---------------------------------
выпуск 14
Перевод М. Громова
Издательский центр "Гермес" 1995
OCR Сергей Васильченко
--------------------------------
ГЛАВА ПЕРВАЯ
"Ролс-ройс" сорокового года выпуска бесшумно скользил по дорожкам
нью-йоркского Центрального парка. Его затемненные стекла изолировали
гитарные аккорды "Каньона" Пакелбела от однообразных звуков большого города.
В машине, позади шофера, одетого в ливрею, утопая в бархатных сидениях
под цвет своих темных волнистых волос, сидел доктор Феликс Фокс и потягивал
"дайкири" из бокала резного хрусталя "баккара". Он нажал кнопку на
перегородке, отделявшей сиденье водителя от салона.
- Есть бегуны? - спросил он шофера.
- Нет, сэр.
- Смотри внимательней, - сказал Фокс и отключил микрофон.
Да, это жизнь, подумал он и понюхал розу в маленькой вазочке. Он допил
и поставил пустой бокал в лакированный бар, имевшийся в салоне, скользнул
рукой по галстуку от Триплэра за 55 долларов и лацканам безукоризненно
сшитого костюма от Ланвина за 1200 долларов. Глянул вниз на туфли от
Ботичелли на фоне белого плюша, покрывавшего пол ковра.
Настоящая жизнь.
Голос из динамиков привлек его внимание.
- Бегуны, сэр.
Глаза Фокса сузились в жесткие злые щелочки.
- Где?
- Впереди слева.
Он пригляделся сквозь затемненное стекло. Впереди на обочине он увидел
мужчину и женщину в спортивных костюмах. Их кроссовки "Адидас" поднимали
облачка пыли. Лица были влажны и светились радостью.
- В исходную позицию, - сказал он.
Машина догнала бегунов, затем немного проехала вперед.
- Готов? - спросил Фокс, и искорка удовольствия проскользнула в его
глазах.
- Да, сэр.
Через затемненные стекла "ролс-ройса" Фоксу хорошо была видна пара
бегунов. Они буквально источали здоровье, да еще и флиртовали друг с другом.
- Давай, - прорычал он.
Машина рванула вперед, подняв и бросив в лицо изумленной паре целое
облако песка и гальки. Фокс обернулся и с удовлетворением увидел через
заднее стекло, как они кашляли и плевались, а их блестевшие от пота лица
покрыл слой копоти.
- Точно в цель! - закричал он и громко расхохотался.
- Да, сэр, - сказал шофер.
- Заткнись!
Он хлопнул по выключателю переговорной системы, посмеиваясь, вынул из
жилетного кармана серебряную бутылочку и вдохнул порцию кокаина с серебряной
ложечки.
Он ненавидел бегунов, он ненавидел здоровье. Если бы не миллионы,
которые приносили ему "Бег и теория относительности" и "Живи свободно на
сельдерее" - две книги Фокса, входящие в список бестселлеров "Нью-Йорк
Таймс" - он бы показал всем этим бегунам, лыжникам, теннисистам, туристам,
танцорам и прочим сумасшедшим представителям здорового мира! Он первыми
занес бы их в список на умерщвление.
Машина вылетела из парка и плавно затормозила у обочины.
- Отсюда два квартала до телевидения, сэр, - сказал шофер.
Фокс вздохнул и с недовольной гримасой убрал кокаин.
- Ладно, ладно, - обреченно произнес он. - Давай все сюда.
Окно в перегородке за спиной шофера раздвинулось, и тот передал шефу
аккуратно сложенную стопку одежды. Здесь была футболка, пара нежно-голубых
спортивных брюк и такая же куртка. Фокс не спеша снял свои вещи и передал их
шоферу. Затем с отвращением надел на себя спортивный костюм. Он терпеть не
мог ощущение спортивной одежды на теле.
- Превосходно, - угрюмо произнес он.
Шофер передал назад бутылку с "Эвиан", из которой Фокс побрызгал на
лицо, чтобы изобразить выступивший пот.
Настоящий ад - изображать из себя помешанного на здоровье.
- Есть кто-нибудь вокруг? - спросил он.
- Фарватер свободен, сэр.
Шофер соскользнул с сидения и обошел машину, чтобы открыть Фоксу дверь.
- Заберешь меня через час, - сказал Фокс, срыгнул и рысцой посеменил
вперед.
По мере приближения к телестудии отрыжка утихла, и ощущение горечи на
его лице сменилось одной из самых лучезарных улыбок. Он помахал толпе возле
входа в телецентр. Пошутил с секретаршей в студии, рассказал пару анекдотов
гостям, ожидавшим начала съемок шоу Алмазного Франка в зеленом зале студии и
с триумфом взбежал на сцену.
Камеры зафиксировали встретивший его шквал приветствий и одобрительных
возгласов. Алмазный Франк представил его: "Феликс Фокс - символ стройности".
Тепло улыбаясь Фокс призвал располневших домохозяек обрести счастье в
стройности и своих книгах. Собравшиеся подтвердили сокрушительный эффект
вдохновенных бесед доктора Фокса. Женщины средних лет вопили в экстазе,
когда он демонстрировал идиотские прыжки. Полненькие девушки яростно бросали
конфеты в урны.
У выхода со сцены группа фанатов совала ему для автографа книги "Бег и
теория относительности" и "Живи свободно на сельдерее".
Среди мелькающих страниц он заметил симпатичную грудь приличного
размера, обтянутую тоненьким розовым свитерком. Фокс поднял глаза от груди и
обнаружил под копной светлых курчавых волос мордашку в стиле Ширли Тэмпл.
- Привет, - взволнованно дышала девица, и ее свитер растягивался на
груди почти до пределов прочности. - Вы кажетесь мне просто нереальным,
доктор Фокс, - прошептала она и губы ее задрожали.
- Да? - сказал Фокс.
Она была такого сорта, что вполне могла бы устроить его. Не многие
могли. Последняя была крикливой. Крикливые не подходили.
- Вы читали мои книги?
- Нет Я жду, когда появится фильм. - Она вытолкнула вперед себя
неряшливую рыжеволосую девицу с лицом, похожим на географическую карту и
покрытым толстенным слоем пудры. - Это моя подруга Дорис. Мы живем вместе. И
она тоже считает вас очень симпатичным.
- Правда? - с ужасом спросил Фокс. Раздавая автографы он разглядывал
ротик блондинки. Его уголки задирались вверх, как края молодого месяца. Он
увидел синяки у нее на шее. - Откуда это? - спросил он, многозначительно
проведя рукой по ее шее, и толпа фанаток тоскливо застонала.
- А, это мой приятель, - хихикнула девица. - Он иногда бывает таким
грубым. Но меня это заводит.
Да, это то, что нужно, решил Фокс. Она подойдет.
- Вам стоит показать это доктору.
- Ничего страшного, - вспыхнула девица. - Это всего лишь синяки. Они у
меня всегда.
Дорис пихнула ее в бок.
- Он, я что-то не так сказала? Дорис говорит, что я все время болтаю
какую-то чушь.
- Дорогая моя, вы просто очаровательны, - сказал Фокс. - Давайте-ка я
лучше посмотрю ваши синяки.
Ее глаза округлились.
- Вы хотите сказать, что вы настоящий доктор? Я имею в виду, как в
больнице?
- Совершенно верно. - Он непринужденно повел ее сквозь толпу в сторону
стоявшего неподалеку "ролс-ройса". - Вот и все, леди, - с очаровательной
улыбкой сказал он сопровождавшей его толпе. - У меня есть небольшое, но
очень важное дело, которым я должен срочно заняться.
Женщины разочарованно вздохнули. Одна из них крикнула, что любит его.
Он дружески пожал ее руку.
- Стремитесь стать как можно лучше, - искренне сказал Фокс.
Женщина восторженно взвизгнула.
В машине Фокс предложил блондинке бокал шампанского.
- Я обожаю шипучку, - сказал она. - Однажды я сломала руку и мне
пришлось принять обезболивающий алка-зельцер. Мне так понравилось!
- Что, ломать руку?
Она рассмеялась:
- Нет же, глупый. Шипение. А руку я вообще не чувствовала.
Фокс замер.
- Она что же, не болела?
- Не-а. Один мой случайный знакомый - он работал на карнавале - сказал
как-то, что есть специальное слово для такого типа людей, как я. Ну для
таких, знаете, которые не чувствуют боли. Я знаю, это странно, но так со
мной было всегда...
- Лошадь, - сказал Фокс, в упор уставившись на девицу.
Это было как раз то, что нужно. Именно то, что нужно, и даже немного
больше.
- Ага, точно - лошадь! Он так и сказал. Может, вы его знаете - Джонни
Калипсо, татуировщик?
- М-м-м, сомневаюсь, - пробормотал Фокс.
Вечер обещал быть замечательным.
"Ролс" остановился под козырьком здания на Пятой авеню. Навстречу
шагнул швейцар и помог выйти из машины.
- Между прочим, меня зовут Ирма, - сказала девица. - Ирма Шварц.
- Очаровательно, - сказал Фокс.
Ирма была чудо. Фокс начал с булавок и переходил постепенно к иголкам,
веревкам, хлыстам, цепям и огню.
- Что, все еще не больно? - изможденно выдохнул он.
- Нет, док, - произнесла Ирма, отхлебнув из бутылки шампанского,
которую она прихватила с собой из машины. - Я же говорила - я лошадь.
- Вы сенсация!
- И вы тоже, Фокси. Бег изменил мою жизнь. На прошлой неделе. А до
этого, я каталась на роликовых коньках. Правда, сломала нос. После этого я
как следует не различала запахов и пришлось сделать операцию. А до роликов я
каталась на доске. Очень неплохо. Только бросила это дело, потому что мне не
нравилось, когда меня называли жопой. Понимаете, когда тебя поколотит
собственный приятель - это одно, но когда какой-нибудь полный придурок
называет тебя жопой - это, ну, вы понимаете...
- А когда нос сломала, тоже не было больно? - спросил он, дергая ее за
волосы.
- Ну конечно нет. Я же говорила, что абсолютно ничего не чувствую. Ну
вот, а до этого, до роликовой доски, я танцевала. Но начала очень много
кушать. Дорис, моя подруга, рассказывала мне, как ребята из "Метрополя"
обсуждали, какая я толстая.
- М-метрополь, - пробормотал Фокс, впиваясь зубами в плечо Ирмы.
- Я там работаю. Я ведь стриптизерша. Они чуть не умерли, когда прочли
в анкете, сколько мне лет. Клянусь, вы тоже не угадаете.
- Меня это не волнует.
Он снова был на пути в рай.
- Нет, пожалуйста, угадайте.
Вздохнув, Фокс сел.
- Двадцать, двадцать пять?
- Сорок три!
Фокс глубоко выдохнул:
- Сорок три? - На ее лице не было морщин, никаких других следов того,
что Ирма Шварц существовала на белом свете дольше двух десятков лет. - Ты и
вправду лошадь, - задумчиво произнес он. - Редчайшая порода лошади.
- Я как-то читала об этом в книге Рипли "Хотите - верьте". У меня в
организме есть особое вещество. Не то, что я его принимаю как лекарство по
необходимости, нет. Оно просто там находится. Доктора называют его прокатин.
- Прокаин, - отвлеченно поправил Фокс.
Его мозг лихорадочно работал. Ирма Шварц была слишком хороша, чтобы
быть реальностью. То, чем она обладала, было более ценно, чем все
достопримечательности мира. И было бы слишком эгоистично держать ее только
для себя. Она принадлежала всему миру.
- Да, точно. Прокаин.
- Ты счастливая, - сказал Фокс. - Люди платят многие тысячи долларов,
чтобы получить то, что тебе досталось задаром. Все сорокатрехлетние женщины
хотели бы выглядеть на двадцать. Долгие годы прокаин использовался военными.
В небольших количествах он может служить как обезболивающее. Он принадлежит
к одной группе с новокаином и кокаином, но вырабатывается только
человеческим организмом. А в больших дозах это вещество замедляет процессы
старения. Теоретически он может вообще остановить старение, позволяя людям
на протяжении всей жизни оставаться молодыми. Но конечно это только в
теории. Это вещество слишком редкое, чтобы использовать его в таких
количествах.
- Ну как вам это нравится? - сказала Ирма. - В моем организме плавает
что-то, стоящее больших денег.
- Огромных денег, - заметил Фокс. - Любая европейская клиника заплатит
целое состояние за твой прокаин.
- Да? - просияла Ирма. - Может, я могу продать немного? У меня же его
слишком много, правда?
Фокс улыбнулся.
- Боюсь, что это невозможно. Его можно получить только из мертвого
тела.
Ирма хихикнула.
- Ну тогда я лучше буду танцевать в "Метрополе".
Фокс щелкнул ее по уху с выражением нежности на лице.
- Я сейчас приду.
Он вернулся через минуту.
На руках были резиновые перчатки. В левой руке он держал медицинского
вида коричневую бутылку, в правой - большой кусок ваты.
- Что это? - спросила Ирма.
- Кое-что, способное свести тебя с ума.
- Как наркотики, да?
- Почти.
Он смочил вату содержимым бутылочки. Испарение обожгло ему глаза и
заставило перехватить дыхание.
- Знаете, вы так добры ко мне, - хихикала Ирма, - сначала шампанское,
теперь вот это...
- Дыши глубоко, - сказал Фокс.
Она повиновалась.
- Только меня не берет.
- Возьмет.
- Это та новая штука, что появилась сейчас в дискотеках?
- Новейшая. Говорят, человек как будто умирает и направляется в рай.
- А как называется? - спросила Ирма и глаза ее округлились.
- Синильная кислота.
- Не очень привлекательное название, - сказала Ирма Шварц. И умерла.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Его звали Римо, он перелезал через электрофицированную ограду. Однажды
его здорово ударило током, но после того, как один старик показал ему, как
побеждать электричество, взобраться на двенадцатифутовую стену, опутанную
электрическими проводами, не было для него проблемой. Весь секрет заключался
в том, чтобы использовать это самое электричество.
Большинство людей пытаются бороться с током так же, как они борются с
гравитацией, пытаясь взбираться вверх. Старик давным-давно показал Римо, что
гравитация слишком сильна для человека, чтобы с ней сражаться, и это
объясняет, почему большинство людей срываются вниз, пытаясь штурмовать
высокие здания. Римо не падал вниз, потому что он использовал гравитацию, и
она подталкивала его вперед, а затем он перенаправлял выработанную в его
теле движущую силу, и она толкала его вверх.
То же происходило и с электричеством. Сейчас, приближаясь к вершине
ограды, он держал ступни и ладони строго параллельно поверхности ограды, в
нескольких дюймах от стальной рамы. Он находился в контакте с электрическим
током, потому что это как раз и держало его подвешенным в воздухе, но
никогда не изменял расстояние до ограды.
Для того, чтобы овладеть этим, ему потребовалось много времени. В
начале, во время практических занятий, он приближался к ограде слишком
близко, и его так било электрическим током, что сводило мышцы. А потом он
научился бороться с электричеством, и все прекратилось. Никто не может
сражаться с электричеством и победить. Так говорил старик.
Старика звали Чиун. Он уже был довольно стар, когда Римо впервые
встретил его много лет назад. Когда электрический ток вел себя так, будто
хотел зажарить Римо живьем, Чиун учил расслабляться и принимать его. Если бы
кто-нибудь другой посоветовал Римо повиснуть и расслабиться, когда
смертельная доза электричества проходила через его тело, он сказал бы ему
пару ласковых. Но Чиун был не кто-нибудь. Он был Мастером. Он пришел в жизнь
Римо для того, чтобы создавать. Из состарившейся формации мертвого офицера
полиции - боевую машину, более совершенную, чем что-либо известное западному
миру. Этим полицейским был Римо, втянутый в дело, к которому не имел
никакого отношения и приговоренный к смерти на электрическом стуле, который
как следует не работал...
Хоть и не как следует, но все же достаточно сильно. В то утро, когда он
оказался в санатории Фолкрофт в Рай, штат Нью-Йорк, ожоги на его запястьях
были свежими, и он помнил этот электрический стул. Много лет спустя после
того, как он встретил человека с лицом цвета лимона, который лично отобрал
его для эксперимента, а потом представил древнему корейцу по имени Чиун, -
он помнил. Целую жизнь спустя после того, как Чиун превратил тело Римо в
нечто настолько отличное от тела нормального человека мужского пола, что
изменилась даже его нервная система, - ужас перед электричеством таился в
его теле.
Поэтому когда Чиун велел ему расслабиться, он боялся. Но слушал.
Теперь он лез к вершине ограды и концы электрического провода
прикасались к его коже. Дыхание было глубоким, подвластным ему. Равновесие
автоматически восстанавливалось при каждом движении. Ток был силой,
державшей его наверху. Используя его, ни на мгновение не прерывая контакта,
он медленно скользил вверх по ограде, передвигая руки осторожными кругами,
вырабатывая трение, продвигавшее его вверх. Добравшись до верха, он
неожиданно оторвался от поверхности, подтянул ноги и кувырком прыгнул вниз.
Имение, в котором он оказался, представляло собой акр или более того
покрытого снегом гравия и замороженной грязи в отдаленном конце Стэтн-айлэнд
- района большого Нью-Йорка. Повсюду валялись гниющие деревянные ящики,
ржавые банки и намокшие листы старых газет. В углу имения находился огромный
грязный шестиэтажный шлакоблочный склад. Рядом стоял грузовик.
Приблизившись, Римо увидел трех здоровых мужиков, таскавших в грузовик
ящики.
- Здорово, ребята, - сказал Римо, запуская руку в один из ящиков. Он
вытащил наружу запаянный в пластик мешок белого порошка, фунтов пять весом.
- Так я и думал, - сказал он.
- Что? - Один из рабочих достал девяти миллиметровый автоматический
браунинг. - С кем имею честь, мистер?
- Я из отдела по контролю за продажей героина, - не разжимая губ сказал
Римо. - И боюсь, что эта партия не пойдет. Грязная упаковка, нет названия
фирмы-изготовителя, нет даже пластмассовых мерных ложек - знаете, какие
раздают при продаже кофе. Нет, это совсем не на уровне. Извините, ребята.
Он вспорол пластиковый мешок и выпустил содержимое на ветер.
- Эй, эта штука стоит больше полумиллиона долларов! - воскликнул
человек с браунингом.
- "Делай дело хорошо, либо вообще не делай!" - вот наш девиз, - сказал
Римо.
- Прочь с дороги, парень! - крикнул человек с пистолетом и через две
секунды выстрелил.
Он опоздал всего на одну секунду. Потому что секундой раньше Римо
свернул ствол браунинга дугой, и когда из него вылетела пуля, она попала
точно в грудь рабочего и вошла в нее с глухим чавканьем.
- У меня нет оружия, смотри, - сказал другой рабочий, высоко подняв
руки вверх и намочив штаны.
- У меня тоже нет, видишь? - спросил другой, упав на колени.
- Ты главный? - спросил Римо.
- Ни в коем случае! - закричал рабочий с трогательной искренностью. -
Мы только работяги. Вам начальники нужны, да сэр?
- Кто же начальники?
- Мистер Бонелли. Бонз Бонелли. Он где-то там, - он показал внутрь
склада.
Джузеппе Бонз Бонелли сидел за столом в единственной отапливаемой во
всем здании комнате, с ковром на полу. У него за спиной, высоко над полом
имелось маленькое окошко. Он сидел в большом красном кожаном кресле и был
похож скорее на престарелого призрака, чем на теневого героинового дельца.
Волосы у него были жидкие, а кожа на щеках обтягивала лицо, похожее на
череп. Под столом сидела девица и что-то делала, припав лицом к паху
Бонелли.
- О... О, черт! - сказал Бонелли, заметив фигуру Римо, появившуюся в
дверях. - Вы кто?
Одна рука неистово задергалась на коленях, пока другая доставала из
кармана до смешного большой кольт 45-го калибра.
- Гр-р-р, - зарычал он, выхватив, наконец, оружие. - Молния! Гребаная
молния зацепилась.
- Спасибо, - сказал Римо, выхватив у него пистолет.
- Проклятая молния. Все ты виновата!
- Пользуйтесь пуговицами, - посоветовал Римо, - или фиговым листом.
Вам, наверное, вполне подойдет и виноградный.
Указательный палец несколько раз дернулся вперед и назад, прежде чем
Бонелли понял, что в его руке ничего нет.
- Отдайте мой пистолет!
- Обязательно, - произнес Римо, и раздавив его в пыль, высыпал в ладонь
Бонелли.
- Умный, черт, - пробормотал Бонелли. Он толкнул девицу под столом. -
Эй ты, пошла отсюда! У меня дела.
Из-под стола выползла блондинка с потрясающей фигурой.
- А как же я? - проворчала девица и лицо ее исказилось злобой. Потом
она увидела Римо и злость прошла.
Римо часто производил на женщин подобный эффект. Ее оценивающий взгляд
потеплел когда она разглядела стройную подтянутую фигуру с непомерно
широкими запястьями, хорошо развитыми плечами, чисто выбритым лицом с
высокими скулами, продолговатыми темными глазами и густой черной шевелюрой.
Она улыбнулась.
- Вы часто здесь бываете? - спросила она.
- Только когда надо кого-то убить.
- Вы такой милый.
- Пошла вон! - закричал Бонелли.
Девица медленно выплыла из комнаты, давая Римо возможность разглядеть
все достоинства своего зада.
- Что это за чепуха про "убить кого-то", - Бонелли сплюнул. - Что это
за разговоры?
Римо пожал плечами.
- Это то, для чего я здесь оказался.
- Ах, так? - Быстрым движением Бонелли выхватил нож и вспорол им
воздух. - Ах так?
- Ага, - сказал Римо, схватив нож за лезвие.
Он закрутил и подбросил его вверх. Нож продырявил в потолке аккуратную
дырку. На голову и плечи Бонелли посыпалась штукатурка.
- Умник, - сказал Бонелли. - Эй, ты что собираешься делать?
- Хочу немного покатать тебя, - сказал Римо, пытаясь вложить в свои
слова все гангстерские интонации, которые слышал в ночных сеансах по
телевизору. Он поднял Бонелли за шиворот.
- Осторожней, ты. Это шелковый костюм! Испортишь костюм, я с тобой
серьезно поговорю.
Римо вывернул карманы пиджака. Об пол звякнули два ножа и стилет.
- Ладно приятель, - взбесился Бонелли, - ты сам напросился! Коротышка,
Коротышка!
- Коротышка? - Римо прикинул, что Бонелли весил самое большее фунтов
сто. И ростом был едва около пяти футов. - Я - коротышка? А сам-то ты кто?
Бонелли усмехнулся. Он ткнул пальцем в окно. - Вот Коротышка!
Оконце заполняла физиономия с поросячьими глазками и настолько
переломанным носом, что он походил на кусок оконной замазки, по которой
проехала гусеница танка. Затем в окне появились два массивных плеча. Стекло
разлетелось градом осколков. В углах окна появились трещины и поползли по
стене с оглушительным грохотом. Потом стена поддалась и в комнату влетел
Коротышка.
- Звали, Босс?
- Да, займись-ка этим умником.
Коротышка надвинулся на Римо.
- Этим?
- А кем же еще? - заорал Бонелли. - В этой комнате только ты, я и он.
Ты что решил выкинуть вон меня?
Лицо Коротышки изобразило смирение.
- О, нет, босс. Вы же босс. Как я могу так с вами поступить!
- Тогда, может, ты думаешь о себе?
Коротышка задумался. Его брови сосредоточенно задвигались. Затем
морщины раздумий на лбу разгладились и он просиял счастливой улыбкой.
- Я понял. Это шутка, да, босс? Выставить вон меня самого! Правда
смешно, босс! Ха-ха-ха.
- Заткнись!
- О'кей, босс.
- Итак, кто же должен выйти вон, Коротышка? - примирительно спросил
Бонелли.
Коротышка оглядел комнату и начал загибать пальцы: - Так, есть вы, но
вы босс. Есть я ха-ха-ха, это было смешно, босс!
- Кто еще, тупица?
Коротышка стал поворачиваться в стороны, пока взгляд его не наткнулся
на Римо. - Остается он, - убежденно произнес Коротышка. Он поднял руку,
похожую больше на дубовую ветвь, и вытянул ее вперед.
- Правильно, - сказал Бонелли.
- Не правильно, - сказал Римо. И двумя пальцами отклонил удар. Рука
Коротышки в результате ударила в центр его собственного лица отчего
многострадальный нос вынужден был исчезнуть окончательно. Коротышка с глухим
звуком упал ничком вперед.
- С этим все, - сказал Римо, вновь поднимая Бонелли, на этот раз за
ремень, и пронес его через пролом в стене, раскачивая из стороны в сторону.
- Ремень, мой ремень! - причитал Бонелли. - Это же Пьер Карден!
Римо полез вверх по отвесной стене склада. Бонелли взглянул вниз и
завопил: - Проклятое дерьмо, куда ты меня тащишь?
- Наверх.
Римо методично взбирался по стене здания. Ноги отыскивали грани
кирпичей, свободная рука задавала направление.
- Пусть небеса проклянут тебя, - рыдал Джузеппе Бонелли, - пусть твоя
жизнь будет полна лишений и страданий. Пусть твои дети и дети твоих детей...
- Эй, ты там заткнешься? Я готовлюсь убить кое-кого, а ты меня
отвлекаешь.
- Пусть твои внуки будут покрыты нарывами! Пусть твоя жена заболеет
проказой!
- Слушай, если ты не перестанешь раздражать меня, я предпочту оставить
тебя здесь, - сказал Римо.
- Это идея. Пусть твой дядя подавится куриной косточкой!
- Минуточку, - сказал Римо останавливаясь. - Это уже слишком. Не трогай
чужого дядю.
Он подбросил Бонелли вверх. Бонелли оглушительно завопил, его голос по
мере удаления от земли звучал все тише.
- Берешь свои слова обратно? - спросил Римо.
- Беру! - завыл Бонелли.
- Какие?
- Все. Абсолютно все! - Он на минуту остановился в воздухе, затем
заорал вновь: - Помогите!
- Заткнешься ты или нет?
- Да-да, навсегда. Молчу.
- Дашь ты мне сосредоточиться?
- Делайте все, что вам угодно. Только поймайте меня!
Когда он достиг уровня глаз Римо, тот потянулся и поймал Бонелли за
ремень. Глотая воздух и размахивая руками как утопающий, Бонелли заскулил,
потом открыл глаза и обнаружил, что все еще жив.
- Умник...
- Но-но, - предупредил Римо.
Бонелли замолчал.
Остаток пути высотой в шесть этажей был мирным. Римо насвистывал
древнюю корейскую мелодию, которую слышал от Чиуна. Мелодия была
запоминающаяся и очень милая, а то, что она звучала в холодном зимнем
воздухе, делало ее еще более красивой. Аккомпанементом звучало пение птиц.
Римо почти забыл о нарко-короле, болтавшемся в его правой руке.
Иногда Римо почти нравилось то, что он делал. Он думал, что это
совратило его. Наемные убийцы не были по-настоящему счастливыми людьми, и
Римо предполагал, что не счастливее большинства людей, убивавших других ради
того, чтобы жить. Но, по крайней мере, он убивал таких людей, которые
заслуживали того. Он не нанимался на работу к жадным землевладельцам,
которым надо было убрать упрямых жильцов, потому что эти жильцы не имели
достаточно изящества чтобы быстро умереть в арендованных квартирах. Он не
убивал иностранных студентов оттого, что так постановил трепещущий
сумасшедший диктатор. Он убивал, когда надо было убить. Когда ничего другого
уже нельзя было сделать.
Как и все профессиональные убийцы, Римо не решал сам, чьи души подлежат
освобождению от их бренных тел. Это делалось за него организацией,
образованной президентом Соединенных Штатов как крайняя мера борьбы с
преступностью. Только борьба продолжалась, президент был убит, а организация
осталась.
Называлась она КЮРЕ. КЮРЕ, наверное, была самым нелегальным
инструментом, когда-либо изобретенным в Америке для контроля за
преступностью. КЮРЕ действовала вне рамок Конституции - абсолютно за ее
пределами. Ее задача - бороться с преступностью, когда все другие способы
потерпели неудачу.
Из трех людей, знавших о существовании КЮРЕ, президент Соединенных
Штатов был наименее важным. Он решал - воспользоваться или нет специальным
красным телефоном, находившимся в его спальне в Белом Доме. Красный телефон
был напрямую связан со штаб-квартирой КЮРЕ в Рай, штат Нью-Йорк. Почти
каждый новый президент, узнав от своего предшественника о существовании
КЮРЕ, клялся, что не будет использовать ее. Существование организации,
подобной КЮРЕ, было признанием того, что американская правовая система не
срабатывала, а ни один новый президент не мог допустить этого. Поэтому
красный телефон мог молчать, забытый до поры. Но время от времени им
пользовались.
И когда трубку этого телефона поднимали, на другом конце немедленно
отвечал человек с кислым голосом, второй человек, знавший о существовании
КЮРЕ. Это был доктор Харолд Смит.
Смит был самым неподходящим по характеру человеком для того, чтобы
возглавлять нелегальную организацию. Более всего его интересовал
компьютерный анализ информации. Он был точен, привередлив, методичен и
законопослушен по своей природе.
Работа на посту директора КЮРЕ заставляла его ежедневно сталкиваться с
убийствами, поджогами, изменами, шантажом. Давно почивший Президент,
основавший КЮРЕ, самолично отобрал для этой работы Смита. Смит был выбран
потому, что обладал одним качеством, которое - президент был в этом уверен -
отвергнет все возможные возражения, которые мог бы высказать Смит о сущности
этой работы. Харолд Смит любил свою страну больше, чем что-либо на свете.
Поэтому он мог довести работу до конца. Или не довести вследствие высших
интересов государства. Даже президент мог давать Харолду Смиту не более чем
советы относительно новых заданий. КЮРЕ никому не подчинялась.
Третьим человеком, знавшим тайну КЮРЕ, был исполнитель - "карающая
рука". Единственный человек, обученный древней системе защиты и нападения,
созданной тысячелетие назад в корейской деревушке Синанджу. Единственный
человек, способный делать невозможное.
Этого человека звали Римо Уильямс.
Он уже преодолел все шесть этажей склада, буксируя притихшего и
подавленного Джузеппе Бонелли. Внизу двое рабочих вновь укладывали в
припаркованный грузовик ящики, наполненные белой смертью. Римо бросил
Бонелли на ровную, покрытую снегом крышу. Тот скривился и схватился за бок.
- Что случилось? - подозрительно спросил Римо.
- Эта песня.
- Какая песня?
- Та, что вы насвистываете.
- И что же?
Бонелли согнулся пополам.
- У меня от нее образуются газы! - сказал он. - Я конечно не могу
распоряжаться, - он повел рукой по сторонам, - но, хочу сказать, если вам
очень хочется петь, не могли бы вы напевать, скажем "Мой путь" или "Я
влюбился в Сан-Франциско"? Только не это ужасное дерьмо. Вот здесь
появляется такой воздушный мешок. - Он указал себе на живот.
- У вас просто нет вкуса, - сказал Римо. Он становился похож на Чиуна и
знал это.
Но не стоит беспокоиться об этом, потому что сейчас у него есть о чем
позаботиться. Например о том, что Джузеппе Бонз Бонелли залез и карман и
вытаскивал на свет что-то металлическое с черной рукояткою. Это был
небольшой топорик. Весело захохотав, Бонелли взмахнул им в сторону Римо,
лезвие запело.
- О'кей, умник. Ты долго напрашивался!
Он снова взмахнул топором. Лезвие пронеслось точно по тому месту, где
была голова Римо. Только ее там уже не было. Молодой человек совершенно
незаметно оказался в другом месте так быстро, что Бонелли даже не заметил.
Бонелли махнул еще раз. И опять промахнулся.
- Ну, хватит, - сказал Римо, небрежно отшвырнув топорик. Отлетев на
приличное расстояние, тот вонзился в ствол дерева и глубоко увяз в нем.
- Здорово! - восхищенно воскликнул Бонелли. - Эй, а кто вы, кстати?
- Можете звать меня Римо.
Бонелли широко улыбнулся.
- Римо. Хорошее имя, звучное. Звучит "по итальянски". Вы итальянец?
- Возможно, - сказал Римо.
Он воспитывался в детском доме. Насколько ему было известно, его предки
могли быть кем угодно.
- Я так и подумал. У вас крестьянский склад ума. Здорово получилось с
этим деревом. Римо, я могу надеяться на участие в моем бизнесе такого парня,
как вы?
- Мне не нравится ваш бизнес.
- Да, но деньги очень хорошие. И вы станете членом нашей дружной семьи.
Мы будем вместе делать множество дел по-семейному.
- Например, "сажать на иглу" детей, да?
- Римо, крестьянин! - экспансивно воскликнул Бонелли. - Это всего лишь
бизнес, и больше ничего. Поставка товара. Покупаешь дешевле, продаешь
дороже.
Римо задумался.
- Нет, - сказал он. - Я лучше сделаю кое-что другое.
- Лучше, чем заработать деньги? Что же?
- Лучше я убью тебя.
Бонелли зарычал: - О'кей, парень. Я давал тебе шанс. Никакого мистера
Симпатяги больше не будет. - Он пошарил в кармане брюк и вытащил ручную
гранату. - Ты уйдешь сам или подождешь пока я дерну чеку?
- Вот так? - сказал Римо выхватил гранату у него из рук и выдернув
чеку.
- Ты что сделал! Быстро бросай!
Римо не глядя подбросил опасную игрушку вверх и поймал у себя за
спиной.
- Нет, - сказал он. - Мне надоело все выбрасывать.
Он снова подкинул гранату в воздух. Бонелли подпрыгнул, но Римо успел
перехватить ее.
- Дай сюда!
- Зачем тебе? - спросил Римо, подбрасывая гранату в одной руке.
- Я ее выкину, - сказал Бонелли покрываясь испариной.
- Я нашел ей лучшее применение, - сказал Римо. - Ты ее съешь. - Он
запихнул гранату Бонелли в рот и пожал ему руку. - Приятно было
познакомиться. Я подумаю над вашим предложением.
Потом он толкнул Бонелли в воздух, и тот вытаращив глаза взял курс
точно на стоявший внизу грузовик. Все ящики были загружены, и кузов
опечатан. Оба рабочих уже сидели в кабине, мотор был заведен.
Как раз вовремя, подумал Римо, когда Джузеппе приземлился на крышу
грузовика и разлетелся на мелкие части.
На минуту воздух наполнился белым порошком и щепками. Потом небо
просветлело, снова стало синим и холодным, и Римо начал спускаться вниз по
стене, напевая старинную корейскую мелодию.
Чиун напевал ту же мелодию, когда Римо вошел в комнату мотеля на
Манхеттене. Текст в переводе с корейского звучал приблизительно так. "Любовь
моя, когда я увидел твою грациозную походку, твою красоту, то, как весной
тает снег, так омыли мои глаза слезы радости". Он напевал ее, разглядывая
себя в зеркале и разглаживая на себе кимоно из золотой парчи. Он
раскачивался взад-вперед, отчего колыхались редкие пряди серебряных волос и
бородки. По телевизору шла реклама зубной пасты. Десятилетняя девочка не
давала младшему брату любимую всей семьей пасту.
- К чему такой шум? - сказал Римо и выключил телевизор.
- Деревенщина, - пробормотал Чиун. Он спрыгнул с туалетного столика и
медленно приземлился на пол. - Кто бы мог ожидать от белого человека, чтобы
он понимал красоту. - Он снова включил телевизор. - О, любовь моя, когда я
увидел твою грациозную походку...
- Слушай, папочка, если ты хочешь петь, может лучше выключить
телевизор? Он не будет тебя отвлекать.
- Только кусок бледного свинячьего уха можно так легко отвлечь. Кроме
того, там все равно нечего смотреть.
- Тогда почему же он работает?
Чиун горестно вздохнул. - Он работает, потому что там будет, что
посмотреть. Это всякому ясно.
На экране появился дешевый, неуклюжий как коробка, маленький
автомобиль, съезжавший вниз с горы под аккомпанемент симфонического
оркестра.
- Что это? - вскричал Римо, заглушая грохот увертюры к "Вильгельму
Теллю".
Автомобиль исчез с экрана, а вместо него возникла ядовито
вытаращившаяся в камеру ведущая новостей, женщина восточного типа, которая
выглядела так, будто она ест младенцев на завтрак.
- О, это она! - с придыханием произнес Чиун и расположился перед
телевизором в позе лотоса. Пальцы с длинными ногтями затрепетали у него на
груди.
- С вами Чита Чинг и самые последние новости! - прорычала ведущая. -
Сегодня вечером по-настоящему плохие новости, - добавила она, и плоское лицо
исказила злорадная усмешка.
- О прекрасная, о несравненная! - воспевал Чиун.
- Перестань, пожалуйста, - сказал Римо. - Это ты называешь - есть, что
посмотреть? Эту злобную шарманку?
- Прочь! - скомандовал Чиун. - Ты не достоин находиться в одной комнате
с таким цветком лотоса, как мисс Чита Чинг. Ты, предпочитающий коровье вымя
западных великанш. Ты, которому нравятся бессмысленные взгляды бледнолицых
дурочек с круглыми глазами, таких же, как ты сам.
- Я предпочту все что угодно этой Чите Чинг, - сказал Римо.
Когда он вышел, Чита с явным удовольствием изрыгала самые страшные
новости сегодняшнего дня.
- Полиция до сих пор не выявила участников ужасного убийства
командующего Военно-воздушными силами Гомера Ватсона, известного в кругах
Третьего мира как "капиталистическая свинья" и "разжигатель войны". Ватсон
был убит в собственном доме вчера утром одним или несколькими наемными
убийцами, использовавшими оружие, возможно - огнемет, - сообщает полиция.
Версия использования огнемета возникла в связи со следами огня,
обнаруженными в доме жертвы в штате Мэриленд. Сожженный и расчлененный труп
был опознан по зубным коронкам. Полиция докладывает, что делается все
возможное, чтобы обнаружить преступников, совершивших убийство, но до сих
пор нет ни одной улики. Напоследок наш телеканал приветствует всех
доблестных борцов за свободу, кто так умело устранил бюрократа от
Военно-воздушных сил, словами: славно сработано, ребята!
- О, мистер Римо! - громко окликнула девушка за стойкой администратора.
- У меня для вас информация. - Она достала из ячейки с номером комнаты Римо
сложенный листок бумаги. - Позвони тете Милдред, - прочла она. - Это все,
что здесь есть. Вы должны позвонить тете Милдред.
- Смитти опять пользуется этим идиотским шифром, - пробурчал Римо.
Девушка закрыла уши руками.
- Нам не положено быть осведомленными в частной жизни наших гостей,
мистер Римо.
- Отлично. Здесь есть телефон-автомат?
- У вас есть телефон в комнате, мистер Римо.
- Я знаю. Но мне туда нельзя.
- Я же вам сказала, что мы не интересуемся частной жизнью наших гостей.
Почему бы вам не позвонить из своей комнаты?
- Я не хочу звонить из своей комнаты. Я хочу звонить из автомата. А
теперь скажите-ка мне, где здесь автомат!
- Ну, хорошо. - Она указала тоненьким пальчиком в конец вестибюля.
Как только Римо повернул за угол, он увидел как она подскочила к
телефонному пульту и поменяла несколько проводов. Он вошел в телефонную
кабину и поднял трубку. Как он и предполагал, на другом конце был едва
различим звук сдерживаемого дыхания, где его подслушивала девушка.
Он понизил голос.
- Через пять секунд я схвачу эту хорошенькую девушку у пульта и сорву с
нее одежду.
На другом конце он услышал легкий шорох, а затем все стихло. Юбка
администраторши взметнулась на ветру, когда она вылетала за дверь.
Римо поймал ее прежде, чем она успела выскочить на тротуар.
- Так в чем же дело?
- Я - я не знаю, о чем вы говорите, - пробормотала она. - Вы что, и
правда собираетесь стянуть с меня одежду?
- Вы подслушивали мой телефонный разговор. На кого вы работаете?
- Ни на кого.
- На кого! - он сильнее сжал ее руку.
- О'кей, о'кей, - произнесла она. - Думаю, это не столь важно.
- Кто это?
- Я не знаю. Правда. Кто-то позвонил мне и попросил прослушивать все
телефонные линии. Те, что в комнатах, слушать легче, а для телефонных
автоматов мне приходится переключать кое-что на пульте.
- Зачем все это?
- Откуда мне знать. Он только просил меня записывать все, что будет
сказано кем-либо об армии, морском или воздушном флоте. За каждую
информацию, которую я отправляю на компьютерный информационный центр в
Альбукерке, я получаю двадцать долларов.
- Компьютерный центр? - спросил Римо, удивленно подняв брови.
- Да, он сказал, что я получу государственный чек. Я вычислила, что он
либо из ЦРУ, либо из ФБР.
- А как говорил этот человек?
- Говорил? Ну, каким-то кислым голосом. Пожалуй, это единственное, как
его можно описать. Наподобие вашей тети Милдред.
- Ладно, - с отвращением сказал Римо. Опять Смит. Щупальца Смита
достигали любого уголка в каждом городе. - Ладно, не думайте об этом. Я не
хотел вас напугать, - сказал он девушке и пошел вниз по улице.
- Эй, минуточку! - окликнула его девушка. Ее лицо было смешным от
растерянности. - Вы разве не станете срывать с меня одежду?
- Позже, - сказал Римо.
Неподалеку он нашел телефонный автомат и набрал номер в Чикаго, который
помнил как "Отче наш" и автоматически соединился с телефоном Смита в
Фолкрофтском санатории.
- Да? - услышал он кислый голос Смита.
- Что за чертовщиной вы сейчас занимаетесь?
- Через час встречаемся на Улице Мотт в Китайском квартале.
- Я хочу знать, почему ваши прихвостни слушают мои телефонные разговоры
в мотеле "Изи рест".
- Не ваши, Римо, а все разговоры. А этот человек - один из тысячи,
которые этим занимаются.
- Что происходит?
- Я все расскажу позже. Через час. У дракона.
Смит повесил трубку.
В Китайском квартале был только один дракон, и этот дракон проплывал
вниз по улице Мотт на шествии в честь празднования китайского Нового года.
- Извините, - говорил Римо, прокладывая себе путь сквозь толпу ликующих
участников карнавала.
- Это везде, - зловеще произнес Чиун за его спиной.
Римо оглянулся.
- Что везде?
- Свинина, - сказал старик. - Запах свиных шкварок исходит из каждого
дикого китайского рта.
- Не обращай внимания.
- Только белый может попросить корейца терпеть чернь,
китайцев-свиноедов.
- Тогда зачем ты пошел со мной? Тебе ведь не обязательно было приходить
сюда, - раздраженно заметил Римо.
Чиун засопел.
- Я пошел, потому что это мой долг, - высокопарно произнес он. - Будучи
Мастером Синанджу, я обязан лично выполнять пожелания императора Смита.
- Папочка, на Смита работаю я. Ты мой учитель. Ты вовсе не должен был
идти.
- Нет, должен, - настаивал Чиун. - Когда император желает наградить
подарком ценного сотрудника, получатель подарка должен присутствовать лично.
Это всего лишь вежливость.
- Подарок? О каком подарке ты говоришь?
- О портрете Читы Чинг. Император Смит обещал подарить его мне.
- Но у тебя уже есть портрет этой плосконосой кляузницы. Ты же сделал
из нее святыню!
- Это портрет Читы Чинг в западной одежде. А мне нужен такой, где эта
красивая и грациозная леди облачена в традиционное платье своей родной
Кореи.
- Она даже не знает, где эта Корея находится. Ей что горы, что равнина
- все едино.
- Белый грубиян! Свиноед!
- Я думал, свиноеды у нас сегодня китайцы.
- Китайцы, белые - какая разница. Отбросы - они и есть отбросы.
Когда они приблизились к картонному дракону, он начал раскачиваться и
мотаться по улице во все стороны, разбрасывая повсюду жареную лапшу. Римо
поднырнул под покрытые попоной бока зверя как раз в тот момент, когда Смит
обессилено пригнулся к земле. Он подхватил его одной рукой, а другой
ухватился за томящуюся от жара раковину дракона.
- С вами все в порядке, Смитти?
- Вы опоздали на четырнадцать минут, - сказал Смит, сверившись со своим
"Таймексом". - Как долго еще по-вашему я мог один держать эту махину?
- Извините, Смитти. Но почему все-таки мы встречаемся здесь?
- Тише, безумец, - произнес Чиун. - Император назначил нам встречу в
этом вонючем месте, потому что он очень чувствительный и смиренный человек.
- Он поклонился Смиту. - Он хочет преподнести свой прекрасный подарок среди
этого убожества, дабы подчеркнуть, насколько красота может затмить уродство.
Это очень правильно, император. Самое подходящее место.
- Я не император, Чиун, - в сотый раз начал объяснять Смит.
Чиун упорно верил, что Смит нанял на службу его и Римо для того же, для
чего на протяжении многих веков императоры нанимали его предков.
- Я счастлив принять ваш подарок, о всемогущий, - сказал, улыбаясь
Чиун.
- Подарок? - Смит посмотрел на Римо. - Какой подарок?
- С изображением корейского варианта Годзиллы, взявшей след, - сказал
Римо.
- Фотографию, - подсказал Чиун. - Портрет несравненной Читы Чинг.
- Я думал, что уже дарил одну.
- В церемониальном одеянии. Традиционный предсвадебный портрет, -
Морщинистое лицо Чиуна погрузилось в растерянность. - Вы не забыли?
- Э-э, боюсь, что забыл, - с нетерпением сказал Смит. - Я подумаю, как
это можно устроить. Я пригласил вас сюда потому, что то, о чем пойдет речь,
является абсолютно секретным, и должно таковым остаться.
- Так же, как и просьбы ваших ценнейших агентов, - проворчал Чиун.
- Простите?
- Не обращайте внимания, - сказал Римо. - Продолжайте.
Смит заговорил торопливо:
- Вам, полагаю, известно, что вчера утром был убит командующий
Военно-воздушными силами?
- Кажется, я слышал об этом. Его сожгли огнеметом или чем-то похожим?
- Верно. Но прессе не известно, что прошлой ночью командующий
Военно-морскими силами, Торнтон Ивс, тоже был убит. Заколот штыком. Его тело
обнаружили возле дома сенатора Джона Спанглера в Вирджинии. И выглядит это
так, будто работали несколько наемных убийц.
- Белых, - проворчал Чиун. - Только белому может придти в голову мысль
убивать человека мундштуком. А для настоящей работы кое-кто обращается к
Мастеру Синанджу. Но разве кое-кто побеспокоится о том, чтобы выполнить
маленькую просьбу старого Мастера? Никогда. Может, нам тоже начать работать
мундштуками? Мы можем измолотить врага мундштуком, как дубинкой.
- Мундштук и штык - не одно и то же, папочка, - объяснил Римо. - Штык -
это нож на конце ружья.
- А, понятно. Белый наемник использует ружье, чтобы заколоть. Очень
квалифицированно.
- Хватит, Чиун, - сказал по-корейски Римо. - Из-за того, что тебе не
дали картинку...
- Из-за того, что угас один маленький огонек в моей сумрачной жизни...
- О, пожалуйста, - взмолился Смит. - У нас очень мало времени.
- Простите меня, о император, - покорно произнес Чиун. - Я не стану
больше говорить. Все равно ведь никому не хочется ублажить старика.
- Теперь серьезно, - начал Смит, но Чиун сомкнул челюсти и повернулся к
ним спиной. Смит вздохнул и продолжил. - Человек, обнаруживший тело,
садовник в доме Спанглера, не может ничего сказать. ФБР и ЦРУ до сих пор
допрашивают его.
- Сообщили в полицию?
- Нет. Полиция не в курсе. Они потеряли все нити, расследуя убийство
командующего Военно-воздушными силами, и президент боится, что они запутают
и это дело. Мы не можем этого допустить. Все это похоже на цепочку.
- Кто же следующий?
- Командующий Сухопутными силами, вероятно. Спецслужба уже установила
круглосуточную охрану, так же, как и для других важных лиц из окружения
президента. Но это не может продолжаться бесконечно. Тот, кто совершил эти
убийства, кто бы он ни был, должен быть остановлен.
- Из-за этого вы и раскинули целую сеть шпионов?
- Конечно. Пока у нас ничего нет, каждая капля информации может помочь
вытащить на свет хоть какие-то части этой головоломки.
- О'кей, - сказал Римо. - Если этих ребят убили огнеметом и штыком,
похоже на работу военных. Прикажете начать оттуда?
- Мне так не кажется. У военных все подразделения ведут собственные
расследования, и я уже влезал в их компьютерные банки информации. Думаю,
стоит начать с преступного мира. Отправляйтесь в дом сенатора Спанглера и
выясните, кто еще был вчера на этой вечеринке. Эти люди последними видели
командующего живым.
- Но это рутинная работа для полицейских, - запротестовал Римо.
- У нас есть все основания полагать, что это не обычное убийство, -
сказал Смит. - И мы с чего-то должны начать. Все, что известно полиции -
тело было обнаружено на лужайке перед домом Спанглера. Дочь сенатора,
Цецилия, немедленно позвонила в ФБР и труп забрали из морга прежде, чем его
успели узнать.
- Тогда почему этим не занимается ФБР?
Смит посмотрел на часы.
- Если бы у нас было два года, этим могло заняться и ФБР. Но у нас нет
времени.