Fb2.zipEpubСодержаниеFine HTMLPrinted versiontxt(Word,КПК)Lib.ru html
Ян Флеминг. Только для личного ознакомления




   Поставив чайную чашку, миссис Хавлок сказала:
   - Они и в самом деле невероятные притворы.
   Полковник Хавлок взглянул на нее поверх "Дейли Глинер".
   - Кто?
   - Пирам и Дафнис.
   - О да. - Полковник считал их клички идиотскими. Он сказал:
   - Мне сдается, что Батиста скоро даст тягу. Кастро действует  молодцом.
Сегодня утром один малый у Баркли рассказывал, что на  Кубе  уже  началась
паника. Массу денег переводят сюда Еще он сообщил.,  что  "Свежий  воздух"
продан новым хозяевам. Сто пятьдесят тысяч фунтов за тысячу акров  овечьих
клещей и дом, который рыжие муравьи доедят к рождеству! Кто-то  неожиданно
приехал и купил эту задрипанную гостиницу "Голубая  бухта".  Ходят  слухи,
что даже  Джимми  Фаркасон  нашел  покупателя  на  свой  участок  а  также
злокачественную лихорадку и грибковую эпидемию  деревьев  в  придачу,  без
запроса, я полагаю.
   - Для  Урсулы  это  будет  счастьем.  Бедняжка  не  переносит  здешнего
климата. Хотя не могу сказать, что мне  понравится,  если  кубинцы  скупят
весь наш остров. Кстати, Тим, откуда у них столько денег?
   - Рэкет, совместные капиталы, государственная казна - бог знает, Страна
наводнена жульем и гангстерами. Они, вероятно, хотят поскорее изъять  свои
денежки с Кубы и вложить их где-нибудь еще. Теперь, когда фунты стерлингов
конвертируются с долларами, Ямайка для них не хуже других  мест.  Говорят,
что этот тип, купивший "Свежий воздух", просто вытряхнул кучу наличных  из
чемодана на пол конторы Ашенхейма. Думаю, он придержит имение  год-другой,
а когда тучи рассеются или, наоборот, придет Кастро и вычистит их помойку,
он опять выставит "Свежий воздух" на продажу, понесет разумные убытки и  с
деньгами уберется отсюда куда-нибудь подальше. Жаль, между прочим, "Свежий
воздух"  -  отличное  место.  Его  можно  было  бы  воскресить,  если   бы
кого-нибудь в их семье это интересовало.
   - При деде Билла их имение занимало  десять  тысяч  акров.  Управляющий
тратил три дня, чтобы объехать его границы.
   - Биллу на это наплевать. Держу пари,  что  он  уже  заказал  билеты  в
Лондон. Еще один из старожилов покидает остров. Скоро никого не останется,
кроме нас. Слава богу, что Джуди любит эти места.
   Миссис Хавлок поспешила успокоить мужа:
   Да, дорогой. - И позвонила в колокольчик, чтобы  убрали  со  стола.  Из
бело-розовой гостиной на веранду вышла огромная  иссиня-черная  негритянка
Агата в старомодном белом платке, какие еще продолжали  носить  на  Ямайке
вдали от побережья. 3а ней следовала хорошенькая юная квартеронка по имени
Фейпринс из Порт-Марии,  которая  под  руководством;  Агаты  готовилась  в
горничные.
   Миссис Хавлок распорядилась:
   - Приготовь бутыли, Агата. В этом году гуава рано созрела.
   С безмятежным видом Агага сообщила:
   - Да, мэм но боюсь мэм, нам их не хватит.
   - Почему? Только в прошлом году я дала тебе две дюжины новых бутылей.
   - Верно, мэм, но боюсь, что пять или шесть из них разбились.
   - О господи! Как же так получилось?
   - Не могу сказать, мэм. - Агата подняла большой  серебрянный  поднос  и
стояла, внимательно наблюдая за лицом  хозяйки  Мисис  Хавлок  прожила  на
Ямайке уже достаточно долго и знала, что "разбились" значит "разбились"  и
что искать виновного бесполезно. Поэтому она ободряюще сказала:
   - О, все в порядке. Агата. Я куплю еще, когда поеду в Кингстон.
   - Да, мэм.
   Агата с Фейпринс в кильватере выплыла с веранды.
   Миссис  Хавлок  взяла   со   стола   вышивку.   Ее   пальцы   двигались
автоматически, а глаза осматривали кусты роз и педилантуса.  Так  и  есть:
оба кавалера уже вернулись. С гордо поднятыми хвостами они  порхали  среди
цветов. Солнце стояло низко над  горизонтом,  и  его  лучи,  отражаясь  от
птичьего оперения, вспыхивали то тут, то там  изумрудными  проблесками.  С
верхушки красного  жасмина  начал  свой  вечерний  репертуар  пересмешник.
Раннее пение квакш возвестило о близости короткого лилового заката.
   "Услада"  -  двадцать  тысяч  акров  в  графстве  Портленд  у  подножия
Мотыльковой горы, одной из восточных вершин Голубых гор - была  пожалована
предку Хавлока Оливером Кромвелем в награду за то, что  тот  в  числе  135
комиссаров  подписал  смертный  приговор  королю  Карлу.  В   отличие   от
большинства колонистов тех и более поздних времен Хавлоки сумели сохранить
плантацию в течение трех веков, несмотря на землетрясения и циклоны,  бумы
с какао и сахаром, цитрусовыми и копрой. Теперь по ухоженности, по  обилию
скота и бананов "Услада" была одним из лучших и богатейших частных  имений
на острове. Дом, перестроенный после землетрясений и ураганов, представлял
собой гибрид: двухэтажная центральная часть с колоннами из красного дерева
покоилась на  старинном  каменном  фундаменте,  а  по  бокам  к  ней  были
пристроены одноэтажные крылья с широкими нависающими  крышами,  по-ямайски
крытыми кедровой дранкой. Сейчас Хавлоки  сидели  на  просторной  веранде,
примыкавшей  сзади  к  центральной  части  дома  и  обращенной  к   отлого
спускающемуся саду, за которым на добрых двадцать миль  вплоть  до  самого
берега моря тянулась полоса непроходимых джунглей.
   Полковник Хавлок, отложив газету, сказал:
   - Кажется, я слышу машину.
   Миссис Хавлок не допускающим возражений тоном произнесла:
   - Если приехали те отвратительные Федденсы из  Порт-Антонио  то  обещай
мне поскорее отделаться от них. Я просто не могу переносить их стенаний по
Англии. В прошлый раз они были совсем пьяны, когда  уезжали,  а  наш  обед
остыл - Она быстро встала. - Пойду скажу Агате, что у меня мигрень.
   В этот момент из гостиной вышла Агата. Она заметно волновалась. Следом,
вплотную за ней, шли трое мужчин. Агата поспешно сказала:
   -  Жентльмены  из  Кингстона.  Видеть  полковника.  Первый  из   мужчин
проскользнул впереди экономки. Он был в шляпе - панаме с узкими  поднятыми
полями. Сняв панаму левой рукой, он прижал ее  к  животу.  Лучи  закатного
солнца отражались от его  черных  прилизанных,  словно  смазанных  маслом,
волос и оскаленных в широкой улыбке белых зубов. Он подошел  к  полковнику
Хавлоку, держа прямо перед собой вытянутую руку.
   - Майор Гонзалес из Гаваны. Рад познакомиться с вами, полковник. -  Его
фальшивый американский акцент напоминал произношение ямайских таксистов.
   Полковник встал и слегка дотронулся  до  протянутой  руки.  Он  смотрел
через плечо майора на  двух  его  спутников,  занявших  позицию  по  обеим
сторонам двери. В руках они держали синие дорожные сумки  "Пан  Америкен",
казавшиеся  по  виду  тяжелыми.  Разом  нагнувшись  как  по  команде,  они
поставили сумки около своих желтых ботинок и выпрямились. Белые каскетки с
прозрачными зелеными козырьками бросали тень на их  лица.  Сквозь  зеленый
полумрак поблескивали смышленые звериные глазки, пристально  следившие  за
жестами майора.
   - Это мои секретари.
   Полковник вынул из кармана трубку и принялся набивать ее.  Его  светлые
голубые глаза перебегали с изящных туфель  майора  Гонзалеса,  его  модной
одежды,  полированных  ногтей  на  грубые  башмаки,   голубые   джинсы   и
рубашки-"калипсо" его "секретарей". Хавлок  размышлял,  как  ему  заманить
непрошеных гостей в свой кабинет, поближе к револьверу лежавшему в верхнем
ящике его стола.
   Раскуривая трубку и поглядывая на майора сквозь дым, он спросил.
   - Чем могу быть полезен вам?
   Майор Гонзалес развел руками. Ширина его улыбки  оставалась  все  время
постоянной. Подернутые влагой желтые, почти золотистые глаза  смотрели  на
Хавлока весело и дружелюбно.
   - Дельце такого сорта, полковник. Я представляю одного  джентльмена  из
Гаваны. - Правой рукой он сделал движение, будто что-то отбросил назад.  -
Большого человека. И очень славного парня. -  Майор  Гонзалес  всем  видом
выражал  доверительность.  -  Вам  он  понравится,  полковник.  Он  просил
передать наилучшие пожелания и узнать цену вашего имения.
   Миссис Хавлок, наблюдавшая за сценой с вежливой полуулыбкой, подошла  и
встала рядом с мужем. Мягко, стараясь не обидеть  подневольного  посланца,
она сказала:
   - Какая жалость, майор, что вы зря проделали путь к нам по этим ужасным
пыльным дорогам! Вашему другу следовало сначала написать  нам  или  просто
навести справки у кого-нибудь в Кингстоне, хотя бы в правительстве. Видите
ли, семья моего мужа живет здесь вот уже больше трех  веков.  -  Она  мило
улыбнулась майору, как бы извиняясь. - Боюсь, что о  продаже  "Услады"  не
может быть и речи. Мне даже странно, почему у вашего друга возникла  такая
мысль.
   Майор Гонзалес  коротко  поклонился  ей.  Его  улыбающееся  лицо  снова
повернулось к полковнику. Он  продолжил,  будто  вовсе  не  слышал  миссис
Хавлок:
   - Моему господину сказали, что ваша estancia [имение (исп.)] - одна  из
лучших на Ямайке. Он невероятно щедрый человек. Вы  можете  назвать  любую
разумную сумму.
   Полковник Хавлок твердо произнес:
   - Вы же слышали, что сказала миссис Хавлок. Имение не продается.
   Майор  Гонзалес  рассмеялся.  Его  смех  звучал  искренне.  Он  покачал
головой, как бы разъясняя несмышленому ребенку.
   - Вы не поняли меня, полковник. Мой господин хочет купить  именно  ваше
поместье и никакое другое на Ямайке. У него есть деньги,  много  свободных
денег, которые он хотел бы вложить в недвижимость. Его деньги,  полковник,
так и ищут пристанища на Ямайке, и  он  желал  бы,  чтобы  они  поселились
именно здесь.
   Полковник Хавлок терпеливо повторил:
   - Я все хорошо понял. Мне жаль, что вы попусту теряете  время.  Пока  я
жив, "Услада" не будет продана. А  сейчас,  прошу  прощения,  мы  с  женой
привыкли обедать рано, вам же предстоит длинный путь назад. -  Он  показал
рукой налево вдоль веранды. - Думаю, что здесь  кратчайший  путь  к  вашей
машине. Я провожу вас.
   Он приглашающе отступил назад, но, увидев,  что  Гонзалес  не  двинулся
следом, тоже остановился. Голубые глаза Хавлока потемнели.
   Теперь улыбка майора Гонзалеса была на один зуб уже, а  глаза  смотрели
настороженно. Но всем видом  майор  по-прежнему  демонстрировал  искреннее
расположение. Бодрым энергичным голосом он произнес:
   - Один момент, полковник.
   И через плечо бросил короткий приказ по-испански. Супруги заметили, как
маска добродушия сползла с его лица вместе с несколькими резкими  словами,
произнесенными сквозь зубы. В первый раз миссис Хавлок почувствовала  себя
неуверенно. Она инстинктивно придвинулась ближе к мужу. "Секретари" майора
подхватили свои синие сумки и шагнули вперед. Майор потянулся к ним  и  по
очереди расстегнул молнии.  Сжатые  рты  Хавлоков  открылись.  Сумки  были
доверху набиты толстыми пачками  американских  долларов.  Гонзалес  развел
руками.
   Все купюры по сто долларов. Все настоящие. Полмиллиона. На ваши  деньги
это будет что-то около ста восьмидесяти  тысяч  фунтов  стерлингов.  Целое
состояние. В мире очень много других мест, где  можно  прекрасно  прожить,
полковник. Кстати, я не исключаю, что  мой  друг  добавит  недостающие  до
круглого счета двадцать тысяч. Об этом вы узнаете через неделю.  Все,  что
мне  нужно,  это  пол-листка  бумаги  с  вашей  подписью.   Об   остальном
позаботятся юристы. Итак, полковник, - он сиял победной улыбкой, -  скажем
"да" и ударим по рукам? Тогда  сумки  останутся  здесь,  мы  уедем,  а  вы
сможете спокойно приняться за свой обед.
   На этот раз Хавлок смотрел на майора, не скрывая своих чувств  -  смеси
страха и отвращения. Можно представить, что его  жена  будет  рассказывать
завтра: "Такой плюгавый скользкий тип и, представьте, с  мешками,  полными
долларов! Мой Тимми был неподражаем. Выставил их вон и приказал забрать  с
собой свои грязные деньги".
   Брезгливо поджав губы, полковник Хавлок сказал:
   - Кажется, я выразился достаточно ясно, майор. Имение не  продается  ни
за какие деньги. Я не  разделяю  общего  преклонения  перед  американскими
долларами. А теперь я вынужден просить вас оставить мой дом.
   Полковник Хавлок положил погасшую трубку на стол с таким  видом,  будто
собирался засучить рукава.
   Впервые улыбка майора Гонзалеса потеряла добродушие. Его рот  продолжал
скалиться, но теперь злой гримасой. Прозрачные желтые  глаза  вдруг  стали
твердыми и наглыми. Он вкрадчиво проговорил:
   - Полковник, это я  выразился  недостаточно  ясно.  Я,  а  не  вы.  Мой
господин просил сообщить вам, что если  вы  не  примете  его  великодушных
условий, то нам приказано применить иные меры.
   Миссис Хавлок внезапно почувствовала страх. Она взяла мужа за локоть  и
сильно сжала  его.  Полковник  положил  свою  свободную  руку  поверх  ее,
успокаивая. Он бросил сквозь зубы:
   - Пожалуйста, оставьте нас, майор. Уходите, иначе я позвоню в полицию.
   Лицо майора Гонзалеса окаменело. Розовым  кончиком  языка  он  медленно
облизал губы и резким голосом произнес.
   - Итак, вы сказали, что поместье не  будет  продано  при  вашей  жизни,
полковник? Это ваше последнее слово? - Он отвел руку за спину  и  негромко
щелкнул пальцами. Правые  руки  его  спутников  скользнули  через  разрезы
пестрых рубах к поясу.  Острые  звериные  глазки  внимательно  следили  за
пальцами майора.
   Миссис Хавлок закрыла рот ладонью. Полковник пытался сказать  "да",  но
его гортань  пересохла.  Он  громко  сглотнул.  Он  все  еще  не  верил  в
происходящее. Этот шелудивый кубинский проходимец, должно быть,  блефовал.
Наконец Хавлок смог выговорить заплетающимся языком:
   - Да, это мое последнее слово. Майор Гонзалес коротко кивнул.
   - В таком случае, полковник, мой господин продолжит переговоры с  новым
владельцем "Услады" - с вашей дочерью.
   Он щелкнул пальцами еще раз и посторонился, открывая своим "секретарям"
Хавлоков. Коричневые обезьяньи руки взметнулись  из-под  цветастых  рубах.
Уродливые цилиндрические обрубки металла, зажатые в  них,  дернулись  и  с
приглушенным звуком харкнули свинцом - раз,  другой,  третий..,  продолжая
посылать пули в уже падающие тела.
   Майор Гонзалес наклонился над распростертыми  англичанами,  внимательно
осмотрев места, куда попали пули. Затем три низкорослых человечка вышли  в
гостиную,  неторопливо  пересекли  темный,  облицованный  резным   красным
деревом холл и вышли на улицу через красивое парадное. Они не спеша сели в
черный "форд-консул" - майор  за  руль,  а  его  телохранители  на  заднее
сиденье - и медленно  поехали  по  широкой  подъездной  аллее,  обсаженной
королевскими пальмами. На перекрестке с дорогой в Порт-Антонио с  деревьев
яркими разноцветными  лианами  свисали  перерезанные  телефонные  провода.
Гонзалес аккуратно объезжал ухабы на проселке и,  лишь  свернув  на  шоссе
вдоль побережья увеличил скорости. Через  двадцать  минут  после  убийства
"форд" подъехал к предместью небольшого бананового порта. Майор  съехал  с
дороги и загнал машину в высокую траву на обочине. Трое  мужчин  вышли  из
нее и прошли четверть мили по едва освещенной центральной улице городка  к
банановым пакгаузам на берегу. Здесь их, пузырясь  выхлопом,  ждал  катер.
Они если в него, и катер, отвалив,  зажужжал  по  тихой  глади  той  самой
бухты, которую одна американская поэтесса назвала прекраснейшей в мире. На
сверкающей огнями 50-тонной яхте под американским флагом якорная цепь была
уже  наполовину  выбрана.  Два  изящных  выстрела   глубоководных   удилищ
свидетельствовали, что это одно из  туристских  судов  из  Кингстона  или,
возможно, из Монтего Бэй. Троица поднялась на борт  яхты,  вслед  за  ними
подняли моторку. Рядом, попрошайничая, кружили  на  каноэ  какие-то  люди.
Майор Гонзалес бросил в воду два полтинника, и обнаженные мужчины  нырнули
за ними. Двухтактный дизель проснулся с заикающимся ревом,  и  яхта,  чуть
осев на корму, развернулась и двинулась судоходным каналом мимо  гостиницы
Титчфилда. К рассвету она будет уже в Гаване. С  берега  за  ее  отплытием
наблюдали рыбаки и сторожа пристаней, и  они  еще  долго  спорили  кто  из
кинозвезд отдыхал на Ямайке.
   На широкой веранде "Услады" последние лучи солнца отражались от красных
пятен крови. Дафнис перепорхнул через перила и  завис  прямо  над  сердцем
миссис Хавлок, с  любопытством  кося  глазом-бусинкой  вниз.  Нет,  ничего
интересного. Он весело взмыл и вернулся на свой насест в гуще мальв.
   Послышался шум  маленькой  спортивной  машины,  взревевшей  мотором  на
повороте  подъездной  аллеи.  Если  бы  миссис  Хавлок  была   жива,   она
приготовилась бы сказать с упреком:
   Джуди, сколько раз я просила тебя быть аккуратнее  на  повороте.  Камни
из-под колес летят по всей лужайке, и Джошуа ломает свою косилку.
   Это было месяцем позже в Лондоне. Октябрь начался  великолепным  бабьим
летом,  и  через  широко  открытое  окно  кабинета  М.  [М.  -   один   из
руководителей британской секретной  службы  и  непосредственный  начальник
Джеймса Бонда; М. - псевдоним, а не инициал] из Риджентс-парка  доносилось
стрекотанье газонокосилок. Под их тарахтенье Джеймс Бонд размышлял о  том,
что навевающая дремоту вечная металлическая песня старых машинок - один из
прекраснейших звуков лета. Наверное, и нынешние мальчишки, слыша  пыхтенье
маленьких двухтактных моторчиков, чувствуют то же, что некогда  ощущал  он
сам. По крайней мере, скошенная трава должна пахнуть так же.
   У него было  время  предаться  сентиментальным  воспоминаниям,  ибо  М,
казалось, ушел с головой в решение какой-то трудной задачи. Перед этим  он
спросил Джеймса Бонда, не занят ли тот  сейчас  каким-нибудь  делом.  Бонд
весело ответил, что нет, и теперь ждал, когда  перед  ним  откроется  ящик
Пандоры. Он был слегка заинтригован, потому что М  назвал  его  по  имени,
хотя обычно на  службе  шеф  пользовался  псевдонимом  Бонда  -  "007."  В
обращении "Джеймс" было что-то личное, и оно  звучало  на  этот  раз  так,
будто М собирался  изложить  просьбу,  а  не  приказ.  Кроме  того,  Бонду
показалось, что на переносице начальника между ясными серыми  и  чертовски
холодными глазами появилась новая  морщинка  озабоченности  и  тревоги.  И
конечно, три минуты были слишком долгим сроком, чтобы раскурить трубку.
   М развернул кресло к столу и бросил на  него  коробок  спичек.  Коробок
проехал по красной коже через всю широченную  крышку  сюда.  Бонд,  поймав
его,  аккуратно  пустил  спички  обратно  шефу.   М   коротко   улыбнулся,
по-видимому приняв решение.
   Он тихо спросил:
   - Не приходило ли  вам  когда-нибудь  в  голову,  Джеймс,  что  все  на
корабле, кроме адмирала, знают, как поступать?
   Бонд нахмурился.
   - Нет, не приходило, сэр. Но я понимаю,  что  вы  имеете  в  виду.  Все
остальные обязаны только выполнять приказы. Адмирал же должен отдавать их.
Это  все  равно  что  сказать:  самый   одинокий   человек   в   армии   -
главнокомандующий.
   М резким движением отвел трубку в сторону.
   Правильно, я тоже так думаю. Кто то должен быть жестоким  и  брать  всю
ответственность  на  себя.  Если  ты  постоянно  колеблешься  и  обо  всем
запрашиваешь мнение Адмиралтейства, ты заслуживаешь списания на берег. Те,
кто верит, часто полагаются на Бога. - М жестко посмотрел Бонду в глаза. -
Раньше я иногда пробовал поступать так на службе, но Он всегда передоверял
мне - говорил, что мне следует самому разобраться во  всем  и  решить  все
самостоятельно. Наш Господь прежде всего тверд. Таково мое мнение. Но беда
состоит в том, что очень многие теряют твердость  после  сорока.  К  этому
времени человек сильно потрепан жизнью: трагедии, волнения, болезни -  все
это размягчает характер. - М внимательно  посмотрел  на  Бонда.  -  -Каков
коэффициент твердости у вас, Джеймс? Вы  ведь  еще  не  достигли  опасного
возраста Бонд не любил личных расспросов. И сейчас он не мог ответить, ибо
на самом деле не знал степени твердости своего характере. У него  не  было
жены и детей он никогда не переживал трагедии потери близких Ему ни разу в
жизни не приходилось противостоять безрассудствам и тяжелым  болезням.  Он
абсолютно не представлял, как бы  он  встретил  несчастья,  которые  могли
потребовать от него большей твердости и решимости, чем  он  обычно  привык
выказывать.
   Бонд неуверенно сказал:
   - Полагаю, что я смог бы выдержать многое, если бы было  нужно.  Думаю,
что я не преувеличиваю, сэр. Я имею в виду, он не любил употреблять  такие
снова, - если дело.., э-э , справедливое, сэр.  -  Он  пролежал,  чувствуя
угрызения совести за то, что в итоге перепасовывает ответственность  М.  -
Конечно, не всегда просто решить, что справедливо, а что  нет.  Но  каждый
раз, получая не очень приятное задание, я считаю..,  я  уверен,  что  дело
справедливое.
   - Черт возьми. - Глаза М засверкали негодованием. -Как раз об этом я  и
говорю! Вы во всем полагаетесь на меня. Вы мне доверяете и не хотите взять
хоть малейшую ответственность на себя. - Он ткнул чубуком  трубки  себе  в
грудь. - Я один должен решать, справедливо дело или  нет.  -  Гнев  в  его
глазах догорел. Губы изогнулись в мрачную ухмылку.  Он  устало  сказал;  -
Впрочем, ладно. За это мне и платят.  Кто-то  должен  крутить  ручку  этой
кровавой мясорубки. - М сунул трубку в рот  и  глубоко  затянулся,  отводя
душу.
   Теперь Бонд жалел М. Раньше он ни разу  не  слышал  из  уст  начальника
такого сильного слова, как "кровавая". М ни когда не давал сотрудникам  ни
малейшего намека на то, что он чувствует бремя тяжести, которую нес с  тех
пор, как, отказавшись от верной перспективы стать  пятым  морским  лордом,
поступил а секретную службу. Сейчас М был явно в  затруднении,  и  Джеймсу
Бонду было интересна,  в  чем  оно  состояло  Наверняка  речь  шла  не  об
опасности. Если бы М смог гарантировать ему даже минимальные шансы.  Бонд,
как и раньше, готов был рискнуть на что угодно и где угодно, в любой точке
земного шара. Дело, конечно, не касалось политики, так как М  не  придавал
никакого значения обидчивости любого из министров; ему  ничего  не  стоило
заручиться  согласием  премьер-министра  за  их  спиной.  По-видимому,  он
испытывал затруднения морального плана.
   Бонд тихо проговорил:
   - Я чем-нибудь могу помочь вам, сэр?
   М задумчиво взглянул на Бонда и повернул  свое  кресло  так,  чтобы  не
видеть из окна кабинета высокие, похожие на летние, облака.  Он  отрывисто
спросил:
   - Вы помните дело Хавлоков?
   - Только то, что я прочел в донесении,  сэр.  Пожилая  пара  с  Ямайки.
Однажды  вечером  их  дочь  вернулась  домой   и   обнаружила   родителей,
нашпигованных свинцом. Якобы был слух о  каких-то  гангстерах  из  Гаваны.
Экономка показала, что приезжали трое мужчин на автомобиле, по ее  мнению,
кубинцы. Потом  выяснилось,  что  машину  они  украли.  Той  же  ночью  из
небольшого порта ушла яхта. Насколько я помню, полиции не удалось  напасть
на след. Это все, сэр.
   Ко мне не поступали дополнительные сигналы по этому делу.
   М хрипло произнес:
   - И не поступят. Они поступают лично ко мне. Официально нас не  просили
заняться этим делом. Просто я случайно...  -  М  прочистил  горло.  ("Вот,
оказывается, что! Его мучает использование служебного положения  в  личных
целях".) - ..я знал  Хавлоков.  Я  был  шафером  на  их  свадьбе.  Мальта.
Девятьсот двадцать пятый год.
   - Понимаю, сэр. Сочувствую. М отрывисто, как на инструктаже, пояснил:
   - - Прекрасные люди. Между прочим,  я  попросил  нашу  резидентуру  "С"
разобраться. Хавлоки никогда не имели ничего общего с  людьми  Батисты.  У
нас есть надежный человек и на другой стороне - у  этого  малого,  Кастро.
Люди из его разведки, похоже,  наводнили  все  тамошнее  правительство.  В
итоге пару  недель  назад  я  получил  полную  картину.  Дело  сводится  к
следующему. Хавлоков убил человек по имени Гаммерштейн, или,  точнее,  фон
Гаммерштейн. В этих  банановых  республиках  окопалось  множество  немцев.
Нацистов, сумевших выскользнуть из сетей  в  конце  войны.  Это  -  бывший
гестаповец. Он  возглавлял  контрразведку  у  Батисты.  Сколотил  огромный
капитал вымогательством, шантажом, укрывательством. Он обеспечил  себя  до
конца жизни, но как раз тут вмешался Кастро и, похоже,  стал  брать  верх.
Фон Гаммерштейн одним из первых почувствовал близость краха  и  потихоньку
стал изымать деньги на Кубе, вкладывая их в недвижимость в других странах.
Ему помогал один из его офицеров,  некто  по  имени  Гонзалес,  который  в
компании двух телохранителей ездил по карибским странам.  Он  покупал  для
шефа все только первоклассное и по  высшим  ценам.  Гаммерштейн  мог  себе
позволить это. Когда деньги не срабатывали,  они  применяли  силу:  украли
ребенка, сожгли несколько акров плантации и тому подобное -  шантажировали
хозяев, чтобы те приняли их условия. Гаммерштейн слышал об имении Хавлоков
как одном из лучших на Ямайке и приказал Гонзалесу во что бы то  ни  стало
купить его. Я думаю, что он  распорядился  убить  стариков,  если  они  не
захотят продавать свое поместье, а затем  нажать  на  их  дочь  Ей  сейчас
должно быть лет двадцать пять. Я никогда не видел ее. Увы, все так и было:
они  убили  Хавлоков.  А  примерно  пару  недель  назад  Батиста   прогнал
Гаммерштейна. Может, узнал об одном из его последних дел, точно  не  знаю.
Но, как бы то ни было, Гаммерштейн внезапно скрылся, захватив с собой  эту
шайку головорезов. Очень удачно  выбрал  момент,  ничего  не  скажешь.  По
всему, Кастро закончит дела этой зимой, если будет  продолжать  в  том  же
духе.
   Бонд осторожно поинтересовался:
   - Вы знаете, куда они направились?
   - В Америку.  Прямиком  на  север  Вермонта.  Живут  в  двух  шагах  от
канадской  границы.  Люди  подобного  сорта   всегда   предпочитают   быть
поблизости от  границ.  Место  называется  Эхо-Лейк.  Что-то  вроде  ранчо
миллионера. На фотографиях выглядит довольно красиво.  Затеряно  в  горах,
так что там его вряд ли будут тревожить гости.
   - Как вы это выяснили, сэр?
   - Я написал Эдгару Гуверу. Он знает этого типа. Вернее,  должен  знать,
пережив столько хлопот с контрабандой оружия  из  Майами  на  Кубу.  Кроме
того, он интересовался Гаваной с  тех  самых  пор,  когда  большие  деньги
американских гангстеров стали оседать в тамошних казино. Он  мне  сообщил,
что Гаммерштейн и его банда приехали в  Штаты  по  шестимесячной  гостевой
визе. Был очень любезен и поинтересовался, имею ли я достаточно оснований,
чтобы завести дело, и не хочу ли я, чтобы их  выдали  суду  на  Ямайке.  Я
переговорил с генеральным атторнеем [высший чин в британской юстиции]. Тот
сказал, что дело безнадежное, пока у нас нет свидетеля из Гаваны. А на это
нет шансов. Мы знаем обо  всем  лишь  через  нашего  человека  в  разведке
Кастро. Нынешние официальные власти на Кубе не пошевелят и пальцем.  Гувер
предложил закрыть им визы, чтобы они снялись с  места.  Я  поблагодарил  и
отказался. На этом мы распрощались.
   М помолчал немного. Его трубка погасла, и  он  снова  раскурил  ее.  Он
продолжил:
   - Я решил обратиться к нашим  друзьям  в  канадской  конной  полиции  и
послал шифровку их комиссару. До сих пор он меня не подводил и на этот раз
послал патрульный самолет через границу провести аэрофотосъемку  Эхо-Лейк.
Он  обещал  любую  другую  помощь,  если  понадобится.  А  теперь...  -  М
отодвинулся в кресле от стола.  -  Теперь  я  должен  решить,  что  делать
дальше.
   Бонду стало ясно, почему он волновался, почему так хотел, чтобы  кто-то
иной принял решение за него. Так как жертвами были его друзья, М  до  поры
работал над делом сам, но сейчас оно подошло к той точке, когда убийц надо
было покарать. Вероятно, М размышлял о том, что это будет - правосудие или
месть? Ни один судья не примет от него дело  об  убийстве,  в  котором  он
лично знал убитых. По-видимому, М хотел, чтобы приговор вынес не судья,  а
кто-то еще, например Бонд.  У  него,  у  Джеймса  Бонда,  не  было  личной
заинтересованности в этом деле. Он не знал Хавлоков и не интересовался ими
даже  сейчас.  В  отношении  двух  беззащитных  стариков  фон  Гаммерштейн
следовал закону джунглей. А поскольку в данном случае иной  закон  не  мог
быть применен, то закон джунглей должен настичь самого  фон  Гаммерштейна.
Другим путем нельзя было восстановить  справедливость.  Если  это  и  была
месть, то месть общества.
   Бонд нарушил молчание:
   - Я ни секунды не колеблюсь, сэр. Если заграничные бандиты увидят,  что
могут безнаказанно убивать, они вообразят, будто  англичане  -  мягкотелые
слюнтяи, как  о  нас  думают  некоторые.  В  данном  случае  нужно  просто
расправиться с ними. Око за око.
   М отсутствующим взглядом смотрел мимо Бонда, не откликаясь.
   Джеймс Бонд продолжил:
   - Этих людей нельзя повесить, сэр, но они должны быть казнены.
   Глаза М замерли. Еще секунду они  оставались  пустыми,  бессмысленными.
Затем М потянулся к верхнему ящику своего стола,  выдвинул  его  и  достал
оттуда тонкий скоросшиватель без обычной наклейки на обложке и без красной
звезды в верхнем правом углу - грифа  "Совершенно  секретно".  Он  положил
папку перед собой и порылся рукой в  открытом  ящике.  На  свет  появились
печать и штемпельная подушечка с красными чернилами. М открыл ее, приложил
печать и аккуратно, точно в верхнем правом  углу  прижал  печать  к  серой
обложке скоросшивателя.
   М убрал штемпельную подушечку и печать  обратно  в  ящик,  закрыл  его,
потом развернул папку на столе и мягко подтолкнул ее к Бонду.
   Красный рубленый шрифт, еще влажный, гласил:
   "Только для личного ознакомления".
   Бонд взял папку и, молча кивнув, вышел из кабинета.
   Через два дня, в пятницу, Джеймс Бонд вылетел на "Комете"  в  Монреаль.
Современные самолеты не вызывали  у  него  восторга,  ибо  летели  слишком
высоко и слишком быстро, а в их салонах  было  слишком  много  пассажиров.
Бонд  сожалел  о  старом  добром  "Стратокрузере"  -   славном   неуклюжем
аэроплане, целых десять часов летевшем через Атлантику. На его борту можно
было без суеты и со вкусом пообедать, потом часиков семь поспать в удобной
койке, а проснувшись, не  спеша  спуститься  на  нижнюю  палубу  и  съесть
завтрак,  который  почему-то  на  самолетах   компаний   "БОАК"   называют
"деревенским", одновременно наблюдая, как встающее солнце  заливает  салон
золотом рассвета Западного полушария. В "Комете" все  ускорилось:  стюарды
выполняли двойную работу, поэтому надо было  торопиться  с  обедом,  затем
пассажиры могли накоротке вздремнуть пару часов перед спуском с высоты  40
000 футов.
   Всего через восемь часов после отъезда из Лондона Бонд, взяв напрокат в
агентстве Герца "плимут-седан",  мчался  по  широкой  автостраде  N_17  из
Монреаля в Оттаву, стараясь не забывать держаться правой стороны дороги.
   Штаб-квартира Канадской  королевской  конной  полиции  располагалась  в
здании  министерства  юстиции  рядом  с  парламентом.  Как  и  большинство
канадских общественных зданий,  оно  представляло  собой  серую  кирпичную
глыбу, внушающую почтение массивностью и, вероятно, хорошо приспособленную
к долгим суровым зимам. По инструкции Бонд должен был спросить в  приемной
министерства комиссара назвавшись  "мистером  Джеймсом".  Юный,  цветущего
вида капрал, явно тяготящийся  службой  в  такой  теплый  солнечный  день,
проводил Бонда в лифте  до  четвертого  этажа,  где  в  просторной  чистой
канцелярии  передал  его  сержанту.  Кроме  них  в  помещении   были   две
девицы-секретарши  и  много  тяжелой  мебели.  Поговорив  по   внутреннему
телефону, сержант попросил Бонда подождать минут десять.  Бонд  закурил  и
стал  читать  вербовочную  листовку  на  стене,  согласно  которой  конный
полисмен являл собою не что среднее между инструктором по верховой езде на
ранчо-пансионате, Диком Трейси  и  Роз  Мари.  Наконец  его  пригласили  в
кабинет.  Когда  Бонд  вошел,  высокий  моложавый  мужчина  в  темно-синем
костюме, белой сорочке и черном галстуке повернулся от окна  и  направился
ему навстречу.
   - Мистер Джеймс? - Хозяин кабинета  едва  заметно  усмехнулся.  -  А  я
полковник.., гм, скажем.., э-э... Джонс. Они обменялись рукопожатием.
   - Проходите, садитесь. Комиссар очень сожалеет что  не  смог  встретить
его лично. Он сильно простыл, у него насморк -  знаете,  "дипломатическая"
болезнь. - Полковник "Джонс" явно забавлялся. -  Он  решил  взять  сегодня
выходной. И хотя меня самого ждет пара горящих дел, комиссар выбрал  меня,
чтобы провести с вами этот вынужденный выходной. - Полковник сделал паузу.
- Понимаете, он просил меня провести с вами свободное время.
   Бонд улыбнулся. Комиссар, конечно, был рад помочь, но он хотел  сделать
это так, чтобы в любом случае его ведомство выглядело  непричастным.  Бонд
подумал, что комиссар, должно быть, очень осторожный и умный человек.
   Продолжая улыбаться. Бонд сказал:
   - Я все понял. Мои лондонские друзья предупредили  чтобы  я  по  своему
делу не беспокоил лично комиссара. Я его никогда не видел и никогда не был
где-либо поблизости от вашей штаб-квартиры. А раз так,  можно  мне  просто
побеседовать с вами минут десять, просто поболтать о том о сем?
   Полковник Джонс расхохотался.
   - Конечно. Тем более что мне приказали сначала продекламировать вам эту
маленькую речь, а затем переходить к делу. Надеюсь, вы понимаете, командер
[Бонд  вышел  в  отставку  с  военно-морской  службы  в   чине   командера
(соответствует капитану 3-го ранга)], что  мы  -  и  вы,  и  я  собираемся
совершить ряд тяжких уголовных преступлений, начиная с получения канадской
охотничьей лицензии обманным  путем  и  нарушения  пограничного  режима  и
кончая более серьезными вещами. Я пальцем не пошевелю, если  вы  влипнете.
Поняли меня?
   - То же самое имели в виду мои лондонские друзья. Когда я уйду  отсюда,
мы забудем друг друга, а если я кончу  свои  дни  в  Синг-Синге,  это  мои
трудности. Договорились?
   Полковник Джонс вынул из стола пухлую пачку и открыл ее. Верхний листок
был перечнем. Джонс поставил карандаш  против  первого  пункта  и  оглядел
Бонда  с  готовы  до  ног.  Оценивающе  пробежав  глазами  по  старенькому
твидовому костюму Бонда в  мелкую  черно-белую  клетку,  белой  рубашке  и
узкому черному галстуку, он сказал:
   - Во  первых,  одежда.  -  Вынув  из  папки  листок  исписанный  четким
почерком, он пустил его Бонду через стол. - Это список нужных вам вещей  и
адрес  большого   комиссионного   магазина   здесь,   в   городе.   Ничего
экстравагантного,  ничего  броского.  Поношенные  рубашка  цвета  хаки   и
темно-коричневые джинсы, крепкие горные ботинки или  сапоги.  Учтите,  это
самая удобная обувь. Там же адрес аптеки, где продают  ореховую  настойку.
Купите галлон и вымойтесь с головы до ног. Сейчас в горах все загорелые, а
ведь вы не будете там маскироваться в десантном комбинезона.  Далее.  Если
попадетесь, то вы - англичанин, охотящийся в Канаде, которой заблудился  и
по ошибке пересек границу. Теперь оружие. Пока  вы  ждали  в  приемной,  я
лично спустился вниз и положив винтовку в багажник вашего  плимута.  Новая
модель  -  "Сэвидж  99Ф"  с  оптические  прицелом  Уэзерби.  0,6   х   62.
Пятизарядный  магазин.  Двадцать  патронов  калибра  0,25   с   повышенной
начальной скоростью пули - 3000 футов в секунду. Из  имеющихся  в  продаже
карабин для крупной дичи самый легкий: всего  шесть  с  половиной  фунтов.
Принадлежит одному моему другу,  который  будет  рад  получить  его  назад
однажды, но и не будет особо сокрушаться,  если  винтовка  не  вернется  к
нему. Карабин пристрелян и  бьет  о'кэй  на  пятьсот  ярдов.  Лицензия  на
оружие. - Полковник пустил ее по  столу  к  Бонду.  -  Выписана  здесь,  в
городе, на ваше настоящее имя на случай, если проверят ваш паспорт. То  же
самое с лицензией на охоту. Разрешен  отстрел  только  мелкой  дичи:  сов,
ласок...  Сезон  охоты  на  красного  зверя  еще  не  начался.  Вот   ваши
водительские права  в  обмен  на  временные,  которые  я  вам  оставляй  в
агентстве Герца. Рюкзак, компас - тоже подержанные  -  в  багажнике  вашей
машины. О, кстати, - полковник Джонс поднял взгляд от списка, - у вас есть
личное оружие?
   - Да.  "Вальтер  ППК"  в  кобуре  Бернса-Мартина  [известная  фирма  по
производству военного снаряжения и амуниции].
   - Прекрасно. Скажите мне его номер. У меня здесь чистый бланк лицензии.
Если вы мне вернете ее потом, будет совсем отлично. Давайте вашу пушку,  я
сочиню ей биографию.
   Бонд вынул пистолет и прочитал номер. Полковник Джонс заполнил бланк  и
пустил его по столу.
   - Теперь карты. Это  местная  карта  "Эссо".  С  ее  помощью  вы  легко
доберетесь до места. - Полковник встал и,  обойдя  стол,  расстелил  карту
перед Бондом.
   По шоссе N_17 вы поедете обратно в Монреаль, здесь  повернете  на  37-ю
автостраду, переедете мост в Сент-Энн, а затем вновь  пересечете  реку  по
7-му шоссе. После Пайк-Ривер повернете на 52-е  шоссе  к  Стенбриджу.  Там
свернете направо к Фрелисбергу и здесь оставите машину в  гараже.  Повсюду
отличные дороги, и весь путь займет у вас не  более  пяти  часов,  включая
остановки,  о'кэй?  Только  рассчитайте  время  так,  чтобы  приехать   во
Фрелисберг около трех ночи. Сторож  гаража  будет  вполглаза  спать  и  не
обратит внимания, даже если перед ним окажется двухголовый китаец.
   Полковник Джонс вернулся в свое кресло и достал из папки еще два листа.
На  первом  был  от  руки  начерчен  план  местности,  второй  был  кадром
аэрофотосъемки. Джонс многозначительно посмотрел на Бонда и сказал:
   - Это единственные компрометирующие предметы, которые будут у вас, и  я
должен быть уверен, что вы уничтожите их при малейшей опасности. Здесь,  -
он подвинул к Бонду первый листок, -  план  старой  тропы  контрабандистов
времен сухого закона. Сейчас ею не пользуются. Тем не менее,  -  полковник
мрачно усмехнулся, - вы можете там встретить какую-нибудь шпану  -  воров,
наркоманов, торговцев живым товаром, пересекающих границу  навстречу  вам.
Учтите, эта публика привыкла сразу стрелять и  даже  не  задает  вопросов.
Хотя, впрочем, в  наши  дни  они  путешествуют  ниже  Висконта.  А  раньше
контрабандисты курсировали между  Франклином  и  Фрелисбергом,  чуть  выше
Дерби-Лайна. Держитесь  предгорья,  оставляя  в  стороне  Франклин,  и  вы
попадете в северные отроги Зеленых гор.  Они  сплошь  покрыты  вермонтской
елью с примесью клена, там можно бродить месяцами и не встретить ни  души.
Вот здесь вы пересечете две автострады, обойдете Эносборо-Фоллс с запада и
перевалите через горный кряж.  Прямо  за  перевалом  начинается  та  самая
долина, куда вам надо.  Крестиком  помечено  озеро  -  Эхо-Лейк.  Судя  по
аэрофотосъемке, вам лучше спуститься к нему с востока. Запомнили маршрут?
   - Сколько всего мне идти? Миль десять?
   - От Фрелисберга - десять с половиной. Если не заблудитесь, дойдете  за
три часа. Около шести  вы  должны  уже  увидеть  их  логово.  До  рассвета
останется еще час, чтобы преодолеть последний отрезок пути.
   Полковник Джонс передал Бонду  фотографию.  Это  был  центральный  кадр
аэрофотосъемки, которую Бонд видел целиком в  Лондоне.  Снимок  запечатлел
ряд длинных низких строений из пиленого камня, крытых шифером. Можно  было
рассмотреть поблескивающие стекла  изящных  эркеров  и  крытый  внутренний
дворик - патио. От парадного убегала пыльная грунтовая дорога, по сторонам
ее располагались гаражи и какие-то маленькие домики,  по-видимому  собачьи
будки. Со  стороны  сада  к  дому  примыкала  мощенная  камнем  терраса  с
цветником по внешнему краю.  Далее  шла  аккуратно  подстриженная  лужайка
площадью два-три акра,  спускающаяся  к  берегу  маленького  озера.  Озеро
скорее всего было искусственным - с одной стороны его  ограждала  каменная
запруда. На лужайке и у начала дамбы  виднелись  группки  сварной  садовой
мебели. Посередине дамбы можно было рассмотреть доску прыжкового трамплина
и лесенку для выхода из воды. За озером лес вплотную подступал  к  берегу.
Именно отсюда предлагал подкрасться полковник Джонс. На  снимке  людей  не
было видно, но на плитах патио виднелись алюминиевые стулья и  столик,  на
котором стояли напитки. Бонд вспомнил, что на других кадрах аэрофотосъемки
он видел теннисный корт в саду, а с другой стороны дома - аккуратные белые
заборы и пасущихся лошадей. В целом Эхо-Лейк  выглядел  роскошным  приютом
миллионера, наслаждающегося уединением вдали от  вероятных  целей  атомных
бомбардировщиков и могущего себе позволить расходы на содержание племенной
коневодческой фермы. Это место должно было во всех  отношениях  устраивать
человека, десять лет варившегося в котле карибской политики и нуждающегося
сейчас в передышке. Кстати, в случае чего под самым боком  имелось  озеро,
где можно было отмыть руки от крови.
   Полковник Джонс закрыл опустевшую папку и,  порвав  на  мелкие  кусочки
перечень необходимого, бросил клочки в корзину для бумаг. Мужчины  встали.
Полковник проводил Бонда до двери и, протянув ему руку, сказал:
   - Ну, кажется, все. Я бы многое дал, чтобы пойти с вами.  Наш  разговор
напомнил мне парочку снайперских заданий в конце войны. Я служил  тогда  в
восьмом  корпусе  под  командованием  Монти  [фельдмаршал   Б.Л.Монтгомери
(1887-1976)]. На левом фланге в Арденнах. Места там очень  похожи  на  те,
где придется работать вам, только деревья другие. Но вы знаете, каково  на
этой проклятой полицейской службе. Бумажная круговерть не дает вам вылезти
из-за стола до самой пенсии. Ну прощайте, и удачи  вам.  Без  сомнения,  я
прочту обо всем в газетах. - Он улыбнулся. - При любом исходе.
   Бонд поблагодарил и, пожав ему руку, задал последний вопрос:
   - Между прочим, какой спуск у "сэвиджа" - тугой или  мягкий?  Боюсь,  у
меня не будет времени на эксперименты.
   - Мягкий. Для выстрела достаточно чуть дотронуться  до  курка.  Держите
палец от него подальше, пока не убедитесь, что взяли цель на мушку. И сами
держитесь от них не ближе трехсот ярдов, если  сможете.  Думаю,  эти  люди
умеют стрелять. Не подходите слишком близко. - Полковник взялся  за  ручку
двери. Другую руку и положил на плечо  Бонду.  -  Кредо  нашего  комиссара
никогда не посылайте человека туда, куда можно послать  пулю.  Помните  об
этом. Прощайте, командер.
   Ночь и большую часть следующего дня  Джеймс  Бонд  провел  в  мотеле  в
предместье Монреаля. Он заплатил авансом за трое суток. Днем Бонд осмотрел
и проверил снаряжение и размял черные горные ботинки с рифленой  подошвой,
которые купил в Оттаве. Кроме  этого,  он  купил  глюкозу  в  таблетках  и
немного копченого  окорока  и  хлеба  и  сам  сделал  бутерброды.  Большую
алюминиевую флягу он наполнил на три четверти виски и  на  четверть  кофе.
Когда стемнело, Бонд пообедал и немного поспал,  затем  разбавил  ореховую
настойку и искупался в ней, втирая раствор даже в корни волос.  Из  ванной
вышел краснокожий индеец с серо-голубыми глазами. За  несколько  минут  до
полуночи Бонд открыл боковые ворота гаража, сел в "плимут" и  вые  хал  на
шоссе, ведущее на юг к Фрелисбергу.
   Вопреки обещанию полковника Джонса  сторож  тамошнего  гаража  оказался
вовсе не сонным.
   - На охоту, мистер?
   Вообще-то вы можете проехать  всю  Северную  Америку,  общаясь  лишь  с
помощью отрывистых междометий: "гм", "угу", "пхе", произносимых  с  разной
интонацией и дополняемых  изредка  восклицаниями:  "неужели?",  "точно"  и
"чушь". Такой лексикон выручит вас в любых случаях жизни.
   Закинув за плечо винтовку. Бонд буркнул:
   - Угу.
   -  В  субботу   один   тут   подстрелил   великолепного   бобра   возле
Хайгейт-Спрингс.
   - Да ну? - усомнился Бонд и, заплатив за две ночи, вышел из гаража.
   Гараж располагался на выезде из городка, и, пройдя всего сотню ярдов по
шоссе. Бонд свернул на проселок, убегавший в лес.  Через  полчаса  дорожка
исчезла у полуразрушенной фермы. Загремев цепью, неистово залаяла  собака,
но света в доме не  появилось.  Обойдя  его  стороной.  Бонд  сразу  нашел
тропинку вдоль ручья. Быстрым шагом он прошел по ней три мили, прежде  чем
лай собаки затих и наступила тишина - бархатное  безмолвие  леса  в  тихую
ночь. Было тепло.  Полная  луна  заливала  желтым  светом  тропинку  между
вековых елей. Пружинистые подошвы ботинок мягко ступали по земле. У  Бонда
открылось второе дыхание, он чувствовал,  что  выдерживает  хороший  темп.
Около четырех утра деревья стали редеть, и Бонд вышел  на  опушку.  Справа
мерцали огни Фрелисберга. Он перешел шоссе и вновь углубился  в  чащу.  По
правую руку сквозь деревья поблескивало озеро. К пяти часам он пересек две
черные асфальтовые реки скоростных трасс  США:  N_108  и  N_120.  Дорожный
указатель на последней информировал: "Эносборо-Фоллс  1  миля".  Оставался
последний переход - узкая охотничья  тропа,  круто  взбиравшаяся  в  гору.
Отойдя подальше от шоссе. Бонд сделал привал. Положив на  землю  рюкзак  и
винтовку, он выкурил сигарету и сжег карты. Небо на востоке уже  побелело,
стали слышны звуки просыпающегося леса: резкий гортанный крик  неизвестной
птицы, шорохи мелких зверьков. Перед его мысленным взором предстал  дом  в
долине за перевалом. Он отчетливо видел темные  занавешенные  окна,  мятые
лица четырех спящих мужчин, росу на лужайке, бронзовое зеркало  озера,  по
которому разбегаются круги первых лучей восхода.  А  с  этой  стороны  гор
между деревьями пробирается палач. Бонд стряхнул видение, затоптал  окурок
в землю и двинулся вверх.
   Холм это или гора? С какой высоты начинается гора? Почему они ничего не
делают из серебряной коры берез? Она  выглядит  так  красиво  и  добротно.
Главные достопримечательности Америки - это бурундуки и копченые  устрицы.
Сумерки в горах на самом деле не  опускаются,  а  поднимаются:  с  вершины
видно, как солнце скрывается за  противоположной  горой  и  сумрак  ползет
вверх из глубины долины. Перестанут ли здешние  птицы  в  один  прекрасный
день бояться человека? С тех  пор,  когда  человек  убил  здесь  последнюю
маленькую птичку, чтобы съесть, прошли века, а они все еще боятся. Кем был
Итон Аллен, командовавший вермонтскими  ребятами  с  Зеленых  гор?  Теперь
каждый мотель заманивает клиентов мебелью в стиле Итона Аллена.  Разве  он
был краснодеревщиком? Армейские башмаки должны иметь такие же подошвы, как
у моих.
   Эти и другие несвязные мысли приходили ему в голову, пока он карабкался
вверх, настойчиво отгоняя видение, рисовавшее  четырех  спящих  мужчин  на
белых подушках.
   Круглая макушка горы была ниже верхней границы леса, и деревья скрывали
от Бонда долину внизу. Он отдышался, выбрал дуб и полез наверх сначала  по
стволу, а затем прополз вбок по длинному суку. Отсюда  открывался  вид  на
бескрайние складки Зеленых гор, простирающихся  во  всех  направлениях  до
горизонта. Далеко на востоке  висел  золотой  шар  только  что  взошедшего
солнца.  Впереди  на  две  тысячи  футов  лежал  пологий  склон,   скрытый
верхушками деревьев. В одном месте широким  рубцом  его  пересекала  лента
луга, а дальше сквозь утреннюю дымку виднелись озеро, лужайка, дом.
   Лежа на суку.  Бонд  наблюдал,  как  бледные  лучи  восходящего  солнца
крадутся вниз, в долину. Прошло четверть часа,  прежде  чем  они  достигли
озера, и тогда все  внизу  -  лужайка,  влажные  шиферные  крыши  -  вдруг
вспыхнуло и засверкало, залитое солнечными лучами. Туман над озером  сразу
растаял, и в чистом утреннем воздухе  перед  Джеймсом  Бондом  раскинулись
мишени его стрельбища, как пустые подмостки перед началом спектакля.
   Бонд вытащил из кармана раздвижную подзорную  трубу  и  начал  дюйм  за
дюймом исследовать Эхо-Лейк. Затем он осмотрел пологий склон перед собой и
прикинул расстояния. От дальней опушки луга,  которая  будет  его  огневым
рубежом (если он не решит спуститься еще  ближе  под  прикрытие  последних
деревьев у кромки озера), до террасы и патио  останется  примерно  пятьсот
ярдов  и  около  трехсот  -  до  прыжкового   трамплина   на   запруде   и
противоположного берега озера. Как эти люди проводят время?  Какой  у  них
распорядок дня? Купаются ли они вообще? Погода пока стоит теплая. Впрочем,
ладно, у него целый день впереди. Если до вечера они не подойдут к  озеру,
он испытает судьбу с пятисот ярдов.  Правда,  с  незнакомым  оружием  риск
велик. Удастся ли ему пересечь луг по прямой? Это примерно  пятьсот  ярдов
открытого пространства. Надо будет перебраться через него, пока в доме  не
проснулись. Интересно, когда они встают?
   Как бы отвечая ему,  в  одном  из  маленьких  окон  левого  крыла  дома
поднялась штора. Бонд отчетливо  услышал,  как  щелкнула  пружина  ролика.
Эхо-Лейк! Все правильно. Но так же слышно и  в  обратном  направлении?  Не
выдаст ли его нечаянно сломанный сучок или хрустнувшая под  ногами  ветка?
Вероятно, нет. Звуки из долины отражаются от поверхности озера, и вряд  ли
там слышно, что делается выше по склону.
   Из трубы над левым крылом появилась тонкая струйка дыма. Бонд подумал о
яичнице с беконом и горячем кофе, которые, вероятно, готовят  сейчас  там.
Он попятился и слез на землю. Нужно было  перекусить,  выкурить  последнюю
сигарету и спускаться на исходную позицию для стрельбы.
   Хлеб застревал у него в горле.  Напряжение  росло.  Мысленно  Бонд  уже
слышал глухой лай "сэвиджа" и видел, как черная остроносая пуля, жужжа как
пчела, медленно летит вниз в цель - кусок розовой человеческой плоти.  Она
вдавливается в кожу, и та с негромким чмоканьем лопается,  смыкаясь  вновь
вокруг  небольшой  круглой  ранки  с  синими  краями.  Пуля   погружается,
неторопливо прокладывая путь к пульсирующему сердцу, ткани  и  кровеносные
сосуды покорно раздвигаются, пропуская ее. Кто эти люди, которых он убьет?
Чем они провинились перед ним?
   Джеймс Бонд задумчиво посмотрел вниз на указательный палец правой руки.
Он медленно согнул его, словно  наяву  ощущая  прикосновение  к  холодному
металлу. Почти автоматически левая рука дотянулась до фляги. Он поднес  ее
к губам и закинул голову. Виски с кофе обожгло горло. Бонд завинтил крышку
фляги и подождал, когда тепло со греет желудок. Затем поднялся, потянулся,
глубоко  зевнул,  поднял  винтовку  и  повесил   на   плечо.   Внимательно
оглядевшись вокруг, он запомнил место для возвращения и неторопливо  пошел
вниз между деревьями.
   Тропы здесь не было. Бонд шел  медленно,  внимательно  выбирая  путь  и
остерегаясь   сухих   веток.   Ниже   по   склону   растительность   стала
разнообразнее. Между елями и березами встречались отдельно стоящие дубы  и
буки, то тут, то там ярким костром вспыхивали клены в  осеннем  убранстве.
Под деревьями среди чахлого подроста  лежали  мертвые  стволы,  поваленные
давними ураганами. Аккуратно ступая по  прошлогодней  траве  и  мху.  Бонд
двигался почти бесшумно. Но вскоре лес услышал его и наполнился  тревогой.
Крупная оленуха с двумя малышами, удивительно похожими на  Бемби,  увидела
его первой и испуганно умчалась, ломая ветки кустов. Великолепный дятел  с
багряной головой слетал  вниз,  визгливо  крича  каждый  раз,  когда  Бонд
приближался.  Бурундуки,  привстав  на  задних  лапках,  вытягивали   шеи,
поднимая к человеку маленькие мордочки, будто смакуя его запах, но тут  же
с паническим писком моментально прятались в норки. Бонд мысленно  заклинал
зверушек не бояться, ибо винтовка, которую он принес сюда, предназначалась
не для них. При каждом переполохе он ждал, что, выйдя к  опушке,  встретит
человека с биноклем, наблюдавшего все время за его передвижением по  стаям
гомонящих над верхушками деревьев птиц.
   Но остановившись  перед  последним  большим  дубом  на  краю  поляны  и
выглянув из-за него, он увидел, что на озере, в доме и вокруг него  ничего
не изменилось. По-прежнему все окна кроме одного, оставались темными, лишь
дымок в трубы кухни выдавал присутствие людей в доме.
   Было уже восемь часов утра. Бонд пристально разглядывал деревья  внизу,
на противоположной сторона поляны, выбирая подходящее  для  засады.  И  он
нашел его - громадный клен, пламенеющий желто-красным  и  малиновым  среди
темно-зеленых елей. На фоне листвы его одежда будет незаметна,  а  толстый
ствол клена станет надежным укрытием. Отсюда озеро и дом будут  видны  как
на ладони. Постояв немного, Бонд наметил путь через луг, поросший  травой.
Порыв утреннего ветерка расчесал поляну. Лишь бы ветер не стих, тогда  его
следа на траве не останется.
   Неожиданно где-то левее Бонда с треском обломилась ветка. Шум  затих  и
больше не повторился. Бонд упал на колено и замер, прислушиваясь. Все  его
чувства были напряжены. Как он простоял,  не  шелохнувшись,  целые  десять
минут - неподвижная коричневая тень на фоне старого дуба.
   Звери и птицы никогда  не  ломают  сучьев.  Они  инстинктивно  избегают
мертвых деревьев. Птица никогда не сядет на ветку,  которая  обломится,  и
даже оленя с его мощными копытами и раскидистыми рогами в лесу не  слышно,
если конечно,  не  вспугнуть  зверя  Что,  если  фон  Гаммерштейн  все  же
позаботился об охране с этой стороны? Плавным движением Бонд снял винтовку
с плеча и положил большой палец на предохранитель. Может в доме еще спят и
его  одиночный  выстрел  сойдет  за  выстрел  охотника   или   браконьера,
блуждающего в горах. Но в этом момент между Бондом  и  приблизительно  тем
местом,  где  треснул  сук,  из  леса  появилась  пара   оленей,   которые
неторопливо пересекли луг. По пути  они  дважды  останавливались  пощипать
траву и вскоре скрылись за деревьями  с  противоположной  стороны  поляны.
Звери не казались испуганными и не спешили. Конечно  же  это  они  сломали
ветку. Бонд перевел  дыхание.  Все,  хватит  об  этом.  Теперь  вперед  на
четвереньках.
   Пятьсот ярдов таким способом через  высокую  густую  траву  -  довольно
утомительное, занятие. Колени и локти горят,  перед  глазами  лишь  стебли
травы и цветов пыль и насекомые лезут в нос,  в  рот,  за  шиворот.  Левая
рука, правая нога, правая рука, левая нога. Бонд не торопился но  старался
выдерживать постоянный темп. Утренний ветерок дул с прежней силой,  шевеля
траву и маскируя его след. От дома его нельзя было заметить.
   Стороннему наблюдателю при  взгляде  сверху  он  показался  бы  крупным
зверем-землероем - гигантским  бобром  или  сурком,  старательно  ползущим
через луг по своим делам. Впрочем, бобры всегда держатся парами. Хотя  нет
именно бобром, ибо сзади и выше Бонда через поляну полз еще кто-то.  Пятно
примятой травы двигалось чуть быстрее и наперерез ему; их пути должны были
пересечься у нижнего края поляны.
   Джеймс Бонд  упрямо  полз  вперед,  останавливаясь  лишь  затем,  чтобы
стереть пот и грязь с лица и убедиться, правильно ли он держит направление
на клен. Почти у  самой  цели,  может  футах  в  двадцати  от  дерева,  он
остановился, лег  и  стал  массировать  колени  и  локти  перед  последним
броском.
   Казалось, ничто не предвещало опасности; и  когда  из  густой  травы  у
самых его ног послышался тихий угрожающий шепот. Бонд так  резко  повернул
голову, что хрустнули шейные позвонки.
   - Одно движение, и я убью вас. - В  молодом  женском  голосе  слышалась
решимость.
   С  тяжело  бьющимся  сердцем  Бонд  в  изумлении  уставился  на   сизый
наконечник стальной стрелы в полутора футах от своей головы.
   Опущенный лук скрывался в траве. Бонд видел  лишь  побелевшие  костяшки
загорелых пальцев на его рукоятке под треугольником острия стрелы. За  ним
сквозь волнующиеся  стебли  травы  проглядывала  тускло  мерцающая  полоса
стали, заканчивающаяся алюминиевым оперением.  Поверх  оперения  виднелись
плотно сжатые губы и пара воспаленных глаз на влажном  от  пота  загорелом
лице.
   "Что за черт, засада?" - Бонд проглотил слюну. Правую руку, скрытую  от
незнакомки с луком, он  стал  потихоньку  подводить  к  кобуре  на  поясе.
Отвлекая внимание. Бонд шепотом спросил:
   - Кто вы, черт побери?
   Острие стрелы угрожающе качнулось - Не шевелите правой  рукой  иначе  я
прострелю вам плечо. Вы - один из охранников?
   - Нет, а вы?
   Не прикидывайтесь дурачком. Что вы здесь делаете? - Напряжение в голосе
девушки  ослабло,  но  он  по-прежнему   звучал   подозрительно.   В   нем
чувствовался  слабый  акцент.  Бонд  лихорадочно  вспоминал:  шотландский,
валлийский?
   Пора было раскрыть карты. От голубого  наконечника  стрелы  определенно
веяло смертью. Бонд сказал примирительно:
   - Убери свой лук, Робин Гуд в юбке. После этого я отвечу тебе.
   - Поклянитесь не трогать свое оружие.
   - Хорошо. Но ради бога, давай перенесем беседу из чистого  поля.  -  Не
дожидаясь ответа. Бонд приподнялся на четвереньки и двинулся  к  деревьям.
Теперь он должен взять инициативу в свои руки и не выпускать ее. Кем бы ни
была эта проклятая девица, от нее надо было  отделаться  побыстрее  и  без
шума, пока не началось состязание в стрельбе по живым целям.
   -Боже, как будто у него не было иных забот?
   Бонд добрался до клена, осторожно  привстал  и  бросил  быстрый  взгляд
сквозь его пламенеющую листву на озеро и дом. Почти во  всех  окнах  шторы
были уже подняты. Две цветные служанки неторопливо накрывали для  завтрака
большой стол в патио. Он не ошибся с выбором: отсюда открывался  идеальный
вид на Эхо-Лейк. Сняв винтовку и рюкзак. Бонд сел, привалившись  спиной  к
стволу. Вынырнув из травы, незнакомка поднялась и встала под ветвями клена
на некотором расстоянии от Бонда. Стрела по-прежнему  лежала  в  луке,  но
теперь тетива не была натянута. Они с опаской приглядывались друг к другу.
   На Бонда смотрела пригожая лохматая  дриада  в  потрепанной  рубашке  и
брюках  оливково-зеленого  цвета,  мятых,  измазанных  грязью  и   местами
порванных. Ее белокурые волосы  были  подвязаны  розгой.  Лицо  с  широким
чувственным ртом,  высокими  скулами  и  серебристо-серыми  презрительными
глазами было красиво своеобразной животной красотой. Расцарапанные в кровь
руки и синеющий на левой  щеке  засохший  кровоподтек  дополняли  картину.
Из-за плеча девушки торчали оперения стрел. На поясе с одной стороны висел
охотничий нож, а на другом бедре - небольшая коричневая сумка  из  холста,
вероятно с едой. В  целом  она  выглядела  как  прекрасное  дитя  природы,
знающее жизнь леса и не боящееся его. Обычно такие люди идут в одиночку по
жизни и презирают цивилизацию.
   Незнакомка  показалась   Бонду   великолепной.   Улыбнувшись   ей,   он
примирительно сказал:
   - Полагаю, что ваше имя - Робина Гуд. Меня  зовут  Джеймс  Бонд.  -  Он
достал флягу, открутил крышку и протянул ее девушке.  -  Присаживайтесь  и
выпейте пару глотков огненной воды. Потом получите  вяленое  мясо  бизона.
Или вы питаетесь росой и нектаром?
   Она шагнула вперед и села в ярде от него. Девушка  сидела  по-индейски,
широко расставив колени и подвернув лодыжки под бедра. Она взяла флягу  и,
по-мужски закинув голову  назад,  сделала  большой  глоток.  Молча  вернув
флягу, она строго посмотрела на Бонда и, поколебавшись, сказала;
   "Спасибо". Затем вынула стрелу из лука и засунула  ее  не  глядя  через
плечо в колчан за спиной.
   В ее взгляде читалось явное недоверие, когда она начала говорить:
   - Вы, наверное, браконьер. До начала сезона охоты на красного зверя еще
три недели. Но здесь внизу вы не встретите хорошую дичь. Олени  спускаются
сюда только по ночам. Днем вам нужно держаться  намного  выше.  Хотите,  я
скажу вам, где пасется большое стадо? Правда, сегодня уже поздно. Если  вы
пойдете отсюда против ветра, то,  может,  еще  догоните  их.  Кажется,  вы
умеете охотиться. По крайней мере, передвигаетесь почти бесшумно.
   - Вы здесь тоже охотитесь? Можно взглянуть на вашу лицензию?
   Девушка послушно расстегнула  нагрудный  карман,  вынула  белый  листок
бумаги и протянула Бонду.
   Лицензия была выдана в Бурлингтоне, штат Вермонт, на имя Джуди  Хавлок,
двадцати пяти лет, родом с Ямайки. В перечне  видов  охоты  были  отмечены
разрешенные: "Любительская охота" и "Любительская охота с помощью  лука  и
стрел". Пошлина в восемнадцать долларов пятьдесят центов подлежала  оплате
в местном  отделении  Службы  рыболовства  и  охоты  США,  Монпелье,  штат
Вермонт.
   "Боже милостивый? - подумал Бонд про себя, возвращая бумагу. -  Значит,
она  решила  отомстить".  Стараясь  вложить  в  свой  голос   уважение   и
сочувствие, он сказал:
   Вы еще совсем девочка, Джуди. Вы специально  приехали  сюда  с  далекой
Ямайки с луком и стрелами. Но известно ли  вам,  что  говорят  в  подобных
случаях в Китае? "Прежде чем отправиться мстить,  вырой  две  могилы".  Вы
сделали это или надеетесь уцелеть?
   Девушка ошеломленно уставилась на Бонда.
   -  Кто  вы?  Что  здесь  делаете?  Что  вам  известно?   Бонд   молчал,
задумавшись. Из создавшегося положения был  лишь  один  выход:  объединить
усилия с Джуди Хавлок. Дурацкая ситуация! Наконец он мягко ответил:
   - Мое имя вам уже известно. Я из Лондона из... Скотленд-Ярда.  Мне  все
известно о вашем несчастье. Я специально приехал сюда оплатить ваши  счета
и проследить, чтобы вы не попали в беду. Нам в Лондоне стало ясно, что эти
люди не успокоятся и будут угрожать вам до тех пор, пока вы не согласитесь
продать им ваше имение на Ямайке. Другого пути остановить их нет.
   Девушка горько сказала:
   - У меня был любимый пони, Паломино. Три недели назад они отравили его.
Затем они застрелили моего Эльзаса. Я его вынянчила со щенка. Потом пришло
письмо, где говорилось: "У смерти много рук, одна из них  сейчас  занесена
над тобой". Мне приказывали напечатать в разделе частных объявлений газеты
свое согласие. Просто написать, что я подчиняюсь, и подписаться:  "Джуди".
Я обратилась в полицию, но все, что они могли сделать, это предложить  мне
охрану. По их мнению, преступники  были  кубинцами.  Я  поехала  на  Кубу,
остановилась в лучшем отеле и начала посещать разные казино. - Джуди  едва
заметно улыбнулась. - Конечно, я была одета не так. На мне были мои лучшие
наряды и фамильные драгоценности. Они все заискивали передо мной, а я была
с ними  мила.  Я  была  вынуждена  любезничать  с  ними.  И  все  время  я
расспрашивала. Притворилась искательницей острых ощущений, будто  бы  горю
желанием увидеть дно общества, познакомиться с настоящими  гангстерами.  В
конце концов я выяснила все об этом страшном человеке. К тому  времени  он
уже покинул Кубу. Якобы Батиста что-то  узнал  о  его  художествах.  Кроме
того, у него там было много врагов, они поведали мне всю его  подноготную.
А потом я познакомилась с одним высокопоставленным чиновником из  тамошней
полиции,  который  рассказал  мне  остальное,  после   того...   -   Джуди
поколебалась и, отведя глаза, тихо закончила:
   - После того как я переспала с ним. Помолчав немного, она продолжила:
   - Я поехала в Америку. Я где-то читала о конторе Пинкертона. Так вот, я
им заплатила, и они выяснили для меня адрес этого человека. - Джуди Хавлок
повернула руки на коленях ладонями вверх. Теперь  она  смотрела  на  Бонда
вызывающе. - Вот и все.
   - Как вы добрались сюда? - поинтересовался он.
   - Прилетела в Бурлингтон, а оттуда шла на своих двоих.  Четверо  суток.
Все время горами. Я старалась держаться подальше от дорог и людей. Мне  не
впервой такие походы. Наш дом на Ямайке стоит в горах, причем там  гораздо
труднее остаться незамеченной - вокруг всегда  много  людей,  крестьян.  А
здесь, похоже, никто не ходит пешком, только ездят на машинах.
   - Что вы собирались делать дальше?
   - Застрелить фон Гаммерштейна и вернуться  в  Бурлингтон.  -  Ее  голос
звучал безмятежно, будто она собиралась сорвать дикий цветок.
   Снизу из долины донеслись голоса. Бонд вскочил на ноги и выглянул из-за
дерева. Трое мужчин и две молодые женщины вышли  из  дома  в  патио.  Было
слышно, как они  переговариваются  и  двигают  стульями,  рассаживаясь  за
столом. Одно место во главе стола между женщинами оставалось пустым.  Бонд
достал подзорную трубу и стал разглядывать их. Мужчины были низкорослыми и
смуглыми. Тот из них, который все время улыбался и выглядел  поэлегантнее,
вероятно,  был  Гонзалесом.  Двое  других  по  виду  напоминали   типичных
крестьян. Они сидели особняком за дальним концом продолговатого стола и не
принимали участия в беседе. Женщины - жгучие брюнетки - казались типичными
гаванскими проститутками. Одетые в яркие  купальные  костюмы  и  множество
золотых  украшений,  они  смеялись  и  тараторили  как  обезьянки.  Голоса
доносились ясно, так что можно  было  разобрать  слова,  но  говорили  они
по-испански.
   Бонд почувствовал Джуди Хавлок за спиной. Он передал ей трубу и сказал:
   - Того прилизанного маленького зовут майором Гонзалесом. Двое других  -
телохранители. Кто эти девки, понятия не имею. Фон Гаммерштейна пока  нет.
- Джуди быстро взглянула в подзорную трубу и молча вернула  ее  Бонду.  На
минуту он усомнился, поняла ли она вообще, что  только  что  видела  убийц
своих родителей.
   Женщины за столом повернулись и посмотрели в открытую дверь дома.  Одна
что-то коротко произнесла, вероятно, приветствие. Изнутри на солнце  вышел
обнаженный квадратный  мужчина  низкого  роста.  Молча  обогнув  стол,  он
подошел к краю мощеной террасы и, встав лицом к лужайке,  принялся  делать
зарядку.
   Джеймс Бонд скрупулезно рассматривал его через подзорную трубу. Мужчина
был ростом примерно пять  футов  и  четыре  дюйма,  с  плечами  и  бедрами
боксера, но его живот уже оплыл жиром. Руки, ноги, грудь и спина его густо
поросли черной шерстью. По контрасту череп и лицо были голыми.  На  желтой
коже затылка чернел глубокий рубец  -  след  ранения  или  трепанации.  На
четырехугольном типичном лице прусского офицера - неподвижном и  обрюзгшем
-  поблескивали  безбровые,   близко   посаженные   глазки,   напоминавшие
поросячьи. Широкий рот окаймляли толстые влажные губы малинового цвета. На
мужчине ничего не было, за исключением полосы черной материи вокруг пояса,
не шире страховочного ремня тяжелоатлета,  и  больших  наручных  часов  на
золотом браслете. Бонд передал подзорную трубу девушке.  Как  ни  странно,
теперь он почувствовал облегчение: внешность  фон  Гаммерштейна  была  еще
отвратительнее, чем можно было судить по его словесному портрету  в  досье
М.
   Джеймс Бонд наблюдал за лицом Джуди Хавлок.  Ее  губы  сурово  сжались,
лицо приняло  безжалостное  выражение,  пока  она  смотрела  на  человека,
которого пришла убить.
   Что с ней делать? От ее присутствия Бонд не ожидал ничего, кроме  массы
неприятностей. Она могла даже полностью расстроить его планы, настаивая на
какой-нибудь бредовой выходке со своим луком и стрелами.  Бонд  размышлял.
Один короткий удар в основание черепа, потом связать ее, вставить  кляп  и
положить куда-нибудь в кусты, пока все не будет закончено. Бонд  незаметно
потянулся к рукоятке пистолета.
   С беспечным видом девушка отступила на несколько шагов,  наклонилась  и
положила подзорную трубу на землю. Она вытянула из-за спины стрелу  и  как
бы невзначай вложила ее в лук. Затем подняла глаза на  Бонда  и  спокойным
голосом сказала:
   - Не делайте глупостей. И держитесь от меня подальше. У меня от природы
широкий угол обзора. Я добиралась сюда с такими трудностями вовсе  не  для
того, чтобы  получить  по  башке  от  какого-то  легавого,  пусть  даже  и
столичного бобби. Я стреляю без промаха на пятьдесят  ярдов  и  била  птиц
влет сотнями. Мне бы не хотелось прострелить вам ногу, но  я  это  сделаю,
если вы помешаете мне.
   Бонд проклял свою недавнюю нерешительность. Он зло бросил:
   - Не будь  дурой  и  опусти  свой  чертов  самострел.  Как  ты  думаешь
справиться с четырьмя до зубов вооруженными  мужчинами  с  помощью  своего
лука?
   Глаза Джуди горели упрямством. Она отставила правую  ногу  назад,  взяв
лук на изготовку. Сквозь зубы она прошептала:
   - Убирайся к дьяволу и не лезь не в свое дело. Они убили  моих  отца  и
мать. Моих, а не твоих. Я здесь уже сутки, изучила их распорядок  и  знаю,
как достать фон Гаммерштейна. До остальных мне нет  дела.  Они  ничего  не
стоят без него.  А  теперь...  -  Джуди  Хавлок  натянула  тетиву.  Стрела
смотрела прямо в лицо Бонду. - Или вы будете  делать,  что  я  скажу,  или
пожалеете. И не думайте, что я шучу. Это  мое  личное  дело,  я  поклялась
отомстить, и никто не остановит меня. - Она надменно вскинула подбородок.
   Бонд с мрачным видом оценивал ситуацию. Перед ним стояла  возмутительно
прекрасная девушка:  чистокровная  английская  порода,  сдобренная  перцем
тропического детства. Опасная смесь!  Она  уже  так  взвинтила  себя,  что
вот-вот сорвется в истерику. Бонд понимал, что сейчас ей ничего  не  стоит
отпустить тетиву. Он был абсолютно беззащитен. Ее оружие бесшумно, а своим
он  мог  переполошить  всю  округу.  Ничего  иного  не   оставалось,   как
согласиться на ее помощь и дать ей какое-нибудь пустяковое задание,  чтобы
не путалась под ногами. Рассудительным тоном Бонд начал:
   - Послушай,  Джуди.  Если  ты  так  настаиваешь  на  своем  участии,  я
согласен, мы проделаем всю работу вместе. Тогда у нас будут шансы  довести
дело до конца и остаться в живых. Такие вещи - моя профессия. Если  хочешь
знать, я получил это задание от одного.., близкого друга твоих  родителей.
У меня настоящее оружие, и я мог бы даже рискнуть застрелить  Гаммерштейна
прямо сейчас, во дворе дома. Но с такого расстояния можно и  промахнуться.
Ты же видела, что они в купальных костюмах и, вероятно, спустятся к озеру.
Там все и решится. Ты прикроешь меня. -  Бонд,  чувствуя  фальшь  в  своих
словах, запнулся, потом добавил:
   - Ты окажешь мне неоценимую помощь.
   С решительным видом Джуди отрицательно мотнула головой.
   - Нет. Это вы, прошу прощения, можете прикрыть меня, если  хотите.  Мне
все равно, как вы сделаете это. Насчет купания вы  правы:  вчера  они  все
вместе спустились к озеру в начале одиннадцатого.  Сегодня  почти  так  же
жарко, и они опять будут там. Я застрелю его  из-за  деревьев  на  берегу.
Сегодня ночью я нашла подходящее место.  Телохранители  берут  с  собой  к
озеру свои ружья, кажется, это автоматы.  Они  не  купаются,  а  сидят  на
берегу и охраняют. Я знаю момент, когда можно будет убить фон Гаммерштейна
и успеть скрыться, пока они поймут,  в  чем  дело.  Повторяю  вам,  я  все
продумала. Я теперь... У меня нет времени слоняться здесь с  вами,  я  уже
давно должна быть на своем месте. Еще раз прощу прощения, но  если  вы  не
скажете "да" немедленно, у меня  не  останется  выбора.  -  Острие  стрелы
поднялось на несколько дюймов.
   Бонд лихорадочно искал выход. "Чертова сука", - выругался он про  себя,
а вслух со злостью бросил:
   - Ладно, будь по-твоему. Но обещаю, что, если мы останемся в  живых,  я
задам тебе такую порку, что  не  сможешь  сидеть  целую  неделю.  -  Пожав
плечами, он устало добавил:
   - Давай иди вниз, я послежу за  ними.  Если  выберешься  оттуда  целой,
встречаемся здесь. Если нет, я сам спущусь и соберу твои клочки.
   Девушка ослабила тетиву. Равнодушным голосом она сказала:
   - Я рада, что вы повели себя разумно. Мои стрелы очень трудно  вынимать
из тела. Не бойтесь за меня и следите, чтобы ваша  труба  не  блеснула  на
солнце.  -  Она  улыбнулась  Бонду  короткой,  жалкой  и  вместе   с   тем
самодовольной  улыбкой  женщины,  за  которой  осталось  последнее  слово,
повернулась и пошла вниз между деревьями.
   Бонд следил за гибкой темно-зеленой фигуркой, пока она  не  пропала  из
виду. Затем он нетерпеливо подобрал подзорную трубу  и  вернулся  на  свой
наблюдательный пункт. Пропади она пропадом! Нужно выбросить из головы  эту
сумасбродку и сосредоточиться на работе. Правильно ли  он  поступил?  Ведь
теперь он связан обещанием ждать, прежде чем  она  выстрелит  первой.  Это
никуда не годилось. Но, если он выстрелит раньше нее, трудно  представить,
что может натворить эта неуправляемая идиотка. На мгновение Бонд сладостно
представил, что он сделает с ней после того, как все закончится, но в этот
момент у дома началась какая-то суета, и он, отбросив  мстительные  мысли,
приник к подзорной трубе.
   Служанки убирали со стола. Девушек и охранников нигде не было видно,  а
фон Таммерштейн, подложив под спину  подушки,  лежал  на  садовом  диване,
читая  газету.  Время  от  времени  он  отрывался  от   нее,   комментируя
прочитанное  майору  Гонзалесу,  который  сидел  верхом  на  металлическом
садовом стульчике у него в ногах. Гонзалес  курил  сигару  и  периодически
сплевывал табачные крошки на землю,  деликатно  загораживая  ладонью  рот.
Бонд не мог разобрать слов фон Гаммерштейна, но говорил тот  по-английски.
Гонзалес отвечал ему тоже по-английски. Бонд  мельком  взглянул  на  часы.
Было половина одиннадцатого. Так как сцена показалась  ему  малообещающей,
он присел спиной к дереву и приступил к тщательному осмотру  "сэвиджа".  И
опять он непроизвольно  подумал  о  том,  что  сделает  вскоре  с  помощью
винтовки.
   Джеймс Бонд не любил охоту на  людей.  Всю  дорогу  из  Англии  он  был
вынужден напоминать самому себе, что это за люди. Они зверски расправились
с пожилой четой Хавлоков. Фон Гаммерштейн и исполнители его воли уже давно
потеряли человеческий облик.  Множество  людей  по  всему  миру,  как  эта
девушка, были бы рады раздавить гадину из чувства  личной  мести.  Но  для
Бонда дело обстояло иначе: у него  нет  личных  мотивов  против  них,  это
просто его работа, как, например, работа  служащего  отдела  по  борьбе  с
сельскохозяйственными вредителями заключается в уничтожении  крыс.  Джеймс
Бонд  был  государственным  палачом,  защищающим  по  приказу  М  интересы
общества. Эти люди, убеждал  себя  Бонд,  в  своем  роде  были  такими  же
врагами, как агенты СМЕРШа [в течение 1950-х и 1960-х годов Джеймс Бонд  с
неизменным  успехом  борется  с   агентами   СМЕРШа   (советской   военной
контрразведки "Смерть шпионам"), явно не подозревая, что  эта  организация
прекратила существование в 1946 году, а по улице  Сретенка  в  доме  N_13,
где, по мнению Бонда и его руководства, располагалось  Главное  управление
СМЕРШа, все эти годы был  магазин  "Грибы"]  или  любой  другой  вражеской
секретной службы противников. Они объявили и ведут войну против британских
подданных на британской же территории и сейчас планируют новые  злодеяния.
Мозг Бонда лихорадочно искал другие основания в поддержку своей  решимости
убить их. Они погубили пони и  собаку  этой  девушки,  просто  прихлопнули
небрежным движением руки, будто мух. Они .
   Треск автоматной очереди подбросил Бонда на ноги. Прежде  чем  "сэвидж"
уперся прикладом ему в плечо, найдя цель, раздалась вторая очередь.  Когда
оглушительный грохот стих, из долины послышался смех и  хлопки  в  ладоши.
Зимородок, комок серо-голубых перьев,  упал  на  лужайку  и  затрепетал  в
агонии Фон Гаммерштейн, с еще  дымящимся  автоматом  в  руках,  подошел  к
птахе, наступил на нее босой пяткой  и  всей  тушей  резко  повернулся  на
месте. Под громкий смех и раболепные аплодисменты он вытер кровь на ступне
о траву  рядом  с  плоской  кучкой  перьев  и,  растянув  красные  губы  в
плотоядной ухмылке, что-то произнес. Бонд расслышал только слова "классный
выстрел". Фон Гаммерштейн передал автомат одному  из  охранников  и  вытер
потные ладони о свои жирные бока. Он что-то резко приказал двум  женщинам,
и те стремглав бросились  в  дом.  Затем  фон  Гаммерштейн  повернулся  и,
сопровождаемый телохранителями, засеменил вниз по лужайке к озеру.  Теперь
девушки бегом возвращались из дома каждая из них несла по  пустой  бутылке
из-под  шампанского.  Болтая  и  пересмеиваясь,  они  вприпрыжку  догоняли
мужчин.
   Бонд сделал последние приготовления. Он приладил  оптический  прицел  к
винтовке, поставил визир на 300 ярдов, отыскал на стволе клена выступ  для
левой руки и, плотно опершись плечом о ствол, осмотрел через прицел группу
людей у озера. Затем, расслабив левую руку,  он  стал  наблюдать  за  ними
поверх прицела.
   Намечалось нечто вроде состязания в стрельбе между  двумя  охранниками.
Они сменили обоймы в своих автоматах и по приказу Гонзалеса  поднялись  на
каменную дамбу, где встали футах  в  двадцати  друг  от  друга  по  разные
стороны прыжкового трамплина. Они стояли спиной к озеру, держа  оружие  на
изготовку.
   Фон  Гаммерштейн  подошел  к  кромке  берега;  в  каждой  руке  у  него
покачивалось по бутылке. Женщины за его спиной зажали уши руками. От озера
доносился смех, возбужденный испанский  говор.  Через  прицел  Бонд  видел
напряженные ожидающие лица телохранителей.
   Фон Гаммерштейн пролаял приказ, и сразу наступила тишина. Он отвел  обе
руки назад и стал считать: "Uno... Dos... Tres!"
   На счет "tres" бутылка взлетели высоко над озером.
   Охранники  повернулись,  как  марионетки,  с  автоматами,  прижатыми  к
бедрам. В момент,  когда  они  заканчивали  поворот,  раздались  выстрелы.
Отразившись от воды, рев автоматных очередей взорвал покой гор.  Суматошно
крича, с деревьев взлетели  птицы,  несколько  мелких  веточек,  срезанных
пулями забарабанили по зеркалу озера. Левая бутылка  рассыпалась  в  пыль;
правая, задевая лишь  одной  пулей,  развалилась  надвое  секундой  позже.
Осколки шлепнулись на середину озера и с бульканьем утонули. Стрелок слева
выиграл. Клубы порохового дыма над ними слились  и,  отнесенные  ветерком,
рассеялись  над  лужайкой.  Горное  эхо  продолжало   мягко   рокотать   в
наступившей тишине. Охранники спустились с дамбы на траву: передний шел со
сдерживаемой хитрой улыбкой последний  выглядел  мрачно.  Фон  Гаммерштейн
кивком подозвал двух девушек. Они подошли с явной неохотой, волоча ноги по
траве и надувшись. Фон Гаммерштейн спросил что-то у победителя. Тот кивнул
на женщину слева. Она угрюмо посмотрела на него исподлобья. Гонзалес и фон
Гаммерштейн  расхохотались.  Последний  шлепнул  девушку,  как  кобылу,  и
произнес несколько слов. Бонд разобрал  только:  "una  noche"  [одна  ночь
(исп.)]. Она подняла на него глаза и  покорно  кивнула.  Затем  группа  на
берегу распалась. Женщина-"приз", быстро разбежавшись,  нырнула  в  озеро,
наверное стараясь держаться подальше  от  охранника,  выигравшего  ее.  Ее
подруга последовала за ней. Они плыли через  озеро,  злобно  переругиваюсь
друг с дружкой. Майор Гонзалес снял пиджак, аккуратно сложил его на  траве
и сел сверху. Вокруг плеча майора виднелись ремни кобуры, а  из-под  мышки
торчала рукоятка автоматического пистолета среднего калибра. Он  наблюдал,
как фон Гаммерштейн снял  часы  и  пошел  по  дамбе  к  трамплину.  Баюкая
автоматы на груди, телохранители с берега следили за фон  Гаммерштейном  и
двумя девушками, которые заплыли уже на середину озера  и  направлялись  к
его  противоположному  берегу.  Время  от  времени  один   из   охранников
поворачивался назад и обводил внимательным взглядом дом и сад вокруг него.
Бонд подумал, что именно по  этой  причине  фон  Гаммерштейн  до  сих  пор
оставался живым. Он брал на себя труд постоянно заботиться  о  собственной
безопасности.
   Теперь немец подошел к трамплину, прошел  по  доске  до  края  и  встал
здесь, смотря вниз, в воду. Бонд плотнее уперся плечом в приклад "сэвиджа"
и поднял предохранитель. Его  глаза  превратились  в  безжалостные  щелки.
Сейчас в любую секунду можно было  ждать  развязки.  Палец  Бонда  лег  на
предохранительную скобу курка. Какого черта она медлит?
   Наконец фон Гаммерштейн решился. Он слегка согнул колени и  отвел  руки
назад. Легкий порыв ветра сморщил рябью зеркало озера, Бонд  через  прицел
видел,  как  он  шевелит  густые  щетинистые   волосы   на   лопатке   фон
Гаммерштейна. Руки немца пошли вперед, тело выпрямилось, а ноги  еще  долю
секунды оставались на доске. И в это мгновение что-то  серебряной  молнией
вспыхнуло у него на спине,  и  тут  же  тело  фон  Гаммерштейна  разрезало
поверхность воды в ловком прыжке.
   Гонзалес вскочил на  ноги,  неуверенно  вглядываясь  в  пену,  поднятую
нырнувшим.  Он  открыл  рот,  но  пока  молчал,  выжидая.   Вероятно,   он
сомневался, видел  ли  он  что-то  вообще  или  ему  только  померещилось.
Телохранители вели себя более решительно:  они  как  по  команде  присели,
зыркая то на Гонзалеса в ожидании приказа, то на деревья за плотиной.
   Вода под трамплином успокоилась, медленные  круги  разошлись  по  всему
озеру. Фон Гаммерштейн нырнул глубоко.
   У Бонда пересохло  во  рту.  Он  облизнул  губы  и  через  прицел  стал
обыскивать поверхность озера. Сначала он увидел розовый отсвет в  глубине.
Затем  розовое  пятно,  покачиваясь,  медленно  всплыло  из  пучины.   Фон
Гаммерштейн, чуть шевелясь, как живой, лежал вниз головой  на  поверхности
воды. Из-под его левой  лопатки  торчало  около  фута  ста  ли,  солнечные
зайчики отражались от алюминиевого оперения стрелы.
   Майор Гонзалес отчаянно завизжал, и  два  автомата  взревев,  изрыгнули
пламя. Бонд слышал треск поломанных веток и шлепки пуль о стволы  деревьев
ниже по склону. "Сэвидж" дернулся,  толкнув  его  в  плечо,  и  автоматчик
справа медленно повалился ничком. Другой бежал к озеру, стреляя  короткими
очередями от бедра. Бонд выстрелил в него, промахнулся, выстрелил еще раз.
Ноги охранника подогнулись, но инерция по-прежнему тянула его  вперед.  Он
обрушился в воду. Конвульсивно сжатый палец мертвеца продолжал  давить  на
курок, и его автомат упрямо посылал струю пуль вверх, в голубое небо, пока
от воды не заклинило механизм.
   Секунды, потраченные Бондом на дополнительный выстрел, позволили майору
Гонзалесу залечь за трупом первого телохранителя и начать обстрел клена из
автомата убитого. Заметил ли он  Бонда  либо  просто  стрелял  на  вспышки
"сэвиджа", но делал он это мастерски. Пули с чмоканьем вонзались  в  ствол
дерева, щепки летели прямо в лицо Бонду. Джеймс  Бонд  выстрелил  еще  два
раза, тело охранника дважды дернулось. Слишком низко! Перезарядив магазин,
Бонд снова прицелился, но в этот момент срезанная пулей ветка упала сверху
на ствол карабина. Пока он сбросил ее, майор Гонзалес уже бежал по траве к
спасительному  островку  металлической  садовой  мебели  на  лужайке.  Два
выстрела  Бонда  навскидку  взметнули  комья  земли  у  него  из-под  ног.
Опрокинув широкий стол набок, Гонзалес нырнул  за  него.  Из-за  надежного
укрытия его стрельба стала точнее. Он  бил  очередями,  высовываясь  то  с
одной стороны стола, то с другой. Автоматный свинец терзал клен все чаще и
чаще, тогда как одиночные пули Бонда лязгали по белому чугуну столешницы и
выли над лужайкой. Оптический прицел не позволял быстро переводить огонь с
одного края стола на другой. К тому же Гонзалес  был  хитер,  трудно  было
предугадать, с какой стороны он выглянет в очередной раз.  Вновь  и  вновь
его пули врезались в ствол у самого лица Бонда  и  свистели  над  головой.
Бонд нырком бросился  вправо  и  побежал  вниз  по  склону.  Он  собирался
выскочить на лужайку и обстрелять Гонзалеса с тыла. Но еще  на  бегу  Бонд
увидел, как майор выскочил из-за стола и, петляя, бросился через плотину к
лесу. Вероятно, он тоже решил покончить с патовым положением и, прячась за
деревьями, подняться выше невидимого стрелка.
   Джеймс Бонд остановился и вскинул  винтовку.  В  этот  момент  Гонзалес
увидел его. Упав  на  одно  колено  посередине  дамбы,  он  полил  свинцом
противника. Бонд, не пригибаясь и  отрешенно  слыша  близкий  свист  пуль,
скрестил риски прицела на груди Гонзалеса  и  плавно  нажал  курок.  Майор
Гонзалес дернулся,  наполовину  привстал  и,  вскинув  вверх  руки  с  еще
стреляющим автоматом, неуклюже упал ничком в озеро.
   Бонд подождал, не появится ли он снова на  поверхности.  Затем  опустил
карабин и вытер лицо тыльной стороной кисти.
   Эхо - эхо смерти прокатилось вверх  по  долине.  Далеко  справа,  среди
деревьев, Бонд поймал взглядом женщин,  бегущих  по  направлению  к  дому.
Скоро они позвонят в полицию штата, если служанки еще  не  сделали  этого.
Самое время было уходить.
   Он пошел назад через луг к  одиноко  стоящему  клену.  Джуди  уже  была
здесь. Она стояла спиной к нему, прижавшись к  стволу  и  спрятав  лицо  в
ладонях. С локтя ее правой руки стекала и капала на землю кровь,  а  рукав
зеленой рубашки на плече почернел. Лук и колчан со стрелами валялись у  ее
ног. Плечи девушки вздрагивали.
   Бонд, осторожно положив руку на ее здоровое плечо, тихо сказал:
   - Не расстраивайся, Джуди. Все уже кончено. Что у тебя с рукой?
   Она ответила глухим голосом:
   - Ничего страшного. Что-то ударило меня... Но ведь это было  ужасно.  Я
не думала.., не знала, что все будет выглядеть так.
   Бонд ободряюще сжал ее руку.
   - Так и должно  это  выглядеть.  Либо  ты,  либо  они.  Ведь  они  были
настоящими профессиональными убийцами, самыми отъявленными головорезами. Я
предупреждал тебя, что это мужская работа.  И  хватит  об  этом.  Давай-ка
лучше посмотрим твою лапу. Мы должны быстрее уходить через границу,  скоро
здесь будет полицейский патруль.
   Джуди повернула  к  нему  свое  прекрасное  лицо  дикарки,  исчерченное
потеками слез и пота. Теперь ее серые глаза смотрели доверчиво и  покорно.
Она сказала:
   - Вы повели себя благородно после всего, что я сделала. Но я была..,  я
не помнила, что творила.
   Она протянула ему раненую руку. Бонд вынул ее охотничий нож и  разрезал
рукав до самого плеча. Кровоточащий рубец с посиневшими  краями  пересекал
мышцу. Бонд вынул свой носовой платок цвета  хаки,  разрезал  его  на  три
ленты и связал их вместе. Он промыл рану из фляги, затем достал из рюкзака
толстый кусок хлеба и привязал его к ране. Отрезав совсем  рукав  рубашки,
он сделал пращевидную повязку из него и потянулся, чтобы завязать  узел  у
нее на шее. Ее губы оказались на расстоянии  дюйма  от  его  губ.  От  нее
исходил теплый острый запах зверя. Бонд потихоньку поцеловал  ее  в  губы,
потом еще раз, крепче. Завязав узел, он в упор посмотрел в ее серые глаза.
Они глядели удивленно и счастливо. Бонд поцеловал ее еще дважды  в  уголки
губ, и они медленно растянулись в улыбке.
   Бонд отодвинулся и улыбнулся в ответ. Осторожно взяв ее правую руку, он
вложил ее в повязку. Джуди спросила:
   - Куда вы меня поведете? Бонд ответил:
   - Я поведу тебя прямиком в  Лондон.  Там  есть  один  пожилой  человек,
который очень хочет повидаться с тобой. Но  прежде  мы  должны  перейти  в
Канаду. Там я поговорю с одним моим другом, и он приведет в  порядок  твой
паспорт. Кроме того, тебе нужно  приодеться  и  кое-что  купить.  Все  это
займет несколько дней. Мы остановимся в одном мотеле под Монреалем.
   На Бонда смотрела совсем другая девушка. Она послушно сказала:
   - Это было бы  прекрасно.  Я  никогда  в  жизни  не  останавливалась  в
мотелях.
   Бонд нагнулся, подобрал рюкзак, карабин и перекинул их через плечо.  На
другое плечо он повесил лук и колчан со стрелами, затем повернулся и пошел
вверх через поляну. Джуди Хавлок шла за ним. Она на ходу потянула за конец
повязки из розги, и ее светлые, золотые на солнце  волосы  рассыпались  по
плечам.
Last-modified: Fri, 26 Jul 2002 05:54:07 GmT