НАЧАЛО

Так случилось, что на игре я играл Маэдроса, так как ни тот человек, который должен был его играть, ни тот, которого нашли на замену, приехать не смогли. Первый Дом преследовали в этом плане сплошные несчастья: при переправе Крейлу, который должен был играть Карантира, совершенно дурацким образом попали в глаз стрелой и ему срочно нужно было искать замену. Слава Небесам, нашли.

Прежде чем начать описывать события, хочу извиниться перед теми, кому я либо обломал игру, либо не дал того, на что он рассчитывал. Особенно извиняюсь перед теми, кто решил, что я был излишне с ним груб.

Описывать события буду вперемешку, как воспринимал, поэтому связного изложения от лица персонажа, скорее, не выйдет. В событиях я наверняка буду путаться, так что не удивляйтесь возможным ошибкам.

СОБЫТИЯ

Все началось с пира, на который, вопреки ожиданиям Майтимо, отправился чуть ли не весь Форменос. Когда Феанаро уходил, Майтимо попросил разрешения остаться и остался. Остался также и Макалаурэ.

Во время ожидания Майтимо успел размяться в паре поединков и побеседовать с Финвэ и несколькими Перворожденными. Затем он заглянул в сокровищницу, чтобы посмотреть на Камни, за что получил от Финвэ морально в нос.

Примечание. Была насущная необходимость знать, где лежат Сильмарилли, поскольку принесли их туда недавно, и мне казалось, что их местоположение неплохо бы сообщить Браину не по игре. Глупо, согласитесь, выглядел бы Мелькор, носящийся по временному лагерю и переворачивающий рюкзаки.

Вдруг прибежали эльфы и с ними Амбарусса. Они стали кричать то о Древах, то о каких-то темных тварях, которые бегают в округе. Майтимо поблагодарил мысленно всех, кто предсказывал ему в этот день беду, заставив этим надеть доспех, и попытался предложить братьям пойти поискать эту тварь за стенами, но не успел.

Внезапно в воротах Форменоса показался Мелькор, в ужасном облике. С ним была какая-то огромная тварь и другие, более мелкие. Он пытался пройти к финвэ, но путь ему преградили Перворожденные. Майтимо тоже попытался, но Мелькор рукой пригвоздил его к одной из колонн, где он и стоял все время, не силах пошевелиться. Он видел, как Мелькор легко отбрасывал эльфов, преграждавших ему путь, а затем убил Короля Нолдор. Затем он обратился к оставшимся в живых, требуя Сильмарилли, но те молчали.

Примечание. Еще бы им не молчать - никто ведь не знал, где эти самые Сильмарилли искать. финвэ и Перворожденных, которые это знали, Мелькор благополучно убил или тяжело ранил. Пришлось нам с Князем свистом подзывать какого-то демона и наставлять его в поисках из весьма неудобных поз, тем более что после моего экскурса к шкатулке ее зачем-то перепрятали, - не доверяли, что ли.

Когда один из демонов нашел и принес шкатулку с камнями, Мелькор со слугами быстро ушли. Майтимо освободился от чар и хотел броситься в Тирион, чтобы сообщить о случившемся отцу, но опять не успел: Феанаро уже был в Форменосе и весь его народ вместе с ним.

Далее были последние слова финвэ, речь Феанаро, которую прервал Ороме, непонятно зачем пришедший в Форменос и заявивший в ответ на все дерзкие речи Феанаро, что он честный человек ("вот они, какие, Пришедшие Следом", - проворчал Айвенорэ, друг и побратим Майтимо), что они все должны быть культурными, и что Феанаро должен перед ним немедленно извиниться.

Затем Феанаро и его нолдор направились в Тирион, убеждать прочих отправиться с ними в Эндорэ, дабы отомстить Морготу, как отныне они называли Мелькора, вернуть Камни и жить в тех землях без Валар. Но по дороге они столкнулись с кем-то из Валар и Феанаро пришлось повторять им все то, что он сказал над телом отца, а также выкладывать им все, что он хотел сказать на Туне.

Примечание. В этот момент я впервые разозлился на мастеров. Ладно, "Ороме" ошибся, бывает, не сообразил человек. Но Феанор мастерам, что, попугай, двадцать раз повторяться? Скажет он речь мастерам - ему ведь на нолдор в Тирионе ничего не останется. Написано же в умной книжке: "Валар все знали, но не препятствовали". И что посланник Валар был только один раз: уже после Клятвы. Это, между прочим, не зря написано. Такое ощущение, что мастера специально вылезали в самый удобный момент, чтобы сбить игрокам драйв. И зачем, скажите, на милость, было размахивать Цветком и Плодом с погибших Древ, если их в книге удалось получить уже после Исхода и Резни? Остались бы нолдор в Валиноре, и что бы с игрой было?

Затем были речи в Тирионе и была Клятва. И послы телери пообещали дать корабли, если будет на то воля Валар. И нолдор пришли в Лебединую Гавань, где Олвэ отказался дать корабли, ибо воли Валар на это не было. И случилось первое братоубийство, когда эльфы убивали эльфов, и погиб Король Телери Олвэ.

Примечание. А затем был мастерский кошмар. Ибо к стоящим на пристани нолдор подбежал мастер и закричал, что они видят на море шторм. Отлично, подумали некоторые из нас, все, как в книге. Там шторм и тут тоже как бы шторм. Почему только этот дух лезет между нами и водой? А оказалось, что дух изо всех сил хочет не пустить нас в лодки, поскольку уже темно, вода мокрая и холодная, спасательных средств нам не обеспечили, мастера не хотят нашей смерти и в тюрьму они тоже не хотят, а хотят они, чтобы мы переждали до рассвета (около пяти часов). И видно было нам, что мастер и впрямь боится и в случае чего костьми по жизни ляжет на этом пирсе рядом с погибшими телери. И по берегу нас тоже не пустят, поскольку опять таки темно, мокро и проводников нам не обеспечили.

"...", - сказали тогда нолдор, которым обломали такую игру.... И начался бардак.

Сначала нужно было найти компромисс: перегоним лодки к более удобному сходу, будто бы путешествие началось, подождем. Нет, мы не утонем, тут до берега близко. А пока пусть нам Валар пошлют хотя бы хорошее Пророчество Мандоса, а мы устроим Шатры Ропота и проропочем какое-то время. Потом нужно было по игре объяснить все это каждому стоящему на берегу (каюсь, не смог). Затем мы пошли, хотя и с трудом и пришли к нормальной поляне, где и стали разводить костры. Еды почти нет - мы же собрались в лагерях есть, - чая тоже нет. Дрова пилим в темноте, дождь, холод. А где Мандос? Дулю вам, а не Мандоса - он себя плохо чувствует и в палатке лежит. Убиться веником... Народ изо всех сил пытался не растерять игровой запал и остаться в роли, те, кто уже играть перестал, старались никому не мешать, но через некоторое время игроки Третьего Дома урезали "Эй, мороз, мороз...", и игра сдохла. Чтобы не отвлекаться дальше на ругательные отступления, расскажу, что бедные орки, которые должны были ждать феанорингов и устраивать им Битву под Звездами, тоже мерзли на берегу. В процессе замерзания они, говорят, спалили кучу хвороста, которая была подготовлена для Сожжения Кораблей, так что Нолофинвэ и прочие ориентировались не на пламя, а на эльфийскую интуицию. Не спав ночь, играть уже никто не мог. Запал пропал, и по приходе в лагерь все завалились спать. Пророчество Мандоса, которое "Мандос", наконец, нам пролопотал перед отплытием, воспринималось уже просто смешно. Про Битву под Звездами писать не буду, про нее в книжке написано. У нас было похоже. Было здорово.

Затем мы встретили некоего эльфа, который назвался "лайквендо" и узнав, что мы прибыли для войны и Врагом, предложил показать нам земли, где мы сможем жить. Попутно мы узнали, что король этих мест - Эльвэ Синдиколло (извиняюсь за голфингский акцент), что живет он в земле называемой Дориатом, а также что в Белерианде живет народ, называемый наугрим.

Прибыв на место, указанное зеленым эльфом, нолдор начали строить крепость. Но пока крепость строилась и сплошной стены вокруг их домов не существовало враги, как оказалось, могли бродить чуть ли не под самыми окнами. И как-то раз Майтимо, удалившись от своего дома буквально на несколько шагов и без оружия, был схвачен орками, которые связали ему руки и потащили в Ангамандо.

В Ангбанде Маэдрос провел достаточно много времени и испытал тоже немало. Сначала его имя записали на каком-то пергаменте, который затем постоянно таскали вслед за ним, записывая все, что он говорил, а также пометили его каким-то знаком на руке, для удобства (орки плохо запоминали эльфийские имена). Его пытали в башне, где какие-то духи весьма искусным образом пытались доказать Маэдросу совершенную, на его взгляд, чушь. А именно: если он убивал эльфов и предавал родичей, то теперь он им друг, или по крайней мере не должен с ними воевать. Понимать, что нолдор воюют с Морготом, не потому что он плохой, или они такие хорошие, а потому что он убил их короля, Древа Валинора и похитил Сильмарилли, эти духи не хотели, да Маэдрос и не пытался их особенно убеждать - зачем? Из этой башни он вынес очень горькие ощущения, поскольку слова об их сходстве все-таки не пропали для него даром, а также очень полезные сведения. Во время допроса кто-то очень походивший на Врага (так что Маэдрос сначала принял его именно за Моргота) сказал, что Моргот хочет поговорить с ним позже. Сообразив, что все эти твари так боятся своего господина, что не посмеют теперь причинить ему (Маэдросу, а не господину) какой-либо сильный вред, Маэдрос стал хвататься за любой забытый или плохо лежащий меч и рубить орков. Орки обращались со своим оружием весьма рассеяно и некоторые поплатились за это жизнью. Одновременно Маэдрос испытал шок, ибо понял, что балроги и другие духи ударов меча не боятся, и как с ними биться - неизвестно.

Примечание. Кстати, господа ангбандцы. Если кто-то из вас прочтет этот опус, не откажите в любезности и расскажите мне о двух вещах. Первое: были ли эти орки посланы специально за Маэдросом? Если да, то примите мои восхищения. И второе: действительно ли орки были такими раздолбаями, или мечи пленникам тоже подсовывали специально? Адрес: ringlin@mail.ru.

Почти все оставшееся время Маэдрос провел в башне где им занимались три духа. Один порол его кнутом, получая от этого явное удовольствие, другой, как понял Маэрос, пытался его соблазнить, либо вызвать у него этим неприязнь, а третий лечил его раны и разговаривал с ним. Первые два Маэдросу были противны, и он изо всех сих старался поменьше с ними разговаривать. Третий, точнее третья, была весьма добра к нему, говорила, что сама тяготится этой службой, но должна ее продолжать, поскольку принесла Морготу клятву, а также обещала устроить так чтобы Маэдроса выпустили без ведома Врага. Что такое клятва Маэдрос понимал, хотя сам никакой клятвы Морготу не принес бы. Понимал он также, что у Врага есть свои способы заставлять его слуг хранить ему верность. В обещания свободы Маэдрос верил не очень, поскольку дух таки служил Морготу, но надежда у него оставалась.

Примечание. Я прошу прощения у двоих духов этой башни, за то что мало с ними говорил по игре, но, правда, Маэдросу было очень противно. Играли вы здорово.

Затем на него махнули рукой и он какое-то время просидел в камере. Этот период был не очень богат событиями, за исключением того, что он ощутил поблизости присутствие своего друга Финдекано, и узнал от охранников, что у них появился новый пленник, которому пришлось завязать рот, поскольку он все время пытается петь. Маэдрос примерно знал, насколько громким может быть голос у именно этого "кано", и уверился, что Фингон тоже здесь, в Ангбанде. Затем ему сообщили, что кто-то из эльфов принес присягу Морготу, но он в это не поверил. Проняло его только появление какого-то орка, который передал ему привет от отца. После его прихода Маэдрос места себе не находил и пытался понять, что же тот имел ввиду.

Через некоторое время его вывели из камеры, и приказали проводить до ворот с почестями. Дух, который бил его, сказал на прощание, что не боится его отпускать, ибо знает, что Маэдрос к ним все равно вернется. На это у Маэдроса не было никаких возражений, так вернуться он действительно хотел. С отцом, братьями и верными им воинами. И разнести это логово по камешку, предав смерти каждого, кто в нем находится. Духу он ничего не ответил и пошел к воротам, где на прощание узнал, что означает в орочьих устах слово "почести".

Примечание. Насчет "ощутил присутствие" все просто: увидел через тканевые стены. А "кано" на Квенья означает "командир" и происходит от слова, означающего "громко кричать".

Выйдя из ворот Ангбанда, Маэдрос решил не ходить по натоптанным дорогам, чтобы случайно не потерять чудом сохраненную жизнь и свернул в дебри. Пробираясь в темноте по глухим местам он нашел замечательное место для возведения крепости, которая находилась бы прямо под носом у Врага, но которую тот бы нашел не сразу, а если бы и нашел, то вряд ли бы взял. Когда он добрался до крепости своего отца, стояла ночь. Встав под воротам крепости и позвав воинов, Маэдрос поразился тому, что его не спешат впускать, а напротив зовут кого-то. И когда половина крепости высыпала на стены, Маэдрос прочел в их глазах недоверие и страх и понял, что Ангбанд для него еще не кончился. Подошедший Феанор, не слушая никого, приказал впустить сына, и Маэдрос, наконец, смог обнять отца, мать и братьев. Рассказывать о том, что с ним произошло Маэдрос не мог, поскольку был измучен до предела и сказал лишь, что чувствует себя просто очень уставшим. Перед тем, как провалиться в сон, он рассказал про пленение Фингона и успел, к своему ужасу, узнать, что его друг и побратим Айвенор отправился в Ангбанд к нему на выручку и идти за ним уже поздно. Узнал он и о том, что им скоро предстоит идти освобождать Минас-Тирит (Маэдрос понятия не имел, что это за крепость, ибо попал в плен до ее возведения), и, если им будет удача, то и брать Ангбанд.

Когда Маэдрос отдохнул и восстановил силы, то смог как-то заняться делами крепости. При этом его не покидало ощущение, что ему все равно не все доверяют. Особенно это стало видно, когда на него накинулись все целители крепости, которые пытались проникнуть в его разум и понять, не случилось ли с ним чего в Ангбанде. Разум Маэдрос с готовностью открыл, но извлекли ли целители из него что-либо успокоившее их волнение он так и не понял. Утешался он только тем, что отец и братья ему доверяют, а остальное не так уж и важно.

Примечание. Здесь необходимо рассказать о том, что, как мне говорили, волновало многих. А именно: куда делся герб Майтимо. Все просто. Как я уже говорил, в плен меня взяли в нескольких шагах от палатки, куда я вышел в одной рубахе, чтобы умыться росой, попить и снова залезть в палатку спать, поскольку за ночь, когда играли Исход, и за предыдущие полдня я спал всего два часа. Взяли меня, таким образом, как есть: невыспавшегося и без герба. В Ангбанде меня про герб никто не спросил, а я и не вспомнил.

По возвращении из Ангбанда я рассудил, что отсутствие герба - достаточно ясный признак того, что персонаж вернулся из Ангбанда, а поскольку хотел спать, то решил всякие игротехнические дела уладить поутру (не забывайте, я проспал два часа за двое суток и каких суток!). Но можете себе представить мое удивление, когда я обнаружил, что герб с моей вывешенной на просушку котты был кем-то спорот! Тем соображением, что Дирфион (Айвенор) спорол его перед тем, как идти за мной в Ангбанд, чтобы передать по жизни мне, я ни с кем поделиться по игре не мог (оно, как выяснилось, было верным, хотя и не единственным на тот момент), рассудив, опять таки, что и так хорошо - нет герба - довольно страшный знак.

Поскольку мне ничего никто не сказал, я сам решил, что у меня с душой. Маэдрос претерпел довольно много, проникся ненавистью ко всему Ангбанду (ох, попадись мне какой-нибудь орк в то время...) и стал кем-то вроде fey (то есть охвачен безумием, которое ведет к смерти). А от недоверия Маэдрос очень страдал и иногда даже плакал.

Еще до того, как отправиться спать, Маэдрос узнал о смерти Финголфина, поэтому когда к нему пришел один из его эльфов, с посланием из Барад-Эйтель, Маэдрос предложил им переселиться к ним, а не восстанавливать крепость после штурма. Все утро Маэдрос думал о том, что сила Моргота растет и что скоро мало кто из нолдор сможет являть собой силу, достаточную для войны с Врагом. Воины второго дома вскоре пришли и подчинились на время штурма Маэдросу, а эльда по имени Метестель даже принес ему вассальную присягу.

Пока крепость не проснулась, к нолдор пришла некая телери, назвавшаяся женой Олвэ Алквалондского. У нее было дело к Феанору. "Что же должно было случиться, чтобы она пришла именно к нам?" - подумал Мадрос и стал ее распрашивать. Оказалось, что ее сын - тоже пленник Ангбанда. "Вы, нолдор, сейчас единственная сила в мире, которая может мне помочь, - сказала она. - Твой отец убил моего мужа, пусть же он освободит моего сына". "Подожди здесь, - сказал Маэдрос, - и, может быть, ты увидишь, как твое желание будет исполнено". Женщина оставалась в крепости, пока не проснулся Феанор, и она не поговорила с ним. До этого она сидела в молчании, явно тяготясь обществом Изгнанников.

В назначенное время войско выступило за ворота крепости. Сбор был назначен на равнине, где Ороме накануне объявил охоту. Собрались нолдор всех домов, синдар, нандор, гномы.

Подойдя к воротам Минас-Тирит, мы увидели Саурона, который стоял на воротах. Не помню, то ли он хотел драться с кем-то на поединке, то ли его вызвали первым, но он дрался на мечах с девой по имени Лаурехенна и убил ее. Феанор более никому не дал выйти впереди всех и сам вызвал Саурона на бой, как не просили его Маэдрос и Маглор выпустить сначала их. В бою погибли оба.

Имея огромный численный перевес, войска эльфов и гномов легко взяли Минас-Тирит. А затем Маэдрос оглядел огромное войско, не помещавшееся перед воротами крепости. Он вспомнил о клятве, которую дал вместе с отцом и братьями, вспомнил о мести за смерть и за убийство Древ, о том что в Ангбанде, который он помнил слишком хорошо, находятся его друзья Фингон и Айвенор, и другие эльфы. И о том, что Враг не сидит сложа руки и что уже погибли Финголфин и Амрас - один из младших сыновей Феанора. И он понял, что другого такого союза не будет уже собрано силами Белерианда, и другой такой возможности вернуть Камни уже не будет. Он собрал всех лордов нолдор, каких смог, и предложил им идти на Ангбанд. Там были лорды Первого Дома, а также Тургон, Ангрод, Аэгнор. Аэгнор и Ородрет остались охранять Минас-Тирит, а все остальное войско нолдор двинулось на Ангбанд. Синдар, лайквенди и гномы пошли вместе с ними.

Примечание. Мне многое говорили о том, что я сделал не так, часто начиная с того, что я вообще не должен был вести народ на этот штурм. Во-первых, были все те причины, которые пришли тогда в голову Маэдросу. Во-вторых, кто говорит о том, что я (не Маэрос, а я) надеялся взять Ангбанд? На третий день игры Ангбанд не берется, тем более с такими неуничтожаемыми балрогами, которые сами решают, с кем они поединятся с возможным смертельным исходом для себя, а с кем просто так дерутся. Так что, рассуждая как игрок, все мы должны были проиграть, ибо сказано: "Все ваши дела потерпят неудачу". Что же касается реальных технических претензий, то тут я действительно не успел очень многое. Многие идеи типа лестниц или лазания по стенам я просто не рассматривал, поскольку - спасибо мастерам еще раз - правил штурма крепостей не было, а быть сброшенным с высоты ангбандской бойницы вниз по склону, а, возможно, и вместе с лестницей, мне не хотелось. И чтобы с такой высоты упал кто-то еще, я тоже не хотел, - хватит нам ангбандских стрелков с их стрелами. Что характерно, хватило. Больше я на большие игры с такими боевыми правилами не ездок, и другим не советую.

Придя к воротам, Маэдрос изложил стоящим на воротах требования: Моргот должен вернуть Сильмарилли, отпустить всех пленников живыми и невредимыми и убраться со всеми своими слугами из Белерианда. Орки ничего не ответили. То есть ответили, конечно, но ничего более или менее нужного Маэдросу их ответ не содержал. Тогда Маэдрос приказал бить в ворота тараном. В них быстро образовалась достаточно широкая брешь, чтобы в нее смог пролезть эльда или гном. Тогда орки выставили в эту брешь и на стены пленников, чтобы атакующие не смогли стрелять и бить тараном. Но пленники в воротах закричали: "айа, нолдоли!" - и Маэдрос вновь двинул таран на ворота, приказав, однако, в пленников на стенах не стрелять (многие приказа не послушались или не услышали, и все равно стреляли).

В перерыве между ударами Маэдрос расспросил деву, стоявшую прямо в бреши - это была Нэлэнель из народа Финголфина - о судьбе Фингона и Айвенора. Она сказала, что Фингон жив, а Айвенор был жив, когда она его видела некоторое время назад.

Спустя время, на стенах появился некто, сказавший, что он будет говорить от имени Моргота. Маэдрос повторил ему требования эльдар и наугрим. В ответ глашатай Врага изложил свои: нолдор должны уйти в южные леса и там ждать распоряжений Моргота. Маэдрос ответил, что такие требования не подобает слушать тем, у кого в руках мечи. Тогда глашатай приказал, чтобы сыновья Феанора вышли и все встали перед воротами, угрожая иначе открыть ворота и выпустить войско. Сыновья Феанора стояли каждый там, где были их воины, а непосредственно перед глашатаем находились только Маэдрос и Келегорм. Маэдрос сказал, что дети Феанора не подчиняются его приказам, хватит с него и двух. А теперь пусть он откроет ворота, раз так сказал. Глашатай удалился и ворота не открыл. Бой продолжался.

Таран бил в ворота еще некоторое время, они трещали, но пока не ломались. Бродя среди воинов, Маэдрос увидел Нэлэнель, которая, как он понял, успела выскользнуть из бреши в воротах и спастись. Первый пленник, бежавший из Ангбанда! Воины, державшие таран устали, многие были ранены, но и у врагов заканчивались камни и стрелы, которые они по началу щедро сыпали на головы осаждавшим. И тут из ворот вышел Кархарот. Он носился среди рядов эльдар и мало кто осмеливался поднять на него оружие. Тогда Маэдрос выступил против него и погиб. Но и Кархарот не выжил.

Собственно, на этом и заканчивается история Маэдроса, поскольку игра персонажа на этом завершилась и только иногда случались рецидивы. Я мало что видел, поскольку меня оттащили под елочки и пытались целить, а мне, будучи телом, приходилось лежать с закрытыми глазами. Жаль. Как я понял из рассказов, сколько-то времени народ еще воевал, затем ворота действительно открылись и из них вышли балроги. Началось отступление, во время которого погиб Келегорм, и многие другие, и были захвачен в плен Маглор и Карантир. Какие-то воины со щитами, говорят, организовали заслон на подъеме от переправы. Не знаю, кто это были, но молодцы. И те, кто стоял у ворот и принял на себя первый удар, тоже молодцы. Если кто из них и погиб, это была геройская смерть.

А дальше дева-целительница Хитиэль тащила тело Маэдроса через овраги и буераки довольно долго. Дотащила она его до Химринга, где с ним попрощались Куруфин, который оставался в крепости, и Нерданель. Затем тело сожгли.

Дух Маэдроса направился на запад. Придя в Бритомбар, я долго ждал корабля, а затем меня направили с кем-то беседовать. Уже после игры я узнал, что это была какая-то Паутина Вайре. О ней говорят разное. Мне лично их работа показалась довольно грубой, и я от души поддерживаю того эльфа, который прослушав весь бред, который они обрушили ему на голову, заявил, что они - слуги Врага. Иного он, пожалуй, и не должен был подумать. Меня общал некий дух, который задавал мне всякие вопросы (типа "что есть Истина?") и, кажется, пытался найти повод отправить меня обратно в жизнь. Сделай он это, нарвался бы на скандал, но до этого не дошло. Вообще-то эльфов назад отправлять можно только Мандосу. Закончив с духом, я бродил по Бритомбару, пока не встретил знакомую деву, которая занималась перевозкой душ. Послушав от нее про тот берег и творящиеся там дела, я решил туда не плавать и не портить себе настроение. Тем более, что судьба Маэдроса ему была прекрасно известна: в Мандос до конца дней. Но затем дева сказала, что туда отправился наш общий знакомый, который играл эльфа Метестеля - того, кто принес Маэдросу присягу.

За вассалом надо сплавать. Маэдрос и сплавал. Там с него взяли письменные показания и сказали, что Мандос спит, и до утра его не беспокоить. Маэдрос встретил там дух отца и рассказал ему о последних событиях. Я побродил немного по знакомым местам, побеседовал с несколькими людьми. "Ирмо" звал меня к себе после Мандоса. Затем я встретил вконец офигевшего от творящегося вокруг Метестеля, нахулиганил на стене плача (такая белая простыня, на которой все прибывшие феар писали имена), и мы обманом залезли в лодку, плывущую обратно. И с Мандосом не побеседовал, жаль. За вранье извиняюсь.

Остальное время я лежал в палатке и старался не светиться сверх необходимого.

Вот и все. Подводя итог, на игре я приобрел очень большой и ценный опыт. Сильной внутренней игры было мало, так как играл я не того персонажа, которого готовил. Но она все равно была! В Ангбанде и с родичами в основном.

БЛАГОДАРНОСТИ

Большое спасибо братьям. Отдельное спасибо тем, кто играл Феанора и Нерданель. Не знаю, как у вас это получилось, но я действительно чувствовал, что это мои отец и мать. Хитиэль большое спасибо, Лэйтери и Наталье - третьей целительнице, не помню, как ее звали на игре. От вашего недоверия Маэдрос чуть со стен не бросился. Второму Дому и хьордверодам Маглора и Келегорма спасибо за цельность образа, а Второму Дому еще и за факелы - а то клялись бы мы в темноте и в темноте бы по берегу шарахались. Миранде (прости, имя забыл, на игре помнил) спасибо за заботу и добрый совет по поводу усовершенствования бойниц на стенах. Сару - за помощь на строительстве. Тирве - за стражу на стенах и за народ. Деве, общавшей меня в Ангбанде тоже огромное спасибо, очень бы желал поговорить. Двум вассалам Маэдроса спасибо: вы мне очень помогли и в игре и в жизни. И всем, кого я встречал, спасибо за игру.

О ПОГОДЕ

Нам обещали жару. Перед отъездом я очень переживал по поводу того, что все мои прикиды довольно теплые и утешался только тем, что жариться мне в них не в первый раз и это привычно. Но переживал я напрасно. Погоды на полигоне стояли влажные и прохладные, чтобы не сказать еще хужей. С неба частенько капало, а ноги после утренней пробежки по росе было необходимо сушить вместе с сапогами. Не удержусь и замечу, что кроме сменных носков большую пользу в такой ситуации приносят сменные войлочные стельки. От ночной прохлады спасали только костры и теплые плащи, у кого они были.

ОБ АНГБАНДЕ

Я хотел бы извиниться за свой неоднократно проявленный скептицизм по поводу этого места. Я отсидел там часов семь-восемь и все это время не мог нарадоваться на игру, которую мне там устроили. Это было нечто, господа. Как игровая модель это, на мой взгляд, приближается к идеалу. Примите мое восхищение. И извиняюсь еще раз: вы оправдали все, что заявили. По крайней мере, в игре со мной.

К слову о порезанных хайрах и испорченных прикидах. Находясь там, я был способен расстаться со всем этим и не предъявлять после никаких претензий, - так это было здорово (и все же я очень рад, что мои волосы после игры остались на голове). Надеюсь, пребывание там не отразилось плохо ни на чьем здоровье. Было бы очень жаль.

Единственное за что хочется сильно порицать, так это за бревна за спинами пленников в воротах. Идея, конечно, сильная, НО МЫ-ТО ИХ ИЗ-ЗА ПЛЕННИКОВ НЕ ВИДЕЛИ. И таранщики не видели. А как работал таран, мы помним. В общем, я рад, что все закончилось без раздавленных грудных клеток.