Пятница. День отъезда.

      Я проснулась с гриппом, неизвестно откуда взявшимся. Осознала, что без меня на саратовке Мандосом заниматься некому, так как только я толком знала всех майар и как вообще делать Мандос. Взглянув на собранный рюкзак, я решила, что все-таки поеду.
      Я позвонила на работу, сказала, что заболела.
      Потом мне позвонила Юля (Галадриэль) и попросила, чтобы я захватила свой фиолетовый плащ для нее. Плащ я уже положила в рюкзак на всякий случай.
      Потом я позвонила Элронду и Сане, которые должны были с раннего утра выехать по трассе, чтобы проверить, выехали ли они. К телефону подошла Саня и сказала, что их настигла послесильмэкстримская ломка, и что они не поедут. No comments.
      И тогда я осознала, что мне предстоит играть Намо. Больше некому. Причем завтра. Опять no comments.
      Вообще-то я с самого начала хотела быть на этой игре Намо. Но Таис хотела, чтобы Намо играл мужчина, и пригласила Элронда. Сказала бы я, что я думаю по поводу человеческого полового диморфизма в таких случаях. Ведь Намо - это такая ррроль, к которой, как я считала, мне нужно долго готовиться, т.к. я живу по принципу "не судите да не судимы будете." И мне играть Судью? Я в пятницу им себя не мыслила и не знала, что мне делать. У меня впереди был вечер и ночь в поезде. Странное предстояло приключение духа.
      Вообще, конечно, я имела определенное представление о Намо как о персонаже, работала с его образом в "Хрониках Дома Финарфина", но работала строго из второй позиции (т.е. смотрела на Мандоса глазами его собеседника). Я знала, что он бесстрастен. Что он говорит медленно, безэмоционально, ровно и весомо. Я примерно представляла себе, что он, по моему представлению, говорит в более-менее известных случаях. Но как сделать то, что стоит за всем этим? Какой подход применить "изнутри", чтобы снаружи получился нужный эффект? В полпятого я выехала и в полшестого была у дверей вагона. Там я встретила своих попутчиц - Натали, Кири, Вардвэнде и Рэнну - и с ходу выпалила им расклад. Вардвэнде сказала, что она меня вылечит к приезду (она врач по жизни), а еще они все сказали, что меня общими усилиями на Намо загрузят. Потом подошла Юля, и мы все погрузились в вагон. Вообще поезд был почтенный: в третьем вагоне ехали Лориндиль с компанией, в восьмом - Джеффри с Кариссимой, и еще кто-то в десятом. В поезде я в основном пила составленный Вардвэнде чай с бальзамом "Агидель" и какой-то гомеопатией. Температура сразу же куда-то убежала и больше, кажется, не возвращалась.
      Говорили сначала в основном о "Сильм-Экстриме". Неудивительно: из нас шестерых на СЭ были четверо (не было только Кеменкири и Юли). А впечатления у всех были неслабые и ни у кого - положительных. Легче всего из нас всех СЭ перенесла я, которая вообще с самого начала решила не принимать эту игру близко к сердцу и занималась там технологией создания независимых психологических проекций (что у меня неожиданно здорово получилось, так что психологический танк СЭ, раздавив моего персонажа, вообще не проехался по мне, а я осталась довольна хорошо выполненной работой.) Поэтому я время от времени вопила "Народ, да забудьте вы о СЭ, давайте говорить о саратовке!" На меня беспомощно смотрели и говорили "это очень трудно".
      Помню, поезд остановился и мы вышли прогуляться на перрон. И тут, спрыгивая со ступенек поезда, я вдруг осознала, как ЗДОРОВО, что я вот тут, и что мы едем в САРАТОВ! Я почувствовала, что все остальное - незаезд команды, черт знает что со здоровьем - не имеет значения. Мы очень интересно поговорили на перроне с Вардвэнде о СЭ, квэнах и различных реальностях, после чего сели в поезд и поехали дальше. Потом мы все-таки переключились на саратовку. Натали и Рэнна ехали в феаноринги, но Рэнна ехала в "ортодоксальные" феаноринги, а Натали - в оппозицию, причем изначально они обе были из дружины Маэдроса. Кеменкири ехала Неллас, но по жизни она сочувствует феанорингам, и Вардвэнде по жизни тоже феаноринг, хотя она ехала в Гавани и была дублером Гил-Галада. Сами понимаете, о чем в основном был разговор. Везет мне на феанорингов в этой жизни - постоянно с ними дружу. Еще с девяносто четвертого года, с незабываемых казанцев. Правда, когда стемнело, мы немножко поговорили о Мандосе. Я спросила, как кто представляет себе Мандос и пребывание там. Ответы мне потом очень помогли.
      Потом мы пошли в тамбур и немного попели, точнее, пели Вардвэнде и Кеменкири. Потом кому-то пришла в голову мудрая мысль, что приезжаем мы в девять утра, и нам предстоит безумный день и бессонная игровая ночь, так что неплохо было бы поспать. Мы вняли мудрости и отправились спать.

Суббота. День приезда.

      Когда утром поезд подошел к саратовскому перрону, мы увидели в окно бежавшую нас ловить очень радостную Тас. (Благословен город Саратов, где главмастера встречают приезжающих игроков!) Тас нас благополучно отловила, собрала народ из остальных вагонов и повела к месту встречи - памятнику "Железному Феликсу" на привокзальной площади. Там мы тусовались, грелись на приветливом саратовском солнышке, ходили по вокзалу и закупали все необходимое. Потом пришла Хэлка, видеть которую я была очень рада. Потом Тас представила мне саратовскую девушку Стеллу, которая хотела быть техом и потому была приписана ко мне в команду. Стелла оказалась любительницей моей прозы и попросила у меня автограф. Между смущением и польщением я нарисовала ей автограф (кажется, это был первый автограф в моей жизни). Потом мы пошли грузиться в автобус. Вообще мастерский автобус - это отпад. Это лучшее, что может дать цивилизация ролевым играм. Если бы не наличие автобуса, я бы до полигона просто не добралась. Похоже, что и не только я. В автобусе обнаружились Анна и Князь. Мы погрузились и поехали на полигон.
      Ехали мы больше двух часов. Я сделала несколько интересных фотографий: "Главмастер за шитьем", "Нолдорское лежбище" (с подачи Вардвэнде) и "Братские объятья..." (Лориндиль и Князь, ака Маглор и Маэдрос, обнимаются). Братья долго не хотели обниматься "на бис", но после того, как их стал уговаривать весь автобус, согласились. По прибытии на полигон я отдышалась и быстро обнаружила там своих майар, приехавших раньше - Майяну и Ольгу. Еще я обнаружила там кучу знакомых лиц, все бегали и готовились к игре. Я попыталась понять, где что на полигоне находится, хотя мне это вряд ли могло пригодиться; но по дороге я встретила питерцев, которые шли с речного трамвайчика. Среди них были Ассиди, которая выходила у меня в Мандосе во второй роли, и Мэй, игравшая Кирдана.
      Собрав имевшихся в наличии майар, я пошла подбирать место для Мандоса. Изначально предполагалось, что Мандос будет с выходом на реку, но вся беда была в том, что вдоль берега реки шла основная тропа, ведущая на полигон, и подходящих мест вдоль реки просто не было. В конце концов я решила пожертвовать рекой, и мы быстро нашли подходящий пригорок в сосновом лесу, недалеко от Дориата и Гаваней. Причем от Дориата по прямой там было метров пятьдесят, а по тропе вдоль берега идти было гораздо дальше. У этого пригорка был ряд преимуществ: симметрично росшие деревья на гребне (эффектные колонны по сторонам трона), у подножия - симпатичные кустики, которые можно было увешать дождиком, закрытость со стороны тропы, а главное - незаметная, но удивительно твердая тропа, которая вела прямо от основной тропы к этому пригорку. Именно то, что мне нужно было для свечного коридора.
      Получив одобрение от Тас, мы принялись за оформление. И вот тут выросла проблема. Дело в том, что в команде нас было пять девушек, а требовалось обеспечить Мандос дровами на всю ночь. Дрова рубить было некому. Тас подписала на это Моргиля, но обнаружилось отсутствие топора. Топор мы еще в Москве с Ольгой планировали позаимствовать у Алекса, который их вез три штуки, но дело в том, что топоры те уже расхватали прочие строившиеся. Ольга пыталась применить всякие заменители, но они не работали. Вокруг валялось полно бревен (некоторые из них позарез надо было убрать), а топора не было. Без дров Мандоса существовать не могло. А мне просто по жизни стало плохо от болезни, и не было сил что-либо организовывать и искать. Все куда-то исчезли, и мне стало очень страшно. Я села на землю и стала смотреть в пространство.
      Мимо шел Амрод Элессдиль и стал приводить меня в чувство. Потом пришел Кирдан и тоже стал приводить в чувство. Кирдан уже был в прикиде, и от его вида я словила эстетический катарсис: он был великолепен в голубой тунике и серебряном парике. Потом нарисовались майар, нарисовалась Ассиди с топором, который она героически нашла в Гондолине (хотя топор был таки Алексов), и Моргиль со Стеллой быстро нарубили дров.
      Обнаружив, что дрова есть, я воспряла духом, поблагодарила хороших людей и побежала доделывать оставшееся. Оставшееся оказалось четырем девушкам вполне по силам: принести воды на всю ночь, расставить свечки вдоль тропы, обернуть фольгой деревья вдоль тропы и по границам Чертогов, соорудить трон Мандоса (из армейской табуретки и двух палок, соответствующим образом задрапированных и освещавшихся сверху двумя электрическими фонарями), развести костер, заварить травяной отвар...
      Короче, к началу игры Мандос возник. Мы доприкинулись. Самая стильная майа была Ольга Поволоцкая. У нее было черное платье, переливавшееся красным и зеленым, черные митенки, голубой плащ и черное покрывало, закрывавшее лицо. Среди живых она ходила только в этом покрывале - ее лицо видели только души, которые она водила. Стелла, Майяна и я надели плащи. Мой плащ был из стально-серого креп-сатина, фасона "солнце до полу с капюшоном", исключительно выгодный фасон: можно надевать хоть на купальник, хоть на шубу. Задумывался он для Эсте, шился для Ирмо, а достался Намо - ну и эволюция!

Ночь. Игра.

      Неожиданная сложность заключалась в том, что в городе Саратове почему-то вообще не ловит МТС. Таким образом, идея о применении мобильных телефонов в качестве раций обломилась. Возник вопрос - как мои гонцы узнают, когда очередной вынос? Тас сказала, чтобы я просто посылала гонцов по расписанию.
      Когда началась игра и раздались вопли из Дориата, я отправила туда Ольгу и Стеллу, а мы с Майяной принялись зажигать свечки на дороге. Вообще сначала я не планировала делать свечной коридор до самой тропы, но Майяна завезла столько свечек в жестяных подсвечниках, что мы уставили ими всю тропу, и еще осталось. Быстро темнело. Мы зажгли свечки, и Майяна стала отпаивать меня лечебным отваром Ольгиного составления.
      Потом совсем стемнело. Я понятия не имела, что делается на полигоне, все было тихо. Мы с Майяной тихо сидели вдвоем, и я все еще понятия не имела, как же мне отыгрывать Мандоса. Я решила, что играть "с погружением" не буду, даже и пытаться, т.к. "вроливаться" в роль Намо - это рисковать пережечь контакты в мозгу. Я решила играть чисто по-игротехски - т.е. отыгрывать, а не погружаться. Но все-таки настроением проникнуться надо было. И тогда я прошла по свечному коридору, пытаясь понять, что чувствует эльф, идя по Дороге Душ. Это был такой эстетический катарсис... что я не знаю, где был видеооператор. :-) Он, кажется, за всю игру к нам так и не дошел. В общем, словами этого не передать. Звездная дорога, она и есть звездная дорога... Астрал, да и только. Путь в иной мир... Я сама не ожидала такого впечатления.
      К тому же заблудиться ночью там было абсолютно невозможно. Правда, у этой свечной дороги была обратная сторона - опасность того, что загорится лес вокруг. Так что за дорогой этой нужен был глаз да глаз, и все равно пару раз загоралась сухая трава. Но мы это быстро тушили.
      Я вернулась к костру, и мы с Майяной решили, что тот, кто не увидит нашу Дорогу Душ, много потеряет, и мысленно вопросили, где же они, души, чего бакланят.
      Чертогов у нас было четыре. Дорога Душ вела прямо в Чертог Суда, который находился на вершине пригорка. Он тоже был обнесен свечками, и там был трон Мандоса - высокий трон меж темных колонн, освещенный призрачным светом... что с того, что колонны - деревья, трон - драпировки из камуфляжа, а источник призрачного света - электрический фонарь? Ночь и игра творили с воображением свое чудо.
      У подножия пригорка был Чертог Грез. Там царила Лаваральда, хозяйка Чертога. Майяна была великолепна. У нее все время был горячий травяной отвар, все время горел костер, на кустах вокруг костра мерцал "дождик", а у самой Майяны всегда было доброе слово для любого, кто подходил к костру. В общем, это было теплое место во всех смыслах слова.
      За Чертогом Суда были еще два Чертога. По левую руку был Чертог Уединения. Там ничего не было, кроме зеркал на стенах (т.е. фольга на деревьях, обозначавшая границы Чертога) и нескольких бревен для сидения. Идеальное место для того, чтобы проникаться Ожиданием. Отводила туда души и приводила их обратно грозная Гильфиниен (Ольга). По правую руку был Чертог Памяти. Это была самая диалектическая заморочка, рожденная в ходе беседы с Ольгой в Москве и в общем-то толком не сработавшая. На первый взгляд он был таким же, как Чертог Уединения. На самом деле там была куча всего. Свечки, спички, ножницы, бумага, ручка, фольга, дождик. Все это надо было найти и приложить к этому руки и фантазию. Конечной целью было - чтобы в Чертоге этом горел свет Памяти, зажженный там душами, которые и в Чертогах желают творчества (это на выспреннем языке, а на русском - чтобы там просто стало красиво. Но этим никто не заморочился.)
      Наконец мы увидели, что среди неподвижных огоньков один движется. Я быстро села на трон, выпрямилась...

      Намо Мандос смотрел на тех, что пришли на его суд.
      Он встал с трона, подошел к тем, кто стоял перед ним, и каждому из них посмотрел в глаза.
      - Моя судьба свершилась, - сказал высокий Нолдо. Даже здесь его глаза сверкали, а голос звенел. - Я, Тьелькормо Феанарион, пришел в эти Чертоги.
      - Моя судьба свершилась, - сказал его брат. Голос этого Нолдо был более приглушенным, но и более глубоким. - Я, Куруфинве Феанарион, пришел в эти Чертоги.
      - Моя судьба свершилась, - подхватила слова братьев Синдэ с тихим, но ясным, как колокольчик, голосом. - Я, Нимлот из Дориата, пришла в эти Чертоги.
      - Моя судьба свершилась, - глуховато сказала еще одна Синдэ. - Я, Лайтинн из Дориата, пришла в эти Чертоги.

      Вообще-то я не погружалась и не вроливалась, но теперь вижу, что, похоже, все-таки погрузилась и вролилась. Потому что наблюдается классический эффект глубокого погружения: я не помню, что говорила по роли. Помню, что откуда-то представляла себе, что надо говорить, но не могла бы сформулировать тот принцип, по которому вел мистериальные тропы Намо Мандос.
      Вообще почти все отыгрыши в Мандосе были мистериальными тропами. Как я понимала эти мистериальные тропы? По названию игры - "От отчаяния к надежде". Причем эту надежду ведомому нужно было найти в самом себе, в том, что он говорил сам. Намо Мандос лишь наталкивал его на это.
      Существенно позже, дня через три после игры только, я поняла принцип собственного отыгрыша. Намо задавал персонажам вопросы, на которые ему не нужны были ответы; вопросы, на которые он хотел, чтобы персонаж ответил сам себе. Таким образом он как будто бы ставил персонажей перед зеркалом; как будто поворачивал их к себе лицом. Не Намо Мандос судил души; они сами себя судили. Причем приговор был таким и выносился только тогда, когда персонаж действительно находил в собственной душе зацепку на будущее. Но первые две души этим всем идеям не подходили. Ибо это были, как уже ясно, Кэлегорм и Куруфин. Вот так вот - не успеешь вролиться, а тебе подбрасывают Кэлегорма и Куруфина! Впрочем, эти двое всегда невовремя.
      Шучу. Сэрмал и Вася были отменными исполнителями этих ролей. Причем как по отдельности, так и во взаимодействии, у них наблюдалась отличная, как говорят в Голливуде, chemistry. Ну что говорить... как я отношусь к Кэлегорму и Куруфину, я думаю, объяснять не надо. Это Элронду мне объяснять приходилось, что я Куруфина при случае своими руками задушила бы, а наши-то квэны и так знают, кто такая Эйлиан Инглориэль. Но сейчас я смотрела на них глазами Намо Мандоса и вдруг поняла, что Намо Мандосу они совершенно безразличны. Что вот пришли феаноринги, первые из сыновей Феанора попавшие в Мандос, дававшие Клятву, а ему совершенно не о чем с ними говорить. Он уже все им давным-давно сказал - во времена оные. Они не сделали в своей жизни ничего такого, что было бы для него неожиданным. И что добавлять что-либо не несет совершенно никакого смысла, и потому совершенно неинтересно.
      Что он им и сказал - по сути, а слова я не помню - после чего сказал Гильфиниен проводить братьев в Чертоги Уединения. Асэа и Лайтинн же могли избирать для себя чертоги. Получилось так, что Асэа выбрала Чертог Грез, а Лайтинн - Чертог Памяти. Ассиди, игравшая Лайтинн, должна была "по расписанию" отработать квэнту Лайтинн, а потом "переключиться" на Эйсет, одну из майар Намо. Так что мне нужно было обеспечить логичное психологическое завершение ее роли. Мы поговорили с Лайтинн, Намо провел ее в Чертог Памяти, после чего мы сочли, что роль закончена и можно жить дальше. Ассиди отправилась переодеваться и есть. Тут ко мне подошла Асэа и по игре стала отпрашиваться на пожизневку: она была полигонным врачом, и ей нужно было снимать чей-то приступ. Я ее, разумеется, отпустила, и тут в первый раз стало ясно, что свечная дорога не только красива, но и полезна: объяснение дороги выглядело как "до конца свечного коридора, а он выходит на тропу".
      Асэа сказала, что вернется, и ушла, а Ассиди преобразилась в Эйсет, и мы с ней посидели у костра и персонажно-мистериально побеседовали об Искажении и Мелькоре. Беседу слушала Лаваральда и тоже что-то добавляла от себя. На самом деле я не считаю квэнту майэ, любившей Мелькора-до-Диссонанса, но не принявшей для себя Диссонанс, чем-то апокрифичным и противоречащим сюжету "Сильмариллиона", она вполне вписывается в классику, и я воспринимаю ее совершенно спокойно. По-моему, это очень красиво, ведь у этой майэ единственная Надежда - на Арду Возрожденную, потому что в Арде Возрожденной может быть Мелькор Исцелившийся. Но я представила себе, как посторонние люди воспримут "еще одну влюбленную в Мелькора!!!" Поэтому я заранее попросила Ассиди души этим не грузить. Так что мы развивали эту сугубо айнурскую тему в нашем тесном айнурском кругу.
      Договорив до логической запятой, мы поднялись в Чертог Суда, и тут из Чертога Уединения выбралась Сэрмал и сообщила, что они с Васей закончили отыгрыш Келегорма и Куруфина и хотят идти дальше. Сэрмал хотела играть пленную эльфийку в Ангбанде и устроить духовно-моральный поединок с Мелькором, а Вася, видимо, просто хотел пойти в палатку спать. Поскольку нет смысла пытаться ставить феаноринга лицом к лицу с самим собой - он все равно будет видеть только Клятву - дальнейший отыгрыш действительно был не нужен. Разве что столкнуть их с духом Феанаро, но у нас отыгрывать этот дух было некому. (Я еще задолго до игры сказала, что готова отыгрывать души великих героев древности, кроме двух, потому что душу Феанора я не сыграю, а души Финрода на тот момент, по моим же собственным заморочкам, в Мандосе уже нет.) Так что Сэрмал и Васю я отпустила, сказав только, чтобы они не ходили вне игры по территории мистерии.

      Разобравшись таким образом с последствиями выноса Дориата, я отправила гонцов в Гондолин и села у костра ждать результатов. Над головой была потрясающая августовская лесная ночь, с Млечным Путем и с Вегой (самая яркая звезда неба) почти в зените. На земле мерцали наши свечи-звезды, на костре кипел чай, ночь была безветренная, хотя и прохладная - около 10 градусов тепла.
      Через некоторое время пришла Асэа, которая разобралась с пожизненной медициной и села к костру отогреваться. Отогреться она никак не могла, поэтому я принесла ей из "чертогов сна" (накомарника, в который собиралась засунуть Туора и Идриль) свой спальник. Асэа радостно вылезла из сапог, влезла в спальник и начала согреваться. Результаты выноса Гондолина не заставили себя ждать. И пришли они в лице трех самых интересных за всю ночь персонажей - Тургона, Воронвэ и Маэглина.
      Про Тургона разговор отдельный. Его никак не могли найти, и я даже не знала, есть ли на игре Тургон или нет. Я считала, что Тургон вроде бы после выноса переходит в боевые ежики, как Диор (Че), и очень удивилась (приятно), что он пришел сюда. Еще я сообразила, что исполнитель роли Тургона, наверно, был загружен этой ролью очень незадолго до игры, а понравился его Тургон мне с первой же произнесенной им фразы.
      Я решила, что Тургон и Маэглин оба стоят длинной беседы, и отправила их указанной беседы ждать: Тургона - к костру, а Маэглина - в Чертог Уединения.
      Маэглином был Эленкар. Я знаю, что Маэглин - его dream role, что персонаж у него проработан ого-го, и что у него должно быть мощное желание отработать эту квэнту до логического конца. Поэтому я отправила его в Чертог Уединения, надеясь, что он морально готов немного померзнуть. В Чертог Грез на тот момент пустить Маэглина Намо Мандос просто не мог.
      Потом я поговорила с Воронвэ. Как-то так получилось, что он избрал для себя Чертог Памяти, и я его там оставила. Решив, что Маэглин - самая долгая заморочка, я отправилась к костру разбираться с Тургоном.

      "Я хочу говорить с тобой о твоем городе," - сказал Намо Мандос. Турукано молча смотрел в призрачный огонь. Намо посмотрел туда и увидел, как встают из огня белые башни и шпили, как мерцают они своей чистейшей белизной - и как падают, поглощаемые языками огня... снова и снова... снова и снова.
      Он пришел сюда вместе с Маэглином, подумал Намо Мандос, с виновником того, что случилось с Гондолином. Но он ни разу даже не бросил на Маэглина упрекающего взгляда. Каждый приходит в Мандос сам по себе. Здесь нет ненависти или возмущения. Здесь каждый знает только свою вину.

      Разговора с Тургоном я не помню. Но он меня изумил. Это был Тургон в полный рост, тот самый Тургон, создатель и повелитель Гондолина; мало того - это был Тургон, осознавший, что, собственно, он натворил. Не так давно я переписывалась с Эйхи по поводу политики Тургона; Эйхи полностью оправдывал Тургона. Хедин же (поздравьте меня, я его не узнала) играл Тургона, который после предательства Маэглина, падения Гондолина и собственной смерти сумел критично отнестись к собственной жизни и теперь мучительно разрывался между собственной виной и чувством потери.
      Мы с ним поговорили, и очень "в кассу" пришелся мой старый стих про Поющую Воду. Когда мы все обсудили, Намо Мандос вынес свой "приговор" (хотя на самом деле фактически к тому моменту Мандос уже просто знал, чего мог бы захотеть Тургон - именно ЭТОТ Тургон - лет так через эн тысяч, и именно это объявил). Что это было, я уже не помню.
      Потом я по жизни спросила Хедина, выходит ли он в следующей роли или нет. Хедин сказал, что ему все равно. Он должен был участвовать в выносе Гаваней, но решил, что он туда опоздал - ему кто-то сказал, что вынос Гаваней через полчаса после выноса Гондолина. Я знала, что это не так, но на всякий случай решила уточнить. Все равно Гавани пора было начинать отслеживать. С этой целью я послала туда Эйсет, так как Ольге и Стелле надо было просто дать отдохнуть. Я сказала Эйсет, чтобы она выяснила, что происходит в Гаванях и когда к нам собираются приплыть Идриль и Туор.
      Потом Намо Мандос призвал из Чертога Уединения в Чертог Суда Маэглина.
      Красивая ж это была сцена. И сильная мистериальная тропа. Мы не говорили о свершенном - ибо и Намо, и Маэглину свершенное было ведомо.
      - Ты считаешь себя падшим? - спросил Намо.
      - Да, - шепотом ответил Маэглин.
      - В чем твое падение?
      - В том, что я потерял Надежду... Парадоксально, но факт: Маэглин в исполнении Эленкара Надежду обрел.
      В какой-то момент, почувствовав, что Маэглин все как следует прочувствовал и морально "готов", я спросила:
      - Если бы ты еще раз увидел Идриль, что бы ты ей сказал?
      - Я попросил бы у нее прощения, - ответил Маэглин. - И за нее саму, и за Туора, и за тех, что погибли по моей вине...
      - Ради кого ты просил бы ее об этом? Ради себя? Ради нее? Ради погибших?
      - Ради нее, - тихо ответил Маэглин. -
       Ну что ж. Вернись в Чертог Уединения, Маэглин Ломион.
      Я тихо аплодирую мужеству Эленкара, который в этом темнющем Чертоге просидел, наверно, в общей сложности часа два. Не знаю, догадался ли он о замысле, который родился в тот момент у меня в голове, или нет.
      Вернулась Эйсет и сообщила, что в Гаванях ничего не происходит, какой-то тормоз с сюжетом, что была коронация Гил-Галада, а теперь у них готовится свадьба Эарендиля и Эльвинг, после которой только отплывут Туор и Идриль, то есть не раньше чем через час. Я решила, что у нас есть время на банально поесть и отдохнуть, потому что Ольга со Стеллой устали и замерзли. Где-то через полчаса я отправила Стеллу в Гавани отлавливать Туора и Идриль, наказав провести их не Звездной Дорогой, а подвести к Мандосу с другой стороны. Потом я сказала Тургону, что никуда он не опоздал, и если хочет идти на вынос Гаваней, то пожалуйста. Но Хедин банально хотел спать. Он принес откуда-то свой спальник и завалился спать у костра. Рядом в моем спальнике спала Асэа.
      Через некоторое время я увидела Стеллин фонарь с противоположной от Звездной Дороги стороны и поняла, что это идут Туор и Идриль. Я сказала майар, чтобы разбудили спавших у костра, переложили Асэа в спальник Тургона, а Тургона и мой спальник - сюда (по отдельности). Но Тургон просыпаться не пожелал, сказал, что он не Тургон, и продолжил спать. Тогда я махнула рукой на трогательную встречу отца с дочерью. Все равно главная конфетка была впереди.

      Намо Мандос остановил Туора и Идриль, шедших по окраинам Зачарованных Островов. Там явь смешивалась со сном, а реальность переходила в призрачность, и нельзя было сказать, что сон, что явь, что призрачно, что реально...

      Туором и Идриль были Кира Сакуйя и Вардвэнде. Причем оба они попали на эти роли странным образом: Кире предложили роль, когда обломился предыдущий исполнитель, а изначально Кира собирался ехать в темный блок. Вардвэнде же ехала дублером Гил-Галада, но Тас уже на полигоне попросила ее сыграть Идриль. По последующим отзывам, оба они были великолепны. Мне они тоже очень понравились. Они просили Намо Мандоса примерно о том же, о чем чуть позже просил Эарендил. И ведь могли бы добиться успеха - но у них не было Сильмарилла...

      - Маэглин Ломион! - прозвучал голос Мандоса. И дух Маэглина явился пред Туором и Идриль.
      - Ты хотел этой возможности, - произнес в тишине Мандос. - Я предоставляю ее тебе.

      Это и была та самая конфетка, которую я припасла для Маэглина. Я знала, что прибудут Туор и Идриль (да, собственно, это не было ни для кого секретом), и когда Маэглин сказал, что хотел бы просить прощения у Идриль, решила дать ему эту возможность.
      Сцена была сильная. Достойное завершение вертикальной мистериальной тропы.
      После этого дух Маэглина исчез (потом я нашла его в Чертоге Памяти вместе с Воронвэ жгущим костерок), а я засунула Туора и Идриль в накомарник, где была, к сожалению, только моя пенка.
      Я собиралась через 5 минут вытащить их оттуда и отправить к костру, но тут на Звездной Дороге обнаружились две бредущие фигурки. Это были Элуред и Элурин, дети Диора, погибшие в Ангбанде. Я стала работать с ними, и пять минут для Туора и Идриль несколько растянулись. Я вспомнила, что у меня здесь имеет место быть Нимлот, и решила, что устроить встречу мамы с детьми очень даже стоит. Но тут боковым зрением я увидела, что Кира выбрался из накомарника и отправился к костру. Мне не хотелось прерывать сцену, но я поняла, что другого выхода нет. Я позвала Стеллу и отправила ее вытаскивать из накомарника и вести к костру и Вардвэнде тоже, и попросила прислать мне сюда Нимлот.
      Кира и Вардвэнде благополучно переместились к костру, но вот Нимлот не присылалась. Я позвала ее и получила ответ "Тургон спит на моих сапогах!"
      В общем, в конце концов я взяла детей Диора за руки и отвела к костру сама, так что сцену встречи играли не в Чертоге Суда, а в Чертоге Грез.
      Элуред (Марта) спросил у меня, можно ли найти в Мандосе Финголфина. "Можно", - ответила я, но больше Элуред меня об этом не просил, а я забыла.

      Разобравшись с последствиями выноса Гондолина, я осознала, что впереди - финал игры, за который я, в общем-то, в определенном смысле отвечаю. А вот это было самым тяжелым, так как у меня катастрофически не хватало людей. Вообще при подготовке я сделала большую ошибку: понадеялась на Элронда и его людей, а они отвалились все, в основном потому, что "Сильм-Экстрим" оказался для них слишком большой нагрузкой. Не умеешь летать - не выпендривайся... Но это все слова, а факты оставались фактами. Впереди был вынос Гаваней, после которого в Мандос должны были прийти довольно много покойников, и где-то одновременно с этим должен был приплыть Эарендиль, и нужно было устраивать Круг Валар. Круг Валар оставалось делать из тех, кто под рукой (майар и те души, которые грелись у костра), но я ведь и раздвоиться не могла - и к душам, и в Круг Валар. Я могла (и это надо было сделать) послать кого-то на берег встречать Эарендиля, т.к. Эарендиль, в отличие от пеших Туора и Идриль, плыл на катере, изображавшем Вингилот. Идея была такая, что Эарендиля нужно "затрепать", пока я тут в темпе вальса разбираюсь с покойниками. Но я понятия не имела, где причалит катер.
      Я отправила всех трех своих гонцов в Гавани на разведку, дабы кто-то мог прибежать с информацией о старте выноса, кто-то - ловить Эарендиля, а кто-то - вести души. Подождав немного и обнаружив, что информации у меня нет, я попросила Майяну побыть в Мандосе одной (в смысле с душами) и отправилась в Гавани сама - ловить Тас и выяснять у главмастера, каким же все-таки получается утреннее расписание. Светало. Тас, вытащенная из тесно сбившейся гаваньской компании, шаталась вплоть до 45 градусов от вертикали. Она сказала, что Хэлке сказала водителю катера, чтобы он причалил на пристани речного трамвайчика, и что феаноринги уже вот-вот нападут. В это время сквозь кусты полезли феаноринги, и мы быстро побежали рассредоточиваться: Ассиди и Стелла - ловить души, а мы с Ольгой - в Мандос, т.к. только Ольга и Майяна толком знали дорогу до пристани.
      В Мандосе я попросила кого-нибудь пойти с Ольгой ловить Эарендиля, вызвались Марта и ее партнер. Они ушли, а мы с оставшимися в спешке стали готовить Круг Валар. Мы решили не делать никакого антуража - все равно уже было светло, а главное - никому уже ничего не было надо, надо было доиграть мистерию и отпадать, где кто сможет. Говорили в Круге только Манве, Ульмо и Мандос. Я спросила, кто возьмет на себя Манве и Ульмо, и как-то так получилось, что Манве оказалась Вардвэнде, а Ульмо - Кира. Вот потом народ и веселился, что Эарендиль родился от Манве и Ульмо. А мы над этим посмеялись заранее. :-) Я принесла имевшийся у меня в сумке "Сильмариллион", и мы быстро выучили текст. Выучили, конечно, с грехом пополам, но тем не менее.
      Минут через двадцать пять пришли гаваньские покойники, причем среди них не было тех, кого я очень ждала: Дирхавеля (Гарет) и двух Амбарусс, которые по сценарию должны были сложиться в Гаванях. Оказалось, что должна была сложиться и Сабрина, но она не сложилась (во всех смыслах). Там были двое братьев-Телери, человек (игровой муж Сабрины, как оказалось потом), двое из феанорингов-оппозиционеров (Джеффри и Кариссима) и феаноринг-целительница Рингаэль (Ренна). Я посмотрела на них и спросила себя: "И что я с ними буду делать? Как сделать мистериальную тропу для шестерых за 15 минут?" Но тут пришел другой вопрос - игровой. Вот стоят они тут - нолдор, телери, человек. Стоят все вместе. Мирно так стоят. Вместе и по Звездной Дороге шли. А ведь там, в Гаванях, это их мечи настигали друг друга. Кто они? Почему они убивают друг друга? И доколе ж будет так продолжаться?
      Этот вопрос Мандос им и задал. Но, находясь в рамках своих ролей, они, разумеется, ответить не могли. Джеффри спросил у Мандоса, знает ли он ответ на этот вопрос. Мандос знал, но Живущим (и мертвым) от его знания было не легче, ибо ответ Мандоса звучал как "до тех пор, пока вы сами не поставите перед собой этот вопрос". Мандос не судил - он всего лишь ставил души перед самими собой... Правда, на этот раз он поставил перед всеми Рингаэль. Повернул ее лицом к остальным и велел посмотреть в глаза. Я не помню, о чем был разговор, но Рингаэль вела себя как истинный феаноринг. Пока Мандос разбирался с ними, пришел еще один Нолдо, представившийся как Гэрет из Нарготронда (Анна).
      Потом Мандос спросил, чего же они теперь, собственно, хотят. Телери хотели понимания самих себя. Мне поплохело - это же словеска на час! Я отправила их к костру. Феаноринги-оппозиционеры хотели покоя и были благополучно отправлены в Чертог Уединения, откуда потом пришли к костру же. Рингаэль хотела справедливости, так что я ее попросила посидеть и подождать - здесь хватило бы пяти минут отыгрыша. Человек был благословлен Намо на беседу с Той, что Стоит у Начала Пути Людей. Это была Ассидина заморочка, собственно Эйсет с самого начала и планировалась как персонаж, работающий в Мандосе с Людьми. Наконец ей досталась работа по профилю.

      ...- А чего хочешь ты? - спросил Намо Мандос у Гэрета.
      - Быть рядом с Финарато Инголдо, где бы он сейчас ни находился, - ответил нарготрондец.

      Я чуть по жизни не заорала "Я тоже!" :-) Но надо было продолжать играть, и сквозь легкое и приятное обалдение, случившееся от такого бальзама на сердце, я отправила Гэрета тоже подождать пять минут моего решения.
      Потом я позвала Ренну. Ее персонаж был целительницей, которая первый раз в жизни взяла в руки меч, а Ренна считала, что целитель, взявший в руки меч в бою, в том же бою обязан сложиться. Я с этим не согласна, но личные заморочки подобного плана я уважаю. По итогам разговора Рингаэль получила такой приговор: через многие годы она должна будет снова сделать выбор - воин она все-таки или целитель. Раз персонаж сам провел эту разграничительную линию, пусть сам и решает, по какую сторону от нее он находится. Пока я говорила с Ренной, я сообразила, что делать с Гэретом. Вообще вопрос "где ты был 19 августа" напрашивался с самого начала, но 4 утра и все такое...

      ...- Ты всю жизнь прожил в Нарготронде? - спросил Намо у Гэрета.
      - Да, я родился там и там прожил до самого разрушения Нарготронда.
      - И ты хочешь быть рядом с Финарато Инголдо.
      - Да.
      - Тогда почему же ты погиб сейчас, а не вместе с ним? - спросил Намо Мандос.
      - Свет бывает разный, - ответил Гэрет. - В глазах Финарато был один свет, в глазах Куруфинве - другой... когда я воочию увидел Резню, я не смог пойти.
      - Ну что ж, - сказал Мандос. - Финарато Инголдо в моих Чертогах уже нет. Он жив и следует своим путем, и я надеюсь, что он будет счастлив. Что же до тебя, то мои Чертоги не зря зовутся Чертогами Ожидания. Жди - и ты встретишься с ним.

      Аня по жизни была очень усталая и замерзшая и по завершении разговора сразу же вышла из игры. Пока я с ней разговаривала, пришел вестник и сказал, что приплыл Эарендиль и ждет. Я решила, что Эарендиль подождет десять минут - разговор с Анной надо было завершить, нельзя бросать отыгрыши на полпути.
      Поскольку игра заканчивалась, народ начал сползаться в Мандос на Круг Валар и просто на отдохнуть. Среди них были двое, которые хотели доиграть. Это были Рамендик и Эланор. Рамендик был волколаком, который еще до игры очень мечтал попасть в Мандос, хотя что делать волколаку в Мандосе - одному Эру известно. Но, наверно, раз волколак считал себя человеком хотя бы в каком-то плане, он мог прийти в Мандос. Так что я отправила его к костру беседовать с Ассиди.
      А Эланор была синдэ, погибшая в Ангбанде. Говорить с ней мне было абсолютно не о чем и некогда, так что я сказала ей "отдыхай в моих Чертогах, синдэ, погибшая в Аст... Ангбанде". Дело в том, что я знала, что Эланор играла пленную эльфийку в Ангбанде, и воспринимала Ангбанд уже как эланорин дом родной. Ну, а какой Ангбанд может быть домом родным для эльфов? Отсюда и оговорка. Опять же 4 часа утра... Прежде чем отправиться на отдых, душа синдэ сообщила мне, что в Мандос прибыла фэа Моргота.
      Какая фэа Моргота? У меня такого в сценарии нет. Я знала, что Анжела еще до игры хотела какого-то покаяния, искупления и т.д., хотела суда над Мелькором, но в сценарий это не лезло ни фактически, ни логически. Ведь в Сильме сказано, что Моргот настолько "вложился" в материю, что стал привязан к своему физическому телу так, что даже облика поменять не мог, не то что духом летать куда хочет. Конечно, я была не против, чтобы Анжела тихонечко посидела под деревом и отдохнула, но "фэа Моргота в Мандосе" я вынесла дисбиливом. Все равно у меня не было сил общаться с Морготом, а Намо Мандосу этого было совершенно не нужно. К тому же у меня ждал Круга Валар Эарендиль, и это было гораздо важнее.
      Ко мне подошла Мэй (Кирдан) и сказала, что хочет сыграть Ульмо. Но на Ульмо мы уже загрузили Киру. Я спросила, может, Мэй знает слова Ульмо лучше, чем Кира. Но Мэй слов не знала, поэтому я попросила ее просто так постоять абстрактным Вала.
      Потом я "скомандовала построение" на Круг Валар. Мы встали полукругом все на том же пригорке. Еще горели свечи, но было уже совсем светло. Уже не было сил ни пытаться переприкинуться, ничего... Но работать мистерию надо было, и мы отыграли театралку вполне по тексту, хотя мне пришлось суфлировать Манве и Ульмо. Эарендиль (Радомир) был высок, красив и статен, а на шлеме у него, в смысле на лбу, сиял Сильмарилл... почему-то только синим светом. Ну, синим так синим - но светился же! Эльвинг (Хэльке) я даже не узнала - такая она была рядом с Эарендилем маленькая, вдохновенная и решительная. Как их было таких засуживать, даже если бы и можно было по сценарию!.. Они выбрали судьбу Перворожденных, Манве провозгласил, что Вингилот поднимется в небеса и поднимет туда своего капитана с Сильмариллом на челе, и Эарендиль с Эльвинг ушли обратно к реке, то есть к Вингилоту. На этом сценарий игры закончился. Меня поймали Ренна и Туор с Идриль и сказали, что хотят доиграть. Ренна сказала, что вот прошло много-много лет и она пришла сообщать Мандосу свой выбор. Она сказала, что безумие, которое вело ее раньше, отгорело, и что она отказывается от меча и желает быть целителем. Но так как ее лорд (Маэдрос) находится в Чертогах, она не хочет оттуда выходить, так что ее выбор останется бессмысленным еще многие годы.

      - Ты неправа, - сказал Намо. - Ты можешь помогать исцеляться фэар тех, кто находится в Чертогах. Можешь помогать им прийти к их собственному выбору.

      А вот Туор и Идриль задали куда более сложную задачу. Они сказали, что хотят проснуться и не хотят спать до Дагор Дагорат. Я стою, смотрю на них и говорю медленно так:
      - Ну что ж, вот вы проснулись... вот вы проснулись...
      В тот момент, когда решение пришло ко мне в голову, Вардвэнде и
      Туор, похоже, прочли мои мысли по глазам.
      - На дворе начало двадцать первого века...
      - Ага...
      - Ууу...
      - И теперь вам предстоит осваиваться в этом мире...
      - Садистка!!! - завопили они хором.
      Очень странно. Что же им так не понравилось? :-)

Воскресенье. День отъезда.

      Свалившись рядом с Мэй в палатке Поволоцких, я оторвала часа три полусна. Потом поняла, что взошло августовское саратовское солнце, и спать стало слишком жарко. Я выбралась из палатки и стала медленно бродить по полигону, пытаясь разобраться с ситуацией с автобусом и пообщаться хотя бы с кем-нибудь из добрых знакомых...
      А потом я лежала на траве и смотрела в небо и на деревья. Вокруг бушевало лето, и мне ничего уже не надо было, кроме... автобуса, который вовремя подвезет меня к поезду. Каковой автобус и приехал, за что еще раз огромное спасибо Тас.
      Я села в поезд и уехала в Москву, пожалев только о том, что побыла в Саратове слишком мало...

Выводы.

      Несмотря ни на что, эксперимент с играющим Мандосом прошел успешно. Мы убедились, что в Мандосе играть можно и нужно, и что это очень интересно и красиво, так что распространенная практика рассматривать мертвятник как место насильственной отсидки совершенно порочна. Что я уже давно мечтала доказать. :-)
      Если бы у нас было побольше народу - было бы круче. Но и так хорошо.
      Спасибо всем!


Верстка - Терн