибились к нам и поселились в Лориэне, сохраняя, впрочем, высокую степень автономности. Сейчас, оглядываясь на минувшие события, я могу лишь порадоваться, что все сложилось именно так. К сожалению, так вышло, что наша команда - сам Лориэн - до игры понесла очень тяжелые потери. Нас преследовало просто-таки фатальное невезение, и мы потеряли больше половины команды, причем часть из этих потерь была совершенно невосполнима. Если б не ребята Гилдора - просто не представляю, как бы мы справились.
      С людьми все тоже было непросто. По нашим представлениям, у нас должны бы были существовать какие-то связи со Следопытами, но из этого ничего не получилось. До Арагорна мы дозвались еще осенью. Он ответил в том духе, что да-да, конечно же, непременно нужно пообщаться - с чем и исчез до самой игры. На полигоне, перед игрой, он к нам заглянул, но беседа получилась чрезвычайно краткой. А на игре мы так ни разу его и не увидали. Да и вообще, насколько мне известно, из северных дунэдайн в Лориэне побывало всего двое: девочка, пришедшая в Карас-Галадон вместе с двумя раздольскими эльфами, и парень, ненадолго попавший под завесу. Вот вроде бы и все.
      Но получилось так, что у нас все-таки были друзья среди людей. Они называли себя поселенцами Бурых равнин, и предистория их была такова: они собрались вокруг человека по имени Вэтран, потомка нуменорского рода, обитавшего в Итилиэне. В молодости он много путешествовал, повидал мир. Предлагал гондорским властям создать дальнюю разведку, но понимания это предложение не встретило. А потом, после того, как Саурон вернулся в Мордор, жить в Итилиэне стало совершенно невозможно, и последние жители его покинули. Вэтран с несколькими друзьями ушел на север, в Бурые равнины. Они хотели знать, что за сила выжила их из дома - и что с ней можно сделать, ибо прощать этого они не собирались. Постепенно у них собрался маленький интернационал. :) Был там парень из Дол-Амрота, был беорнинг, был даже вастак - насколько я понимаю, из потомков народа Бора. И вот за девять лет до начала непосредственных событий их группа в окрестностях Дол-Гулдура столкнулась с назгулом. Назгул это вряд ли и запомнил - настолько незначительным для него было это столкновение. Он просто отмахнулся, как от досаждающей мухи - и Борлас лег с черной болезнью. Но получилось так, что свидетелями этому оказался наш патруль. Тот, кто враг назгулу, уж явно не враг эльфу. Да и не оставлять же человека умирать такой смертью. Эльфы забрали раненого и его спутников и отвели в Лориэн.
      И вот в ночь после заезда на полигон мы с Келеборном сидели у них в лагере и говорили о том, о чем должны были поговорить за годы нашего знакомства. О том, что же это за сила, которой они решили противостоять. Понимают ли они, во что ввязались. Уверены ли, что не пожалеют о своем выборе - есть ведь и другие возможности. Можно бежать на край Средиземья и обрести покой - хотя бы на время, для нескольких поколений. Можно пойти на службу Мордору - думаю, там бы их оценили по достоинству и охотно отдали бы Итилиэн в качестве платы за службу. Что заставляет их все-таки ввязываться в эту войну. В общем, непростой был разговор. Но в конечном итоге они решили, что тот порядок, который предлагает Мордор, их не устраивает. Что же касается бегства... "Лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Если я уйду, то до конца жизни буду помнить, что мог хоть что-то сделать, но отказался от этой возможности". И мы решили, что можем быть друг другу полезны. Нас не связывало ничего - ни клятвы, ни обязательства. Ничего, кроме доверия.
      Они решили сыграть в опасную игру: сделать так, чтоб Мордор заинтересовался ими, привык к ним и стал воспринимать как своих, узнать его изнутри. Мы долгое время никому о них не рассказывали; они и так играли с огнем, и нам не хотелось усугублять опасность. За то, что из Лориэна вести не просочатся, я, в общем, могла поручиться. А за других - уже нет.
      Они-таки добились своего и получили доступ в Мордор. Слухи о них на полигоне ходили самые разные - и в основном неприятные. А Вэтран со своей напарницей, Морвен, регулярно появлялся в Карас-Галадоне, сообщал новости, выслушивал то, что могли сообщить мы, и снова отправлялся в путь.
      Кстати, о Карас-Галадоне. Лориэн был устроен следующим образом: наша крепость, Карас-Галадон, а вокруг наши владения. Точнее, Карас-Галадон был городом-крепостью. Штурмовая часть как таковая - башня, стены, боевой коридор. Часть стен, обтянутая нетканкой. И значительная территория, обнесенная веревками. Крепость, конечно, забрала у нас много сил и времени, и их жаль - без этого мы могли бы лучше украсить лагерь и отдать больше времени входу в игру. Но, с другой стороны, если б к нам все-таки пришли "дружить фалангой", а у нас ничего бы не было, хороши б мы были. Травоядные эльфы - это неправильно. Правда, памятуя пункт в правилах, гласивший, что крепость, не готовая к моменту проверки, должна быть разобрана, Келеборн учинил аврал, и достраивалась наша крепость ночью, при кострах. После игры многие назвали это одним из самых сильных игровых впечатлений. ;)
      На восемьдесят метров, считая от стен Карас-Галадона, протянулась светлая территория (по правилам, в ее пределах эльфы имели чрезвычайно серьезные плюсы на боевку, а орки - серьезные минуса. Если б нас занесло на темную территорию, ситуация изменилась бы с точностью до наоборот. Эта система порождала у обоих сторон упорное нежелание соваться к противнику без веских на то причин. И это, на мой взгляд, правильно).
      В пределах этой территории проходила магическая завеса. Пересечь ее не мог никто, за исключением тех, кто получил дозволение. (Правда, Иллет чрезвычайно огорчалась, что у нее не было арбалета или берданки, заряженной солью. Она говорит, что во время обходов не раз замечала излишне застенчивых гостей, которые при виде мастера не только проскакивали обратно за завесу, но и изящным прыжком перемахивали Андуин - ручей, который по игре можно было пересекать лишь по трем переправам, а переходить - лишь в верхнем течении, выше Гундабада. Ну, что поделаешь. Не перевелись еще у нас любители забивать на правила. Увы). Правда, в завесе был проход. От него начинался отгороженный веревками лабиринт, со множеством поворотов, с тупиковыми ответвлениями. Он выводил к воротам крепости, и тот, кто прошел бы по нему, на совершенно законных основаниях оказался бы в Лориэне. Насколько мне известно, точку входа некоторые все-таки засекли - но соваться внутрь не решались. Прошел по лабиринту всего один человек, да и тот скорее из интереса - один из ребят Вэтрана. :) А так я объявила, что сквозь завесу может пройти любой эльф, но с одним условием: если ему грозит опасность, если за ним погоня - пусть ныряет в любом месте. А если все спокойно, пусть из соображений вежливости идет через наших пограничников.
      Описывать, как Лориэн выглядел внутри, особого смысла нет - желающие это увидят, и на кассетах Фангорна, и на фотографиях.
      Очень огорчило, что так и не состоялся нормальный парад. Мастера не то чтоб были против - но им почему-то не хотелось его устраивать. Народ собрался явочным порядком 31-го к пяти, но далеко не весь. Мы, например, услышали об этой затее с запозданием, и бросить работу не могли. Пара-тройка человек туда выглянули, да и все. Увидев предигровое братание, мастера согласились все-таки на проведение парада на следующий день - но только в девять утра. Я пыталась уговорить Гридина перенести это на 12, но он отговаривался тем, что у них все распланировано, и этого уже не отменить, игра непременно должна начаться в десять. В результате началась она в два, а мы на парад так и не попали. Но, насколько я слыхала, вторая версия парада тоже была весьма неполной. В общем, очень жаль, что так все сложилось.
      Для меня игра началась с момента появления Элладана. Он пришел к нам с двумя спутниками и рассказал, что Митрандир куда-то пропал при странных обстоятельствах, и в Раздоле о нем беспокоятся. Ничего утешительного мы ему сказать не могли, и он отправился дальше, в Лихолесье.
      Некоторое время у нас просто шла мирная жизнь: мы доканчивали все, что не успели доделать, и приводили в порядок себя и лагерь. Наверное, общей точкой входа в игру послужил момент, когда все, одевшись по-праздничному, собрались в тронном зале, и Тай раздал специально для этой игры сделанные фибулы - серебряные ажурные листья с вписанной в узор руной "л".
      
      В Средиземье тем временем начало происходить много всякого. Мордорские легионы взяли одну из гондорских провинций, Ламедон - правда, потом ее все-таки отбили. К нам принесли лечиться от черной болезни одного могучего воина, схватившегося в этом сражении с назгулом и, как нам сказали, развоплотившим его. Лечили его долго, художественно и прочувствованно (вплоть до трудотерапии :), и, выздоровев, он захотел в ответ сделать нам что-нибудь хорошее - в частности, поведать всякие известные ему новости. Куэлин, наш капитан пограничной стражи, побеседовал с ним, но ничего такого, чего мы не знали бы или не узнали вскорости более подробно, кажется, не услышал. Правда, одна деталь нас позабавила. Гондорец предупредил, чтобы мы особенно остерегались людей с серебряными свистками, поскольку это, дескать, личная разведка Саурона. Мы про себя улыбнулись (серебряные свистки - точнее, птичьи манки - носили ребята Вэтрана), но говорить доблестному воину ничего не стали: правды мы ему все равно сказать не могли, а лжи он не заслуживал - рассказывал-то он это из лучших побуждений. Некоторое время мы из чисто академического интереса коллекционировали слухи о людях с серебряными свистками, а потом нам надоело. :)
      Отметившись на юге, черные перенесли боевые действия на север. После боев в Рохане они стремительным ударом практически уничтожили Дейл и осадили Эсгарот. В поступающих слухах их численность указывалась самая разная, до 120 воинов и чуть ли не восьми назгулов. По донесениям наших разведчиков мы решили, что там действовало 40-50 бойцов и два (максимум три) назгула - и, кажется, не ошиблись. Происходило все это с такой скоростью, что вмешаться, похоже, никто не успел. А осада с Эсгарота была снята ввиду окончания штурмового времени.
      Уже потемну к нам заглянул Вэтран, рассказал об обстановке в Средиземье, упомянул, что в Мордоре все женщины пристроены либо к политработе, либо к разведке, так чтоб мы были поосторожнее со всякими девочками (и кое-кого из них описал). А еще он рассказал, что назгулы объявили розыск хоббита по фамилии Бэггинс. Нашедшему, как было сказано, обещали в качестве награды конный бюст на родине героя, из материала по желанию заказчика. Это, прямо скажем, наводило на размышления - особенно в свете некоторых из доходящих новостей. Рассказывали, что после боев мордорцы собирали раненых, лечили и, прокомпостировав по мере возможности мозги, отпускали. (Правда, как мы вскоре обнаружили, на нас подобный подход не распространялся. Все эльфы, попадавшие к черным, умирали, и умирали плохо. Но вот в обращении с людьми существовала и такая тенденция. Мордор создавал себе весьма любопытную репутацию). А Гондор придерживался принципиально иной политики. Сценка, описанная Вэтраном: к наместнику Дэнетору приводят двух ангмарских пленных. Не знаю, что конкретно эти двое не поделили с гондорцами, но Ангмар на тот момент был нейтральным, и в союзе с Мордором не выступал. (Правда, он грызся из-за чего-то с Роханом, но это были сугубо людские, соседские разборки). Наместник подошел к вопросу, скажем так, решительно. "Этого повесить, этого допросить!" Возможно, конечно, на характер Дэнетора повлияло то, что оба его сына довольно быстро погибли (правда, как мы узнали позднее, у Боромира остался сын), но что-то мне подсказывает, что и без этого наместник действовал бы в том же духе.
      
      А еще позднее в Карас-Галадоне появились совсем уж любопытные гости: Митрандир и с ним хоббит по имени Фродо. На вопрос о том, куда же он пропадал, Митрандир рассказал, что был в плену у Сарумана и бежал оттуда с помощью орла. Но потом Саруман связался с ним и передал, что, дескать, он в процессе своих изысканий и размышлений о свойствах Единого Кольца сотворил некий пробный экземпляр, и это кольцо его подчинило. Так что он натворил все то, что натворил, в некоем помрачении рассудка. А теперь он якобы справился с этим помрачением, раскаялся и готов вновь служить светлому делу. Выяснить, как же оно обстояло на самом деле, нам так и не удалось. Ясно было одно: говорит Саруман правду, или лжет, но общаться с ним теперь следует с величайшей осторожностью.
      Но, надо признать, эта новость померкла на фоне последующих новостей. Как нам поведали гости, Единое Кольцо нашлось (и нынешний хранитель его - этот самый хоббит), и по этому случаю в Раздоле чуть ли не полдня как заседает совет. Заседает и заседает, и некоторые уже даже начинают обсуждать возможность его использовать (Если я правильно помню, эта инициатива принадлежала Синему магу, Палландо, невесть зачем вернувшемуся с востока и объявившемуся в Имладрисе). А Фродо покинул Имладрис по трем причинам: во-первых, чтоб испытать себя. "Элронд сказал мне жестокую вещь: "Ты понимаешь, что когда-нибудь тебе придется расстаться с ним навсегда?" И я решил проверить, каково это". Во-вторых, его терзали сомнения. Он спросил, с кем ему стоило бы посоветоваться, и среди тех, кого ему назвали, выбрал меня и Бомбадила - но в Лориэн он направился раньше, чем в Вековечный Лес. А третья причина... Если она и не породила вторую, то здорово ее усугубила. "Понимаете, они там совещаются, совещаются, совещаются, и никто не помнит, что я - живой. Я чувствую себя пешкой на доске. Я не могу так больше!"
      Митрандир на некоторое время исчезал: услышал от нас о падении Дейла и осаде Эсгарота и отправился посмотреть, что там творится - а может, и сделать чего. А мы с Фродо разговаривали. Уж не знаю, помогло ли это ему чем-нибудь. Хотелось бы верить.
      Потом мне впервые удалось заставить заработать Чашу. (Чаша работала посредством мастера с рацией. Соответственно, для того, чтоб хоть что-нибудь в ней увидеть, нужно было мастера поймать - что далеко не всегда было так легко и просто, - и чтоб рация у него работала - а некоторое время с этим были крупные проблемы).
      В тот раз меня интересовало три вопроса: что же на самом деле произошло в Изенгарде после побега Митрандира, чем занимался Палландо на востоке и куда делся Вагор, один из воинов Гилдора, невесть куда сгинувший.
      На первый вопрос Чаша мне ничего не показала (она не отвечала на вопросы прямо, а показывала некие картинки, и разбирайся с ними как знаешь). После второго я увидела далекие края, где люди воевали с людьми и истребляли авари. Синий маг, насколько я могла видеть, сам вреда авари не причинял, но всегда был с людьми. Вроде бы упрекнуть его было не за что, но все-таки картинка эта вызвала у меня некоторую настороженность. А что касается третьего вопроса, я узнала, что Вагор попал в плен и умер в Дол-Гулдуре. Пришлось идти сообщать эту безрадостную новость Гилдору, по возможности опустив подробности.
      Митрандир через некоторое время вернулся, и они с Фродо ушли.
      Но нам уже было беспокойно, и наутро мы, поразмыслив, решили, что надо действовать. Келеборн взял отряд и отправился в Имладрис: предложить Фродо уйти к нам, если он того захочет, и размышлять о деле уже более конкретно. Но мы опоздали. Ночью Фродо захотел все-таки поговорить еще и с Бомбадилом, ушел в Вековечный Лес и остался ночевать там. Элладану было велено сопровождать его и проследить, чтоб хоббит вернулся обратно - при необходимости даже применить силу. Но когда наутро Фродо объявил, что в Имладрис он больше не пойдет, Элладан не стал его принуждать, а чтоб не оставлять хоббита без защиты, отправился с ним. И с ними пошла еще некая девушка из Лихолесья, Мирвен.
      Узнав обо этом, Элронд принялся бушевать, обзывал сына предателем и грозился проклясть. Услышав такое, Келеборн, мягко говоря, сильно удивился. И едва ли не сильнее его удивили порядки в Раздоле. Элронд в разговоре с ним явственно скрытничал - и он узнал гораздо больше просто из разговоров окружающих, пока сидел там. Но зато в Раздол пустили какую-то странную девушку, разыскивавшую хоббита по фамилии Бэггинс. Как она говорила: "Я ему в глаза посмотреть хочу. Он моей подруге обещал, что женится, и обманул". Ее впустили, и потом без каких-либо затруднений выпустили. И не хозяева, а кто-то из наших засек эту ситуацию и всполошился. Наши же рванули следом, прочесали лес, отыскали девицу и вернули обратно. Девушка продолжала стоять на своем. Только вот она уверяла, будто она - жительница Пригорья, а в Раздоле в тот момент сидело трое хоббитов, и пригорян они знали. Раскручивать ее по полной программе нашим было некогда, но Келеборн сообщил Элронду, что, судя по определенным приметам, этот человек из Мордора. На что Элронд ответил в том духе, что заниматься разведкой и контрразведкой ниже его достоинства. И некоторое время спустя после ухода наших девушку просто отпустили.
      (Это, судя по всему, было не досадным случаем, а принципом. Девочка-дунаданка, побывавшая в Лориэне позднее, рассказывала, что с ней во время странствий произошла такая история: в Рохане с чего-то вдруг заподозрили, что это она навела на них чуму, и повели ее к Элронду, на проверку. Девочка попыталась объяснить Элронду, что она из Следопытов, что он даже ее мог там-то и тогда-то видеть, на что услышала: "Да ты говори правду, не бойся, я тебя все равно отпущу. Я уже троих мордорских шпионов отпустил".
      Ну, господа, может, я недостаточно светлая, но такого пацифизма и всепрощения я не понимаю. На мой взгляд, пойманный мордорский шпион должен прекратить свое бренное существование.
      Думаю, Раздол можно лишь поздравить с тем, что Мордору оказалось не до него. Если б за них захотели взяться всерьез, то при таком подходе к обеспечению безопасности их даже магия не спасла бы).
      
      У нас же тот день оказался посвящен двум вещам. Первой была переправа. Поскольку пересекать Андуин можно было лишь по переправам, война за них шла нешуточная - в том числе и за ту, которая находилась неподалеку от нас (ее именовали дол-гулдурской). Мы держали поблизости от переправы заставу, но справиться с большим войском не могли. Зато наши лучники могли дать понять, что ходить здесь безнаказанно нельзя - что и делали по мере сил.
      А вторым постоянным занятием оказались поиски Элладана. После того, что рассказал Келеборн, вернувшись из Раздола, я решила, что с зятем нашим творится что-то не то. Ну ладно, то, какие порядки он устанавливает у себя дома - его личное дело. А вот то, как он обращается со своим сыном - и моим внуком, - меня касается напрямую.
      (Митрандир, правда, уверял нас, что Келеборн просто не так понял Элронда, что тот сказал это в сердцах - потому что не хотел сыну такой судьбы, и осерчал. Даже если это и так - это не оправдание. Прямо скажем, Элладан - большой мальчик. Ему уже почти три тысячи лет, и если он сделал свой выбор, это не повод его проклинать, даже если кому-то такой выбор и не нравится. В общем, если б мы встретились с зятем, разговор у нас состоялся бы крупный. Может, оно и к лучшему, что мы так и не встретились).
      Мне почему-то было очень тревожно за Элладана. Я искала его через Чашу, когда удавалось заставить ее работать, пыталась дозваться его, позвать в Лориэн, сказать, что мы хотим помочь ему. Но через некоторое время мне стало казаться, что он чувствует мой зов, но не в силах его услышать - потому что очень устал. Мы рассылали гонцов, но те в лучшем случае слышали "да, он был здесь, но ушел". Я даже попросила Вэтрана, чтоб он, если получится, через своих передал Элладану, что я зову его. И все безрезультатно.
      (Кстати, через некоторое время я заметила забавную вещь: что лориэнцы, когда речь заходит о ребятах Вэтрана, называют их "Следопыты" или "наши Следопыты", а о северных дунэдайн говорят просто - "северяне". Уж не знаю, с чего это повелось, но так исторически сложилось. :)
      Был такой момент, когда два эти наши глобальных занятия совместились - и вкупе чуть не довели меня до кондратия. Вскоре после окончания светлого времени (промежутка с 13 до 16, когда орки не могли отходить от своих крепостей) дозорные донесли, что переправу опять восстанавливают (ее непрерывно сжигали - и восстанавливали, сжигали - и восстанавливали; этакая сказка про белого бычка) , и там наличествует довольно крупное войско темных, при двух назгулах. У нас собрался отряд и отправился туда - все с той же увещевательной миссией. И тут Валера сообщил мне, что я чувствую вон с той стороны - он махнул рукой в сторону переправы - приближение силы, которую моя завеса не остановит. Несколько секунд я осмысливала услышанное, потом в голове у меня что-то щелкнуло, и эти два факта совместились: войско, которое ведут назгулы, и с той же стороны - приближение Кольца. Я подхватила юбки и помчалась к воротам - требовать, чтоб все вернулись в крепость, потому что ее хоть как-то можно оборонять. (Это был единственный случай за игру, когда я бегала. Мы еще до игры условились, что начальству бегать не следует, "ибо в мирное время бегущий генерал вызывает смех, а в военное - панику" (с). :) Но тут уж получился форс-мажор). Лишь у ворот, когда я уже орала, отдавая распоряжения, меня догнал Валера и принялся объяснять, что я не так его поняла, что я действительно чувствую приближение Кольца - и понимаю, что поблизости находится один из моих внуков. Я выдохнула, вдохнула снова, и несколько групп пошло прочесывать окрестности. Опять безрезультатно.
      Потом к нам пришли гонцы из Серебристой Гавани и сказали, что Кирдан хочет собрать совет по делу, как они выразились, важному для всех светлых сил. Они хотели, чтоб на этот совет отправился кто-то из Владык Лориэна - или тот, кому мы доверим говорить от нашего имени. Предполагалось сперва, что совет этот будет проходить в Митлонде, а покидать Лориэн на столь долгое время мы не считали возможным, и потому отправили нашего советника, Аранвэта. Но от нас гонцы не сразу пошли назад, а сперва отправились в Раздол - и оказалось, что Кирдан сам пришел туда. Там этот совет и состоялся. Так что его я записываю со слов Аранвэта.
      Суть дела заключалась в следующем: Кирдан сообщил, что ему известно то, чего пока не знают даже назгулы - а именно, где находится Ородруин. (Правда, с чего вдруг он взял, что назгулы не знают, где Ородруин - понятия не имею. По-моему, прекрасно они это знали). Он сказал, что к нему можно добраться с моря, и он предлагает для этого свой корабль. Когда кто-то высказал сомнение в осмысленности такого поступка - добираться в Мордор морем, - Кирдан тут же предложил другой вариант. Он сказал, что знает некоего человека, вхожего повсюду - за исключением, разве что, домов эльфийских владык, - и что этот человек способен провести небольшую группу в Мордор, если пообещать ему, что эта группа не будет поднимать шума и никого не будет трогать. Этот человек, по мнению Кирдана, способен был разузнать все, что вы у него попросите - "правда, никто не гарантирует, что сразу же после этого он не развернется и не продаст все сведения другой стороне". (Честно говоря, после того, как мне пересказали эти слова, я сильно усомнилась в здравомыслии Кирдана. Он что, всерьез считал возможным доверить судьбу Кольца - и всего Средиземья - человеку, о котором он был такого мнения?) Аранвэт, по правде говоря, уже готов был к тому, что сейчас назовут имя Вэтрана, но когда Кирдан принялся этого человека описывать, Элронд вышел ненадолго - и вернулся вместе с Палландо. "О, а вот и он", - сказал Кирдан. (Синие маги притворялись людьми, и зачастую успешно. Многие им верили. Как оказалось - и Кирдан тоже).
      Вскорости Элронд гостей практически выставил. Судя по описанию, лучшим его другом и едва ли не единственным советчиком был Палландо. Во всяком случае, непохоже, чтоб он еще к кому-либо прислушивался.
      Когда Аранвэт уже уходил из Раздола, произошел еще один случай. К реке - границе Раздола - пришла Золотинка и попросила Элронда выйти. Тот вышел, хотя и неохотно, и Золотинка сказала: "Том просил передать тебе: Палландо - не светлый". Элронд же ответил, что он в это не верит, и полностью доверяет Палландо.
      Позднее мы рассказали об этом предупреждении Тома Митрандиру, на что тот сказал, что да, Палландо не светлый - но все-таки и не темный, и что он, по крайней мере, знает, чего от Палландо можно ожидать. Ну, а мы этого не знали, а в результате доходящей информации он нам не нравился все больше и больше.
      А вечером мы решили устроить праздник - просто потому, что предчувствовали, что в ближайшем будущем нам окажется не до праздников. Но, как замечалось уже неоднократно, об опасностях и неприятностях люди повествуют долго, а о моментах приятных только и могут, что сказать: "Там было хорошо". Вот и я мало что смогу к этому добавить.
      Уже ночью Чаша показала мне, что Элладан вернулся в Раздол - но почему он это сделал и как его там приняли, я так и не узнала, - а Фродо идет куда-то в одиночестве по лесистым холмам. Но было уже так поздно, что у меня не хватило сил предпринимать что-то сразу же, и я решила отложить это до утра. А может, и зря я так сделала.
      Что же у нас еще было в тот день? Ах, да - посольства и немного магии. Из посольств самым конструктивным было общение с одним из нандорских кланов - их лучники потом приходили дежурить вместе с нашими у переправы. А где-то среди дня роханцы привели к нам троих своих девушек, побывавших в плену в Мордоре - проверить, нет ли на них каких заклятий. Я, честно говоря, не думала, что там что-нибудь обнаружится, но проверить все равно стоило: как девчонкам дальше жить, если соплеменники всю дорогу будут на них коситься? Говорила я только с одной, но этого хватило, чтоб выяснить, что никакой магии там не было, да и вообще с ними в Мордоре не произошло ничего страшнее работы по хозяйству. Но, судя по ее рассказу, далеко не всем пленным в Мордоре так везло. А под второй случай попал один из воинов Гилдора во время очередной стычки на переправе. Назгул наложил на него заклинание подчинения и велел "убивать светлых". Но стоявший рядом роханец тут же ранил его в руку, и парня, скрутив, утащили в Лориэн, лечить и разбираться с этой напастью.
      (На самом деле, вот это место я считаю конкретным недочетом магической системы, которая в прочих отношениях мне понравилась - по-моему, для Средиземья она весьма удачна. Но чтобы назгул вот так вот, на раз плюнуть, подчинял эльфа и заставлял поднять оружие против своих или отвечать на все свои вопросы? Извините, такого результата даже в Ангбанде добивались, лишь хорошо потрудившись, а у назгула все-таки труба пониже и дым пожиже).
      А еще ночью нас штурмовали ;) - в лагерь норовил вломиться отбившийся от стада бык. Его изгнали, но он нам отплатил: поутру оказалось, что тропинки, ведущие к крепости, густо засеяны коровьими лепешками, и Инглор возмущенно вопил: "Эльдар, нам нагадили в самую душу!"
      Следующее утро у меня началось на рассвете, еще до начала боевого времени. Согласно правилам, во время игры производить какие-либо действия с завесой (и веревкой, ее изображающей) могла только я сама - вот и пришлось обходить ее по всей протяженности. И не зря - на входе бык ее таки попортил.
      Второй раз я к завесе выходила тем же утром - просто толкнуло что-то. Оказалось - кстати вышла. От переправы опять шли назгулы с отрядом, и мне пришлось прятать под завесу небольшой отряд роханцев, иначе бы их там, судя по соотношению сил, перебили.
      Вчерашняя эпопея продолжалась. Я отправила двоих гонцов в Раздол - поговорить с Элладаном, попросить его прийти. Гонцов в Раздол не пустили. Сказали, что Элладана нет, а куда ушел - они не знают. Я попыталась опять поискать его через Чашу - вода в Чаше подернулась серебристой рябью и ничего не показала.
      Через некоторое время дозорные сообщили, что некий гондорец просит Владык его принять. Это оказался начальник пеларгирской разведки. Честно скажу: он меня порадовал. Слухи из Гондора доходили самые разные, и мы не знали, чего теперь ждать от южных дунэдайн. Этот же человек держался как истинный потомок нуменорцев: ни заносчивости, ни заискивания - спокойное достоинство. Он рассказал о натиске Мордора, который Гондор - и прежде всего Пеларгир - принимает на себя, о постоянных боях, о потерях. Очень жаль, что я не смогу восстановить этот разговор полностью - в памяти сохранились лишь отдельные фразы.
-       Орки - это просто мясо. С ними бы мы справились. Но назгулы... У нас очень мало тех, кто может им противостоять.
      
-       Наместник Дэнетор решил, что убийства затемняют территорию, и приказал, чтоб мы не убивали своих врагов, а только ранили их и выводили из строя - а потом, после боя, рубили им руки, чтоб впредь они не были опасны, и так отпускали. Мы не хотим этого делать. Это недостойно воина. Да и кроме того, в бою проще убить, чем стараться ранить - меньше риска. Мы говорим: "Прости, наместник, не получается".
-       Как я погляжу, наместник Дэнетор делает все, чтоб своими руками отдать свою землю Мордору.
-       Их территория и так расширяется. Черные провели там обряд - и территория передвинулась в нашу сторону.
-       Что это был за обряд?
-       Я не смею рассказывать о нем при вас. Он слишком гнусен.
-       Говори. Мне нужно знать.
-       Орки насиловали эльфа.
      Я скрипнула зубами и на несколько секунд отвела взгляд.
      
      Он хотел знать, можно ли научиться лечить черную болезнь. Гондорцы знали, что некоторые из эльфов на это способны, - двое раздольских лекарей помогали им, - а потом четверых их раненых вылечил Арагорн. Они отчего-то решили, что человеку это доступно, но только если начинать учиться с раннего детства. Пришлось его огорчить - объяснить, что это не знания и не умение, а способность.
-       Назгул - он ведь не жив и не мертв. Он затягивает человека на грань жизни и смерти и оставляет там угасать. И такому человеку нужно даже не лечение - исцелить его раны мог бы и обычный лекарь, - нужен кто-то, кто смог бы выйти на эту грань, дозваться до человека и привести его обратно. А этому научить невозможно.
      
      В общем, мы пообещали, что будем лечить раненых с черной болезнью, которых будут доставлять сюда. Что же касалось всего прочего, тут мы ничего не могли поделать. Наделять людей какими-то свойствами мы не могли (в массовом порядке - уж точно), а сделать что-то с назгулами тем более было затруднительно. Ведь пока источник их силы существовал, все их свойства сохранялись. Выслушав эти объяснения, пеларгирец лишь пожал плечами.
-       Ну что ж, будем драться дальше. Если черная территория дойдет до нас - пойдем умирать. Ему мы служить не будем.
      С тем мы и расстались.
      
      В тот день у Гилдора пропали еще двое: Финор и Нолвен. Правда, я об этом узнала уже только после возвращения Нолвен - всю историю разом. История была несложной и нерадостной. Наши дозорные время от времени пересекались с беорнингами, особых отношений с ними не поддерживали, но и не враждовали - так, расходились по-соседски, да и все. Вот и в тот раз ребята, встретившись с беорнингами, не ожидали никакого подвоха. И зря, как оказалось. Те, дождавшись удобного момента, оглушили эльфов, связали и оттащили в Дол-Гулдур. Там такому подарку обрадовались. Правда, обыскать пленных они как-то забыли, и у Нолвен остался нож в сапоге. Первым взялись было за Финора, но, выслушав все, что ему обещают, Нолвен умудрилась нож таки достать и товарища зарезать. Почему она не покончила с собой, я сейчас не помню - кажется, внутренний запрет на самоубийство оказался слишком силен. Тогда назгул применил против нее магию и потребовал отвечать на все вопросы. И спросил: "Что ты знаешь о Кольце?" Нолвен охотно принялась рассказывать ему все, что она знает - начиная с визита Саурона в Эрегион, и как можно подробнее. Назгул поскучнел. Нет, помаявшись, он что-то таки из Нолвен вытянул, касающееся дня сегодняшнего. Одна незадача: Нолвен честно сказала ему то, что знала, но действительности это не соответствовало. В конце концов ее убили. Но ее потом опустили из Мандоса - самой собой. (А Финор уже так и не вернулся в Средиземье - сил не хватило). Но эта история заняла довольно много времени, и в скором времени после того, как мы ее узнали, на нас пошли сыпаться события. Потому мы так и не устроили воспитательный поход к беорнингам, о чем многие из нас до сих пор глубоко сожалеют - и я тоже, если честно. Ибо уж за что, за что, а за такое воздавать нужно сполна.
      
      В тот день у нас на границах было очень шумно. Гномий узбад Балин, объединившись почему-то с роханцами, пытался отбить у орков Морию. В Мории проживало несколько разрозненных орочьих кланов - и балрог. Балрог был сам по себе. Он считал Саурона наглым выскочкой, самовольно занявшим трон великого Повелителя, и власти его не признавал. Он желал сам строить темную империю. Во всяком случае, морийские кланы он застроил очень даже успешно. Они пищали, но дернуться не решались.
      Подробностей битвы за Морию я не знаю. Ясно одно: взять ее не удалось. Балрог был слишком большим не подарком, территория была темной - а значит, оркам раздолье - а кроме того, через некоторое время среди штурмовавших вспыхнула чума. Как оказалось, орочьи лагеря были перманентно чумными. Но самим оркам это не мешало - так сказать, привычная среда, - а вот люди и гномы через некоторое время заразились.
      При известии об эпидемии наши лекари решили, что сейчас им будет работа, и, собрав нужные снадобья, отправились к границе. Но пациента к нам принесли только одного - самого Балина, пострадавшего в схватке с балрогом. Ну, скажу я вам, велик и могуч узбад Балин! Перевязывать нам его пришлось в четыре руки, ибо у меня просто не хватило размаха рук в одиночку обмотать его бинтом. (Балин потом огорчался, ибо хотел быть суровым воином, украшенным шрамами, а вердиктом Валеры у него из-за эльфийских лекарств кожа наросла нежная и розовая, и борода закурчавилась, как у молодого гноменка). Но явился он к нам не столько за врачебной помощью - лекари, наверное, у него нашлись бы и свои, - сколько с просьбой. Он хотел заглянуть в мою Чашу - ибо, как слыхал он, там можно найти ответы на вопросы. Я попыталась распросить, какие же вопросы так важны для него - может, я и сама на них отвечу. Балин объяснил, что хочет знать, следует ли ему продолжать борьбу за Морию. Для него Мория - мечта всей жизни, и он готов ради этой мечты погибнуть, но если она неисполнима, то он не станет вести за собой молодых гномов. Я предупредила его, что Чаша никогда не дает готовых ответов - и уж менее всего тогда, когда речь идет о будущем. Он сказал, что для него сейчас важна любая подсказка.
      Что ж. Я, в отличие от своего супруга, никогда неприязненных чувств к гномам не питала. Кроме того, Балин принадлежал к роду Дарина, а с этим родом нас связывали давние отношения - еще со времен Эрегионской войны. А потому, поразмыслив, я согласилась исполнить его просьбу. Балин задал Чаше всего два вопроса. Сперва он спросил, поможет ли гномье кольцо вернуть Морию. И Чаша показала возрожденную Морию во всем богатстве и великолепии, и великого короля, входящего в тронный зал - но лица его не было видно. Тогда Балин спросил: "Что лучше: быть могущественным вассалом или слабым правителем?" И его с силой потянуло к поверхности воды - и лишь в последний момент он сумел остановиться.
      А потом, уже перед самым уходом Балин вдруг разговорился и принялся спрашивать о добре и зле, и о том, почему - как мы считаем - с Сауроном примириться невозможно. Я старалась ему это объяснить, как могла, но видно было, что гнома снедают сомненья. Что тут можно было сказать? "Думай, узбад, думай. Этого за тебя никто не решит".
      (И лишь после игры мы узнали, что же он надумал. (Если, конечно, нам рассказали правду. Хотелось бы в том усомниться, но ничего более мы о Балине не слыхали). Сомненья все-таки победили, и впервые гном рода Дарина отправился к черным и предложил свою службу - в обмен на гномье кольцо и помощь в отвоевании Мории. А там его службу не приняли. Такая вот вышла во всех отношениях прискорбная история).
      
      Где-то вскоре после этого нас постигло странное явление: визит некой женщины в сопровождении двух спутниц. На груди у нее был приколот мастерский бейджик, сообщавший, что это - мастер мертвятника (в скобках - "Варда"). Женщина обратилась ко мне и сказала, что наши леса слишком быстро затемняются, и это печалит ее. Ей хотелось бы, чтоб эльфы активнее боролись с Тьмой. Я, признаться, так опешила, что только и смогла ответить нечто в духе "я слышу тебя". Причины опешить были. Явление любого из валар - а уж тем более самой Варды - в Средиземье конца Третьей эпохи попросту невозможно. Если же это это видение, то что оно означает? Тут вскорости мне подвернулся кто-то из наших региональщиков - кажется, Валера, - и я поинтересовалась, что бы все это значило - и в частности, пассаж о затемнении. Если это мастерская линия и мастера хотят военных действий, то мне очень жаль, но я этой линии следовать не буду. Я отказываюсь бросать своих в бессмысленную мясорубку. Валера обещал разобраться, но подробностей этих разборок я так и не узнала.
      (Впрочем, похоже, эта "Варда" не очень-то разбиралась и в эльфах, и в Средиземье. По крайней мере, насколько я могу судить по ее беседе с Финором. Ну как хотите: не верю я в валиэ, которая говорит погибшему эльфу: "Ну что вам до людей? Это же муравьи - копошатся, суетятся..." Правда, Финор на это ответил хорошо. "Знаешь, я - нандо, и я могу тебе сказать: муравей - самое сильное насекомое на свете. Никто не снесет такой ноши, как он. Может, люди и муравьи - но мы верим в этих муравьев").
      
      А с воскрешением мастера перебрали. Да, оно возможно, - но это чудо. А когда чудо ставят на поток, это превращается в профанацию.
      
      Потом у нас в очередной раз объявился Вэтран, и мы хотели поговорить, а нам все время что-то мешало. То появились двое дев из Раздола - просить разрешения познакомиться с нашей библиотекой. Я им сказала, что, насколько мне известно, в нынешнем Средиземье библиотеки просто не существуют, как явление. Нет, конечно, словари и некоторые древние предания у нас имеются, но их стоит изучать разве что из чистой любви к знаниям - без приложения к текущей ситуации. Оказалось, что девы прослышали про хроники отряда Гилдора: в отряде сидел дежурный, который фиксировал все донесения разведчиков. Я позвала хрониста, договорилась с ним, и девы ушли эти записи читать. С девами еще пришла девочка из северных дунэдайн и стала просить разрешения остаться у нас - учиться. На вопрос, чему она хочет у нас учиться, девочка внятно ответить не могла. Судя по всему - жизни. Я совершенно не считала возможным учить жизни человека - да еще и такого, которого вижу впервые. Так что поговорили мы с ней достаточно жестко. Впрочем, кажется, ей этот разговор чем-то помог. Что ж, тем лучше.
      Вэтрана все это время приходилось прятать и перепрятывать. Мы старались, чтоб нашим гостям он на глаза не попадался - во избежание. Обычно этого удавалось достичь без особых хлопот, но в тот раз количество гостей как-то зашкалило, и последний раз мы его уже прятали за нашу дэлонь. :)
      
      Вот хоть тресни - не помню, откуда я узнала, что хоббит отдал Кольцо Арвен. Может, Митрандир сказал? Совершенно не могу вспомнить. Но когда я об этом узнала, и наконец-то появился кто-то из мастеров с рацией, и я хотела было опять задействовать Чашу - отыскать Арвен и попытаться через нее выяснить, что творится, - сообщили, что Арвен у нас под воротами. А с ней - Фродо, Элладан и еще кто-то из раздольских эльфов. Я бросилась к воротам. Элладан вошел первым. Я обняла его, а он как-то отстраненно сказал:
-       Я хочу поговорить с тобой.
-       Конечно.
      Он пошел вперед, не оглядываясь. Я почувствовала, что что-то не так, но прежде, чем я успела хоть что-то сообразить, Арвен дернула меня за рукав и молча коснулась своих глаз и уха. И тут до меня дошло, что меня царапнуло при взгляде на Элладана. Он был человеком.
      Мы прошли с ним в тронный зал - остальных гостей повели в обеденный зал, и только какой-то парень с мастерским бейджиком и рацией увязался за нами. Я, признаться, сперва совершенно не обратила на него внимания. Ну, идет мастер и идет. Значит, нужно ему.
      Мы уселись рядом. Я думала, что Элладан хочет поговорить о произошедшей с ним перемене - о своем выборе судьбы. А он молча посмотрел мне в глаза, протянул сжатую в кулак руку и разжал. На ладони лежало Кольцо.
      Скажу честно - для меня это был момент наибольшего потрясения за всю игру. Слишком неожиданно это произошло - я ведь была совершенно уверена, что Кольцо у Арвен. Нет, Элладан не предлагал мне взять Кольцо - ни в самый первый момент, ни потом. Может, просто не мог. А может, сдерживался. Он просто молчал и смотрел на меня. Я взяла его за руку, заставила снова сжать кулак и, не выпуская руки, сказала:
-       Рассказывай.
      И Элладан, уставившись в землю, принялся рассказывать.
      История эта, как ни странно, началась с любви. Элладан и Элрохир влюбились в одну и ту же девушку из Лихолесья - Мирвен. Ту самую, которая пошла тогда с Элладаном и Фродо. Некоторое время они странствовали по Средиземью, а потом в Гондоре встретились с Элрохиром. Между братьями состоялся крупный разговор, переросший в ссору. Девушка выбрала Элрохира и ушла с ним. А Элладан в отчаяньи отказался от эльфийской судьбы и прежнего имени (он сказал: "Элладан умер там, под стенами Минас-Тирита"), взял другое имя - Мирвендил, - и поклялся, что останется с Хранителем Кольца до конца, каким бы тот ни был. Я не могу сейчас вспомнить, как это получилось, но на какое-то время они с Фродо все-таки расстались. И, как рассказал чуть позже сам Фродо, "в какой-то момент я почувствовал, что еще один шаг в сторону Мордора - и я объявлю себя хозяином Кольца. И тут Кольцо сказало, что я могу отослать его, и назвало тех, к кому оно согласилось бы пойти. Я выбрал Арвен. А Кольцо пришло к Элладану".
      И к моменту прихода к нам оно успело его очень основательно измотать. Кольцом, собственно, работал тот самый мастер, который последовал за нами, и работал весьма качественно. Он постоянно находился рядом с Хранителем, слушал все разговоры и что-то нашептывал - то самому Хранителю, то окружающим. Он смотрел, на что человека можно поймать, и предлагал соблазн по его запросам. А Хранителю еще и постоянно зудел, извращая все, что ему говорили (что, дескать, собеседник просто не понимает истинного значения этой силы, или боится, или преследует собственные интересы - и т.д.) И Элладана он успел к этому времени задолбать вконец. На парня просто страшно было смотреть - осунувшийся, глаза запавшие и взгляд безумный. Я не восстановлю наш разговор - он был долгим и очень, очень тяжелым.
      Меня, кстати, Кольцо соблазняло недолго - позудело пару раз и отошло. Возможно, просто потому, что я ему не отвечала - а значит, и не давала материала для работы. Не то, чтоб я была такой уж морально устойчивой, но на меня обрушилось слишком много всего разом, чтоб обращать внимание на зудение какого-то Кольца. Я просто была в таком ужасе от случившегося с Элладаном, что даже Кольцо на этом фоне было чем-то вторичным. (Я так и не смогла привыкнуть, что у внука теперь другое имя, и звала его прежним. Он терпел).
-       Ты понимаешь, что это сила, которая может все - абсолютно все?
-       Не все! Разве оно способно сделать так, чтоб твоя девушка тебя полюбила?
      Элладан на мгновение опешил, потом все-таки сказал:
-       Способно.
-       Способно принудить ее? И ты действительно считал бы это любовью?
      Показалось мне, или действительно огонь безумия в его глазах немного приугас?
      Но разговор наш был совершенно беспорядочным и шел по кругу. Элладан пытался доказать мне, что Кольцо - это просто сила, которую можно применить для чего угодно, а я пыталась ему объяснить, что просто силы не бывает, и это - сила Саурона, способная извратить все, к чему ни прикоснется, что применять ее нельзя ни в коем случае, что Кольцо следует уничтожить. Элладан сник и сказал, что он это понимает, но уничтожить Кольцо не сможет - слишком сильно оно в него въелось. Он и так едва удерживается от того, чтоб его не применить. Я просила его вспомнить обо всем, что в его жизни было хорошего, обо всех, кто был ему дорог - а он говорил, что только ради этого еще и держится - потом опять сорвался на крик:
-       Я не смогу его уничтожить!
-       Элладан, ты должен попытаться - или передать Кольцо другому и обречь его на эту участь. Но этот выбор за тобой.
      Элладан снова сник и стал говорить, что все равно пройти в Мордор невозможно, что стоит ему пересечь границы Мордора, как назгулы тут же почувствуют, где он ("Я знаю это! Понимаешь - знаю!"), и потому идти в Мордор - это просто безумие. И опять было заговорил о том, что назгулов можно было бы уничтожить силой Кольца.
      Я в эти доводы не верила. Подспудно тут, видимо, сыграли роль чисто игротехнические размышления. Я не верила, что мастера пошли бы на такое - ведь тогда ситуация превращалась бы в тупиковую. Нет, конечно, на играх всякое бывало - и даже еще и не такое. Но поверить в это означало смириться с поражением - а смиряться с ним я отказывалась.
      (Уже потом, поразмыслив, я, кажется, поняла, на чем Элладан попал в ловушку. Он забыл, что Кольцо может лгать. А оно могло - и не стеснялось это делать.)
-       Ты говоришь - безумие? Но если мудрость говорит, что все пути перекрыты, что остается лишь сложить руки и безропотно ждать гибели - или сдаться - значит, нужно отказаться от мудрости и сделаться безумными.
      (Кольцо отвернулось и тихо пробормотало: "Все гениальное просто...")
      Элладан еще некоторое время возражал, потом сдался и сказал, что согласен на безумие, но это все равно бесполезно - даже если назгулы его и не учуют, ему просто не пройти в Мордор.
      А я подумала, что это, наверное, судьба - неспроста мы оказались все в одно время в одном месте.
-       Я предлагаю тебе шаг, который многие действительно назвали бы безумным. Слушай.
      Я вкратце, не называя имен, пересказала ему историю нашего знакомства с Вэтраном и наших взаимоотношений.
-       Ты знаешь - я могу читать в душах. Я ничем не могу подкрепить своих слов, но я верю этому человеку. И если ты согласишься положиться на мое доверие, я попрошу его провести тебя в Мордор.
      Элладан опять было вспыхнул - "Я все равно не смогу Его уничтожить!" - потом немного успокоился.
-       Как найти этого человека?
-       Он здесь.
-       Я хочу взглянуть на него - мне кажется, я догадываюсь, о ком может идти речь.
-       Хорошо. Но пообещай мне: если ты все-таки решишь отказаться от моего предложения, то никому об этом человеке не расскажешь. По крайней мере, пока ты - еще ты.
-       Обещаю.
      Мы вышли из тронного зала. Дальнейшее я помню немного сумбурно. Элладан, как оказалось, по описанию решил, что речь идет о некоем дунадане по имени, если я не ошибаюсь, Мормегиль. Взглянув и поняв, что человек не тот, он снова заколебался. Из его тихого разговора с Кольцом мне показалось, что у мастеров существует некий список игроков, на которых они эту сюжетную линию рассчитывают. Я слегка психанула и спросила: а фиг ли, собственно? Они что, спектакль играют? Если оно само по игре так складывается, при чем тут какой-то список? Вопрос, кажется, увял. Я объяснила Вэтрану ситуацию и спросила, согласится ли он отвести Хранителя и его спутников в Мордор. Он согласился. Я помню, что в какой-то момент даже обсуждался вопрос, не передать ли Кольцо ему. Кольцо с ним переговорило и заявило, что оно к нему не пойдет, потому что этот человек готов его уничтожить. (Мне кажется, что хоть в целом эта задумка с Кольцом была классной и исполнена она была хорошо, со свободой воли Кольца мастера все-таки несколько переборщили).
      (Кольцо, кстати, пыталось работать и в Лориэне, но не очень активно - то ли устало, то ли оказанный прием его не радовал. Например, когда оно обратилось к случившемуся рядом Аранвэту со словами "я могу выполнить самое заветное твое желание", то услышало в ответ: "Я хочу, чтоб тебя не было"). Помню, что пока Элладан стоял в стороне, погрузившись в размышления (а Кольцо активно в его размышлениях участвовало), я поговорила с Фродо и Арвен, вкратце изложила им самую суть нашей беседы и спросила, согласятся ли они - если согласится Элладан - принять человека, за которого я ручаюсь, в качестве спутника и проводника. Они согласились. Помню, как они стояли уже вчетвером - Фродо, Арвен, Вэтран и Морвен - и что-то тихо обсуждали. Потом я спросила у Арвен и Фродо, не будут ли они возражать, чтоб если Элладан все-таки откажется, эти люди просто пошли за ними следом - их помощь наверняка пригодится. Арвен не возражала. "А потом, если они Следопыты - они ведь и так от нас не отстанут, верно?" Помню, как Элладана кормили; он, похоже, был здорово голоден, но уразумел это лишь тогда, когда ему принесли миску. Миску вручили и Кольцу, со словами: "Кольцо - оно тоже человек..." Помню, как мы говорили с Фродо. Это тогда он рассказал, что отослал Кольцо. "И после этого я понял, что прежняя моя жизнь закончена - а началась новая, какая-то совсем другая. И главным для меня в этой жизни стало сделать так, чтоб ни с кем больше не произошло то же, что и со мной. Потому я остался с Элладаном. Он прислушивается ко мне, потому что я уже прошел этот путь. Я говорю ему: "А дальше будет то-то и так-то. Я это выдержал. Это можно выдержать". Я буду с ним до тех пор, пока я ему нужен. Но я очень надеюсь, что никогда больше не увижу Кольцо".
      Элладан постоянно твердил, что у него мало времени, но все-таки я его еще немного задержала - мне не хотелось отпускать их в путь с пустыми руками, а вопрос упирался в мастеров.
      (И еще - в систему магии. Большую ее часть я узнала только после игры, но, поскольку тут очень многое завязано на нее, я попытаюсь вкратце изложить суть дела. На всей игре было всего два мага, способных влиять на физическую природу мира - Элронд и я. Это происходило за счет соединения эффекта Колец с особой связью эльфийского правителя со своей землей. Если перемены во владениях были благоприятны (а зависели они не от игры "обряд туда, обряд сюда", а просто от поведения местных жителей и от того, что здесь происходит, и мастера, ничего нам не сообщая, рассчитывали эффект по особым формулам), правитель мог либо расширить территорию, либо вложить эту накопившуюся силу в какой-то артефакт. От чего это все зависит, мы не знали. Просто мастер подходил и сообщал: "Ты чувствуешь силу". Накануне я спрашивала у Иллет, могу ли я что-то такое сделать, и мне сказали, что нет. Потом, правда, оказалось, что Иллет не до конца поняла эту систему, и на следующий день она произвела перерасчет. Вот и теперь я подошла к Валере и обратилась к нему с тем же вопросом. Он сперва сказал, что вряд ли, а потом покопался с Иллет в ее записях и сказал, что могу).
      И я на прощание подарила Элладану фиал.
-       Это память - просто память о Лориэне и о всем том хорошем, что было у тебя здесь. Больше я ничего не могу тебе дать.
      (Я, собственно, когда затевала это, и не знала, что мастера согласятся повесить на фиал. Оказалось - право выбора в последний момент).
      Элладан спрятал фиал и очень серезно взглянул на меня.
-       Это много. Очень много.
      Потом я повернулась к Фродо.
-       Ты отдал одно кольцо - я даю тебе взамен другое. В нем нет ничего волшебного. Это просто хорошая работа хорошего мастера.
-       Спасибо.
      Арвен я подарила подвеску - черный лист, расшитый серебром.
-       Я не знаю, что нас ждет, но кажется мне, что если все завершится благополучно, эти цвета будут что-то для тебя означать.
      Арвен потупилась.
-       Ты читаешь в моем сердце...
      А нашим Следопытам, по чести признаться, я просто не придумала подходящего подарка...
      Я вручила уходящим лембасы, и они совсем уж собрались двинуться в путь, но тут стряслась новая заварушка. Элладан сказал, что сюда идет вся Девятка - а я знала, что пока Кольцо находится в Лориэне, моя завеса не действует (хоть тресни - не помню, откуда я это знала, но в тот момент я была в этом свято уверена).
-       Я больше не могу! Я сейчас их уничтожу!
      Фродо буквально повис на Элладане, пытаясь его удержать от безумной выходки.
      Я тоже не выдержала.
-       Ты собираешься применить Единое Кольцо в Лориэне? Может, ты лучше сразу нас убъешь? Так будет куда проще!
      Пока мы унимали Элладана, Келеборн отдал приказ "все, способные носить оружие...", и народ тихо, без лишней суеты занял места на стенах. В конце концов мы убедили Элладана, что им сейчас следует уходить, и как можно быстрее. А назгулы пусть приходят. Нашу крепость даже им с налета не взять. Мы их задержим - а там посмотрим.
      И Хранитель со спутниками ушел. (Не знаю, насколько вся эта история с приближением Девятки соответствовала истине. Во всяком случае, в тот момент Элладан в это верил - и мы тоже. И действовали сообразно с этим).
      А мы через некоторое время выдохнули и поняли, что за происходящими событиями потеряли счет времени, и сейчас уже без семи десять. Так что, как бы там ни было, штурмовать нас сейчас уже не будут. На стенах оставили часовых, а остальные вернулись в лагерь.
      И мы сели думать, что же нам делать дальше. И получалось, что единственное, чем мы можем теперь помочь Хранителю - это отвлечь Мордор, сделать так, чтоб он был очень занят, чтоб оттуда ушло как можно больше народу, и, желательно, все назгулы. Как это сделать? Вывод получался столь же прост. Вызвать огонь на себя. Сперва мы прикидывали, как заставить их заинтересоваться самим Лориэном. Возникла было идея подкинуть дезу: дать знать, что якобы рано утром Хранитель собирался прийти в Лориэн - скажем, на совет. Но как, спрашивается, ее подкинуть? Наверно, сделать это через наших Следопытов было бы вполне реально, но Вэтран ушел, и как теперь найдешь его ребят? Они же носятся по всему Средиземью! Тай предложил было поработать живцом (магия на него не подействовала бы, а остальным он решил пренебречь), но эту идею мы захоронили.
      Тогда нам вспомнилась утренняя беседа с пеларгирцем - и практически сразу же Танаэль сообщила, что он здесь, поблизости. Мы попросили, чтоб его провели к нам. Как оказалось, наутро Пеларгир ждал большого штурма, и опасался явления всей Девятки - а пуще всего Первого, поскольку он мог магией разнести ворота, и тогда крепость вряд ли выстояла бы. Пеларгирцы откуда-то услышали старое пророчество о том, что Короля-колдуна убъет не человек и не воин, и с горя решили попробовать его проверить. За тем он и пришел - попросить, чтоб с ним отпустили кого-нибудь из наших женщин. Я сказала, что Танаэль может пойти, если она согласна.
-       Но я позвала тебя не за этим. Ты помнишь, о чем мы говорили утром? Так вот: появилась вероятность, что нам удастся что-то сделать с той силой, которая не дает жить и вам, и нам. Эта вероятность ничтожна, она безумна, но она есть. И для этого нам нужно, чтоб Мордор вышел в этот бой и вывел как можно больше сил. Я не могу рассказать тебе, в чем тут дело, но чтоб ты поверил, насколько это для нас серьезно, я предлагаю: завтра мы придем и встанем с вами плечом к плечу. Мы вместе победим или вместе умрем.
      Пеларгирец подумал и согласился. Он сказал, что постарается поднять Гондор, и что свернет на время свои экономические диверсии, мешающие Мордору выводить большое количество войск.
      Он ушел, а перед нами встала следующая проблема: как дать знать Хранителю о нашей затее? Тут опять, как по заказу, появились двое ребят Вэтрана, Атангил и Борлас. Мы попросили их провести нашего гонца в Раздол - чтоб там узнали о произошедшем и решали, как им поступить, идти ли с нами или нет - и, может, известили Элладана, если представится такая возможность. А может, ребята отыщут своего капитана - на них я полагалась как-то больше. С ними ушла Нолвен, а остальных разогнали спать. Времени на сон уже оставалось совсем немного.
      Меня же Валера попросил немного задержаться. Он сказал, что Керим уже идет сюда, и лучше будет, если я сама расскажу ему, что тут творится. Я по случаю заварушки уже успела натянуть кожаный доспех, а потому теперь притащила к костру пенку, укрылась плащом и осталась там валяться, изредка вяло переговариваясь с мастерами (у костра сидели Валера и Иллет). Керим все не шел, и я впала в несколько странное состояние сознания - сказалось нервное напряжение и то, что прошлой ночью я спала часа три - да и раньше мне сна доставалось негусто. Тут-то я и начудила. Я в этом своем полусне заявила, что отдаю все, что у нас есть, хранителям и тому человеку, который их повел. (Нет, если бы я поразмыслила, я бы, наверное, сделала это и сознательно (правда, я понятия не имела, что мне есть что отдавать). Но я была в тот момент совершенно не в состоянии мыслить. Я вообще этого не помню! Но это утверждают два свидетеля, сомневаться в которых у меня нет причин).
      Мастера это услышали , зафиксировали и учли. А я - нет, поскольку об этом просто не помнила. А даже если б и помнила, оценить этого в полной мере все равно не смогла бы, поскольку не знала подробностей.
      (Узнала я их уже после игры, но упомянуть об этом, как мне кажется, лучше здесь. Когда этой магической силы набиралось настолько, что территория могла расшириться на три метра, посреднику полагалось извещать региональщика. Когда доходило до 10-15, региональщик должен был известить координаторов, поскольку с этого момента в игру могла вступить сила, которая в магической системе значилась под определением "вторичное событие" - или, попросту говоря, чудо. И проявиться оно могло где угодно - совершенно не обязательно у нас. А у нас к тому моменту, даже уже за вычетом фиала, эта цифра составляла 21, 5. Но об этом, как уже сказано, мы узнали намного позже).
      Керим так и не пришел. Зато опять появился Вэтран. И я узнала, что все далеко не так просто, как представилось было нам. Тот отряд, который уходил от нас, распался - или можно сказать, что ему в этом помогли. Они ушли не так далеко, когда им встретился другой отряд - не помню, насколько большой, но там точно были Митрандир, Палландо и кто-то из северных дунэдайн. Валера потом твердил, что эта встреча тоже была своего рода чудом, и что это фиал все-таки спас Элладана - потому что кто-то из этих дунэдайн оказался тем человеком, которому Элладан, собравшись с силами, смог отдать Кольцо. Ему оставалось десять минут до того, чтоб объявить себя властелином Кольца - или стать чем-то вроде десятого назгула. Но о чуде мы тоже узнали намного позже; а о распаде отряда - тогда. Отказаться от Кольца Элладан-то сумел, а к парню этому оно тоже не попало. Кольцо его купило, просто и действенно. Оно сказало: "Хочешь, чтоб Элладан остался жив? Поклянись, что не понесешь меня уничтожать". И он поклялся. Митрандир и Палландо, узнав об этом, Кольцо ему, естественно, не оставили, а, невзирая на протесты Кольца, унесли обратно в Имладрис.
      Как я тоже узнала уже намного позже, Арвен тогда сказала Митрандиру, что эти люди, Вэтран и Морвен - их спутники, и что они присоединились к ним в Лориэне. А Митрандир понял так, что это просто случайные попутчики. А Фродо вообще не заметил в суматохе, куда они делись. А они никуда не делись. Их просто не пустили в Раздол. И они остались сидеть рядом, слушая, о чем же в Раздоле говорят.
      Через некоторое время Вэтран решил, что, судя по разговорам, до утра отсюда никто никуда не пойдет, и ушел. Не в Мордор, а к нам. И часа на полтора оставил Раздол без присмотра - о чем впоследствии горько пожалел.
      Выслушав его рассказ, я пожалела о происходящем сразу. Но я надеялась, что хотя бы Митрандир сумеет воспользоваться той ситуацией, которую мы создали. Я тогда не знала, что наш гонец до Раздола не дошел - точнее, дошел, но очень нескоро. Борлас тогда ушел по другим делам, а Атангил повел Нолвен. И они напоролись на отряд орков. Атангил принялся отговариваться, но оказалось, что он где-то посеял мордорский аусвайс - наверное, выронил, когда отдавал Нолвен свою бандану, чтоб она могла спрятать острые уши. И действительно, орки не поняли, что девушка - эльф, а не человек. А Нолвен уже была жизнью битая. Ее и на этот раз не обыскали. Она перерезала веревки, но осталась сидеть тихо. Орки заявили, что собираются принести жертву, но подошли к делу нехудожественно - просто резанули ее по горлу, не заметив в темноте, что девушка прижала руку к горлу. Нолвен упала и притворилась мертвой. Орки ушли, и увели Атангила с собой. Он потом все-таки как-то отговорился, и его отпустили. А Нолвен добралась до Раздола - но с большим запозданием.
      В четыре мы отправили гонца к гномам, в надежде поднять на это дело и их - мы ведь тогда не знали о выборе Балина. (Впрочем, гномы не пришли - просто потому, что не смогли проснуться.) А я отправилась будить своих. Валера сказал потом: "Я думал, они не встанут". Как бы не так. Я подходила к палатке, звала того, кто там спал и говорила: "Четверть пятого. Без пятнадцати выходим на Пеларгир". Хозяин палатки отвечал "иду" и выбирался наружу. И так каждый.
      Вэтран уходил и вернулся к сроку выхода. А я попыталась "на дорожку" заглянуть в Чашу. И показала она мне такое...
      Картинка была следующая: по равнине идет Палландо и несет на спине труп хоббита. А за ним идет вся Девятка. За Девяткой, в некотором отдалении - пара легионов. Палландо доходит до берега моря и бросает Кольцо в воду. Назгулы стоят на берегу и воют.
      Новость эта была не хуже ушата холодной воды. Она означала, что тот шанс, ради которого все это затеяно, потерян безвозвратно. А не идти мы уже не можем - мы пообещали людям.
      И мы пошли. Добрались без препятствий - видимо, все прочее Средиземье к этому времени уже вымоталось. На подходах к Минас-Тириту тормознули в лесочке и Вэтран отправился вперед, проверить, все ли спокойно. Мало ли - столкнуться с назгулами в поле даже нам не очень-то приятно. Но все было тихо, и мы двинулись дальше. Уже совсем рядом с Пеларгиром Валера нагнал меня и негромко сказал, что я узнаю то самое место, которое видела в Чаше. Я приняла эти слова к сведению. А Валера перешел к Вэтрану и, как я поняла позднее, сообщил о проявлении моего ночного бреда. Не знаю, как именно он это сформулировал, но Вэтран переспросил у меня, может ли он надеятся на то, что мое благословение чем-то поможет. Я не поняла, о чем речь, потом вспомнила, что, провожая их всех из Лориэна, сказала что-то вроде "благословляю вас", подумала, что он имеет в виду именно это и ответила в том духе, что всем нам остается лишь надеяться. Нас впустили в крепость и предложили устроиться пониже на склоне, чтоб нас не сразу было видно, когда черные подойдут - пусть будет сюрпризом. Рассвет был безумно красивый. И я знаю, что многих из наших прошиб один и тот же глюк - мы искренне верили в тот момент, что вышли к Морю...
      Мы ожидали, что в шесть, как это уж вошло в традицию, появятся мордорские легионы. Но все было тихо.
      А тем временем Вэтран решил внести свой вклад в развитие событий. Он переговорил с Валерой, что-то уточнил, потом узнал, куда именно бросили Кольцо - и отправился за ним нырять.
      ("Я не думал, что мне и вправду удастся что-то сделать. Но они отдали мне все, что у них было, и я считал, что должен сделать хоть что-то").
      Те, кто был на этом полигоне, помнят это озеро. Тем, кто не был, сообщаю: в нем даже в жару прогревается лишь верхний слой, где-то сантиметров семьдесят глубиной. Когда мы были там, погода стояла не жаркая. А незадолго перед этим - совсем не жаркая. И там, где нырял Вэтран, глубина была от пяти до восьми метров - там резко уходящий вниз склон.
      Он нырял за этим чертовым Кольцом сорок минут. Мы стояли и смотрели на это в тихом ужасе.
      За это время к нам подошел обеспокоенный правитель Пеларгира и, извиняясь, - "поймите меня правильно!" - сказал, что обязан сообщить о происходящем наместнику Дэнетору. Келеборн отправился вместе с ним. Наместник отнесся к новостям довольно равнодушно и ограничился тем, что объявил эмбарго на продажу выловленной рыбы. А Валера тем временем бегал и утрясал ситуацию с главными мастерами. И он уже успел согласовать все с одним из двух координаторов, Гридиным, и даже заготовить модель.
      Найти Кольцо по жизни было абсолютно нереально. Там на дне острые камни и ил. Но у мастеров на случай чрезвычайных обстоятельств было запасное кольцо. Вот из него-то эту модель и изготовили: в полулитровую пластиковую бутылку положили кольцо, бутылочку плотно завернули и привязали к камню на веревочке определенной длины. Двадцать один сантиметр с половиной.
      Через сорок минут Вэтран все-таки выбрался на берег. Его обработали спиртным изнутри и снаружи и посадили к костру греться. Он твердо намеревался отогреться и вернуться к своему занятию.
      А у нас не происходило ничего. Это было странно, но пережить это было бы можно. Но через некоторое время до меня донеслась фраза: "...а на пять назначена Пеленорская битва". Армагеддон по свистку не бывает. Если его начинают назначать, значит, игру сворачивают.
      Я потихоньку выскользнула из крепости и пошла в мастерятник, разбираться, что творится. Там я нашла Иллет, уже готовую расплакаться, и мои худшие предчувствия укрепились. Но она объяснять ничего не стала, а тут откуда-то появился Валера, все еще полный энтузиазма. Правда, услышав, что мы все еще сидим в Пеларгире, он ужаснулся и сказал, чтоб мы оттуда уходили - нам там плохо. "Вы говорили о Пеленоре - я и подумал, что вы собираетесь на поле стоять. Тоже надумали - сидеть в Пеларгире!" Честно говоря, его слова вполне совпадали с моими ощущениями - тягостно мне там было отчего-то, - а если хоть часть вестей с юга соответствовали истине, то должны были совпадать и с игровой реальностью. Кроме того, стало совершенно ясно, что в ближайшие часы Мордор никуда не пойдет (что и неудивительно, если они всю ночь колобродили. Они же тоже не железные), а сидеть здесь до четырех-пяти мы не можем. Народ слишком мало спал. Да и сидеть столько в чужом лагере... Вряд ли хозяева будут счастливы. В общем, я увела наших домой. Еще в роханских полях я поняла, что в буквальном смысле слова засыпаю на ходу. Кое-как добредя до палатки, я сказала своим: "Будить только если придет Вэтран. Все остальные посылаются в светлое будущее именем "увы", - и рухнула.
      В Пеларгире тем временем Ольга, мастер региона "Юг", успела поработать вероятностью и с лодки сбросить модель за борт, а Валера нырнул и проверил, как она там себя чувствует. Но Гридин за это время переговорил со вторым координатором, Дианой Яковлевой. И переменил свое мнение. И Вэтрану, когда он, не зная про модель, собрался вернуться к своей сумасшедшей затее, сказали: "Можешь не нырять. Даже если ты его достанешь, у тебя все равно ничего не получится".
      А игру свернули.
      Мы об этом узнали около двух дня - когда нас пришел штурмовать объединенный мордорско-лихолесский отряд. Мы сперва приняли это за реальный штурм и кинулись на стены. А потом поняли, что происходит. Выглядело это, скажем прямо, довольно гнусно. Кстати, к мордорцам у меня претензий нет. Там было несколько офицеров, и когда мы с ними переговорили через стену, они своих быстро успокоили и увели. А вот унять лихолесцев оказалось некому. Я сказала своим, что нефиг драться со всякими увы ради их развлечения. "Гости" некоторое время побушевали под стенами, выкрикивая всякие гадости, потом сообразили, что никто на них не реагирует, и ушли.
      А мы пытались сделать хоть что-нибудь, чтоб создать игре - для себя - хоть минимально осмысленный конец, но, честно говоря, не получилось.
      Вот такая вот сказка с печальным концом...
      
      Мне хочется поблагодарить друзей: Куэлина, взявшегося за пост начальника стражи по принципу "если не я, то кто же", и Инглора, подменявшего его по необходимости. Аранвэта, наступившего на горло собственной песне и взявшегося заведовать хозяйством, и Эланор, помогавшей ему по мере сил. Ольвен, без которой команда могла бы остаться без стрел и без ушей. :) Тая - его творчество стало одним из стержней, на которых держалась команда. Гилдора, ставшего нам другом. Вэтрана, рисковавшего ради нас. И более всего - моего супруга, без которого я просто бы ничего не смогла. Спасибо вам за то, что вы есть.
      Мне хочется поблагодарить врагов. Мне очень жаль, что Мордор из-за потерь в составе и определенных игровых трудностей, перетекающих в пожизненные, не вытянул ту идеологическую войну, которую планировал. Нам все-таки не хватало более жесткого противостояния. Но все равно - вы были хорошими врагами. Спасибо вам.
      Мне хочется поблагодарить тех, кто работал ради нас: нашего посредника, Наталью Некрасову (Иллет), и наших региональщиков, Керима Джемилева и Валеру Скоморохова. Вы не были к нам снисходительны, но вы понимали нас. Спасибо вам.
      И мне хочется задать вопрос главным мастерам: скажите, зачем вы это сделали? Вы ведь хорошо начинали. Вы показали, что готовы уважать мир Толкина и строить свои разработки, опираясь на него. Вы вроде бы готовы были прислушиваться ко мнению игроков. Да, у вас многое было не готово к началу игры - но этим мало какая мастерская группа не грешит. Это можно было пережить. Но вы обещали, что не станете сворачивать игру, пока она идет, и не сдержали слова. Я говорила потом со многими - с эльфами, с мордорцами, с нейтралами. Люди готовы были играть дальше. Они хотели играть дальше. И у игры все еще был смысл. Вам в руки шло чудо. Впервые за все время существования ХИ был реальный шанс безо всякой режиссуры, только за счет игровых событий завершить игру практически так, как это было у Толкина. И вы этот шанс отвергли. Из трусости? Из душевной лености? Этим своим поступком вы показали, что вам не было дела ни до красоты игрового хода, ни до чувств игроков - до той самой искренности чувств, ради которой многие и играют. Вы срезали нас на взлете. Я слишком хорошо помню, какой после этого была наша команда - и этого, боюсь, я никогда не смогу вам простить.
      Но вот что я еще вам скажу: лишь очень наивный или очень самонадеянный мастер может считать, что он властен над творением, которое уже зажило своей жизнью. Вы можете думать, как вам угодно, но мы-то знаем, как оно все было там, в Средиземье. Вэтран все-таки достал Кольцо и отправился в путь, а мы остались отвлекать Мордор на себя (в конце концов они все равно вышли бы - ведь они тоже знали, куда кинули Кольцо). И он дошел - не мог не дойти, ведь судьба была за нас. Так что не знаю я лишь одного: все ли мы легли там, на Пеленорских полях, или все-таки кто-то выжил. Но в любом случае, это было не напрасно.
      
      (Примечание для тех мордорцев, которым, быть может, случится это прочесть. Ребята, я прекрасно понимаю, что вы вряд ли будете разделять мою точку зрения - в том, что касается предполагаемого финала. Имеете полное право не соглашаться (проверить-то мы теперь все равно не сможем). Но даже если бы Вэтран не дошел - хотя в этого человека я верю, - и мы бы просто там полегли, это все равно было бы для нас куда осмысленнее того, что получилось в результате решения координаторов).
      
      Артанис Нэрвен Алтариэль
      (она же Оксана Степашкина, она же Эриол Митлас)
      
      
      Приложение.
      (Просто хорошие фразы или моменты, которые потерять жалко).
      ***
      Фраза, бытовавшая в отряде Гилдора.
      "Люди говорят: "шило в заднице", а эльфы - "огонь в сердце".
      (Последнее следует произносить возвышенным тоном :)
      
      ***
      Один из наших дозорных, Элланд, пересекается на границе с назгулом. Точнее, назгул летит куда-то по своим делам. Элланд на светлой территории, потому связываться с ним назгул не хочет - для здоровья вредно, - а тихо пройти душа не позволяет. Назгул заводит речь:
-       Вы, эльфы, вымирающая раса!..
      Элланд не выдерживает.
-       Иди отсюда, вымершая!
      
      ***
      Повествование о том, откуда есть пошло "увы", так полюбившееся жителям Средиземья.
      
      За три недели до ХИ под Москвой проходила небольшая игра "Камелот". Сам Камелот постиг жестокий недозаезд, а первые из заехавших рыцарей были не всегда адекватны, и король Артур (один из тех, кто собирался ехать с нами на ХИ, да так и не доехал, к глубочайшему нашему сожалению) ходил и страдальчески морщился, глядя на своих подданных. И приговаривал: "Господа, вы же рыцари! Вы должны быть благородны и куртуазны! Если вам на ногу упал шлем, не надо материться. Говорите: "Увы мне!" И он их таки приучил именно так и изъясняться.
      Так и случилось, что эта модель, оказавшаяся весьма продуктивной, начала свое шествие по стране... :)
      
      ***
      История о вертолете генерала Лебедя и развоплощенном Сауроне.
      
      Как грустно шутили в Мордоре, "вертолет генерала Лебедя придавил Саурона, половину назгулов и треть личного состава Мордора". Проблема заключалась в том, что большая часть верхушки Мордора была из Красноярска. Но весной в Красноярске погиб губернатор - этот самый генерал Лебедь, - и, согласно закону, ровно через определенный срок должны были состояться выборы нового губернатора. И очень многие из Мордора были с этим связаны по работе, а потому поехать на ХИ не смогли. Сауроном должен был быть Толмачев. И он таки им был, хотя доехать и не смог. Он из Красноярска общался со вторым назгулом, Стефом, по спутниковому телефону, выслушивал доклады и давал указания. И сказал: "Добудешь Кольцо - прилечу".
      Такого реалистичного отыгрыша развоплощенного, но существующего Саурона история игр еще не знала.
      
      ***
      Самая южная из переправ - та самая, за которую постоянно бились Пеларгир и Мордор. На гондорском берегу табличка: "Здесь лежат те, кто не слушал маму. Штурм такого-то числа. Штурм такого-то числа. (Оставлено свободное место) Когда одумаетесь?" На мордорском берегу - деревянный обелиск. На нем тоже табличка: "Памяти Первого Барад-Дурского панцирного легиона" - и имена особо отличившихся героев.
      
      ***
      Наша бензопила служила неиссякаемым источником шуток - вплоть до последнего момента. Во время марша на Пеларгир кто-то поинтересовался у Тая, неужто его артефактный клинок - единственный на весь Лориэн. "Выходит, что так". "А у Владыки?" "А Владыка свое артефактное оружие дома оставил - у него бензин закончился".
      
      Уже после игры Стеф взирает на нашу бензопилу. "Желтая. А у нас оранжевая. Все правильно".
      (По правилам, желтыми и ярко-оранжевыми вязками обозначались, соответственно, светлые и темные территории).
      


Верстка - Терн