Пролог

    Почти за год до этой игры мне приснился сон. Мне снилось, как я играю Галадриэль на крошечной региональной игрушке. События во сне развивались жутко и непредсказуемо; игровая реальность становилась жизнью; я умирала на огромном поле в луже грязи, а надо мной нависал Саурон и глумливо интересовался, имею ли я что сказать. Потом настало озарение и я вдруг поняла, что Саурон побежден, побежден каким-то моим незначительным действием, а может быть, силой духа. Финал был феерическим: с жалобным подвыванием, беспрестанно вращаясь вокруг собственной оси, Саурон самозакапывался в землю.
     Спустя две недели после этого нелепого сна в Москву приехала Лора. Она схватила меня за рукав и завопила:
- Йовин, мы делаем игру по "Сильмариллиону"!! Ты будешь Галадриэлью!!!
- Неет! - заорала я в ужасе. - Я не буду! Я не умею!! Я не хочу!!!
- Будешь!
    Так я стала Галадриэлью. Эта роль давила и угнетала, и до последнего момента я пребывала в колебаниях - быть или не быть. И если быть, то какой? Я не могла осмыслить этот персонаж. Я перечитала "Сильмариллион", "Утраченные сказания", но персонаж все равно не осмыслялся. Роль Галадриэли - проклятие всех игр. Мне не хватало мудрости для нее. Я не чувствовала никакой уверенности в том, что я хочу, а главное, могу это сделать.
    В таком расстроенном и непонятном состоянии я прибыла на полигон. Все валилось из рук, я не знала, чем себя занять, бродила по лагерям и морально собиралась с духом быть Галадриэлью. Однако за сутки до игры, засыпая в палатке, в полусне я попыталась подумать о Галадриэли и вдруг с изумлением обнаружила, что ее образ почему-то не вызывает у меня прежней неприязни. Кажется, мы примирились - я и она. Кажется даже, она начала вызывать у меня смутную симпатию. Так, придя с Галадриэлью к спокойному согласию, мы вместе подошли к первому дню игры, который в действительности можно считать нулевым.

День 0

    Парада не было. Вместо парада мы, толпа Нолдор, сидели на берегу водохранилища и ждали лодок, долженствующих нас свезти на Благословенную Землю. Лодок все не было, зато Нолдор подходили и подходили. Шел дождь. Нолдор вперемешку с Валар мокли на берегу. Наворачивал круги на башкирской брюхатой кобыле Мане Боря Батыршин, один из майар Оромэ. За ними носился трогательный длинноногий жеребенок.

    К вечеру вся эта толпа титаническими усилиями была переправлена в Валинор. О, все мы знали, что ожидается театралка с предрешенным финалом. Мы знали, что Древа погибнут, что Феанор уйдет, захватив корабли, что мы пойдем по льдам и что настоящая Игра для нас начнется лишь в Белерианде. Мы знали о прелюдии. Мы заранее подшучивали над Феанором, а уж Финвэ и вовсе воспринимался живым трупом (сам Финвэ очень бурно реагировал на все намеки относительно Моргота и Камней и, потрясая руками, кричал, что просто так не дастся). Пока еще нас не развел рок. Пока еще мы просто пили чай и сушили ботинки у костров. Потом началась игра. Не помню, в какой момент мы перестали думать о театралке и начали воспринимать происходящее всерьез. Но так было.

    Отмашка игры началась, когда Валар объявили праздник. Ингвэ праздновал свадьбу своей дочери. Однако празднование, приправленное нехорошим предчувствием, отчего-то напоминало тризну. Может быть, на эту мысль наводило мрачное лицо Феанаро, который был угрюм и неразговорчив, хоть и надел позже венок из ромашек. Вот подходит Нолофинве, вот звучат примирительные слова, вот пожимают они руки, и лицо Феанаро на миг освещает сумрачная улыбка... А брат мой Финарато поднял со стола твердую белую горошину и протянул мне со словами:
- Смотри, сестра, не знамение ли это - но что знаменует?
    Горошина была крошечным кусочком льда. Прямо перед праздником выпал внезапный град, и стол был усыпан быстро тающими градинами. И чудилось в этом знамение, но мы еще не знали, чего ожидать.

    Праздник ширился, и постепенно натянутость уходила. Вот уже на поляне завязываются какие-то состязания, а кто-то пускает мыльные пузыри. В небо взлетают качели с вечноюной Ваной. Мы смеемся и плетем венки. На поляне самозабвенно играют в ручеек. И когда брат мой Финарато оказался в первом ряду - хохочущий, счастливый, - предчувствие беды стиснуло мое сердце, и я взяла его за руку и повела за собой.
- Что случилось, сестра? - недоуменно спросил он.
    Отчего-то я сделалась нема и не могла выговорить не слова. Протянула руку, указывая на сизую, страшную тучу, наползающую из-за горизонта. И когда мы оба посмотрели на тучу, вдруг увидели Древа и черные фигуры рядом с ними.
    Не помню, кто первый закричал. Сперва все по одному оборачивались к Древам, а веселье как-то увяло враз, словно растерявшиеся музыканты внезапно побросали инструменты. И стало очень тихо, а потом закричали разом все, и кто-то кричал имя своего лорда, а кто-то призывал Валар, но Валар не случилось рядом. Черные фигуры скользнули прочь, и пала тьма.

    Сказать, что началась паника - не сказать ничего. Мы метались по берегу, натыкаясь друг на друга, выкрикивая имена друг друга, одни бежали к сломанным, поникшим, почернелым Древам, другие - прочь. Где-то раздавался голос Феанаро, призывавшего своих родичей. Тут наконец появились Валар - Ниенна и Йаванна.

***

И вот стоит гордый, застывший Феанаро, а перед ним Йаванна. Да, да, да, Свет ведь можно вернуть, нужны лишь Камни, и эта идея кажется такой простой и единственно верной!
"Конечно, он отдаст Камни!" - убежденно шепчет кто-то рядом со мной.
- Нет. - говорит Феанаро.
"Ах!" - летит по толпе. Мы отшатываемся. Как это "нет"??
И уже кто-то кричит в лицо Феанаро "Да как ты смеешь?!", и молчит Нолофинве, и молчит скорбная Ниенна, и вдруг громкий и неистовый вопль рассекает тишину, словно нож:
- Финвэ убили!!!
- Как??!
    Феанаро уже нет на месте, он сорвался прочь и исчез в нахлынувшем сумраке. Кто-то уже тащит оружие, чтобы бежать туда, за ним. Мы тормошим гонца - где, как, что, но гонец не в силах выговорить ни слова.
    Дальше паника захлестывает волной. Лишь крики:
- Пусть отдаст Камни!
- Как ты можешь! У него погиб отец!
- Как вышло так, что Финвэ мертв?
- Пусть отдаст Камни!!
- Где Феанаро?
- Где Нолофинвэ?
- Пусть отдаст Камни!!!
    И финальным, заключительным аккордом истеричный крик:
- Камни украдены!!! Это сделал Мелькор!!!

***

    Мы совершенно раздавлены. Темнеет. Кто-то взывает к Валар, но Валар нет с нами. Медленно подходит Феанаро с сыновьями. В свете факелов их чеканные лица грозны и прекрасны, и никто не смеет спросить у них, что же случилось в доме Финвэ. А потом Феанаро начинает говорить. И неотвратимые слова клятвы падают, словно капли горячей смолы, и обжигают, и одновременно ледяной холод бежит по венам. Клятва дана. Возврата нет. И разорванный венок из ромашек, в котором Феанаро был на празднике, никнет на мятой траве.

    Дальше все двинулись в Альквалондэ. Сперва Первый дом, потом Второй. Последним подошел Третий. Пространство перед пристанью, узкая полоска берега, была заполнена феанорингами, а дальше, за густым ивняком, стояли подданные Нолофинвэ. Что там происходило, разобрать было невозможно, лишь слышались из-за их спин резкие обрывки фраз, громче, громче, вот Феанаро произнес слово "корабли", а дальше... кто-то ахает, что-то лязгает, и кто-то дико кричит:
- Назад! Все назад!
- Убийцы!
- Что вы делаете?!
- Лекарей сюда!!!
- Ольвэ убит!!
    Да что же это такое??!
    Паника, крик, темно, я не различаю лиц, лишь узнаю голос подбежавшего Финарато:
- Сестра! Что ты делаешь здесь?
- Финарато, они убили...
- Уходи! Не стой здесь!
    Финарато пропадает. Хаос, хаос, все мешается, мимо бегут.
- Феанаро захватил корабли!
- Они уплывают!
- Феанаро убил Ольвэ!

    Колеса судьбы набирали обороты... Ольвэ приходился мне и братьям дедом по материнской линии. Мы несли его тело, пока феаноринги спешно грузились на корабли. И сказал брат мой Ангарато:
- Я не взойду на эти корабли, ибо они запятнаны кровью моего родича.
И спросили его:
- Разве не последуешь ты за Нолофинвэ, твоим лордом? Ведь он последует за Феанаро!
    И сказал брат мой Ангарато:
- Найду другой путь.

День 1

    Об Исходе стоит рассказать отдельно. Ибо едва собрались мы, Третий дом, под знаменем Финарато, как догнал нас сам Вала Оромэ. И сказал он так:
- Ребята, сегодня вы никуда не идете. Все мастера уплыли в Белерианд, сопровождения нет, а одних мы вас не отпустим. Поэтому вам придется ждать рассвета здесь.
    О, проклятая, сырая, холодная ночь на чужом берегу! Валинор должен был стать Благословенной Землей для нас, а стал проклятием. Мы ждали рассвета. Спать было негде, моросил мерзкий дождик, эльфы пытались петь, но на ум лезла откровенная похабщина. Оставалось лишь верить, что все это дикий и нелепый сон, навеянный вовсе не Ирмо, а самим Черным Врагом Моринготто, и что это снится нам в час краткого привала в ледовом походе.
    Туманным, росистым утром наша несчастная колонна потерявших лоск эльфов двинулась во льды. Феаноринги уплыли еще раньше, и стоит ли говорить, что кораблей мы не дождались. Длинной вереницей мы вскарабкивались на холм, и впереди шли мои братья Финарато, Артаресто и Ангарато, а замыкал шествие король Нолофинвэ, подбадривающий отстающих. Нам предстояло обогнуть все водохранилище по широкой дуге, пройти по дамбе, миновать кусочек города и наконец, вступить на земли Белерианда. Полной неожиданностью оказался факт, что по дамбе проложены рельсы. Мы шли по рельсам, гордо неся эльфийские знамена, а из-под насыпи на нас флегматично таращились рыбаки со спиннингами. Потом началась городская улица. Полагаю, что мы доставили немало удивления людям, что ехали и шли мимо нас по своим делам. Говорят даже, что какая-то бабушка из-за этого не купила хлеба, приняв нас за секту, и тем самым понесла моральный урон. Но бабушка находилась в иной реальности и в тот момент совершенно нас не волновала.

    Не помню, о чем мы говорили дорогой. Никто из нас твердо не представлял, чего стоит ожидать, придя в Белерианд. Примут ли нас сородичи? И что сталось с Феанаро? Вот вопросы, что занимали меня. Брат мой Финарато сказал, что нельзя думать о мести, но я полагала иначе. И, не знаю уж, к добру ли, к худу, но я желала встречи с Феанаро. Может быть даже, я желала ему смерти. Ледяной град на празничном столе и льды Хэлкараксэ, кровь Альквалонде - во всем был виноват он. И разве искупает все содеянное смерть Финвэ?
    Мы шли молча. Потом раздался вопль кого-то из впереди идущих:
- О Эру, что это за огромный огненный шар??!
    И впрямь - над миром всходило солнце, и его алый край как раз показался из-за пелены облаков. Эльфы замерли, остановившись. Было ясно, что перед нами принципиально новое явление, на которое следовало как-то реагировать.
- Да, это что-то новое, - сказал мой брат Ангарато, который никогда ничему не удивлялся. - Ну ладно, пошли дальше.

    Первые, кого мы встретили, были эльфы Митрима. Воистину, достойная была встреча - звонкоголосые, одетые в серые шелка митримцы, и мы - вымотанные, тяжело дыщащие, заляпанные грязью. Нас встретили радушно, кормили, засыпали распросами, а мы чувствовали тяжесть на сердце и не знали, что отвечать.
- Расскажите о Благословенном Крае!
- Он... ну... он... благословенен... - с чувством сказал кто-то из нас.
- Скажите лучше, слышали ли вы что-нибудь о Феанаро, что должен был доплыть сюда? - спросила я.
- Да, мы знаем это имя. Говорят, они приплыли на кораблях, и у них была битва с орками, а потом они основали крепость где-то там, - беспечные митримцы неопределенно махали рукой.
    Брат мой Финарато покосился на меня и убежденно сказал:
- Тебе, сестра, нужно отдохнуть с дальней дороги. Давай отыщем нашего родича Эльвэ, что в здешних землях зовется Элу Тингол.
- Ты уверен, что это необходимо сделать именно сейчас?
- Уверен, - Финарато усмехнулся. - А то как бы ты не ринулась отыскивать Феанаро.

***

    Дориат, королевство Тингола, запрятался далеко в лесах. Укрытый завесой Мелиан, надежно защищенный, Дориат сладко спал и видел свои дориатские сны, когда мы с Финарато явились к границе завесы. Довольно долго нам никто не отвечал, и Финарато едва не оборвал надвратный колокольчик. Потом появился сонный эльф и осведомился, кто мы такие и что нам нужно. Услышав, что мы родичи Тингола из самого Валинора, эльф немедленно побежал будить владыку. И во всем блеске своих серебристых одежд явился пред нами Элу Тингол, король Дориата, и произнес длинное приветствие на синдарине (или дориатрине?). Нас провели в тронный зал. Разговор обещал быть долгим и неприятным, памятуя факт, что убитый Ольвэ приходился Тинголу родным братом.
    Финарато начал издалека. Он сказал о похищенных Камнях и бегстве Мелькора, но не обмолвился и словом об Ольвэ. Я понимала, почему. Но Тингол тоже был не промах.
- Итак, вы явились сюда покарать Врага? Но почему в пути вы разделились?
- Мы разделились потому что... потому что Феанаро ушел первым, и мы не дождались его.
- Как же так вышло, что он ушел один? И как вы сумели попасть в Белерианд?
- Мы шли через Хэлкараксэ, - сказал Финарато.
- О! - сказал Тингол. - Неслыханное досель вам удалось совершить.
    Он помолчал, пытаясь понять, что же именно не договаривает мой брат. Финарато тоже молчал. Молчала и я.
    Наконец, Тингол вздохнул и сказал, что рад видеть родичей. Он надеется на то, что, объединив наши силы, мы сумеем справиться со Врагом. Мы покаянно кивали. Мне было стыдно. Думаю, что Финарато тоже.
    Из Дориата брат мой ушел один. Я осталась, приняв приглашение Тингола погостить. И едва Финарато скрылся за стеной завесы, как заведенная пружина во мне лопнула, и наружу хлынуло признание. Я говорила обо всем - о смерти Ольвэ, о страшной клятве феанорингов, о проклятии Валар, о панике, охватившей нас тогда, о кораблях, которые не пришли, и которых мы не стали дожидаться. Тингол сидел с каменным лицом и молча слушал. Спросил лишь, участвовал ли в резне Второй дом. Я сказала, что нет.
- Отныне, - сказал Тингол, - Да не звучит в пределах моих земель речь Нолдор, ибо это речь убийц. Я приму тебя, и твоих братьев, ибо родичи вы мне, но никто из Первого дома не ступит на мои земли.

Что я могла ответить Тинголу? Чем я могла оправдать убийство его брата? Я не знала. И хотя никакой вины не было ни на мне, ни на моем Доме, осадок от разговора вышел тяжелым. Меж тем к нам вышла Владычица Мелиан.
Она была прекрасна и мудра. Она была хрупка на вид, но это было обманчивым впечатлением, потому что за кажущейся хрупкостью чувствовалась Сила, могучая сила Майар.
- Я знала, что случилась беда, но не думала, что случится так. В тех благословенных землях, где я когда-то жила, никаким бедам не было места.
- Мелиан смотрела мимо меня, и в ее взгляде проплывали воспоминания о юности мира.
- Я не хотела стать вестником горя, - сказала я покаянно.
- Твоей вины нет ни в чем.
- Ничьей вины нет! - взорвался Тингол. - Но мой брат мертв!
    Мелиан молча села рядом с супругом, взяла его за руку, и Тингол замолчал. Я услышала лишь, как он тихонько произнес после долгой, долгой паузы:
- Разум велит мне быть спокойным и беспристрастным Но мое сердце скорбит.

    Так начинался мой первый день в Дориате. К середине дня я перезнакомилась со всеми его обитателями.
    Отдельно расскажу о моей встрече с Келеборном, поскольку встреча вышла весьма занимательной. После тяжелого разговора с Тинголом я неприкаянной тенью бродила по тронному залу, не зная, чем заняться. Вдруг в проеме меж двух стен возник эльф в неигровухе (то есть, по-простому говоря, облаченный в одну лишь доблесть), и сжимающий в правой длани зубную щетку, а в левой - тюбик пасты. Так, с зубной щеткой, он и замер на пороге в крайнем замешательстве.
- Э-э, - сказала я, в изумлении оборачиваясь к Тинголу.
- Та-та, - сказал Тингол.
Эльф залился краской, развернулся и стремительно бросился прочь.
- Свободные нравы у нас в Дориате, - пробормотал Тингол, глядя в костер, и стало ясно, что он с превеликим трудом сдерживается, чтобы не захохотать. - Это мой родич Телпорн.
- О да! - сказала я, ибо сказать было больше нечего.

    После отдыха и сна во мне разгорелась жажда деятельности. Захотелось узнать больше о границах, о народах, населяющих эти земли, о том, как и где обустроились мои собственные братья. В общем, на месте не сиделось. Сопровождать меня вызвался Келеборн, уже приведший себя в приличный вид и оправившийся от утреннего смущения. Так, под руку с Келеборном, с цветком в другой руке, я двинулась знакомиться с новым миром. Мир был совсем другим - утром он показался мне серым и пустым, теперь же выглядел живым, наполненным солнцем, светом, голосами и красками. Встречные улыбались и приветствовали нас, как старых знакомых; казалось, что они беспечны и не знают горя. Я завидовала им, не прошедшим то, что пришлось пройти нам; лишь позже я поняла, что жизнь в этих землях вовсе не была такой беспечной, как выглядела на первый взгляд. Все было перевернуто с ног на голову - когда я пыталась думать о Валиноре, в памяти вставали лишь дымные факелы, тьма, крик и паника, тело мертвого Ольвэ и бесконечный холод, холод... Здесь же смеялись и пели, строили и творили, и это было мне по душе.

    Неспешно и спокойно мы дошли до свежеотстроенного Минас-Тирита. Минас-Тирит своим географическим расположением как нельзя более соответствовал первоисточнику, ибо стоял он так, что по дороге в Ангбанд его никак нельзя было миновать. Здесь кипела жизнь, и здесь же мы повстречали моих братьев Финарато и Артаресто.

- Сестра! - Финарато, разглядев меня издалека, энергично замахал рукой. - Айа! Что ты здесь делаешь? Прогуливаешься? Кто твой спутник?
- Знакомься, брат, это Келеборн из Дориата.
- О, польщен, - брат почему-то расхохотался. - Я Финарато, а этот лорд со мрачной думой на челе наш брат Артаресто. Как там в Дориате? Что Тингол? Он уже отправил посольство в Химринг, к Первому Дому, был такой скандал - и откуда он успел узнать?.. Нолофинвэ основал свое государство - Хитлум. Слушай, сестра - я встретил Атани!
    Он был полон энергии, весел, жизнерадостен, много смеялся и рассказывал о встрече с Атани.
    Забавно, за краткое время своего пребывания здесь, в Белерианде, я успела привыкнуть к мысли, что этот мир населен исключительно Эльдар. Приход Атани стал полнейшей неожиданностью. Кто они? Какие они? Чего хотят?
- Они как дети, - сказал Финарато. - Юные, дерзкие, любознательные. Замечательные. О, сестра, а ты знаешь историю об Эру Едином и его жене Илуватар? И что у них было пятнадцать детей из головы?
- Что?.. - оторопела я.
- Все они жили за морем, в Доме-Где-Все-Есть, в чудесных землях, где никогда не переводится вино, а хлеб растет прямо на деревьях.
- Финарато, что с тобой?! - не без тревоги спросила я.
    Финарато опять рассмеялся.
- Людская версия развития событий. Пойдем, я тебе покажу свой дом. Хлеб, конечно, в наших пещерах не растет, но вино мы раздобудем. Мы шли в Нарготронд, Финарато рассказывал последние новости, и лишь один раз предчувствие царапнуло мое сердце холодными когтями. Предчувствие близкой беды.
    Через полчаса после того, как мы пришли в Нарготронд, примчался запыхавшийся гонец. Весть его была страшна. Войска Моринготто взяли Минас-Тирит.

***

    Войска Второго и Третьего дома собирались в Хитлуме. Финарато не хотел, чтобы я шла с ними; я не хотела оставлять братьев. В Минас-Тирите сидел Барлог с войсками, как его победить и что это такое, никто толком не знал, но отступать было некуда. Война началась, колеса судьбы стучали все сильней.
    Помню, как мы выступили. Помню присоединявшихся по дороге. Но безнадежность дела стала ясна лишь, когда мы подошли к Минас-Тириту. Численностью мы несомненно превосходили врага, однако у нас не было общего командира, это была толпа, никогда толком ни с кем не воевавшая. Лишь Белег с его отрядом, пришедший из Дориата, имел кое-какой опыт, но это был опыт партизанской войны.
    Темные кричали нам и улюлюкали со стен. Кровожадно ухмылялся Барлог. Бил орочий барабан.
- Сестра, - сказал мне Финарато, - Уходи в Дориат. Тебе не нужно быть здесь.
    Я понимала, что он прав. У меня не было оружия, оставаться же средь мужей, закованных в сталь и путаться у них под ногами представлялось мне неосмысленным действием.
- Госпожа моя, - сказал Келеборн. - Прошу вас, уходите. Я буду рядом с вашим братом.
    О, проклятье!.. Я не хотела, не хотела уходить, но они были тысячу раз правы.
- Сестра, - сказал Финарато. - Кто останется с моим народом, если...
- Хорошо, - наконец, после паузы я кивнула, разозлившись на собственную нерешительность. - Я сделаю то, что ты хочешь. Только пожалуйста, не погибни здесь.
- Я не погибну, - улыбнулся он. - Прощай.
    Я шла через поле, за спиной моей гремел орочий барабан, навстречу шли войска из Дориата, а я молила Валар, чтобы они сохранили тех, кто был мне дорог.

***

    Вечером в Дориате я не находила себе места. Вестей из Минас-Тирита ждали все, я бродила между тронным залом и воротами, поминутно прислушиваясь. Гонцов не было. Уже стемнело, когда пришел отряд Белега, усталый, вымотанный.
- Что? - бросилась я к ним. - Что там?!
    И по тому, как они смотрели на меня, все стало ясно раньше, чем были произнесены слова.
    Любимый мой брат, который ненавидел войну. Он обещал мне не гибнуть в этом бессмысленном штурме. Почему? За что?
    Рядом стоял Келеборн, который говорил что-то утешительное, но я не могла найти слов для ответа. Финарато погиб. Эта мысль была чуждой и невозможной, он слишком любил жизнь, чтобы умереть.
- Как это случилось?
- Он прикрывал наш отход от ворот... Там был раненый лекарь, и он... Барлог достал его своим бичом.
    Я знала, что он погибнет, еще тогда, у минас-тиритских ворот. Когда он сказал мне "Прощай".
    Пустота объяла меня. Потому что сюда, в эти земли, я шла за своим братом. Не за верховным королем, не за Камнями, не ради мести Моринготто. Что теперь?

    Подходили новые воины и приносили новые вести. Тяжело ранен Нолофинвэ; убит Даэрон из Дориата. Даэрон, который не имел оружия - у него была лишь флейта. С этой флейтой он и встал перед Барлогом. Глупо, как глупо... Это было безумием, шептал мой разум. Почему ты ушла, вопрошало сердце.
    Я ушла спать. Пустота сужала круги.
    Мне снились сны об Ангбанде.

День 2

    В Нарготронде, куда я явилась спозаранку, было пусто. С утра феаноринги объявили сбор войск и отправились штурмовать Ангбанд. С ними ушел брат мой Артаресто и большая часть Нарготронда. Какое безумие, думала я, бродя по пустому тронному залу. Что мы делаем? Мы гибнем глупо и бессмысленно, потому что не умеем воевать, и не можем победить врага силой оружия. Но есть же что-то еще? Но что?
    Новая надежда Белерианда. Атани. То, о чем говорил Финарато. Все должно решиться после того, когда Атани выберут свой путь. И слуги Моринготто наверняка уже пытаются склонить их на свою сторону...
    Атани - вот что важнее всего сейчас. Не война. Не штурм Ангбанда. Не междоусобица из-за пролитой крови. Но все эти очевидные и ясные вещи не могли отменить происходящего сейчас под Ангбандом. И назад тянулись потрепанные остатки наших войск, позорно отброшенные назад, и несли злые вести о гибели Феанаро и его старшего сына Майтимо, о пленении Макалаурэ. А потом вернулся Ангарато и, глядя в землю, сообщил о гибели Артаресто.

    Великие Валар! Почему? Почему мои братья гибнут один за другим, а я не могу их спасти?
    Этот удар был неждан и коварен. Я не ожидала от Артаресто безрассудства. Он всегда слушал голос разума. Зачем он ушел, зачем повел свой отряд на штурм, на заведомо бесполезный штурм... Что мог он противопоставить мощи Ангбанда? Какую силу?

***

    Правление Нарготрондом принял Ангарато. Я всерьез подумывала о том, чтобы переселиться в Нарготронд, ибо Ангарато, самый младший, самый бесшабашный и самый упрямый из детей Финарфина, мог бы стать героем, военачальником, кем угодно, но не правителем. Вспомнилось, как мы с Финдуилас, дочерью Артаресто, битый час уговаривали Ангарато пойти на совет у гномов (учитывая, что отправить кого-нибудь другого он не соглашался из упрямства), а еще спустя час обнаружили, что вместо совета он самозабвенно чинит ворота Нарготронда и совершенно счастлив в этом нехитром деле. Подданные тайком жаловались мне, ситуация становилась бедственной, и морально я уже готовилась к нелегкому разговору со своим братом, намереваясь потребовать от него либо сложить с себя корону, либо вести себя более подобающим королю образом, но тут от ворот известили, что к нам явилась делегация Атани.
- О Эру, - пробормотала Финдуилас, - Ему же нельзя говорить с ними!
    Да, я понимала, о чем она. Если Ангарато вздумает сказать речь, наш статус в глазах Атани будет безвозвратно погублен. Ангарато, как истинный эльф, был способен говорить часами. Терпения людей, боюсь, хватит минут на пятнадцать.
    Вошли люди. Двое вождей (Халет и Беор) и несколько человек с ними. Да, Финарато был прав, говоря о том, что люди чем-то похожи на детей. Они оглядывались вокруг с любопытством первооткрывателей. Им был внове этот мир, и они этого не скрывали.
- Ангарато... - я ухватилась за его рукав, но импульсивный брат замахал руками:
- Потом, потом! Ты же видишь, я занят... Эй, гостей в тронный зал проводите!
    Вожди сели, с интересом озираясь по сторонам.
    Ангарато откашлялся и напустил на себя важный вид.
- Я рад видеть вас здесь, - сказал он.
- Мы пришли, потому что хотели бы знать о вас, - сказала Халет. - Мы хотим знать, почему вы воюете с Мелькором, и что он сделал вам плохого.
- Я расскажу вам с самого начала, - сказал Ангарато, и мы с Финдуилас мысленно взвыли. - Сначала был Эру Единый, которого в Арде зовут Илуватаром...
- ... И так были уничтожены Древа, источники Света... - продолжал Ангарато свою бесконечную речь минут через двадцать. - То есть сначала были уничтожены Светильники...
- Ангарато... - простонала я.
    Люди сидели молча. Похоже, их залил водопад информации, обрушенный Ангарато на их несчастные людские головы. - И после этого, - Ангарато было уже не остановить, этот поток летел в запредельность, - Черный Враг Мира, которого мы зовем Моринготто, позарился на Камни, созданные Феанаро... Так... Теперь я должен рассказать вам о Камнях...
    Короче говоря, пытка апельсинами продолжалась третий час. К чести людей, должна отметить, что это испытание они перенесли стоически.
- Мы выслушали тебя, - сказала Халет по окончании речи Ангарато. - Теперь нам нужно подумать над сказанным. У нас будет тинг племен, на котором мы решим.
    Люди вышли. Мы с Финдуилас, не сговариваясь, бросились следом.

***

    Кто-то из людей потом рассказывал в качестве байки, как после нескольких встреч с эльфами они, Атани, всем племенем решили, что это такое длинное эльфийское приветствие: "Айа! Вначале был Эру Единый, которого в Арде зовут Илуватаром..."
Было очевидно, что с людьми нужно стараться говорить на их языке. Им было нужно совсем немного - всего лишь понять, почему идет война. Вместо этого их пичкали бесконечными эльфийскими легендами. То, что было для нас куском жизни, для смертных становилось лишь далеким мифом, и они не понимали, отчего мы так держимся за этот миф и не видим простых, близких вещей. Их не интересовали основы мироздания. Сильмариллы, Благословенные Земли, Эру Единый, Светильники и Музыка Творения - все это мешалось в несчастных атанских головах и превращалось в квашеную капусту.
    В них была сила - та, которой не было в нас, сила и простая житейская мудрость, которой у нас тоже не было. Они не жили легендами прошлого, они сами творили легенду, а на долгие разговоры у смертных просто не было времени.
    Людской тинг восхитил меня. Если бы вместо людских вождей здесь собрались эльфийские владыки, каждый из них выступил бы с длиннейшей речью о природе Тьмы, о сути Искажения, о необходимости Надежды, потом разговор ушел бы в теософические дебри и вернулся к своему началу - подобно змее, кусающей собственный хвост. Люди кратко обсудили преимущества и недостатки собственного положения - остаться им свободными или принять чью-либо сторону? - после чего посыпались конкретные предложения:
- А давайте сами придем глянуть на этот Ангбанд!
- Ну да, наши были - их там на колени ставили... Еще чего! Давайте лучше так: каждое племя даст клятву никогда не воевать со своими!
- Точно! Давайте дадим клятву!
- А еще давайте построим корабль!
- Ты что, корабли умеешь строить?
- Так эльфы научат!
- А доски для корабля ты где возьмешь?
- Так нам этот, как его... Мелькор... предлагал Минас-Тирит подарить. Ага, ну! Вот мы его на дрова и разберем!
- И куда же ты поплывешь?
- Как куда - в Валинор! Там Дом-Где-Все-Есть!
- Ага, ну, потонешь по пути, а сам еще детей не нажил! Ты сначала детей роди!
- Во-во, точно! Я и говорю - свадьбы нужно играть!
- Точно, свадьбы! А у нас сын вождя неженат!
- Свадьбы! Ага, ну! Вечером будем играть свадьбы! Вот на этом и порешим! И клятву дадим друг другу, чтоб не драться! И построим корабль!
Я молча слушала их, слегка улыбалась и думала, что люди - лучшее, что есть в Белерианде.

Позже, после людского тинга, когда мы с Финдуилас вернулись в Нарготронд обсудить услышанное, у нашего костра обнаружилось двое Атани.
- Меня зовут Барахир, - сказал один из них. - А это мой сын Берен. Мы пришли предложить нашу помошь вашему народу. Мы соберем небольшой отряд и отправимся в земли Ангбанда поохотиться на орков. А если орки придут сюда и нападут, мы будем защищать ваш город.
Это было очень неожиданно и очень эффектно. Атани не любили лишних слов. Они не вдавались в подробности объяснений - они просто делали то, что считали правильным.
- Благодарю вас, - сказала я. - Наши двери всегда открыты для вас. И если ответная помощь потребуется вам - мы всегда окажем ее.
Эти слова были простой вежливостью. Произнося их, я не думала о том, что они принесут.

***

В Дориате состоялся совет. Тингол - небывалое дело! - пригласил в Дориат Атани. И людские вожди, недоверчиво озираясь по сторонам, тянулись в сокрытое королевство. Неизвестно, что происходило на том совете, но расходились люди, задумчиво почесывая в затылках. Потом эльфийские владыки собрались на собственное совещание, набились, как кролики, в королевскую сокровищницу, и речь взял Финдекано, сын Нолофинвэ, побывавший в ангбандском плену. Речь его по объему обещала перекрыть все рекорды моего брата Ангарато.
Но тут меня тронули за рукав.
- Леди Галадриэль! - это был кто-то из дориатской стражи. - Там у ворот ваши... из Нарготронда...
Что-то случилось, ахнула я и метнулась к воротам. Я ожидала увидеть двоих, может быть, троих, но вместо этого с изумлением обнаружила чуть ли не весь Нарготронд.
- Что случилось?
- Дурные вести!
"Погиб Ангарато", - подумала я обреченно. Но нет, дело было в другом.
- Нам явилась перворожденная, которая говорила устами самой владычицы Варды. Она сказала, что Нарготронду угрожает страшное предательство и что Врагу стала ведома тайная тропа, ведущая к нам!
- Она сказала, что это из-за того, что какая-то девушка из Нарготронда дала в плену клятву вернуться и не вернулась!
- Она сказала, что теперь черное воинство войдет в Нарготронд, и никто не сможет их остановить!
- Она сказала, что цена нарушенной клятвы - предательство!
- Мы пришли сюда, потому что не сможем защитить Нарготронд! У нас нет воинов!
- У нас нет оружия!
    Это была суровая правда - нарготрондских воинов, оставшихся в живых после штурма Ангбанда можно было счесть по пальцам одной руки.
- Мы взяли знамя, и пришли сюда! Что нам теперь делать?
Что нам теперь делать, машинально повторила я про себя.
- Где брат мой Ангарато?
- Мы не знаем! Его нет в Нарготронде, он ушел куда-то...
    Прекрасно. Замечательно. Во мне начала закипать ярость, ярость, рожденная бессилием, потому что я не знала, как поступить. Оставить Нарготронд? Это невозможно! Но ждать, покуда к нам придет враг, не имея способа защитить свой дом - невозможно вдвойне! - Хорошо, - сказала я. - Ждите. Мы отправим гонцов к нашим союзникам и попросим помощи...
    Все эти действия, которые следовало предпринять, казались мне жалкими и бессмысленными попытками противиться судьбе. Если Нарготронд обречен, он падет. Нам нечего противопоставить. Мы не умеем достойно бороться, мы умеем лишь умирать и полагаем, что это достойней... Почему??
    Я искала мудрости решения. Оно не приходило. Прятаться здесь, в Дориате? Да, завеса укроет нас, но ведь это лишь отсрочка. Дориат падет последним, но ведь и он падет...
    Это был момент отчаяния. Штурм Ангбанда доказал нам, что силой оружия Врага не свалить. Означало ли это, что сопротивление бесполезно?
- Мы останемся здесь, - сказала я наконец. - И будем ждать помощи.
Но в этот момент в ворота ворвался запыхавшийся гонец.
- Нарготронд! - закричал он. - Леди Галадриэль! Меня послал ваш брат Ангарато!
Мы окружили гонца.
- Где он?
- Он в Нарготронде. Он узнал о том, что вы покинули его, и сказал... он сказал... что остается. Даже если останется один. И еще он сказал, что пусть к нему присоединится тот, кто любит его.
"О нет, о нет, о нет," - забормотала я, схватившись за голову. Ангарато не мог не понимать, что сил выстоять у нас не хватит. И все же он призывал свой народ вернуться. Это было безумием.
- Что же нам делать? - растерянно спросил кто-то.
Ангарато, ты сошел с ума, подумала я. И сказала с величайшим пафосом:
- Мы возвращаемся. Те, кто захочет.
    Отправились все. Тингол выделил нам в качестве сопровождения отряд Белега. Должно быть, это было зрелище - несколько лучников, конвоирующих вереницу растерянных, озирающихся по сторонам эльфийских дев, первая из которых несла развернутое знамя. Мы покидали Дориат в закатном сумраке и не знали, доживем ли до утра. Я шла молча. Я пыталась слушать сердце, но оно находилось в противоречии с разумом.

    Нарготронд был невредим. Брат встречал нас в воротах, на меня посмотрел косо.
- Я хочу поговорить с тобой, - сказала я.
- Изволь, - ответил он, и мы прошли в тронный зал. Ярость, которая кипела во мне, подкатывала к горлу и грозила излиться ядовитыми, непоправимыми словами. Полагаю, что Ангарато тоже был в ярости. Мы прошли в тронный зал и встали напротив друг друга, подавшись вперед и упираясь кулаками в широкий стол, и в напряженной тишине я спросила:

- Брат мой, что ты делаешь?
- Об этом я хочу спросить тебя.
- О чем ты думал, призывая свой народ вернуться?! Среди них нет воинов!
- Я знаю, что я делаю!
- Тогда ответь мне! Ответь! Ты призвал тех, кто тебя любит - и все мы здесь! Хочешь ли ты, чтобы все мы погибли, не в силах защитить собственный дом?
- Это ты скажи мне, сестра, как могли вы его оставить!
- Разве ты не понимаешь, что это безумие?!
- Разве ты не понимаешь, что это трусость?!
    Мы уже орали во все горло, не сдерживаясь. Должно быть, бедный нарготрондский народ, о котором шла речь, слышал все, но нам было наплевать.
- Ты позвал их на гибель, зная, что они не смогут не прийти! Какой ты правитель - тебе просто хочется быть героем!
- Где же была ты, сестра? Признайся, ты просто струсила, оттого что не веришь!!
- Во что я должна верить?!
- В силу нашего духа! Он укрепит эти стены! Никакой враг не сможет войти сюда, пока мы здесь, пока мы верим, что он не войдет!
- Ты спятил!!!
- А ты не видишь очевидного!!!
- Ты вообще ничего не видишь, кроме себя!!!
- Вы бросили мой город!!!
Повисла пауза. Мы смотрели друг на друга почти с ненавистью, и тьма, скрывавшая наши лица, была тенью Ангбанда. Мы молчали, сознавая, что не в силах ничего изменить.
- Я объявляю праздник. Сейчас. - после долгой тишины сказал Ангарато. - Надеюсь, что ты останешься, сестра.
- Благодарю за приглашение, брат.
Это был конец беседы. Ангарато пошел к костру, у которого его ждали нарготрондцы, а я пошла прочь. Но по дороге меня перехватила Финдуилас
. - Галадриэль! - сказала она. - Ангарато сошел с ума.
- Я иду прочь отсюда. Не могу больше слышать его речей.
- Я с тобой.

    В конце концов мы с Финдуилас дошли до бардовской точки. Здесь собирались и пели; это было место случайных встреч и легенд, родившихся из случайных рассказов. Мы сели и слушали незнакомых бардов, и я пела тоже.
    Внезапно от костра поднялись двое, шагнули ко мне и неожиданно преклонили колено. Это были двое Атани из рода Халет, я смутно помнила их лица, но не знала имен.
- Леди Галадриэль, - сказал один из них. - Твои песни перевернули мою душу. Мы хотим отныне служить тебе и принести тебе клятву верности.
    Я растерялась от неожиданности, но лишь на мгновение.
- Принимаю вашу клятву, - сказала я после паузы. - Благодарю.
    Мне хотелось сказать больше, но слова получались лишними.
    Атани поднялись с колен и молча сели на прежнее место. Больше мы не говорили, однако было ясно, что они приняли решение и собираются следовать ему.
    И еще одна встреча произошла этой ночью на тропе перед Нарготрондом. Я повстречала барда. Это была женщина с мужским именем Эльдарато, в чьем доме мы только что пели, и мы остановились на тропе, и она вдруг пристально вгляделась в меня, приблизив свое лицо к моему.
- Я знаю тебя, - сказала она утвердительно. - Ты - Галадриэль, сестра лорда Финарато.
- Он погиб, - сказала я.
- Я знаю это. Куда ты идешь?
- В Дориат. Я живу там.
- Кто правит сейчас народом Финарато?
- Мой брат Ангарато.
- А что делаешь ты?
- Я?..
Горькие, даже язвительные слова завертелись на моем языке, но я сдержала их и спросила:
- Ты можешь вместо вопросов просто сказать... да хоть что-нибудь сказать?..
- Ты хочешь совета? - она покачала головой. - Я не могу тебе его дать.
- Я не прошу совета. Но я в растерянности. Мне тяжело. И я не знаю, как мне жить дальше.
    Она помолчала, уставившись в сторону, и некоторое время мне казалось, что мысли барда блуждают где-то очень далеко, возможно - в иных пределах. Потом она заговорила:
- Сейчас в темнице Ангбанда находится один из твоего народа. Его зовут Гвиндор. Он был подданным твоего брата, он принес ему клятву верности. Он попал в плен сразу после вашего похода через льды. Его пытают, но не могут сломить. От него требуют присяги Морготу, но он остается верен своему королю. Его убеждают в том, что его король умер - и это правда! - но он не верит. До сих пор. Он очень молод. Он очень одинок. Он не знает даже, помнят ли еще его... Помнят ли его имя... Но он не сдается. Он не сломлен, и он думает лишь о своем короле. О твоем брате, Галадриэль.
    Я молчала, потрясенная. Мои горести казались мне ничтожными.
- Можем ли мы спасти его?
- Ему невозможно помочь, потому что, вероятней всего, он уже мертв.
- Можем ли мы хоть что-нибудь сделать для него?
- Вы можете помнить о нем. Это главное.

День 3

    Мне опять снился сон об Ангбанде. Мне снились страшные стрелы, вместо оперения имевшие черные пластмассовые шары. Когда эта стрела вонзается в тело, она врастает в него и превращается в рычаг, наподобие рычага переключения скоростей. И огромное войско шагает вперед, войско, управляемое рычагами.
Сон еще блуждал вокруг, когда голоса каких-то дориатских дев нарушили его.
- Владыка Тингол! - говорила одна из них, стоя рядом с палаткой. - Твоя дочь Лютиэнь спит на холодной сырой земле рядом со смертным!
- На холодной сырой земле! - подхватывала вторая.
- Рядом со смертным! - повторяла первая.
    Кажется, Тингол зарычал. Я подумала, что Берен все-таки пришел в Дориат, и опять провалилась в сон.
    Следующий сон был не менее парадоксален. Мне снился какой-то английский закрытый клуб, в который входили упыри. Каждый вечер они собираются в этом клубе и играют в шахматы. Шахматы необычные: помимо существующих фигур, имеется еще и третий ряд фигур высших. Высшие фигуры - что-то вроде высших арканов в картах Таро. Они красного цвета, ходить ими имеют право лишь высшие упырские гроссмейстеры, которых в клубе почему-то именуют крестными отцами.
- Леди Галадриэль! - сказал кто-то громко и отчетливо, - К вам крестные отцы из Нарготронда!
- Что??!
Я села, ничего не соображая, потом выглянула из палатки.
- Леди Галадриэль, - повторил посланец, - К вам гонец из Нарготронда.
    Кажется, про крестных отцов мне все же приснилось, мелькнула мысль облегчения, тут же сменившаяся мыслью тревожной: что-то случилось!

Гонец ожидал меня у ворот. По его лицу я поняла, что оказалась права.
- Ваш брат Ангарато... - сказал он. - Он отправился ночью в Ангбанд для того, чтобы забрать тело Гвиндора... Он погиб.
Мне захотелось зарычать, как владыке Тинголу, но я справилась с собой.
- Нарготронд каждую минуту ожидает нападения, - продолжал гонец.
- Я отправляюсь туда, - сказала я. - Немедленно.

    Между тем возле сокровищницы Тингола разгорался скандал.
- Она лежала рядом со смертным! - возмущенно восклицала какая-то эльфийская дева.
- Так обмануть доверие нашего государя! - вторила другая.
- Что теперь будет! - ужасалась третья.

    Из их обрывочных реплик составилась картина. Накануне вечером в Дориат, волшебным образом миновав завесу, явился Берен. Владыка Тингол принял его радушно, но с утра ему был нанесен коварный удар: дочь короля Лютиэнь влюбилась в смертного! Их нашли спящими рядом, и хотя в рассказе очевидцев фигурировал кинжал, лежащий меж влюбленными, гнев Тингола был страшен. Берен, за неимением темницы, был посажен под замок в королевскую сокровищницу, Лютиэнь нейтрализована, Дориат же пребывал в растерянности. Тингол с Мелиан удалились обдумывать произошедшее.

    Для меня времени обдумывать не было. Нужно было торопиться в Нарготронд, брошенный на произвол судьбы. Ночь решила для меня многое. Чудовищна была мысль, что последние слова, сказанные мною Ангарато, были слова упрека, - о да, мне и сейчас было в чем упрекнуть его, бросившего свое государство ради глупого и бессмысленного поступка. Но я не вправе судить, тем более, что Ангарато мертв. Возможно, он сожалеет о содеянном, находясь в далеких залах Мандоса, но для нас, оставшихся, сейчас это не имело значения.

- Галадриэль! - в Нарготронде меня встречала Финдуилас. - Ангарато...
- Все знаю, - сказала я.
Мы помолчали.
- Я отправила гонцов, - сказала Финдуилас. - Может быть, нам помогут.
- Может быть.
- Мы останемся здесь?
- Да.
    Может быть, Ангарато был прав, устало думала я. В конце концов, что толку прятаться от судьбы, если она все равно найдет тебя.
    Может быть, враг придет. А может быть, нет. Может быть, помощь успеет. А может быть, нет. Я устала думать об этом. Я устала жить разумом и судить чужие поступки. Главная битва, которая идет сейчас - это битва не за крепости, а за сердца, сердца Пришедших Следом.
    И когда я подумала об этом, вместо отчаяния в моей душе вдруг вспыхнула надежда.

А потом события понеслись с угрожающей быстротой.

- Владычица! - завопил вдруг кто-то от ворот, - Ангарато!!
Я вскочила.
- Кто тут сказал, будто я умер? - недоуменно спросил Ангарато, входя в ворота. - Что за ерунда? Жив я, жив!
    Все сказанное вчера, вся тяжесть вчерашнего вечера разом упала с моих плеч. Мне хотелось сказать ему, как жалела я о словах, брошенных в запале. Может быть, он жалел тоже, не знаю. Мы не говорили об этом больше.
- Ты ведь не пойдешь никуда больше? - спрашивала я. - Ни в какой Анбанд?
    Ангарато только смеялся. На все расспросы он безапелляционно заявил, что был под воротами Ангбанда и ушел живым, а остальное следует считать глупыми слухами и домыслами. О Гвиндоре он ничего не узнал.

    Итак, Нарготронд вновь обрел правителя. Жизнь продолжалась, хотя ситуация с королем по-прежнему оставалась несколько напряженной (нарготрондцы шутили, что вторым вопросом, задававшимся каждое утро, было "Кто у нас государь?"). Первым вопросом было "А где соль?"
    Истинным и достойным правителем мне виделась Финдуилас. В ней была сила и мудрость, а главное - чувство ответственности за народ. Вчерашняя ссора с Ангарато всерьез напугала меня; я опасалась, что власть окажется слишком сильным искушением для Галадриэли. Я боялась раскола. Лучше уйти и оставить здесь Финдуилас, она станет достойным советником королю, а я - я хочу отправиться к людям, мне есть о чем говорить с ними...

    Решено. Я уйду.
    Но вышло совсем иначе.
- Там пришел человек, и он спрашивает тебя, - сказал Ангарато.

    У ворот стоял Берен.
    В моей голове что-то глухо брякнуло.
- Я пришел просить помощи, - сказал Берен, глядя под ноги. - Я полюбил дочь короля Тингола. И Тингол сказал, что отдаст ее мне, если я... Я должен принести ему Камень из короны Моргота.
    Я молчала и думала о причудливости узоров судьбы. Думал ли ты, брат мой Финарато, о том, что случится после твоей гибели? Знал ли ты об этом?
- Мне нужен твой совет... - сказал Берен.
- Совет... - повторила я. - Я помогу тебе, обещаю.
    Я еще не знала, что произойдет и как именно. Но было очевидно, что предначертанного не изменить.
- Прошу тебя, сядь и отдохни, - сказала я. - Мне нужно подумать.
    Я лгала. Думать было не о чем.

***

    Фигура шла от гаваней Бритомбара. Путник, чьи волосы золотились в свете солнца, шел беспечно и улыбался - то ли нам, застывшим и онемевшим нарготрондцам, то ли своим воспоминаниям. Я беспомощно заморгала, не понимая, что происходит, Эру Единый, как это, ведь это же не может быть...
- Финарато! - закричал кто-то, и немая картина распалась на кусочки мозаики. К нему бежали, кричали, его обнимали... Я рванулась вперед, уже не думая о возможном и невозможном. Он обнял меня, и вдруг леденящий холод пролился в мои вены. Потому что я отчетливо поняла, что теперь мне есть, что терять.
- Это ты?.. Правда? Ты живой?
- Еще как, - заверил Финарато и засмеялся. - Привет, сестренка! Привет, Нарготронд! Я вернулся.
    Вокруг прыгали нарготрондцы, тормошили, кто-то уже кричал, чтобы несли вино.... Финарато сел прямо на пороге, развел руками и сообщил:
- Будем праздновать.

    Нарготрондцы наперебой галдели, торопясь изложить сразу все новости, Финарато увлеченно слушал, временами разражался хохотом, временами мрачнел и снова смеялся. Он был счастлив. Я всматривалась в него, пытаясь понять, что же изменилось - ведь из чертогов Мандоса нельзя уйти прежним... впрочем, что я могу знать о чертогах Мандоса?.. Финарато был тем же, и в то же время неуловимо другим, но постичь это различие мне не удавалось.
    Уже несли вино, уже играла музыка, уже кто-то надел на моего брата венок, и я смеялась вместе с ним, а потом вдруг заметила Берена, сидевшего в отдалении - о ужас! как я могла забыть?!

- Кто это, сестра? - спросил Финарато.
"Нет, нет, нет!.." - подумала я, и с моих уст почти уже сорвалось имя, но...
- Кто бы ты ни был, в честь своего возвращения я исполню любую твою просьбу, - беспечно сказал Финарато, и мне показалось, что далекий отзвук колокола судьбы раскатился по окрестным дорогам, неся весть: свершилось.
- Мне нужно добыть Камень из короны Моргота, - тоскливо сказал Берен. - Я люблю Лютиэнь из Дориата, ее отец, король Тингол, потребовал, чтобы я это сделал...
Финарато посерьезнел и коротко глянул на меня.
- Я вернулся ненадолго, - сказал он. - Может быть, это и есть то, ради чего я вернулся. Не знаю.
Еще вчера я не смолчала бы. Я сказала бы, что это безумие. Но сегодня что-то изменилось.

Нарготрондцы, оживленно галдя, несли чаши с вином. Они еще не знали. А мы уже ничего не могли сказать, потому что были не здесь. Словно незримая завеса разделяла нас. Мы еще пили чаши и улыбались, но это были словно не мы.

Финарато не произносил речей. Мы молча и буднично собирались. Лишь порой к нам подходил кто-то и оставался стоять рядом, и становилось ясно, что он идет с нами. Последним подошел Атани - один из тех, что вчера принес мне клятву верности. Не знаю, как и почему он оказался здесь, но вероятно, так было нужно. Я вспомнила, что не знаю его имени. Забегая вперед, скажу, что так и не узнала его.
    Лишь когда отряд был готов к выходу, Финарато сказал мне:
- Сестра. Я прошу тебя...
- Один раз ты уже просил меня уйти, - ответила я. - Но теперь это уже моя судьба.
     И больше ничего мы не сказали друг другу.

А когда мы двинулись прочь, меж деревьями вдруг мелькнули фиолетовые одежды Келеборна. Только не это, подумала я, но Келеборн уже заметил меня и направился прямым курсом к нашему отряду.
- Госпожа моя, неужели я вижу лорда Финарато? - спросил он.
- Мой брат вернулся, - сказала я, мучительно соображая, как бы отослать Келеборна обратно в Дориат. Я очень боялась, что он пойдет с нами.
- Я вижу, что и Берен здесь. Что происходит? Куда вы собираетесь?
- Мы обещали Берену помощь, - со вздохом выдала я военную тайну, так и не сумев ничего соврать.
    Келеборн молча взял меня под руку. Он пойдет с нами, подумала я. Как это все глупо.

    Мы шли и ругались с Келеборном. Точнее сказать, я пыталась убедить его отказаться от участия в нашей сумасшедшей эскападе.
- Я не хочу, чтобы ты шел с нами, - говорила я. - Ты никому и ничего не обещал. Финарато не твой брат и не твой король.
- Но ты идешь с ним, - отвечал Келеборн.
- Я-не-хочу-чтобы...
- Но ты идешь с ним, - упрямо повторял Келеборн.
- Твой поступок не принесет ничего, кроме беды, и я буду винить себя, если с тобой что-нибудь случится.
- Прости, госпожа, я не могу иначе.
    Я замолчала.

Мы шли. Нас было двенадцать. За развалинами Минас-Тирита к нам подошел эльф-лучник, коротко осведомился, куда мы идем и пошел рядом. Так нас стало тринадцать.

- Когда Берен ушел, - рассказывал мне Келеборн, пока мы спускались по склону, - Владыка Тингол пришел в великую печаль. А потом стало известно, что дочь его Лютиэнь сбежала и отправилась вслед за Береном. Тогда Тингол отправил нас на ее поиски. Но мы не нашли ее и боимся, как бы она не попала в плен.
- Лютиэнь ушла из Дориата? - встревожился Берен. - Надо торопиться! Вдруг она... Вдруг с ней что-нибудь...
    Его лицо сделалось очень мрачным и очень решительным, и все мы прибавили шагу.
    Миновали овраг и стали одолевать подъем. Там, на вершине горы, ожидали нас черные стены Ангбанда.
    Видеть их было жутковато. Выкрашенные черной краской, огромные, они нависали, давили, закрывали небо. Из-за стен гремели орочьи барабаны.
    Мы делаем величайшую глупость, стучало у меня в голове. Следовало бы отправить разведку, поискать тайные тропы, подобраться тайком... Вместо этого мы, как полные идиоты, тринадцать идиотов, идем прямо ко вратам своей гибели. Великие Валар! Меньше всего мне хотелось оказаться в бесконечной череде героических персонажей, явившихся гибнуть под стены вражьей крепости. Но известие о побеге Лютиэнь заставляло Берена рваться вперед, а мы, мудрые эльфийские владыки, не могли предложить ни единой разумной альтернативы.

    И вот мы подошли к воротам. Стены облеплены орками в масках; они, как муравьи, были всюду. Стены щетинились лучниками. Орки визжали в упоении; потом кто-то гаркнул, и наступила тишина.

- Кто это тут к нам пожаловал? - раздался голос с донжона. Разглядеть говорящего было трудно. - Уж не сам ли владыка Финрод? И не сестру ли его Галадриэль я вижу? Зачем пришли?
- Я пришел говорить с вашим хозяином, - ответил Финарато.
    Орки взвыли.
- Много чести тебе говорить с нашим господином. Довольно того, что поговоришь со мной. - отозвался все тот же голос.
- Ничего, мы подождем, - хладнокровно сказал мой брат, доставая флягу с вином. - У нас много времени.
    Орки взвыли вторично. Я покосилась по сторонам. У боковой стены, привязанный за руки, висел какой-то несчастный, неизвестно, живой или мертвый. "Мы совершили ошибку, не сняв его сразу, потому что это явная проверка", - отстраненно констатировал кто-то внутри меня. Эру Единый, о чем я думаю! - ужаснулась я.
    Мы отвязали пленника.
- Моего господина нет здесь сейчас, - раздался новый голос с донжона. - С вами буду говорить я, Гортхаур. Что вам нужно здесь?
    Эту маску я знала. Видела в Минас-Тирите перед тем, как уйти.
- Мы пришли за тем, что не принадлежит твоему хозяину, - ответил мой брат.
- Какая самоуверенность! Уж не собираетесь ли вы штурмовать эту крепость?
    Орки захохотали и заулюлюкали.
- Мы войдем, - уверенно сказал Финарато. - И твой хозяин отдаст нам то, за чем мы пришли.
    Сейчас нас расстреляют из луков, подумала я и ошиблась.
- Хорошо! Мой хозяин отдаст вам то, за чем вы пришли. - громогласно возвестил Горхаур. - В обмен на Галадриэль! Пусть войдет она!
    Все посмотрели на меня.
    Я пожала плечами. Это был очень легкий выбор.
- Я готова, - сказала я.- Дайте мне это сделать.
- Ерунда, - сказал Финарато. - Мы тебя не отдадим.
- Глупо жертвовать всеми!
- Мы не герои, сестра. Но ты не пойдешь к ним одна.
- Хорошо, - сказал Горхаур. - Если вы так хотите... Открыть ворота!
    Заскрипели веревочные петли. Ворота медленно легли перед нами, обнажая проем, в котором замер орочий строй. Несколько мгновений картина не двигалась. Мы стояли клином - впереди я и Финарато, чуть позади Келеборн и незнакомая мне девушка из Нарготронда, дальше остальные... В следующий миг кто-то выкрикнул команду, и орки с воплем хлынули на нас. Волна оскаленных страшных масок. Это было жутко. Несколько секунд, в течении которых я ожидала неминуемой гибели. Несколько секунд. Орки проносятся мимо меня, рыча. Мы остаемся стоять - я, Финарато, Келеборн и девушка. Остальной части отряда нет. Они лежат на земле, сметенные орочьим ураганом. Нас берут в кольцо.
- Проводите гостей, - глумливо говорит Гортхаур. - Да обращайтесь с ними повежливей - это же эльфийские владыки!
    Нас ведут в ворота, мимо черных стен, окропленных красным, мимо орочьих кривляющихся морд, мимо жутковатого сооружения, затянутого черным полиэтиленом, - в темницу.

    Темница - большая брезентовая палатка с набросанными внутри одеялами. На покатой крыше прореха, затянутая полиэтиленом. На ней маркером небрежно нарисована решетка. Свет падает на пол пятном. В углу сиротливый котелок с неопределимым содержимым - очевидно, пища для пленников.
    Мы подавлены. Только что нас было тринадцать. Теперь лишь четверо, и мы не знаем, жив ли хоть кто-нибудь еще.
- Вряд ли они убили всех, - говорит Финарато. - Может быть они в соседней темнице.
- Не разговаривать! - рычит от входа стражник.
- Будем надеяться, что они живы, - говорит Келеборн.
- Я сказал, заткнуться!
    Пауза. Потом мы тихонько запеваем "А Элберет Гилтониэль". У входа слышна какая-то возня, затем в проеме внезапно показывается женщина в черной маске. У ее ног рабыня - без маски. Смотрит с ужасом.
- Если вы не заткнетесь, - говорит маска, - Я прикажу запороть эту рабыню насмерть.
    Мы молчим. Полог опускается. Тишина гнетет.
    Они ждали единственного оброненного слова; как только это происходит, снаружи раздаются удары бича и крики рабыни. Спустя некоторое время полог отдергивается, и к нам вбрасывают ее тело.
- Довольны? - рычит орк от входа. - Еще?
    Мы молча втаскиваем рабыню внутрь, накрываем одеялом. Девушка лежит безжизненно и неподвижно.
- Она жива? - шепотом спрашивает Келеборн.
- Не знаю, - шепчу я в ответ. Глажу ее волосы, пытаюсь звать - бесполезно. Проклятье, я не умею лечить.
- Кажется, она мертва, - констатирует чей-то голос.
Кто-то сидит у входа и разглядывает нас. На лбу - повязка со светящимся фонарем. Дух Сильмарилла!
- Зачем вы здесь? - спрашивает он с неподдельным интересом.
    Нужно верить в то, что делаешь, думаю я. Верю ли я в то, что делаю?
- Кто из вас Финрод? - рычит орк от входа.
    Финарато поднимается и выходит.
- Так зачем вы здесь? Ты, - Дух Сильмарилла указывает на меня, - Зачем?
- Я пришла за своим братом, - отвечаю я.
- Ты делаешь только то, что велит тебе брат?
- Я делаю то, что велит мне сердце.
- И сердце велело тебе пойти сюда?
- Сердце велит верить.
Дух Сильмарилла молчит. Молча гасит фонарь и исчезает.

Тянутся минуты ожидания. За стенами - то чей-то плач, то орочье рычание, то свист бича. Страшно.

    Финарато вталкивают обратно в темницу, но я не успеваю задать ему ни одного вопроса, потому что орк называет мое имя. Выхожу. Ведут внутрь того самого непонятного, затянутого черным полиэтиленом сооружения. Напротив меня - некто в маске. Пауза, в течение которой он разглядывает меня.
- Я - Голос Мелькора, - нарушает он тишину. - Мой господин будет говорить с тобой через меня.
    Ты не голос, думаю я. Ты - он, Черный Враг Моринготто, но тебе удобней, чтобы я считала тебя лишь его голосом. Какая, впрочем, разница?
- Зачем ты пришла сюда?
    Первый вопрос, который задают всем. Зачем я пришла сюда?
- Я пришла по велению своего сердца.
- Вот как. Что же тебе нужно?
- То, что тебе не принадлежит, - отвечаю я словами Финарато.
    Вопросы, ответы. Что это значит? Ничего не значит, в сущности. Нанизываем бисер слов на нить беседы; он ищет слабину, я пытаюсь ее скрыть. Балет на льду, ходьба по канату...
- Полагаешь, я отдам вам Сильмарилл?
- Полагаю, да.
    Моринготто смеется. Он изучает меня.
- Неужели Камень для тебя дороже всего прочего?
- Нет. Но тебе вряд ли ведомо то, что я имею в виду.
- Ага... Любопытно. Поглядим, что же для тебя дороже... Чувствую, что кто-то в Отряде для тебя дороже прочих...
    Моринготто задумывается.
- Твой брат?
Я закрываю глаза, потому что боюсь, что они выдадут меня.
- Чудесно... А может быть, что-то еще?
    Мы танцуем по льду, и Моринготто ведет этот танец. Ведет к имени, которое я должна назвать. Нет, нет, нет. Имя Берена не должно прозвучать. Надежда лишь на то, что Враг, опьяненный радостью захвата лорда Третьего дома и его сестры, не обратит особого внимания на неизвестного смертного из Отряда. Берен, пожалуйста, окажись жив. Мне очень хочется надеяться на тебя. Мне очень хочется верить, что ты сумеешь сделать то, ради чего мы здесь.
- Что же еще, кроме твоего брата? Кто?
Я молчу. Внезапное озарение осеняет меня - Враг говорит не о Берене, о Келеборне!.. Я отворачиваюсь, чтобы он не прочел в моем лице своей ошибки.
- Какая гордость, - усмехается Моринготто. - Гордость - это прекрасно. Продолжим позже. Увести!

    Опять темница. Все вскидывают глаза на меня, я мрачно опускаюсь на пол.
- Госпожа моя, - шепчет Келеборн, - О чем они спрашивали?
- Лучше об этом не говорить, - Финарато кивает на дальнюю стену. - Нас могут слушать.
    Я придвигаюсь к нему и шепчу в самое ухо:
- Ты знаешь что-нибудь о Берене?
    Он молча качает головой.

    Полог отдергивают.
- Финрод!
    Моего брата снова уводят.
    Текут минуты. Безнадежность заплетает двери нашего узилища густой паутиной...

- Галадриэль!
    На этот раз меня волокут безо всякого почтения, выкрутив руки. Вталкивают в тот же зал. Опять Моринготто, с ним еще двое, а напротив меня - Финарато. Он сидит на сколоченной из жердей лавке, лицо застывшее и непроницаемое. Руки связаны за спиной. Мы на миг встречаемся глазами.
- Итак, - нарушает молчание Моринготто, - У меня есть к тебе предложение, гордая дева Нолдор. Я, пожалуй, отпущу того смертного, что явился с вами...
Его слова означали, что Берен жив. Кажется, я вздрогнула. Кажется, Моринготто отметил это.
- Да-да, мне известна ИСТИННАЯ цель вашего нелепого похода, - говорит он. - Мне известно, кто он и зачем он здесь. Это было глупо, очень глупо...
    Каждое его слово падает, подобно камню, и последняя надежда умирает в моем сердце, обращается в пепел, в прах┘ Мы проиграли. Безрассудно было надеяться на иной исход.
- Но я согласен его отпустить, - неожиданно продолжает Моринготто. - Более того - я согласен отдать ему Сильмарилл! А взамен... ты и твой брат останетесь здесь. Рабами. Мыть котлы в своих прекрасных одеяниях. Выгребать грязь из темниц. Чесать спины моим оркам. Твой брат уже согласен, дело за тобой. Решай!
- Я не верю тебе, Отец Лжи.
Финарато молчит, отвернувшись.
- Твой брат согласен. И если вы, два эльфийских светоча...
- Мой брат не мог согласиться!
- Он согласился! Эй, ты - скажи своей сестре! Громче!
    Финарато не смотрит мне в глаза. Он смотрит в землю и через силу, с трудом произносит:
- Я готов остаться. Один. Если отпустят всех остальных. И мою сестру.
- Условия здесь ставлю я!
- Финарато! Не верь ему! - потрясенно говорю я. - Это же ловушка!
- Моя судьба не важна, сестра. Важно другое.
- Да пойми же ты, он лжет! Он никого не отпустит.
- Они хотят, чтобы я уговорил тебя, - быстро говорит Финарато. - Я не стану этого делать...
- Молчать! - рявкает Моринготто. - Галадриэль - да или нет?
- Нет!
- Увести!
Меня тащат прочь.

    Финарато нет очень долго. Келеборн шепчет мне слова утешения, но я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме мысли о моем брате.
    Потом в темницу бросают Финарато. Он лежит лицом вниз, неподвижно. Когда мы переворачиваем его, я понимаю, что по лицу его текут слезы.
- Что они сделали?
- Гвиндор... - шепчет он. - Я не знал, что он еще жив... Был. Они его убили...
    Его трясет, мы закутываем его всеми одеялами, какие есть. Говорить Финарато не хочет. Мы тоже молчим, оттого что подавлены до невозможности.

    Потом в темницу вталкивают кого-то еще. Юная девочка-Атани.
- Кто ты? - спрашиваю я.
- Меня предназначили в жены Мелькору.
- Что?!.
- Наше племя долго думало, отчего Мелькор такой злой. И мы решили, что это потому, что у него нет хорошей жены. Я пришла, чтобы стать ему женой, - говорит девочка.
- Эру Единый! - тихонько присвистывает Келеборн.
- А вы кто? - спрашивает она. - Вы ведь эльфы, правда? А за что вас тут держат?
- Мы пленники Моринготто.
- Мелькора? А зачем вы воюете с ним?
- Это долгая история.
- Расскажите!
    Финарато, все это время молчавший в углу, вдруг поднимает голову.
- Когда-то, - говорит он, - Далеко-далеко отсюда жил великий мастер. Он создал много прекрасных вещей - потому что он был великим мастером... И однажды он создал то, что стало венцом его творений...
    Он рассказывает эту историю, словно сказку. И мы, пережившие эту историю, слушаем ее вновь - словно сказку. И даже кажется, что сказка должна иметь прекрасный конец.
    Снова отдергивается полог. Мы вздрагиваем. На пороге Моринготто. Оглядывает нас, медленно, неспешно... Вот взгляд его задерживается на мне, но скользит дальше и останавливается на Келеборне.
- Ты.
    Келеборн поднимается. Оглядывается на меня.
- Я люблю тебя, госпожа моя Галадриэль... Скажи, что ты тоже меня...
    Его выталкивают прочь.
    Повисает долгая, долгая пауза. Финарато берет меня за руку. Девочка-Атани глядит наивно и испуганно.
    Финарато тихонько продолжает рассказ. Мы слушаем. Если на миг замолчать, отчаяние поглотит тебя без остатка...

- Галадриэль!
    Меня снова ведут прочь. На этот раз - в другой зал.
    Напротив - тень в черном. Лицо полностью затянуто черной тканью.
- Когда-то я был одним из майар в Валиноре... - говорит он. - Теперь меня называют Безликим. Хочу поговорить с тобой. Говорят, ты мудра...     Разве я мудра, горько думаю я. Если бы я была мудра, я сумела бы придумать что-нибудь. Но мы здесь, а мысли мои крайне бестолковы.
- Скажи мне - что, по-твоему, Искажение?
- Искажение - это музыка, в которой есть фальшь.
- Любопытное определение, - констатирует Безликий. - Самое интересное из тех, какие я слышал. Понятное. А то, бывает, несут такую заумь - о свете, о тьме...
- Искажение можно называть разными словами, - говорю я. - Это не имеет значения.
- А ты, Галадриэль, уверена в том, что знаешь, что такое искажение? - вкрадчиво спрашивает Безликий.
- Я его вижу.
- Где?
- Здесь, в этих стенах. Оно уродливо. И оно чудовищно тем, что фальшиво. Оно пытается существовать за счет чужого творения, жить им.
- Разве искажение само по себе не является творением?
- Оно является искажением творения, и ты прекрасно знаешь, о чем я говорю! - разозлилась я.
- Тогда ответь мне, Галадриэль - можем ли мы, искаженные творения, любить?
    Его вопрос был невероятно коварен, и я долго молчала, потому что не знала ответа. Можем-ли-мы-любить?..
- Нет, - сказала я наконец. - Вы знаете лишь искажение, а любовь неподвластна ему.
    Он ждал этого ответа. И, как только услышал его, громогласно вскричал:
- Вы слышали? Галадриэль утверждает, что мы не можем любить! Она отказывает нам в этом праве!
    И чей-то шипящий голос из-за моей спины немедленно отозвался:
- Как же так? Это значит, Галадриэль, что в мире нет любви, потому что он был искажен изначально!..
- Это не мои слова, - сказала я. - Ты говоришь это, а не я.
- Но мир искажен?..
- После Второй темы была Третья.
    На этом меня увели.

    Долго тащили куда-то по грязным раскисшим лужам.
    Когда втолкнули, стало ясно, что это пыточная.
    В углу на дыбе висел Келеборн.
    Не помню, о чем я подумала. Может быть даже, я мысленно выругалась, потому что весь ход дальнейших событий сделался кристально ясен.
- Окорок!! - завопил кто-то. - Вот Галадриэль!
    Орки, коих в пыточной было множество, взвыли восторж
енно. Окорок, явно главный в этой компании, подскочил вплотную.
- Галааадриэль, - нежно пропел он. - Какая раааадость!.. А у меня для тебя сюрприз. Посмотри внимательней, это же твой супруг!
- Я ей не супруг, - смущенно сказал Келеборн.
- Твой жених, - поправился Окорок.
- Он мне не жених! - поспешно сказала я.
- Твой возлюбленный!
    Я смолчала, не считая нужным посвящать Окорока в перипетии наших с Келеборном личностных взаимоотношений.
    Окорок радостно потер руки.
- Эй, Келеборн! Предлагаю выбрать, кому из вас мы поставим отметину этим ножом!
    Келеборн посмотрел в землю и очень смущенно сказал:
- Да какой же это выбор?
- Как не выбор?
- Это выбор между плохим и худшим!
- Что же ты выберешь?
- Я же говорю - это не выбор!
- Объясните ему, что такое выбор! - вскричала женщина в маске и с хлыстом.
- Выбор, Келеборн, это... Одним словом, это... В общем, выбирай - получишь ты по морде или десяток плетей?
- Я же говорю, что это не выбор!
- Ах, не выбор! Ну, тогда и то, и другое!
- А ножом - ее!
- Нет, нет! Разве можно портить такую красоту? Его! Или... или Галадриэль желает нам что-нибудь сказать?

    Я поняла, что не желаю. Более того, я поняла, что не могу при всем желании, потому что на меня напала немота, сковавшая горло: я ужаснулась тому, что я натворила, допустив, чтобы Келеборн оказался здесь. Теперь меня будут шантажировать. Это означало, что они уже определились с тем, кто именно из нас станет жертвой. Лучше бы жертвой стала я.
- Она не желает говорить с нами!
- То есть молчит в знак согласия!
- Она согласна с нами!
- Надрежьте ему сухожилие - он останется хромым навсегда! Эй, Галадриэль - тебе нужен хромой супруг?
- Я ей не супруг!
- Режьте! Галадриэль?
    Я молчу.
- Она отворачивается! Нет, смотри!
    Келеборну режут сухожилие под коленом. Орки беснуются, вопят, дергают меня во все стороны.
- А это еще кто такой? - кричит кто-то от входа. - Атани? Зачем сюда привели Атани?
- Он желает тела Галадриэли!
    Меня разворачивают лицом к Атани, и я узнаю его. Это второй из тех двоих, что когда-то, - кажется, тысячу лет назад, - принесли мне клятву верности. Первый пал под воротами Ангбанда.
- Он сказал, что пришел за телом Галадриэли!
- Ха-ха-ха!
- Эй, Атани, где ты желаешь получить ее тело? Здесь, на этом столе? Или вот здесь, перед Келеборном? Ему будет приятно!
У Атани, в отличие от Келеборна, вид нимало не смущенный. Он раздумывает и чешет в затылке.
- Как же я ее понесу?
- Куда понесешь?
- За ворота.
- Зачем за ворота?
- Ну, не здесь же ее хоронить, - объясняет Атани. - Ведь живой вы ее все равно не отдадите. Или отдадите?..
- Что??
- Ну, вот что. Либо вы ее отпустите живой - и тогда мы пошли, - либо убьете, тогда уж убивайте, и я понесу ее тело.
    От такой наглости, кажется, опешил даже Окорок. Пока длится минута замешательства, Атани неожиданно хватает чей-то меч и кидается на ближайшего орка. Вой, визг, клубок тел наваливается на него и погребает. Атани утаскивают прочь.

- У тебя храбрый защитник, Галадриэль. Тебе его не жалко?
- Тебе хоть кого-нибудь жалко?
- Как она горда!
- Как она жестока!
- Она молчит, она не хочет говорить с нами!
- Может быть, ты станцуешь для нас?
- Нет, она не будет танцевать! Посмотри только на ее лицо - сколько презрения!
- Она презирает нас!
- Что же нам сделать, чтобы она сказала хоть слово?
- Рабыню сюда!
К моим ногам швыряют рабыню.
- Мы будем бить ее, пока ты не велишь нам остановиться!
    Свистит плеть. Рабыня кричит.
    Во мне взрывается что-то. Я падаю на колени и обнимаю рабыню, и твержу "Прости", потому что не могу сделать того, что они хотят от меня. Я не стану повелевать. Это тот шаг, после которого уже нельзя будет остановиться, и следующим шагом плеть вложат в мою ладонь и предложат нанести рабыне три удара взамен двадцати - выбор между меньшим злом. Не буду.
    Рабыню оттаскивают, я валяюсь на коленях, вцепившись в нее, она плачет.
- Она еще более жестока, чем мы! - восхищенно шипит кто-то.
- Она Жесточайшая!
- Жесточайшая Владычица!
- На колени перед Жесточайшей!
Орки падают на колени.
- Позволь склониться перед тобой, Госпожа!
- Позволь поцеловать край твоих одежд, Госпожа!
    Они ползут ко мне, тянутся, шепчут, и я отступаю назад, покуда не упираюсь спиной в стену. Бежать некуда. Орки цепляются за полы плаща, хватают за руки. Это ужас, это паника, это пропасть. Меня скручивает приступ дикого омерзения от происходящего. - Посмотри на нас, Госпожа!
- Прикажи нам, Госпожа!
    Тут у меня подкосились ноги, и я плавно съехала по стене на землю.
- Госпоже плохо!
- Мы разгневали ее!
- Мы огорчили ее!
- Мы должны развеселить ее!

Дальнейшее я помню смутно, словно окутанное туманом. Меня куда-то несли на руках, волокли в следующую башню, вокруг вертелся бесконечный хоровод глумливцев, предлагавших все новые и новые способы увеселения Госпожи. Передо мной полосовали рабынь, рубили чьи-то руки и головы, кровь была всюду, в крови было мое лицо, руки, одежда. Я молчала. Это не было гордыней и даже не было упрямством. Я даже не уверена, что вообще была там, где клубился этот жуткий хор, шипящий, взвизгивающий:
- Может быть, Госпожу развеселят танцы на углях?
- Может быть, бои гладиаторов?
- Может быть, Госпожа желает ремней из спины рабов?
Я молчала.
Потом пошел дождь, смывающий кровь с лица.
Время словно остановилось. В какой-то момент я сообразила, что лежу и смотрю в небеса, и кто-то держит меня на руках и шепчет:
- Я недостоин целовать край твоего плаща, Госпожа...
Это был Гортхаур.
Я молча и ожесточенно вырывала у него из рук свой мокрый и грязный плащ. Мы тянули его довольно долго, потом Гортхаур сдался и отпустил. Потом притащили Келеборна. Тела орков падали передо мной в хлюпающую грязь, образуя алтарь.
- Мы принесем его в жертву твоей жестокости, Госпожа!
Что-то подсказало мне, что сейчас я заору и буду драться смертным боем. Или паду на колени и буду умолять их прекратить. В тот миг я была готова сделать все, что угодно - дать клятву Морготу, выпить крови Келеборна, сплясать канкан на столе - лишь бы этот чудовищный фарс прекратился.
Келеборну перерезали горло и поволокли прочь.
Мне сунули кубок с его кровью.
Я отбивалась. Кровь летела во все стороны. Кубок унесли.
Потом мне стало все равно. Я смотрела перед собой и ничего не видела.
- Уведите Госпожу, - сказал кто-то. - Она не станет разговаривать.
Меня повели. Начинало темнеть.

Привели меня в тот зал, где допрашивали впервые. Зал был пуст. Дождь продолжался.
Я села в углу прямо в натекшую с тента лужу. Это было уже все равно. Платье мое промокло до последней нитки, как и одеяло, брошенное орком-стражником. Меня трясло, но холода я не ощущала, и похоже, что я не ощущала вообще ничего.
Не знаю, сколько я просидела так. Бездна отчаяния разверзлась и поглотила меня. Шло время, я сидела, уткнувшись лбом в собственные колени, потом позорнейшим образом разревелась.
Потом вошел Моринготто и сел напротив, разглядывая меня.
- Ты сама отрезала все пути назад, - сказал он. - Тебя погубила гордыня.
- Нет.
Во мне не было ни капли того, о чем он говорил. Было лишь страшное опустошение и отчаяние.
- У тебя был выбор. Ты отказалась его сделать.
- Я его сделала.
- О, я вижу, - зашипел Моринготто. - Все вы хотите остаться светлыми и незапятнанными. С чистыми руками. В своей глупой гордыне. Вы явились сюда требовать Сильмарилл, и неужели полагали, что вы его получите?
- Я и сейчас так думаю.
Моринготто засмеялся.
- Ты полностью в моей власти. Я сделаю с тобой то, что захочу.
- Ты не властен надо мной. Есть тот, кто стоит выше, и ты - ничто против его замысла. Потому что его замысел вмещает в себя все.
Моринготто перекосило.
- Сейчас ты исполняешь мой замысел, - сказал он. - Весь ваш поход был моим замыслом. Я подстроил так, что Берен якобы - ха-ха! - спас лорда Глорфиндейла. Я подстроил так, что Глорфиндейл оказался обязан Берену жизнью. Правда, вместо Гондолина этот дурак отчего-то явился за помощью в Нарготронд. Но ничего, и так неплохо вышло. Так у меня в руках оказалось двое эльфийских владык! Берен - лишь орудие. Тупое орудие. Он вас предал!
- Ты лжешь. - сказала я.
- Оставайся со своим упрямством, - Моринготто вышел, хлопнув дверью.

Явился орк-стражник и развел костер. Потом рабыня внесла котелок с едой.
- Послушай, - шепнула я. - Пожалуйста, скажи... Мой брат Финарато - он жив?
- Я не знаю... - растерянно ответила она. - Я постараюсь узнать...

Она ушла и вернулась украдкой через некоторое время.
- Я узнавала... Простите... Вашего брата нет здесь...
    Я молча уткнулась в собственные колени. Было очень плохо, не сказать паршиво. Конечно, они все мертвы. Все, кроме меня. В тот миг я мечтала о смерти, как об избавлении.

Действовать. Что-то делать. Все кончено. Все было зря.
Я вскочила и заметалась взад-вперед по залу.
- Думай, Галадриэль. - говорила я сама себе. - Думай. Ты же умная. О нет. Ты полная дура. Дура, дура, дура!..
Я бродила кругами, сжимая кулаки. Я ругала себя последними словами. Потом почувствовала чье-то присутствие и обернулась.
В углу сидел Дух Сильмарилла.
- Что ты сделала? - тихо спросил он. - Почему твоя гордыня оказалась сильней тебя?
- Это не гордыня, - шепнула я. - Согласиться было просто. Но приказав им один раз, прикажешь и второй.
Дух Сильмарилла вздохнул.
- Если тебя это утешит, - сказал он печально, - Берен вернулся в Нарготронд. В руках его горел свет Сильмарилла. А сам Сильмарилл нынче у короля Тингола.
Потом он вышел, не сказав более ничего.
- Не зря, - пробормотала я. - Что-то было не зря.
Валар Великие, только бы это было правдой. Если это так, то все прочее уже не имеет значения.

Была глухая ночь, когда меня отвели в темницу. Сидя у входа на коленях, я вслепую шарила ладонями по полу, натыкаясь на какие-то мокрые тряпки. Пол тоже был мокрым. Темнота - абсолютной.
- Кто здесь? - вдруг раздался голос во мраке. И я замерла, боясь поверить, потому что это был голос Финарато.
- Кто здесь? - повторил он.
- Финарато?
- Сестра?
В моей голове словно разорвался ослепительный огненный шар, осветивший все вокруг. Я знала, что такое утрата, и я знала, что такое обретение, но то чувство, которое хлынуло в меня, нельзя было описать. Мы обнимали друг друга и говорили оба, не понимая, что говорим. Впрочем, слова были не важны.
- Галадриэль?
Еще голоса. Финарато был не один. Они тоже были живы - все те, кто разделял с нами этот плен. Потом из угла послышался голос Келеборна, и я вообще перестала понимать, что происходит.
- Келеборн? Ты жив??
- Меня излечили потом... Сразу, как только вытащили из зала. Они лгали тебе, что я умер. Это был морок...
- Прости меня...
- Тебе не за что просить прощения. Ты поступила правильно.
- Да я просто дура...
- Не говори так, сестра...
- Ты не представляешь, КАК это было...
- Не надо, не говори ничего.
- Я люблю вас всех. Безумно.
- Спасибо, сестра...
Было страшно холодно. Мы лежали, закутавшись в одно общее одеяло, и молчали. О будущем не хотелось ни говорить, ни думать, но это было не важно. Важно было лишь то, что пока мы были вместе.

Вместо сна я провалилась в какой-то тягучий полубред. Наползали кошмары, бил озноб. Внезапно в полубред вторгся чей-то замогильный голос, монотонно тянувший:
- Галааадриэль... Галааадриэль...
    Через некоторое время я осознала, что это не сон. Меня кто-то звал, причем снаружи, из-под полога.
    Неужели они придумали что-то еще, с ужасом подумала я. Мысли путались, и соображала я очень плохо.
- Галааадриэль!
- Кто здесь? - прошептала я.
- Это мы, карлики.
О Эру Великий, какие еще карлики, взмолилась я. Что за бред?!
- Мы пришли за тобой, - заявил голос.
- Убирайтесь прочь, слуги Моринготто! - яростно зашипела я.
- Мы не слуги. Мы карлики. Мы пришли спасти тебя.
- Что?!
- Вала Ауле послал нас спасти тебя, потому что ты нужна там, в Белерианде.
- Вас послал Моринготто!
- Нет, Вала Ауле!
- Убирайтесь!
- Мы выведем тебя тайными карличьими тропами.
Я истерически хихикнула.
- Ты слышишь, Галадриэль?
- Если вы действительно пришли спасти меня - помогите остальным.
- Нет, мы не можем. Мы можем забрать только тебя.
- Я никуда не пойду одна.
- Придется. Ты не можешь сопротивляться, потому что необоримая сила уносит тебя.
- Куда уносит? Какая сила? - простонала я. - Вы что, с ума сошли?
- Выходи. Молча. К остальным ты не можешь обратиться. Сопротивляться тоже не можешь. В том тебе слово Вала Ауле.

Я даже не пыталась осмыслить происходящее, воспринимая его как продолжение ночного бреда. Молча, как зомби, я выкарабкалась из палатки и послушно поплелась в указанном направлении. Это сон. Такой бред не имеет права оказаться правдой.
Мы миновали ворота, которые были пусты. Караульных то ли не было, то ли они спали. Начинало светать. Было около четырех утра.
Может быть, это все-таки правда, подумала я и с большим трудом удержалась от истерического хохота. Галадриэль украдена из Ангбанда карликами. Молва скажет, что их было семеро. Может быть, даже семеро Праотцов Гномов.

Мысль о том, что я вне Ангбанда, казалась нереальной. Но все было настоящим - раскисшая дорога, мокрый лес, роняющий вчерашний дождь, пробуждающиеся птицы. Я шла как во сне, думая об оставшихся в плену. Потом плотину прорвало и я начала сбивчиво говорить об Ангбанде, о темнице, о Финарато, о рабах, Духах Сильмариллов и Черном Враге. Вероятно, у меня был слегка двинутый вид. Карлики довели меня до своего лагеря, накормили, запихали в палатку, укутали спальником, и я практически мгновенно провалилась в сон, не задавая никаких вопросов.

День 4

Проснувшись, я долго лежала, разглядывая потолок и пытаясь определить, где нахожусь. Не Дориат и не Нарготронд. Похолодела, вспомнив Ангбанд, но это явно не был Ангбанд.
О Эру Единый, я же у карликов, и это не приснилось.

Впоследствии мне пришлось наслушаться самых разнообразных баек о Галадриэли и карликах, а также о Галадриэли и Семи Праотцах Гномов, и даже о Белоснежке и гномах. Говорили, что карлики, укравшие Галадриэль, решили оставить ее у себя для изготовления гомункулусов (техническую сторону вопроса оставим на совести рассказчика). Говорили, что карлики были подкуплены Морготом, и он лично выдал им то ли литр, то ли два (мнения расходятся) то ли спирта, то ли портвейна (мнения расходятся), чтобы наконец избавиться от Галадриэль, с которой уже не знал, что еще сделать. Говорили, что карлики похитили Галадриэль ради ее локонов и теперь будут стричь.

Лично мне карлики заявили, что украли меня по велению Вала Ауле, но это совершенно не отменяет выкупа, и гонцы уже посланы и в Дориат, и в Нарготронд. Тут я остервенела и потребовала, чтобы меня немедленно проводили в Нарготронд, не дожидаясь никаких гонцов, что в итоге и было сделано. Меня препроводили и сдали прямиком на руки брату Ангарато. В качестве выкупа за Владычицу Галадриэль было уплачено три литра виноградного вина.

    Конечно, меня закидали вопросами. Простой вопрос "Что с тобой было?" поверг меня в тупик. Я просто не могла этого объяснить. Слова не давали ничего. Поэтому, боюсь, внятных объяснений Нарготронд так и не получил. Вместо этого я развернулась в контр-атаку и бросилась жадно расспрашивать о новостях здесь.

Новости были очень смутные. Нарготронд так и не пришли штурмовать (уже сильно впоследствии, расспрашивая очевидцев, я размотала клубок возникновения слуха о возможном штурме, и очень смеялась, поскольку Нарготронд никто и не собирался штурмовать. Просто информация, обращенная к конкретной нарготрондской деве, дошла в виде искаженном и неузнаваемом; впрочем, это более чем логично - самая настоящая ангбандская деза).
    Говорили, что Лютиэнь явилась в Ангбанд за своим любимым, и его отпустили. Говорили, что они вернулись в Дориат и что там отпразновали свадьбу. Берен не принес Сильмарилл, но его руки сияли светом, в котором за лигу чувствовался свет Сильмарилла. Впрочем, говорили также, что Сильмарилл все-таки добрался до Дориата, и его принесла какая-то девушка. По описанию я узнала девушку-лекаря из нашего отряда. Если все это счесть правдой, то получалось, что поход завершен, и цель исполнена. Мы вошли в Ангбанд, и Моринготто отдал Сильмарилл, и Берен получил свою возлюбленную... но что теперь?..

***

    Я не могу передать, до чего потерянной я ощущала себя. Потерянной в мире, который уже не принадлежал мне; он, словно река, струился мимо, жил своей жизнью и был совершенно непостижим. Я ощущала страшную, чудовищную утрату. Какие-то незримые связи оборвались, и теперь я, будто корабль на мели, могла лишь наблюдать за водным течением, стремящимся прочь. Мой брат был еще жив. Я твердо знала это. И это знание сводило меня с ума, потому что я ничем не могла ему помочь. Это знание отравляло меня медленным ядом, от которого не было спасения. Наверное, это ощущение было тождественно тоске по Благословенному краю, но гораздо сильней.

Потом я поняла, что хочу увидеть Берена.

Какой-то незнакомый Атани вызвался проводить меня в Дориат. Мы шли знакомым путем мимо Хитлума, и воспоминания неотступно следовали рядом. Вот здесь я встретила барда, который рассказал мне о Гвиндоре. Вот здесь наш Отряд нагнал Келеборн. Вот здесь строилось наше воинство, когда мы шли на Минас-Тирит.
Здесь, возле Минас Тирита, еще не обращенного в руины, я простилась с Финарато. Здесь он погиб.
Вдруг мне показалось, что время обернулось вспять, и словно расплавленный лед разлился по моим жилам. Потому что на том самом месте, где я простилась с Финарато... где...
Я резко остановилась, будто налетев на незримое препятствие.
Я не понимала, явь ли то, что я вижу.
- Отряд из Ангбанда! - воскликнул Атани. - Надо уходить! Они нас заметили! Скорее! Там сам Гортхаур!
Но я никуда не могла уйти и стояла на месте, окаменев.
- Какая встреча! - Гортхаур склонился в шутовском поклоне. - Неужели это наша Жесточайшая Госпожа Галадриэль?!
- Леди Галадриэль... Да очнитесь же! Надо бежать! - Атани метался вокруг, пытаясь увести меня прочь.
Нет, никто не собирался нас преследовать. Ангбандский отряд сидел вокруг тела, распростертого на земле, и я поняла, что иначе быть не может. То самое место...
- Жесточайшая! Неужели ты уйдешь? - глумливо вскричал Гортхаур. - Неужели ты даже не хочешь взглянуть на своего брата?
Я шагнула вперед - и помчалась со всех ног.
- На колени перед Жесточайшей! - рявкнул Гортхаур, и орки поползли ко мне на коленях, но я пронеслась мимо, Гортхаур поймал полу моего плаща, я рванулась, сломав застежку, и вырвалась, не видя ничего, кроме своего брата, что лежал навзничь на земле.
Я рухнула перед ним на колени. Он не открыл глаз, но я знала, что он жив. Я упала ему на грудь и услышала, как стучит его сердце. Все смешалось, я смотрела на бледное лицо своего брата и не могла вымолвить ни слова, и мир качался как пьяный, и какие-то зыбкие тени плясали вокруг.
- Жесточайшая, он все еще нужен тебе? - раздался над нами голос Гортхаура. - Мы готовы его отпустить. В обмен на Сильмарилл.
- Сестра, зачем ты здесь? - еле слышно шепнул Финарато. - Не вздумай соглашаться. Моя судьба уже не имеет значения.
- Финарато, я... - мой голос пресекся.
- Уходи, пожалуйста. Иначе... иначе все было зря...
- Жесточайшая! Ты готова обменять своего брата на Сильмарилл? Что для тебя дороже?
- Сестра, я прошу тебя.
Он уже говорил мне эти слова. На этом самом месте.
Я подняла глаза и вдруг встретилась взглядом с Духом Сильмарилла. Тот сидел рядом с нами и смотрел на меня очень печально и очень серьезно. А потом задал единственный вопрос:
- Если бы у тебя была возможность отдать Сильмарилл за жизнь своего брата, ты согласилась бы? Просто ответь - да или нет?
- Да, - ни секунды не медля, сказала я.
В тот миг я больше всего жалела о том, что у меня в руках нет Сильмарилла. Я отдала бы его, не думая. Я отдала бы и все остальное, что имела, но никто не требовал этого остального.
- Финарато... - шепнула я, склонившись к нему. - Все, что сделано, было не напрасно. Я знаю точно. Ты слышишь? Не напрасно.
- Спасибо, - слегка улыбнулся он. - Иди. Пожалуйста.
Я поднялась на ноги и пошла прочь. Нетвердыми шагами. Без оглядки. Вслед свистели и улюлюкали, и Гортхаур взывал к Жесточайшей, но я ничего не слышала. Меня догнал Атани, о котором я забыла, и накинул на плечи плащ. Я шла, стискивая кулаки, и пыталась бороться со слезами, но потерпела бесславное поражение.
Атани осторожно взял меня за локоть и повел, потому что я не видела, куда иду.
- ...не понимаю, - очень издалека донесся до меня его голос. - Как можно класть на чаши весов жизнь и какой-то камень? Да я бы отдал десять камней, если бы они у меня только были!
- Вы - люди... - прошептала я. - Вы - другие... Но мой брат выбрал вашу людскую судьбу...

Окружающая действительность внезапно стала четкой и ясной. Я пойду в Дориат. Я найду Владычицу Мелиан. Я буду умолять ее. Я буду умолять Тингола. Я соберу войско. Я украду Сильмарилл. Я не знаю, что сделаю. Кажется, со мной приключился приступ безумия. Того безумия, в котором идут и вызывают Моринготто на поединок, бросая свое государство на произвол судьбы.

Не помню, как мы добрались до Дориата. В какой-то момент я осознала, что стою перед Владыкой Тинголом, а тот трясет меня за плечи, и лицо у него очень встревоженное.
- Мой брат. Финарато. На поле. Перед Минас-Тиритом. Они требуют за него Сильмарилл. - сказала я безо всякого выражения, глядя ему в глаза.
- Что?! - завопил Тингол. - Войско, ко мне!
Меж тем рядом оказалась Владычица Мелиан, которая молча взяла меня за руку и увела прочь.
- Что мне делать, Владычица Мелиан? - простонала я.
- Это очень тяжело, - сказала она, заглядывая своим странным мерцающим взглядом словно внутрь меня, в самую глубину. Откуда-то у меня сложилось ощущение, что она действительно все понимает. Может быть даже, понимает гораздо лучше меня самой.
- Мой брат лежит там, на поле, над ним глумятся орки, у него на шее ошейник с цепью, как на собаке, - заорала я, потому что ярость, искавшая выхода, наконец нашла выход. - Его тащили сюда на цепи, словно пса! А я здесь! И не знаю, что делать!
Мелиан молча положила прохладную ладонь на мою руку, и внезапно я успокоилась.
- Дух Сильмарилла спросил у меня - отдала бы я Сильмарилл за жизнь моего брата? Я не понимаю - он что, издевался надо мной? Я отдала бы все на свете сильмариллы, но у меня их нет!
- Тингол отдал Сильмарилл феанорингам, - сказала Мелиан. - Ты права. Ни один камень не стоит жизни. Иди к феанорингам и обратись к ним. Действуй. Спасай своего брата. Тингол уже повел к Минас-Тириту свое войско.
- Феаноринги никогда не отдадут Камень.
- Любое действие лучше бездействия. А ошибки не совершает лишь тот, кто ничего не делает.

Очевидно, что феаноринги не отдали бы мне Камень. Но Мелиан была права - любое, даже самое глупое, действие лучше бездействия. Я мчалась так, что Атани с трудом поспевал за мной. Я очень боялась не успеть.
Но я успела.
Меня опять вело какое-то предчувствие. Оказавшись перед крепостью феанорингов, я проскочила мимо, не останавливаясь - прямиком на поле Минас-Тирита. Все изменилось, на поле было множество народа, я узнавала их и бежала мимо - к тому месту, где я дважды подряд оставляла Финарато.
А дальше, вероятно, произошло чудо.
Навстречу мне шел мой брат Финарато. Свободный. Живой.
- Сестра! - закричал он и мы рванулись навстречу друг другу.

***

Что я могу еще рассказать? Мы стояли посреди поля, обнявшись, и смеялись, как безумные. Я спрашивала: "Как?", он отвечал: "Не знаю!" Мимо шли войска, какие-то знакомые лица, нас приветствовали, о чем-то расспрашивали, но это было бесполезно. В какой-то момент, подняв глаза, я увидела Дух Сильмарилла. Он улыбнулся мне и махнул рукой, прощаясь.

- Финарато, тебя отбили войска?
- Нет, - отвечал он.
- Как же тебя освободили?
- Сам не понимаю!
- Тебя отпустили?
- Кажется, да... Как это вышло, сам не пойму. Я не очень соображал...

Мы шли по полю прочь, по направлению к Нарготронду. Мы были словно пьяны без вина, и рассказывали одновременно, перебивая друг друга.

- Сестра, - говорил он. - Ты не представляешь, какой с утра разразился скандал, когда тебя не нашли! Скажи мне, как ты сбежала?
- Финарато, ты все равно не поверишь. Меня украли карлики!
- Что?!
    Он смеялся до изнеможения, слушая историю моего похищения.
- Вот оно что! Стража чуть не сожрала собственные плетки! А ты знаешь, как мы пытались бежать?
- Вы пытались бежать? Расскажи!
- Мы вырыли подкоп. Настоящий подкоп при помощи столовой ложки!
    Мы хохочем оба, так, что едва не падаем.
- Подкоп столовой ложкой? - кричу я, - Ты все выдумал, признайся! Так не бывает!
- Это чистая правда! Мы рыли по очереди. Землю оттаскивали в другой угол. Потом пролезли в этот подкоп, связали из плаща веревку - ну, знаешь, узлами, - перекинули через стену...
- Вас поймали?
- Да нет. Никто не видел. Мы перелезли через стену, а потом... ха-ха-ха!.. Потом мы решили вернуться обратно!..
- Зачем?!
- Потому что в темнице остался Рамил, а он же не мог убежать, ему отрубили ноги. Мы вчетвером сбежали, а потом втроем вернулись. Истинные Нолдор!
- Эру Великий!
- Эру Великий, должно быть, хохотал как сумасшедший, если только наблюдал за нами!
- Сумасшедший - ты!
- Да, это точно. Представляешь, мы вернулись и завалили этот подкоп. А Рамил там понаделал кукол из свернутых одеял... Стража сломала себе голову, куда могла подеваться та девушка, которая все-таки сбежала... А еще я научился играть на расческе. Звучит потрясающе! Я тебе потом как-нибудь покажу.
- На тебя страшно смотреть! Тобой будто вытирали всю дорогу отсюда и до Ангбанда.
- Как ты догадалась? - Финарато откидывает голову назад и смеется. - Примерно так и было. Когда мне сказали, что меня обменяют на Сильмарилл, я понял, что сделаю все, чтобы этого не произошло. Меня тащили по земле волоком - бедные, как они замучались! Потом появился какой-то Майар и сказал, что я должен подчиниться его воле. Он сказал встать - я встал. Он сказал идти - я пошел. Прямо в бурелом. Он командовал мной, как кораблем в узком фиорде. Но я уже, в общем, ничего не боялся. Я испугался только, когда появилась ты...
- Если бы я была великим воителем, я разметала бы их войско, как сухие листья!
- Не сомневаюсь!
- Я побежала в Дориат...
- О, я боялся этого!..
- ...и Владычица Мелиан вправила мне мозги...
- Да здравствует Владычица Мелиан!..
- ... а Тингол повел сюда войска...
- Да здравствует Владыка Тингол!..
- ... я была готова украсть этот несчастный Камень, или отнять его, или еще что-нибудь...
- Ну и кто из нас сумасшедший?
- Конечно, ты!
- Я так счастлив тебя видеть.

Эпилог

Моя история подходит к концу. История потерь и обретения. История ошибок.
Время, отпущенное моему брату, тоже подходило к концу. Мы никогда не встретимся больше, потому что он избрал для себя человеческую судьбу. Мы не прощались с ним. Прощание имеет смысл лишь тогда, когда есть надежда встретиться вновь.
Мы не говорили грустных слов. Мы вообще не печалились больше.
Мой брат ушел, как и положено - в наступающий закат. Я ничего не знаю о тех путях, которые ожидали его.
Меня же ожидал Нарготронд и предстоящая Война Гнева. Вероятно - в будущем - множество других событий, которые станут судьбой Галадриэли, но уже не моей судьбой. Я не прощалась и с Галадриэлью. Она оставила меня тихо и спокойно, и полученный опыт, я надеюсь, даст ей мудрость, которой мне недоставало.

Моя история была завершена, но жизнь продолжалась. Еще приходили посольства, еще гремели штурмы, еще строили плот, на котором люди впоследствии отплыли в Валинор. Тремя племенами - людским, эльфийским и гномским - была скована Чаша Надежды, которую понес в Ангбанд король людей Турин. Над миром сиял закат, и неотвратимо, как туча, надвигалась Война Гнева. Оромэ вел объединенные войска, среди которых были и войска Белерианда, и войска Валинора, и люди, и гномы. И король Финвэ нес знамя, на котором были начертаны имена всех погибших Эльдар. И сами погибшие шли рядом. Только брата моего не было среди них, хотя его имя тоже было начертано на знамени.

И войска прошли сквозь Ангбанд, открывая темницы и освобождая пленников. Пленники, среди которых был и Келеборн, присоединялись к нам. Моринготто был свергнут и, как положено, вышвырнут за пределы мира. Явился Манвэ и объявил победу. Хотя Моринготто и тут успел подгадить и перед свержением злорадно сообщил, что семена зла посеяны и рано или поздно прорастут.

А потом игра кончилась. Орки снимали маски и обнимались с эльфами. Да, в общем, уже и не было орков и не было эльфов. Были люди, которые фотографировались вместе и рассказывали друг другу о собственной игре. Меня зазывали остаться в Ангбанде попеть песен, но мне хотелось провести эту ночь в Дориате, по которому я успела стосковаться.

Вечером над миром страшно полыхали зарницы - как и положено Войне Гнева. Зрела гроза, и было полнолуние. Валар бродили по земле Белерианда, смешавшись со смертными. На поляне Минас-Тирита танцевали. А в Дориате играли свадьбу Даэрона и Сильмариэни. Приходили гости отовсюду, в том числе из Ангбанда. Я была счастлива видеть их без масок. Мы пели песни и говорили тосты о любви.

И вот это уже и было настоящим завершением.

Сейчас, оглядываясь назад и отстраненно озирая собственный путь, собственную игру и собственного персонажа, я в ужасе берусь за голову. Это была не я. И даже не Галадриэль (хотя об этом судить не мне).
Вся истина состоит в том, что мы действительно жили эти несколько дней не своей, а чужой жизнью. Разумеется, случались моменты выпадения из игры (например, памятная ночь перед Исходом), Были моменты, когда мой персонаж входил в конфликт со мною же (чего стоило хотя бы наше идиотское шествие в Ангбанд). Или эпизод с возвращением Ангарато. (Галадриэль была счастлива возвращению брата, я же подумала "О Боже, лучше бы его там убили!" (прости, Хэл!..) Но в целом я прожила эти дни где-то в иной реальности. Я благодарна всем, кто принимал в этом участие.

СПАСИБО!

Феанору и Первому Дому - за образ.
Всем Атани - за людей
Ангбанду - за черный злодейский Ангбанд.
Окороку - за шоу
Брайну - за Моргота
Моей семье - за то, что она у меня была и за все остальное. Я была счастлива играть с вами.
Гвиндору - за стойкость
Финдуилас - за постоянную поддержку
Карликам - за┘ э-э┘ неожиданный поворот моей судьбы
Нарготронду - за сказочный Нарготронд
Дориату - за сказочный Дориат
Мелиан - за мудрость и понимание
Тинголу - за отличную игру и образ
Всем участникам Отряда - за┘ Простите, не могу придумать слов. Спасибо.
Сильмариллам - за утешение
Всем остальным - за игру.