---------------------------------
     выпуск 4
     Перевод на русский язык - А. Бряндинской
     Издательский центр "Гермес" 1994
     OCR Сергей Васильченко
     --------------------------------



     Он хотел знать, будут ли слышны снаружи крики в  доме? Агент по продаже
недвижимости отвечал, что никогда о таких вещах не задумывался. Дом уединен,
это да,  пейзаж идилличен, вид прекрасен. Кстати, почему  бы мистеру  Блейку
Кламу не осмотреть все вокруг?
     - Да, - согласился Клам, -  вид  великолепный... А Нас кто-нибудь может
видеть?
     Не  обращая   внимания  на  фальшивые   восторги   комиссионера,   Клам
внимательно изучал  склон утеса, спускающийся до синей  глади Тихого  океана
неподалеку   от  маленького  калифорнийского  городка  Болинас,  за  которым
начинались нижние отроги горы Тамалпаис.
     Он  посмотрел вокруг.  Вдалеке, ниже  по покрытой гравием дороге стояла
белая хижина. Оттуда в  мощный бинокль вполне можно было видеть, а с помощью
подслушивающего устройства - слышать все, что происходит в доме. Современная
электроника может творить чудеса.
     Но еще более удивительных вещей  можно добиться при помощи компьютеров.
Блейк  Клам  знал это точно.  Можно охватить  всю страну  одной компьютерной
системой, да так, что только один человек будет иметь доступ к окончательным
распечаткам. А  если человек этот настолько упрям и эгоистичен, что не хочет
ни с кем делиться полученной информацией...  Такому  нельзя позволить встать
на пути Высшего  Блага,  на пути  нанимателей  Блейка Клама -  Международной
корпорации данных, Ай-Ди-Си. Даже если этот человек будет кричать.
     - Как видите, сэр,  это поместье - просто находка для человека, который
ищет уединения и уюта.
     -  Гм... -  буркнул  Клам, еще раз бросив взгляд на дом, выстроенный  в
приземистом   калифорнийском    стиле,   с   большим   каменным   внутренним
двором-патио,  слишком  открытым для обзора  с вертолета, вызывающе широкими
окнами,  обращенными  в   сторону  океана  и   предгорья,  с   бесчисленными
раздвижными  стеклянными  дверями, которые  уж  никак не  смогут  остановить
достаточно упорного и решительного человека.
     - Очаровательный дом, мистер Клам, не правда ли?
     - Гм... да... - Клам опять посмотрел вниз  на  дорогу в  сторону  белой
хижины. - Кому она принадлежит?
     - О, вас это не заинтересует. Хижина не утеплена, ванная комната только
одна, краны не работают, а владелец запрашивает непомерную цену.
     Клам задумался. Это  был ухоженный  мужчина лет под сорок  с  аккуратно
подстриженными каштановыми  волосами,  с ровным, как  по линейке,  пробором.
Гладкое  лицо,  слегка загоревшее во время прогулок под парусом в Хэмптоне и
катания  на горных лыжах в Вейле, подтянутая фигура,  с элегантной простотой
облаченная  в серый костюм от  "Брукс  бразерс", черно-оранжевый, не слишком
широкий галстук. Превосходный служащий Ай-Ди-Си, образец служащего Ай-Ди-Си,
в   тридцать  семь  лет  уже  вице-президент.  Мог  бы  даже  стать  старшим
вице-президентом  Ай-Ди-Си,  если  бы  не тридцать других,  почти  столь  же
достойных претендентов,  стоящих на различных ступенях  служебной лестницы в
Корпорации с Большой буквы. Кроме как о Корпорации и о службе в кругу Блейка
Клама никто и не говорил.
     - Давайте осмотрим дом, - сказал Клам в безупречной  манере, принятой в
Ай-Ди-Си, которая его самого ни к чему не  обязывала, но  других  заставляла
повиноваться.
     На  Клама  не  очень-то  действовал  развязный  энтузиазм  агента,  его
восторги  по поводу паркетных полов  спален,  массивного мраморного  камина,
новой   системы  отопления,  которая   может  создать  в  доме  иллюзию  как
беркширской  осени, так и  пуэрториканской  весны,  и, конечно же, коврового
покрытия -  оно  навсегда останется  таким же чистым, как  в день, когда его
настелили.
     - Это  все?  - спросил Клам, которому не  понравились телефоны в каждом
углу.
     - Как  работник Ай-Ди-Си,  вы, наверное, уже  заметили телефоны. Должен
честно признаться, что у нас были  с ними некоторые  проблемы. Сильный ветер
иногда рвет  провода.  Но вы  с вашими  связями  наверняка  сможете провести
подземный кабель.
     Клама вполне устраивал телефонный провод в теперешнем виде. Но это было
единственное,  что  ему  понравилось.  Дом  был  слишком... открыт,  слишком
уязвим.
     - Вы хорошо поработали, - сказал Клам. - Я должен подумать.
     - Такая великолепная недвижимость уходит быстро.
     -  Охотно  верю. -  Клам  направился к  выходу. Ему нужно  было  успеть
осмотреть еще несколько домов.
     -  Здесь  есть еще глубокий  подвал,  хотя я  не  думаю,  что  вам  это
интересно. Все подвалы похожи друг на друга.
     Глубокий подвал?..
     - Раз уж я здесь, можно взглянуть, - сказал Клам.
     - Вы можете  использовать его как склад или отделать панелями, привести
в порядок. Дом  строился во времена,  когда все боялись атомной войны и были
помешаны  на  бомбоубежищах.  Это  даже  и  не  подвал,  а  глубокая  яма  с
вентиляцией  и свинцовыми стенами, так что выглядит все это страшновато. Мы,
если  пожелаете,  можем  переделать его в  игровую  комнату  еще  до  вашего
переезда.
     Осмотрев  подвал, Блейк Клам тут же  заявил, что он  не только не имеет
ничего против, но даже хотел бы немедленно получить ключи от дома.
     - Значит, вы согласны?
     - Разумеется. Я также хочу купить эту маленькую белую хижину у дороги.
     - Местные банки  не очень-то любят  давать закладные  под второй дом, -
сказал агент но недвижимости.
     - Ай-Ди-Си не нуждается в накладных. Я хочу завершить сделку в двадцать
четыре часа.
     -  Если вы позволите мне высказать свое мнение, сэр,  то  эта хижина не
стоит того, что за нее запрашивают.
     - Ай-Ди-Си желает ее приобрести.
     Зардевшийся агент широко улыбнулся.
     - Что Ай-Ди-Си пожелает, то Ай-Ди-Си и получает?
     - Да, таков девиз нашей корпорации, - сказал Клам.
     - Я читал о вас в  "Форбсе", мистер Клам. Вы ведь один из самых молодых
вице-президентов Ай-Ди-Си?
     - В Ай-Ди-Си тридцать вице-президентов, - заметил Клам.
     - Они пишут, что вы исключительный вице-президент.
     - Мы все исключительные.
     - Тогда как же вы решаете, кто станет президентом?
     - Тот, чьи заслуги окажутся наиболее значительными, станет президентом.
Учитывается все до последней мелочи.
     -  Да, -  согласился агент.  -  Я  слышал об этом, а  также о  том, что
благодаря вашим исследованиям в области компьютерных технологий вы оказались
на целое поколение впереди конкурентов.
     -  Да,  именно так  мы и работаем,  - холодно сказал  Клам.  Он  терпел
нескончаемую  болтовню агента  по недвижимости всю дорогу до Сан-Франциско -
целых тридцать миль.
     Клам не взял бы такого человека к себе  на фирму. Он не умеет работать.
После заключения сделки хороший торговец не говорит о делах - можно упустить
уже  почти готовый контракт, предоставляя слишком много  информации. Хороший
агент должен дать клиенту ровно столько информации, сколько необходимо.
     Вся мощь Ай-Ди-Си заключалась  в информации. Одни компании  производили
компьютеры,  другие  разрабатывали компьютерные  программы.  Только Ай-Ди-Си
имела полный набор:  программирование, научные разработки, конструирование и
эксплуатацию компьютеров.  В области  производства  компьютеров конкуренты у
Ай-Ди-Си были; что касается банков данных, она не имела равных.
     Но ни  одна  корпорация не могла бы процветать, специализируясь лишь  в
одном   направлении,  поэтому  Ай-Ди-Си  начала   приобретать   строительные
материалы, нефть,  уголь, алюминий, транзисторы  и недвижимость -  не только
маленький  дом  на  тихоокеанском  побережье,  но  и  обширные  пространства
необработанной земли.  Рабочие  группы начали осознавать, что им  необходима
более широкая  информация. Ощущалась нехватка знаний о том, что происходит в
других областях.
     Как, например,  было  с  налогами.  При  помощи  компьютеров  можно  до
последнего цента  предсказать,  сколько  и  за  что запросят конкуренты.  Но
невозможно вычислить, сколько политики решат потратить - разумеется, если вы
не купили  местных политиков. Однако  прибрать их к рукам значительно проще,
если  вы знаете  их  секреты. Не  всегда можно купить политика за деньги. За
информацию - всегда.
     В  Америке, на берегу  залива Лонг-Айленд,  имелась  прямо-таки золотая
жила информации.  О таком Ай-Ди-Си и мечтать не могла. Информация о том, кто
какие налоги платит, кто какие выплаты получает, через какой пункт поступают
в страну  наркотики, кто, что, кому, где  и почем продает. Учтено было  даже
влияние изменений погоды на  потребительский рынок. Полный комплект. И никто
на берегу пролива Лонг-Айленд в  санатории Фолкрофт не использует, казалось,
эти  данные  в  полной  мере.  И  то, что Ай-Ди-Си не имеет  доступа  к этой
информации, -  просто преступление против природы.  Блейк  Клам  намеревался
исправить такое положение вещей.
     В аэропорту Сан-Франциско Блейк  Клам готовил  свой  реактивный самолет
"Лир" к полету в Уэстчестер, который находился в нескольких милях от городка
Рай, штат Нью-Йорк.  Ему сообщили, что  над  Колорадо собирается гроза. Клам
отвечал, что он полетит выше туч.
     На дежурного диспетчера, похоже, произвели впечатление познания Клама в
аэронавигации,  и он очень  вежливо  задал  Кламу несколько  вопросов о  его
обучении и подготовке.
     Клам также был любезен. Возможно, этот человек - один  из тысяч  людей,
которые,  не  ведая  об этом, снабжают  информацией Фолкрофт. А если так, то
вскоре диспетчер, сам того не подозревая, будет работать и на Ай-Ди-Си.
     Только  гений  мог  установить  компьютерную  сеть  в  Фолкрофте  таким
образом,  чтобы лишь один человек имел доступ к  информации. Насколько Кламу
было  известно, только один человек знал, как работает  система в целом. Вся
прелесть ее организационной структуры состояла в том, что люди, работающие в
ней,  имели  в  лучшем  случае  отрывочное  представление  о  том,  чем  они
занимаются. Большинство  из них считали, что работают  на  частные компании,
более  проницательные подозревали, что являются информаторами ФБР,  но никто
не догадывался, что  все  они формируют компьютерный  банк данных Фолкрофта.
Все было так превосходно организовано, что крупные компании и даже Ай-Ди-Си,
сами того не подозревая, снабжали систему осведомителями.
     Только одна вещь озадачивала  Клама -  цель  этой организации, носившей
кодовое название  КЮРЕ. Совершенно  непонятно, куда шла ее прибыль. Хотя она
занималась  и  военными вопросами, но не  походила  на  военную организацию.
Военные операции  проводятся обычно  против  армий  и правительств,  а КЮРЕ,
похоже, одновременно работала как против  некоторых американских граждан так
и на некоторых американских граждан.
     Вот о  чем  думал  Клам, пролетая  над Колорадо.  Возможно, он  получит
ответы  на свои  вопросы  в  ближайшие  два дня.  По  иронии судьбы  на  это
указывали  компьютеры Фолкрофта,  вернее -  данные серьезного  исследования,
посвященного пыткам.
     Оно  подтвердило  то, о чем Клам подозревал, еще когда  служил офицером
специальных войск, до того как попасть в Ай-Ди-Си: любой человек скажет все,
если  его  пытать  надлежащим  образом.  Не  требуется  никаких  специальных
препаратов,  никаких "промываний  мозгов".  Если удастся  убедить  человека,
которому вы причиняете боль, что  боль прекратится, как только он скажет то,
что вы от него требуете,  и что он всякий раз сможет прекращать боль, говоря
то,  что  вы от  него требуете, то он непременно заговорит.  Любого человека
можно сломить за сорок восемь часов. В большинстве случаев рассказы о людях,
выдерживающих многодневные пытки, не соответствуют действительности. Человек
молчит,  пока допрашивающему не удается  втолковать ему  связь между болью и
информацией.  Вовсе  не духовная слабость  заставляет людей говорить, просто
такова человеческая натура. Прекратить боль и выжить. Вот и все.
     Клам  летел  над  равнинными  штатами   и  думал  об  офисах  Ай-Ди-Си,
находящихся там,  в  особенности  в Канзас-Сити.  Местные  люди из КЮРЕ были
включены     в     компьютерную    платежную     ведомость     вместе     со
спортсменами-профессионалами некоего спортклуба.
     Над Уэстчестером должно быть ясное небо. Клам получил сводку по  радио.
Он заодно распорядился, чтобы самолет заправили для полета в Нью-Йорк.
     - И попрошу, чтобы к утру самолет был готов для нового полета через всю
страну, в Сан-Франциско.
     - Много летаете...
     - Я всегда в дороге, - сказал Клам в микрофон. - Конец связи.
     Забавно,  что он  услышал  от диспетчера:  "Много летаете".  Именно так
выразился  президент  Ай-Ди-Си в  тот  дождливый  день  в  Мамаронеке,  штат
Нью-Йорк, во время личной беседы. Клам был  вице-президентом, отвечающим  за
международные связи, от старшего вице-президента  по стратегическим вопросам
его отделяли шесть ступеней иерархической  лестницы, а эта должность, в свою
очередь, была последней ступенью на пути к президентскому креслу. Когда Клам
вошел  к президенту,  тот  сидел  с  мрачным видом. Он был один, и  это было
необычно.  Клам  не мог припомнить, чтобы он  когда-нибудь раньше встречался
наедине  с  таким  высокопоставленным сотрудником  Ай-Ди-Си, пусть  даже  на
площадке для гольфа.
     Президент, он же и председатель правления, как и  Клам, имел подтянутый
и энергичный вид уверенного в себе человека, с той лишь разницей, что он был
двадцатью годами старше - больше морщин на лице и седины в волосах.
     - Садитесь, - сказал он. - Наш разговор продлится не  более пяти минут.
Вы  никому  не должны упоминать  об  этой  встрече.  Мы  больше  никогда  не
встретимся наедине, и вы никогда  больше не будете обсуждать этот  вопрос со
мной. Когда вы выполните задание, вы просто сообщите мне: "Выполнено", затем
представите   отчет  о  работе  и  в  течение  недели  после  этого  станете
вице-президентом по стратегическим вопросам. Вы слушаете меня?
     - Я слушаю вас, Т.Л., но не понимаю.
     -  Неподалеку  отсюда  -  странно,  но  это  совсем рядом  -  находится
санаторий Фолкрофт. В нем установлены компьютерные системы 385, 971 и 842.
     - Система  842 - из нового поколения компьютеров,  которые появятся  на
рынке не раньше, чем через два года!
     - Совершенно верно. А у них они уже есть.
     - Но мы ведь только сдаем в аренду наши компьютеры, а не продаем их.
     - И все же они у них есть, и там работает несколько наших первоклассных
специалистов. Мы не можем допустить такой концентрации талантов за пределами
Ай-Ди-Си.
     - Как это могло случиться?
     - Вы помните, на одном из первых семинаров вы узнали,  что, имея деньги
и мозги, можно всю страну оплести компьютерной сетью?
     - Да.
     - Так вот, в  санатории Фолкрофт в городке Рай, штат Нью-Йорк,  это уже
сделано. Вы станете старшим вице-президентом по стратегическим вопросам, так
как вы единственный  из вице-президентов,  кто  прошел подготовку в  войсках
специального  назначения, и у  меня нет  другого  человека, кому  бы  я  мог
поручить это задание. Вы, конечно, понимаете, какого  рода  способности  вам
придется пустить в ход?
     -  Вы правы, Т.Л., другого человека, способного выполнить  это задание,
нет. Я не должен ни перед чем останавливаться?
     - Считайте, что этого я не слышал.
     - А что, если у меня ничего не получится?
     - Тогда мы  будем вынуждены нанести в этом направлении широкомасштабный
удар!
     -  Не лучше ли для  Ай-Ди-Си  в  случае моего провала просто отстранить
меня и работать себе спокойно дальше?
     - Люди из Фолкрофта не  забывают тех, кто им угрожает. Я уверен, они до
нас доберутся.
     - Тогда,  Т.Л.,  я  должен  задать вам  еще один  вопрос.  Почему бы не
оставить их в покое, если риск так велик? Надо обезопасить себя от возможных
последствий. Я думаю, следует глубже  изучить  этот вопрос.  Ай-Ди-Си важнее
моего продвижения по службе, Т.Л.
     И тут  вице-президент Блейк Клам впервые  увидел, как на лице Т.Л.Бруна
отразилось   нечто   иное,  чем  респектабельный  оптимизм  или   осторожное
беспокойство. На  нем отразился гнев.  Гнев  закипел  в  корпоративной  душе
Т.Л.Бруна и бросился красной волной ему в лицо.
     -  Они подорвали  основу  прибылей Ай-Ди-Си,  - сказал он  дрожащим  от
ярости  голосом.  -  Подорвали  самую основу  прибыли  Ай-Ди-Си,  украв наши
компьютерные системы, составляя  нам конкуренцию  в области информации. Если
бы так  поступила  другая  корпорация, мы бы  ее раздавили.  Если бы политик
задумал сделать это, мы бы его  уничтожили. Если бы банкир попытался сделать
это, мы бы превратили его  в  банкрота. Понятно? Ай-Ди-Си и Фолкрофту вместе
нет места на этой земле!
     - Слушаюсь, сэр, -  сказал Клам. И собственный ответ напомнил ему о его
короткой армейской  карьере во  Вьетнаме, где младшие чины  всегда отвечали:
"Слушаюсь,  сэр". Именно  так капитаны  становились  майорами,  а  майоры  -
подполковниками. Точно  так  же  младший  вице-президент  мог стать  старшим
вице-президентом по  стратегическим вопросам еще до того, как ему исполнится
сорок лет.
     - Вам предстоит много полетать, Блейк. Идите, - сказал Т.Л.
     Кламу  было  чем заняться  в Фолкрофте,  но он, будучи  профессионалом,
решил действовать точно  и наверняка.  Не стоит туда торопиться, в Фолкрофт.
Клам  послал  туда  людей  - чтобы  починить  компьютеры,  проверить  счета,
предложить  новое  программное  обеспечение  и  аппаратуру,  а  сам держался
подальше, наблюдая, какова будет реакция Фолкрофта.
     Двух программистов  Клам больше никогда не  увидел, а  третьего нашли с
раздавленной грудной клеткой на пляже Лонг-Айленда.
     Следователь послал детективов, чтобы они поискали на месте преступления
какое-нибудь  гидравлическое  устройство: по его  словам, только  с  помощью
пресса можно было так изуродовать труп. Но программист  был убит на пляже, а
любая машина таких габаритов оставила бы след на песке.
     Ай-Ди-Си выплатила денежную компенсацию семьям  погибших  -  корпорация
всегда заботилась о своих людях, - и с последней смертью Клам изменил планы.
Он  сосредоточил все  свое  внимание  на  чопорном человеке средних  лет, не
совсем, по-видимому, нормальном,  так как он  однажды  отказался от  высокой
должности в Ай-Ди-Си.
     В офисе  доктора Харолда  Смита, руководителя санатория Фолкрофт, стоял
всего   один   компьютерный  терминал,  и   только  через  него  можно  было
подключиться ко всем  здешним  компьютерам  и  считать содержавшуюся  в  них
информацию. "Превосходная система", -  подумал Клам. Но человек, управляющий
всем этим, слишком упрям. Скорее всего, это характерно для людей средних лет
и старше,  и, может быть,  поэтому Ай-Ди-Си увольняла своих служащих, прежде
чем они становились трясущимися, дряхлыми и, что хуже всего, упрямыми.
     В мире корпораций не было места для упрямства. Оно устарело, как счеты.
Устаревают и люди. Тем хуже для доктора Смита.
     Как  обычно, Клам  совершил образцовую посадку в аэропорту Уэстчестера.
Он  был осторожным пилотом, хотя и  не знавшим  чувства страха, и никогда не
подвергал себя ненужному риску. Он  встречал пожилых  пилотов и безрассудных
пилотов,  но пожилых и в  то же время безрассудных  пилотов ему встречать не
доводилось.
     Клам  понаблюдал  за  заправкой  своего  самолета,  обсудил  результаты
техосмотра с одним из немногих механиков, которым  доверял, а затем уехал на
фургоне своей жены,  припаркованном им  здесь  два дня тому назад. Он  хотел
позвонить жене, но  потом передумал. Незачем зря тратить время. Не  помешает
сегодня вечером появиться у доктора Смита пораньше. Лучше на несколько минут
раньше, чем хотя бы на секунду позже.
     Клам проехал высокие ворота Фолкрофта,  глухие кирпичные стены которого
скрывали все,  что находилось за ними, и припарковал фургон с задней стороны
административного  здания. Свет горел только в офисе  Смита,  слабо мерцая в
ночи  через  непроницаемое  снаружи  оконное   стекло,  но  что-либо  внутри
разглядеть  было невозможно.  В  течение сорока восьми часов, как утверждало
исследование в области пыток,  Клам узнает все о Фолкрофте, все до последней
мелочи.
     В  ночной  темноте  Клам  взглянул  на  таинственную   вереницу  звезд,
расстояние до которых и их  размеры оставались неизвестными  человечеству до
наступления компьютерной эры.  Глядя в глубину пространства, Клам, непонятно
почему,  подумал  о  перехваченной  из  Фолкрофта  странной информации.  Там
упоминался "Дестроер" - по-видимому, какой-то военный корабль -  и маленькая
деревушка в Северной Корее под названием Синанджу.



     Его звали  Римо,  и  он направлялся  с "визитом вежливости" в  пригород
Детройта,  Гросс-Пойнт,  расположенный  в  нескольких  милях  от  центра,  в
респектабельный дом с широкой  лужайкой  перед  ним. Люди,  живущие в центре
города, или впрыскивали смерть себе в вены, или вдыхали ее, или торговали ею
в "охраняемых" притонах.
     Те,  кто  пользовался  продуктом,  доход  от продажи  которого позволял
содержать  эту лужайку безупречно подстриженной, ежедневно мыть и чистить до
блеска дом руками двух  служанок, подогревать всю зиму  воду в  бассейне, не
были  желанными   гостями  в  этом   квартале.   После  наступления  темноты
полицейские останавливали их и гнали  прочь, если те не  могли сказать, куда
направляются и зачем - поработать барменом на вечеринке,  убрать  в спальнях
или вынести мусор. Они резко выделялись в этом квартале темным цветом лица.
     Лицо  Римо не  привлекало  внимания полицейских. Широкие  скулы, взгляд
темных глаз  устремлен в вечность.  Бледное лицо. Шесть футов росту, широкие
запястья. Худощавый.  Римо позвонил  в дверь  с табличкой "Джордан". Некогда
эта  фамилия  звучала  как  Джордано.  Некогда  Анджело  Джордано  заправлял
подпольным игорным бизнесом в деловой части Детройта, пока не обнаружил, что
именно оптовая продажа белого порошка приносит чудовищную прибыль. И вот уже
пятнадцать  лет он успешно торговал этим товаром, снабжая  им  мелких черных
дилеров.  Дела шли  хорошо,  несмотря на отсутствие рекламы  и  своеобразные
трудности с маркетингом: от пятнадцати лет до пожизненного заключения.
     Между  Арнольдом Джорданом  и  последним этапом торговли  было  столько
ступеней, что сам  он с какими-либо неприятностями  никогда  не сталкивался.
Это касалось лишь мелкой сошки.
     Дверь открыла горничная.
     - Добрый вечер, - сказал Римо. - Я из Союза домовладельцев Гросс-Пойнта
и хотел бы поговорить с мистером Джорданом.
     - Мистер Джордан вас ожидает?
     - Нет, - ответил Римо.
     - Не могли бы вы подождать здесь, я посмотрю, дома ли он.
     - Спасибо.
     Римо начал что-то  насвистывать.  Он был очень занят сегодня вечером. В
последнее время приказы,  идущие  сверху, были  полны несуразностями,  почти
граничащими с некомпетентностью. Это все  связано с Ай-Ди-Си, не иначе. Римо
это понимал, хотя ему  никто официально так и  не разъяснил, что за проблемы
возникли  с  этой корпорацией. Ему  сообщили только имена и  местонахождение
трех программистов. Римо понадобилось пятнадцать секунд, чтобы избавиться от
последнего из них  на пляже Лонг-Айленда.  Четырнадцать из  них он  от  души
смеялся над  человеком,  вставшим  в  позу кунг-фу, которая была  бы  вполне
уместна  на тренировочном занятии в школе боевых искусств, но при  которой в
реальном бою грудь оставалась незащищенной.
     Названия этой позы Римо не знал, потому что, как говаривал его учитель,
Мастер   Синанджу,   человек   не  должен   тратить  драгоценное  время   на
коллекционирование чужих глупостей. Синанджу,  в отличие от широко известных
видов боевых искусств, было не искусством,  а рабочим инструментом. Римо так
и  не  мог понять, как это люди могут  превращать обыденную работу в забаву,
посвящать  ей часы  досуга.  Так,  некоторые  адвокаты,  чтобы расслабиться,
подстригают газоны!
     Вернулась   горничная,   шурша   накрахмаленным   белым   фартуком   и,
извинившись, сообщила, что мистер Джордан занят.
     -  Я только на  одну  минуту, я и  сам очень тороплюсь, - сказал Римо и
каким-то  образом проскользнул  в  дом,  оставив  горничную,  безрезультатно
пытавшуюся его удержать, стоять с беспомощно вытянутыми руками.
     Арнольд  Джордан  ужинал  в  кругу  семьи.  Когда  Римо  вошел в  тесно
заставленную  мебелью  столовую,  Джордан  держал  в  руке  вилку  с  куском
черничного пирога.
     - Мне ужасно неловко вас беспокоить, - сказал Римо. - Это займет только
минуту. Прошу вас, заканчивайте ужин, я не хочу его прерывать.
     Джордан, крупный мужчина с властным рубленым  лицом римского легионера,
но с прической телекомментатора, положил вилку.
     - Пожалуйста, доедайте, - повторил Римо.  -  Или вы не любите черничный
пирог?
     - Кто вы такой?
     - Я из  Союза  домовладельцев  Гросс-Пойнта.  Мое  дело  займет  только
минуту. У меня тоже нет времени.
     - Я ужинаю. Позвоните завтра утром моей секретарше.
     - Я же сказал, доедайте свой пирог.
     Арнольд Джордан вытер  рот белой льняной салфеткой и, извинившись перед
женой и детьми, вышел из-за стола
     - Я уделю вам ровно одну минуту, - процедил он сквозь зубы. - Но должен
предупредить: вы поступаете опрометчиво, прерывая мой ужин.
     Римо  только кивнул  в  ответ.  У  него  не  было времени  на  вежливую
болтовню.  Джордан  провел  его  в  заставленный  книжными  полками  рабочий
кабинет.
     - Как вас зовут? Что вам надо?  На кого работаете? Я уже сказал, что вы
поступили опрометчиво, оторвав меня от ужина. Имя и телефон вашего хозяина?
     - Его зовут Смит, но не утруждайте себя  звонками. Вы  недавно  приняли
участие  в  поставке  большой  партии  наркотиков,  и  меня  послали,  чтобы
покончить с этим вашим бизнесом. -  Римо пробормотал себе под  нос: - Никому
нет дела до того, что я не могу быть одновременно в двух местах. Как просто:
найди дом Джордана, разберись с ним, то есть сделай за один вечер работу, на
которую  требуется  тридцать пять  часов.  И чтобы  все было на самом высшем
уровне, как обычно.
     - Простите, что вы сказали? - спросил Джордан.
     - Неважно, у меня нет времени на болтовню, - буркнул Римо
     - Это хорошо, - сказал  Джордан,  - это  прекрасно. У вас  нет времени?
Тогда окажите себе любезность и удалитесь.
     - Я слышу в вашем голосе угрозу, не так ли?
     Джордан пожал плечами. Если понадобится,  он может раздавить  в лепешку
этого человека,  но чего ради? Достаточно поднять трубку  и вызвать полицию,
которая  арестует  этого нахала  за  вторжение в частное  владение. А потом,
когда его выпустят под  поручительство, он, Джордан, поможет ему исчезнуть в
глубинах озера Мичиган.
     Размышления Джордана  неожиданно поколебала жгучая боль в правом плече,
как от  раскаленной  кочерги.  Он открыл  рот,  чтобы  крикнуть, но  не смог
выдавить из себя ни звука. Римо зажал его плечо между большим и указательным
пальцами. Джордан не мог ни двинуться, ни позвать на помощь.
     Он беспомощно сидел за  своим письменным столом, напоминая раздавленную
лягушку.
     - Все в порядке, - сказал гость. - Вам больно.
     В   плечевом  суставе   Джордан  ощущал  страшную   боль,  словно   его
нафаршировали горящими углями. Римо слегка пошевелил пальцами.
     - А теперь не больно.
     Джордан почувствовал такое облегчение, что едва не заплакал.
     - Больно - не больно. Опять больно.
     Джордан снова ощутил ужасную боль.
     - Так будет продолжаться до тех пор, пока я не узнаю, где героин.
     Джордан попытался что-то сказать, но не смог.
     - Не слышу.
     Джордан тщетно старался что-то произнести.
     - Ну, говорите же!
     "Разве этот человек не  видит, что  он не в состоянии  говорить? Маньяк
какой-то, а плечо,  кажется, вот-вот выскочит из  сустава".  Джордану  очень
хотелось заговорить, но голос ему не подчинялся. Вдруг  он почувствовал, как
боль переместилась в область сердца и голосовые связки заработали,  хотя  он
едва мог вздохнуть. Охрипшим  голосом он поведал  об "охраняемом" притоне  в
центре города. Но маньяк не верил и твердил, что он врет.
     -  Клянусь Богом,  это  правда!  Пятьдесят  пять кило.  Я клянусь  вам!
Поверьте мне, это правда! Героин за деревянной панелью входной двери. Верьте
же мне!
     - Верю, - сказал Римо. И боль чудесным образом прекратилась, а  Анджело
Джордано, известный под именем Арнольд Джордан,  последний раз в своей жизни
столкнувшись с проблемами маркетинга, погрузился в вечную тьму.
     Римо оставил  тело Джордана в кресле, закрыл невидящие глаза и,  выходя
из  комнаты,  заклинил замок,  чтобы выиграть  двадцать-тридцать  минут.  Он
извинился  перед семьей Джордана, что не может остаться на десерт, и сообщил
миссис Джордан, что ее муж занят разложением и просил его не беспокоить.
     - Вы хотели сказать "изложением"? - недоуменно спросила миссис Джордан.
     У  Римо  не  было  времени на  объяснения.  По  вине  Смитти  он  опять
перегружен  ночной работой, и все это,  наверное, из-за компьютеров. Римо не
верил  в компьютеры.  Он верил только в пожилого сухонького  азиата, который
так часто доставлял ему неприятности.  Странно, за последнее десятилетие  он
потерял  веру почти  во  все, во  что когда-то  верил, но,  как сказал Чиун,
Мастер Синанджу, это из-за того, что изменилась сама его сущность.  С другой
стороны, доктор  Смит приписывал это  серьезной перестройке нервной системы,
суть которой не понять западному человеку.
     Что  бы там  ни  было,  Римо имел  в  распоряжении  только  час,  чтобы
добраться до центра  Детройта, а затем  вернуться в  аэропорт.  Он  рисковал
упустить  не только  пятьдесят пять  килограммов  героина, но  и  четвертого
служащего Ай-Ди-Си, которого  по поручению Смита нужно было  устранить. Римо
обнаружил, что в Гросс-Пойнте  не было телефонных будок. Ему пришлось пройти
три мили, прежде  чем  он нашел  такси. Прошло еще двадцать минут,  пока  он
добрался до телефона.
     Телефонная   линия   должна  быть  свободна  в  течение  всего  вечера,
специально для него. Это была "открытая", незащищенная линия, никто не может
гарантировать секретность разговора по телефону-автомату, но этот недостаток
компенсировался оперативностью связи.
     В телефонной  кабине воняло,  как в  общественной  уборной. Римо набрал
восьмерку и три ноля. Это был код, по  которому  за десять центов можно было
позвонить из любой  точки страны. После четвертого гудка он повесил трубку и
набрал номер заново. Похоже, он не туда попал. Римо позвонил снова, дождался
пятого гудка и повесил трубку. Затем он набрал ноль.
     - Девушка, на линии повреждение. Я не туда попадаю. Никто не отвечает
     Римо дал ей нужный ему номер с кодом 800.
     - Все нормально, телефон звонит, сэр, - сообщила телефонистка.
     - Не может быть, чтобы там никого не было, - сказал Римо
     - Мне очень жаль, сэр. Может быть, попробовать еще раз?
     - Да, пожалуйста.
     Ответа не было.
     - Телефон звонит, сэр.
     - Слышу,  черт возьми, - сказал Римо. Он выбросил  телефонную трубку на
улицу, и армированный сталью провод лопнул, как высохшая резинка.
     Шофер такси, дожидавшийся у  обочины, увидев это, сказал, что он только
что получил срочный вызов, и раз ему необходимо так внезапно уехать, то Римо
ничего  ему не должен.  Но Римо  как будто и не слышал.  Он дал шоферу адрес
дома, в котором, может быть,  все  еще находились наркотики. По  первому  же
сигналу  тревоги  героин  мог  исчезнуть,  и тогда  его  никогда не  удастся
уничтожить. Римо  оставалось  только надеяться,  что программист из Ай-Ди-Си
будет  его ждать на условленном месте.  Да, доктор Смит, должно быть, где-то
просчитался, раз Римо столько раз сталкивается с  Ай-Ди-Си за такое короткое
время. Хорошо продуманная операция допускает только одно убийство, в крайнем
случае - два.
     Римо сел в такси, но шофер остался стоять у дверцы.
     - Нужная вам улица, приятель, находится в черном квартале.
     - Ну и прекрасно! - сказал Римо.
     Римо  недоумевал. Возможно ли, чтобы к телефону  в офисе Смита никто не
подошел?  Нет. Если  Харолд Смит сказал, что он будет в определенном месте в
назначенное время, то он с раздражающей  точностью будет в  этом месте в это
время.
     Может  быть, у Смитти  случился сердечный приступ  и  он умер? Вряд ли.
Римо не везло весь сегодняшний вечер. С чего это вдруг теперь такое везенье?
Такси не двигалось с места. Шофер ждал у дверей.
     - Ну, поехали, - сказал Римо.
     - Я не поеду в черный квартал в такое время суток.
     - Я вас понимаю, но мне обязательно нужно быть там. А вы - единственная
возможность туда попасть.
     - Нет, не поеду, мистер.
     Римо полез в  карман  и  достал  пять банкнот, три по  десять,  две  по
двадцать долларов.
     - Зачем покойнику деньги? - пожал плечами таксист.
     Тогда  Римо вышиб пуленепробиваемое  стекло,  которое отделяло  его  от
переднего  сиденья. Болты, державшие перегородку, разлетелись в стороны. Это
произвело должное впечатление на таксиста,  который вдруг  осознал, что если
пассажир  платит,  то его  надо  везти  туда, куда он требует. Римо настоял,
чтобы шофер взял  деньги и за  разбитое  стекло. Таксисту оставалось  только
радоваться, что его пассажир  выместил плохое настроение  на машине, а не на
нем.
     "Охраняемый" притон  представляет  собой  сравнительно новое  понятие в
сфере торговли героином. Вместо того, чтобы посылать торговцев на улицы, где
их  могут ограбить  наркоманы, мафиози  стали оборудовать  специальные дома,
куда  наркоманы  сами приходили за своей  дозой,  которую при  желании могли
принять прямо на месте.
     В таких домах  всегда  было много оружия и даже так называемая "горячая
игла" - шприц с ядом, который шел в действие, если клиент оказывался агентом
Бюро по борьбе с наркотиками. В этих домах  были прекрасные запоры,  толстые
двери и зарешеченные окна, и  в этом отношении они не  слишком отличались от
магазинов по соседству, торгующих спиртным.
     По   случаю  большой  партии   героина   были   приняты   особые   меры
предосторожности.  Мелких  клиентов  в притон не  пускали. К окнам поставили
дополнительных, охранников.  Входную  дверь укрепили деревянными панелями  и
брусьями. Окна забили,  двери в цокольном  этаже обшили досками и заколотили
гвоздями.
     Дом был прекрасно защищен  от любой  атаки, но не  от коробка спичек  и
галлона бензина.
     Римо наблюдал, как горящий  дом  превращается в погребальный костер для
его обитателей и пятидесяти пяти килограммов героина,  спрятанных за панелью
входной двери. Тут ему показалось, что он слышит плач шофера такси. Но когда
он его об  этом  спросил,  таксист  ответил,  что  он  не  плакал.  Нет,  он
радовался.  Он  был  счастлив,  потому  что от  всего сердца полюбил  своего
пассажира.
     -  Хорошо, что в основном приходиться иметь дело  с развалюхами,  а  то
иногда попадаются крепкие постройки, которые не желают гореть, - поделился с
таксистом Римо.
     Шофер такси был полностью с ним согласен. Конечно. Он согласен со всем.
Доволен ли  его пассажир? Это  все, что его, таксиста, интересует в жизни. В
аэропорт? Конечно, сэр, сочту за счастье!
     В аэропорту  Римо обнаружил, что программист  из Ай-Ди-Си все  еще ждет
его.  Он  извинился  за  опоздание  и  предложил  побеседовать  в   туалете.
Собеседник  Римо так и оставался в  кабине, пока уборщики не сообразили, что
он сидит там слишком долго даже для человека, страдающего запором.
     - Быстрее,  быстрее, - бормотал  Римо,  покидая  аэропорт уже в  другой
машине. Если бы все было продумано четко, ему не пришлось бы так рисковать.
     Сверху шли странные  распоряжения, и он  гнал от себя мысли  о том, что
стоит за этим.  Хотя  Римо часто проникался ненавистью к скучному, лишенному
человеческой  теплоты доктору Харолду  Смиту,  ему не хотелось бы,  согласно
приказу, отправить доктора в последний путь.



     Выводы серьезного  исследования не подтвердились. Смит  не сломался  за
сорок восемь часов. Клам решил было, что дело сделано, но все, что он узнал,
казалось  умело  сочиненным  рассказом  о  мифической  гигантской  секретной
организации. Зря потрачено драгоценное время.
     Почему отчеты  о допросах  умалчивают о том, какое это  трудное дело  -
пытка? Клам чувствовал,  как по  спине  течет пот, стетоскоп в руке сделался
влажным, лишь только  он взял его, чтобы приложить к волосатой груди Смита и
послушать сердце старика. Отлично.  Сердцебиение пока в норме.  Этот  старый
дурак хочет умереть? Клам посмотрел на часы. Они находились здесь уже второй
день.  В  глубоком  подвале  дома  близ   города  Болинас  была   неисправна
вентиляция, было  не только  невообразимо  жарко,  но  и ощущалась  нехватка
кислорода. Он отнял стетоскоп от груди Смита и увидел, что грудь опухла, а в
тех местах,  куда он  прикладывал  электроды,  появились красные пятна. Клам
считал, что легко добьется результата,  но только теперь понял, что его план
пока далек от успешного  завершения. Все шло как следует  до  того  момента,
когда он привязал доктора Смита к столу в этом подвале.
     Их  встреча  в  Фолкрофте  три  дня  тому  назад  прошла  удачно.  Клам
представился осведомителем, который не хочет,  чтобы  его кто-нибудь увидел,
иначе он потеряет работу в Ай-Ди-Си. Выслушав его, доктор Смит согласился на
встречу  поздним  вечером. Клам  умолчал,  конечно,  о  том,  какие действия
предпринял с момента звонка Смиту до их  ночной встречи. Как японцы, которые
начали мирные переговоры с Америкой  перед  тем, как  направить свой  флот в
Перл-Харбор, чтобы тем воскресным утром застать американцев врасплох.
     Смит встретил его  немного настороженно, но  был недостаточно бдителен.
Их  разделял  письменный  стол, и Клам догадался, что в дверях  офиса скрыта
электронная система,  которая не позволила бы ему незаметно пронести оружие.
По крайней мере металлическое. Так что Смит чувствовал себя в безопасности.
     - Я полагаю, вы удивлены, что я, вице-президент Ай-Ди-Си, хочу оставить
работу и перейти к вам, - начал Клам.
     - Да,  удивлен,  -  ответил Смит, -  тем более  что  здесь у  нас центр
социальных исследований.
     - Бросьте, я  знаю,  что это  не так, -  сказал Клам. Он сел к столу на
расстоянии чуть больше вытянутой руки  от Смита. Все предметы, которые могли
быть использованы как  оружие, - календарь с острыми  металлическими краями,
массивный телефонный аппарат, письменный прибор,  -  все это стояло на столе
ближе  к  Смиту.  Даже  фотография его  жены,  чрезвычайно непривлекательной
женщины, располагалась ближе к  Смиту, чем к посетителю, хотя  обычно бывает
наоборот.
     - Вы считаете, что Фолкрофт вовсе  не институт социальных исследований?
- улыбаясь,  произнес  Смит. - Прекрасно. Будем считать,  что  на самом деле
здесь  просто нечто  вроде загородного клуба ученых, но  я надеюсь  изменить
такое положение вещей.
     - Это и ни то, и ни  другое, - сказал Клам, - и прежде чем я разберусь,
что к чему, я хотел бы объяснить, почему хочу работать у вас.
     Доктор Смит выглядел озадаченным. "Прекрасно играет", - подумал Клам.
     - Раз вы уже здесь, продолжайте, - сказал Смит, -  хотя я не думаю, что
смогу быть вам чем-нибудь полезен. Вы нас с кем-то путаете.
     -  Зато  я  знаю, что  могу быть  для  вас  полезен,  сэр, и думаю,  вы
согласитесь со мной, когда я перечислю по пунктам, чем занимается Ай-Ди-Си -
"Интернейшнл дейта корпорейшн".
     Клам попросил  бумагу.  Смит полез в ящик стола и  протянул ему  листок
тонкой, почти  прозрачной бумаги. Клам  вынул из кармана  небольшую перьевую
авторучку - светло-синюю, с эмблемой Ай-Ди-Си.
     - Нет ли у нас бумага потолще? Эта порвется при письме.
     - Вот бланк санатория... Нет, постойте, я не хочу, чтобы вы излагали на
нашем бланке  свои нелепые  домыслы. Нас финансирует правительство, и  любая
огласка...
     - Да я верну вам этот листок. Я же напишу это только для вас.
     Доктор Смит кивнул, пожал плечами и вслух заметил, что не понимает, что
происходит. Прежде чем он успел подвинуть лист бумаги к Кламу, тот привстал,
как бы желая сам взять его.
     - Спасибо, - сказал он и воткнул ручку в кисть Смита.
     Брызнула кровь. Для человека средних лет Смит среагировал быстро, и это
вполне устраивало Клама. У  людей с  быстрой реакцией сердце бьется быстрее,
это  заставляет  и кровь двигаться быстрее,  и пока Смит дотянется до кнопки
сигнализации  под  письменным столом,  кровь успеет  разнести  снотворное по
всему организму.
     Тут  Клам заметил, что воткнул ручку  в правую руку Смита  так глубоко,
что она  в  крови до первой  буквы  в надписи  "Ай-Ди-Си".  Клам  волновался
больше, чем ожидал.
     Из  внутреннего кармана пиджака он достал сверток, похожий на дождевик,
только  более тонкий, прочный и непрозрачный. Развернув его,  - это оказался
большой пластиковый мешок -  он  засунул внутрь  потерявшего сознание Смита,
осторожно  поместив  его голову напротив  двух маленьких отверстий в верхней
части  мешка. Затем  он втиснул  в рот  Смиту  между  зубами и  деснами  две
специальные трубки, чтобы проходил воздух.
     По  дороге к машине он убедился в  правильности своей теории касательно
КЮРЕ.  Чтобы  не  нарушать  облика  безобидного  исследовательского  центра,
административное  здание не  имело  внутренней охраны.  Оно  охранялось  как
обычный  санаторий - у ворот  стоял охранник, по  всей  видимости  отставной
полицейский, работающий неполный  рабочий день. Проезжая через ворота,  Клам
разбудил  его. Ай-Ди-Си  не стала бы держать  такого  служащего. Он даже  не
обратил внимания  на  пластиковый  мешок  на  заднем  сиденье!  "Надо  будет
обязательно  разобраться, как  КЮРЕ  могла  так  четко  функционировать  без
охраны, запоров  на дверях  и  тщательной  проверки посетителей", -  подумал
Клам.
     Перелет  обратно на Западное побережье прошел  отлично, несмотря на то,
что местами  приходилось лететь сквозь  грозовые облака,  не поднимаясь  над
ними.  Клам  не  имел  права  рисковать  и  надевать  кислородную  маску  на
находившегося в бессознательном состоянии Смита.
     Машина,  которую  Клам  взял напрокат  два  дня  тому  назад, стояла на
стоянке аэропорта  в Сан-Франциско. Путь  к дому даже по  извилистому  шоссе
номер один, а затем по горной тропе показался довольно легким. Проезжая мимо
белой хижины,  Клам увидел, что окна уже забиты досками. Отлично. Он просил,
чтобы хижину немедленно  освободили.  Какую легенду  он  придумал  для этого
агента по недвижимости? Ах да, он якобы хотел  уединения, отдохнуть от суеты
деловой  жизни.  Естественно,  агент  посчитал, что  Клам  купил  дом, чтобы
превратить его в любовное гнездышко. На это Клам и рассчитывал. Задача самых
лучших "легенд" в  том, чтобы заставить другого человека поверить,  будто он
обнаружил нечто, что вы хотите от него скрыть, нечто компрометирующее.
     Уж на что  Клам был  мастак по части легенд, но он никогда не  встречал
человека, у которого их было бы столько, сколько у Смита.
     Он положил Смита на пол подвала и притащил сверху кухонный стол. Мебель
досталась  ему  вместе  с  домом.  Он связал Смиту руки  кожаными ремешками,
которые изготовил из старых ремней. Заранее был приготовлен и стетоскоп.
     Клам стянул ремни потуже и стал ждать, когда  Смит придет в себя. Ручка
с наркотиком вошла глубоко. Смит уже второй день был без  сознания. Когда он
наконец очнулся, Клам сразу  же  предложил  рассказать о деятельности КЮРЕ и
обещал в этом случае не причинять  ему  боли. Смит отказался,  и  тогда Клам
пустил  в  ход  электроды, которые  изготовил  собственноручно.  Тело  Смита
судорожно  дергалось.  Клам  повторил  процедуру несколько  раз, и, наконец,
появилась первая легенда: КЮРЕ занималось зарубежными операциями.
     Это было на второй день. Последующие сорок восемь часов  Смит молчал, и
когда Клам  уже стал  ощущать  ужасную усталость  от недостатка сна,  доктор
Харолд  Смит  рассказал  ему  безумную  историю  об  организации,  созданной
правительством Соединенных Штатов более десяти лет тому назад.
     В  те  годы  страна   находилась  перед   выбором:   стать  полицейским
государством или  допустить  массовый хаос,  который  неизбежно окончился бы
диктатурой   правых   или  левых  сил.   Конституция   была   под   угрозой.
Провозглашенная  в  ней  свобода  личности  развязывала  преступникам  руки.
Президент  задумал  создать  организацию, находящуюся вне  рамок закона,  но
заставившую  бы  закон  действовать.  Эта  организация  будет  тайной,  ведь
правительство не  может признать,  что  конституция  не работает. Только три
человека знали об этой организации: президент США, доктор Смит и - вот здесь
вся история  стала  казаться невероятной - еще один  человек, "карающий меч"
этой организации.
     - Один человек? На всю страну? - повторял Клам, прикладывая электроды к
паху  Смита.  Там все  уже опухло. Смит почему-то  не кричал.  Клам проверил
схему: она  была  в порядке.  И  тогда  Клам  догадался,  что  Смит  потерял
сознание.
     Прошло  больше трех  дней, и Клам  снова принялся  за дело, на этот раз
используя горящие сигареты. Опасность прижигания заключалась  в том,  что  в
рану могла попасть инфекция, а он не хотел превращать этого  человека в труп
до успешного  выполнения плана. Ай-Ди-Си не была  бы собой, если бы повышала
неудачников до должности вице-президента по стратегическим вопросам.
     Старик начал дергаться и стонать. Он пришел в себя и тут же закричал от
боли. Клам поднес воду к его губам.
     - Я разумный человек и  хочу, чтобы вы тоже поступили разумно.  Давайте
оба будем вести себя разумно. Договорились?
     - Хорошо, - сказал Смит слабым шепотом.
     Клам видел, как пульсируют вены у него на лбу.
     - Я не расслышал. -  Клам  потушил  сигарету о правую ногу  Смита. Кожа
зашипела, и сигарета погасла.
     - Да, да! - завопил Смит.
     - Прекрасно. А  сейчас  объясните мне вразумительно,  как один  человек
может быть исполнителем, "карающим мечом" этой вашей организации.
     - Синанджу, Мастер Синанджу!
     - Он Мастер Синанджу?
     - Нет. Он единственный белый человек, который знает секреты Синанджу.
     - Ясно. И с помощью Синанджу он может делать все?
     - Практически все. У него сверхъестественная нервная система.
     - Но  разве люди не могут  его опознать? Ведь  он,  должно  быть, очень
загружен работой.
     - Время от времени Римо делают пластические операции.
     - Значит, его зовут Римо. Но разве мать не может его опознать?
     - Он сирота.
     - А его друзья?
     -  Они считают, что он умер на  электрическом стуле. Отпечатков пальцев
нет. Ни фотографий, ничего.
     - Прекрасный способ исчезнуть.  Теперь это самое Синанджу... Расскажите
подробнее. Это что, карате, дзю-до, кунг-фу?
     - Нет, они лишь лучи света, а не его источник.
     - Очень поэтично. Расскажите, как оно действует.
     - Не знаю. Не знаю. Не  знаю... -  Глаза Смита наполнились слезами - он
не знал ответа, а это означало продолжение пытки.
     - Ладно, ладно,  - сказал Клам мягко. - Расскажите всю правду поскорее,
и я не буду больше делать вам больно.
     Смит затрясся в рыданиях. Клам вытер пот со лба.
     -  Хорошо, - произнес он, - теперь  перейдем к компьютерам. Я понимаю в
них толк, поэтому есть несколько вопросов.
     - Это правда, - по-прежнему повторял Смит, - я сказал вам правду.
     - Хорошо, хорошо, - сказал Клам таким тоном, будто успокаивал ребенка.
     И  принялся  задавать  вопросы  об  источниках  информации, о  штате, о
неосведомленности персонала касательно общего направления  работы, и,  к его
удивлению, ответы, которые он получал, выстраивались в связную картину. Клам
узнал, как Смиту  удавалось использовать  людей из  Ай-Ди-Си,  которые и  не
подозревали об этом, каким образом  он  получал компьютеры нового  поколения
раньше, чем самые престижные клиенты Ай-Ди-Си.
     Он узнал, что  переданные по телефону  кодовые слова  служат сигналом к
началу операций, что государственные субсидии на научные исследования  могут
быть  использованы  КЮРЕ   для  любых   целей,  что  благодаря  безупречному
программированию и блестящей работе персонала руководитель операции получает
самую  невероятную  информацию  -  великолепную   систему  рычагов,   дающую
возможность добиться от  любого человека всего,  что  захочешь.  И Белый дом
здесь не исключение.
     Кламу  было  странно  сознавать,  что  замысел  и  осуществление  таких
грандиозных задач зависели от этой хныкающей развалины - Смита.
     Впервые  за три  дня Клам вышел из комнаты. Нужно было удостовериться в
подлинности полученной  от Смита информации.  Для начала он решил  проверить
один из телефонных кодов,  нечто  второстепенное. Клам  подключился к службе
долгосрочного прогноза погоды  в  Дьюлайне о  состоянии погоды над Аляской и
Канадой. К своему удивлению, он получил этот прогноз, а заодно и прогноз для
России, Китая  и  Франции  - трех стран,  наряду  с  США обладающих  ядерным
оружием.
     Задумавшись,  Клам закрыл лицо руками  и почувствовал, что за это время
сильно оброс щетиной.  Неожиданно он вспомнил,  как  бодрит  послеполуденное
солнце над Болинасом.
     Оставался  еще один вопрос к Смиту. Почему,  если тот располагал  такой
властью, он не захотел встать во главе правительства или хотя бы Ай-Ди-Си?
     Вернувшись в подвал, он обнаружил, что Смит без сознания. Клам развязал
его, слегка  смочил губы  водой,  но Смит  не шевелился. Клам подтащил его к
стене,  открыл  несколько  консервных  банок и вышел из душного,  зловонного
помещения.  Подвал закрывался на ключ  только  изнутри, и он  заклинил ручку
двери с внешней  стороны  железным прутом.  Если Смит жив, то с ним придется
еще повозиться.
     Клам побрился, умылся и позвонил Т.Л.Бруну. Трубку взяла секретарша.
     -  Скажите мистеру Бруну, что  звонил Блейк Клам.  Передайте ему только
одно слово: "Выполнено". Спасибо, - сказал Клам и, вырвав  телефонный провод
из стены, вышел из дома.
     Он добрался вертолетом до  Сан-Франциско, где  пересел на сверхзвуковой
лайнер. Позавтракав в нью-йоркском ресторане, Клам нанял машину, доставившую
его  в санаторий Фолкрофт, где  начиналось обычное,  будничное утро, с одним
только исключением  - раньше  лишь доктор Смит знал, что  такое  Фолкрофт, а
теперь это стало известно и другому человеку. Блейк Клам вошел в офис Смита.
Секретарша  сказала, что доктора  Смита  нет,  и никакому  мистеру Кламу  он
встречи не назначал.
     - В верхнем ящике вашего стола лежит конверт  с  инструкциями, - сказал
Клам.
     Смит  раскрыл  ему процедуру смены руководства КЮРЕ. Но он сделал  это,
находясь в полузабытьи, и Клам не был уверен в точности его слов. Поэтому на
случай  неудачи  у  него  был  запасной  план,  который  предполагал  захват
компьютеров.
     До  этого  дело  не  дошло.  Конверт  нашелся  в  указанном   месте   -
запечатанный сургучом и покрытый густой пылью.
     -  Когда  я  впервые  пришла  сюда,  то  поинтересовалась, что  в  этом
конверте, и доктор Смит сказал, что в один прекрасный  день мне придется его
вскрыть.  Вначале  мне было  любопытно, но потом  я  о нем забыла. У доктора
Смита так много странностей.
     В  конверте лежал  лист  бумаги. Клам  заметил, что  текст напечатан на
одной из пишущих машинок производства Ай-Ди-Си старого образца.
     Секретарша поджала губы.
     - Ясно, - сказала она. - Итак, я должна вам задать один из этих четырех
вопросов.  Даю  вам  возможность   выбора.  Назовите  номер  моей  налоговой
квитанции или номер налоговой квитанции моего отца за тот год, который я вам
назову, или прогноз погоды для Китая, Франции и России, или...
     Клам  воспользовался телефоном секретарши, чтобы узнать прогноз погоды,
не дав ей возможность дочитать все вопросы. Он приложил трубку к ее уху, она
кивнула, и Клам положил трубку на место.
     - Я надеюсь, что вы будете довольны  Фолкрофтом, сэр. С доктором Смитом
все в порядке?
     Клам увидел  неподдельное беспокойство в  ее глазах.  Очень может быть,
она станет для него прекрасной секретаршей.
     - Да, с ним все в порядке.
     - Я очень рада. Он  не появляется уже  три дня, и я очень беспокоилась,
хотя  его жену,  кажется, это  совсем не  волнует.  Отсутствовать три дня на
работе - это довольно необычно для доктора  Смита. Очень необычно. Вообще-то
он всегда поступал не так,  как все.  Странный, но прекрасный человек,  если
хотите знать мое мнение. Порядочный человек. Хороший человек.
     Войдя в  новый  офис с выходящими на Лонг-Айленд окнами,  застекленными
непроницаемыми снаружи стеклами, Клам отметил про себя, что следует избегать
подобных разговоров. Надо избавиться от этой болтливой  курицы. Лояльность -
это  одно,  но  болтливость -  совсем  другое. Дочерняя  компания корпорации
Ай-Ди-Си  -  а  Фолкрофт  теперь  таковой  станет  -  не  потерпит  праздных
разговоров.



     -  Коробок спичек?  А  почему не  бомба? Не смерч?  Не  наводнение?  Не
землетрясение, наконец?
     Почему  Римо  не воспользовался автомобилем, электрическим тостером или
неоновой вывеской?
     - Но, папочка, - возразил Римо, - там не было неоновой  вывески.  - Они
стояли на балконе гостиницы "Фонтенбло" в Майами-Бич. Легкий соленый ветерок
с Атлантического океана овевал его спину теплом, пока Мистер Синанджу - Чиун
-  гневно   отчитывал  своего  ученики.  Изящно  ниспадающее  кимоно   Чиуна
обвивалось вокруг колен и трепетало за спиной как желто-красный  флаг. Пряди
седых полос касались воротника кимоно. Он стоял спиной к Римо.
     Чиун  только что произнес: "Нельзя же постоянно  напоминать о том,  что
столько  лет потеряно  впустую".  Под "потерянными годами" он  имел  в  виду
время, которое посвятил обучению и тренировке Римо, чтобы подготовить его на
роль убийцы-ассасина. Затем Чиун быстро пробормотал что-то по-корейски. Римо
удалось уловить смысл его слов.  Это было обычное сетование  на то, что даже
Мастер Синанджу не в состоянии превратить грязь в бриллианты.
     - Там не было ничего похожего на неоновую вывеску, - настаивал Римо.
     - Знаю, иначе ты бы ею воспользовался, - сказал Чиун.
     - Но я торопился.
     - Только глупец торопится.
     - В ту ночь у меня было сразу несколько заданий.
     - Это из-за того, что  ты не  умеешь  обращаться с  императором. Ты  не
понимаешь  императора.  Ты не  хочешь понять  его. Тебе  бы  лишь что-нибудь
поджечь.  Пусть  горит  дотла! Маленькие дети  любят играть со спичками.  Им
правится смотреть на огонь.
     -  Но  разве,  папочка,  ты  не  говорил раньше,  что  секрет  Синанджу
заключается в использовании любых подручных средств?
     - Да, но думать все же надо. Поджог - глупость. Любой дурак может сжечь
дворец. Любой дурак может устроить  бойню.  Любая армия может сделать это. -
Голос Чиуна  задрожал, как  у священника, цитирующего Священное  писание.  -
Можно найти сколько угодно  рыбаков,  сборщиков налогов, но убийца  - о, это
что-то особенное, ассасина найти не так просто!
     - Я сделал то,  что должен был  сделать,  и рад этому,  черт  возьми, -
сердито сказал Римо.
     - Ругань - первый признак потери контроля над собой.
     -  Я  слышал, как ты  однажды ругался,  -  возразил Римо. - И  если  уж
честно, ругаешься  ты часто.  Что  такое, например,  "бледный  кусок свиного
уха"?
     -  Это  ты, -  сказал  Чиун,  которому этот ответ  показался  настолько
остроумным и смешным, что он  повторил его вместе с вопросом несколько  раз,
так  как чувство  юмора  его ученика,  как  и чувство  юмора  любого  белого
человека,  не позволяет сразу  оценить  столь  тонкую  шутку.  - "Что  такое
бледный кусок свиного уха? Это ты", - твердил Чиун.
     - Да слышал я, слышал. - Римо направился к двери.
     Они находились  здесь  четыре  дня, и  все это  время Римо  приходилось
терпеть придирки и насмешки. Во время утренней тренировки Чиун спросил  его,
зачем  утруждать себя  тренировками,  когда  за какие-то  гроши можно купить
спички,  а за несколько  долларов - револьвер.  А еще лучше, пусть он, Римо,
достанет бомбу и взорвет ее - можно там, а можно и тут. Пусть лучше взрывает
тут, тогда при его беспомощности она наверняка взорвется там.
     Римо  вышел на улицу. В Майами стоял жаркий день. Он  уже  давно отучил
себя от пристрастия к пицце,  жирной свинине,  креветкам  и китайской кухне,
перенасыщенной  глютаматами  натрия.  Но  иногда  в  жару бар казался  таким
уютным,  прохладным и заманчивым, что Римо с тоской думал, не зайти ли и  не
заказать ли кружку пенящегося пива, как это  может сделать любой посетитель.
Любой другой человек. Но он не был любым другим.
     Римо  не мог точно сказать,  когда он стал  не таким,  как  все.  Он не
назвать ни день, ни месяц, ни даже год. Было время, когда после нескончаемых
тренировок под руководством  Чиуна, стараясь  постигнуть  тайны Синанджу, он
проникся  ненавистью к  этой  дисциплине.  А  потом  настал момент, когда он
понял, что уже не может вернуться  назад и стать таким, каким был раньше. Он
стал  другим человеком. Римо  испугался,  ощутив  себя очень одиноким,  даже
несмотря  на  то,  что  теперь  мог  победить и  уничтожить  любого.  Кроме,
разумеется, Чиуна.
     Он  чувствовал  себя  младенцем,  но  его  никто  не держал  на  руках,
передавая свое тепло  и ласку. Теперь у него было только искусство Синанджу,
и еще была необходимость  совершенствоваться. Римо начал учиться не по своей
воле. Он был завербован КЮРЕ. Из него решено было сделать совершенную машину
для уничтожения людей. И Римо все учился и учился,  и теперь жизнь его стала
совсем другой, и нравилась она ему или нет - это была его жизнь.
     Чиун как-то сказал:
     -  Человек  жизни для себя не просит, но это все,  что ему дано.  Нужно
прожить жизнь с честью, а в положенный срок достойно уйти из нее.
     И Римо отвечал:
     - Но, папочка, я  считал, что мое обучение направлено на то, чтобы  мне
не пришлось расстаться с жизнью.
     - Мы  все  расстанемся  с жизнью,  только в разное время и  по-разному.
Только  глупец  разбрасывается  жизнью  как  конфетти,  повинуясь  минутному
капризу. Когда придет конец твоей жизни, содрогнется земля.
     - А твоей? - спрашивал Римо.
     - Я пока не думал об  этом. Еще не время. Мне ведь  нет и восьмидесяти.
Но  на  твоем месте  я бы задумался о смерти, особенно учитывая  то, как  ты
тренируешься.
     Римо   остановился  перед   ювелирным   магазином.   Было  пять   минут
двенадцатого.  В  его распоряжении  десять минут.  В  одиннадцать пятнадцать
освободится специальная телефонная линия, по  которой он раз в неделю звонил
в Фолкрофт.  Линия для  ежедневной связи до сих  пор не  отвечала. Поскольку
Римо раньше  не  сталкивался  с подобной проблемой, он был  уверен,  что  уж
еженедельная-то линия обязательно должна работать. Он полагал, что она более
надежна,  так как проходит через  Канзас-Сити на север до Канады, а  затем -
обратно в Фолкрофт.
     Неряшливая  блондинка  в  клетчатом  платье,  которое  было  ей велико,
распространяя тошнотворный запах дешевых духов,  подошла к Римо  и спросила,
не желает ли он получить райское наслаждение за двадцать долларов.
     - Нет, спасибо, - сказал Римо.
     - Ладно, за десять. Сегодня дела идут неважно. Это тебя взбодрит.
     - Я и так достаточно бодр.
     -  Пять долларов. Я не  делала  это за  пять  долларов,  с тех пор  как
окончила школу.
     Римо отрицательно покачал головой. Было двенадцать минут двенадцатого.
     - На два доллара я  не согласна. Ты нигде не получишь это меньше чем за
пять долларов.
     - Что "это"?
     - Меня.
     - Но почему я должен этого хотеть?
     - Ты что, голубой?
     - Нет, - ответил Римо и направился к телефонной кабине.
     Блондинка последовала за ним.
     - Слушай, мне очень нужны  деньги. Четыре доллара. Такой цены нигде  не
найдешь.
     - Хорошая цена, - сказал Римо.
     - Договорились?
     -  Конечно,  - сказал Римо, входя в телефонную кабину  и протягивая  ей
пять долларов. - Встретимся за углом, только не убегай.
     Она взяла деньги, уверяя, что от такого симпатяги не сбежит.
     - А за каким углом?
     - За тем, - ответил Римо, неопределенно махнув рукой.
     - У тебя широкие запястья.
     - Наследственность.
     - У меня нет сдачи.
     - Отдашь, когда мы снова встретимся.
     Было четырнадцать минут  двенадцатого. За  тридцать  секунд Римо набрал
номер. Послышался щелчок, гул, а затем гудок.
     Трубку подняли сразу же. Римо вдруг к собственному удивлению понял, как
приятно будет услышать голос Смитти. Но ответил не Харолд Смит. По-видимому,
он не  туда  попал.  Он быстро  повесил  трубку в  надежде  успеть  еще  раз
позвонить,  пока  линию  не закрыли.  Римо  набрал  номер,  услышал  щелчок,
подождал. Три  секунды,  пять  секунд,  семь,  затем гудок.  И снова  трубку
подняли сразу же. Но это опять был не Смит.
     - С кем я говорю? - спросил Римо.
     - С новым человеком в офисе. - Голос звучал с калифорнийской мягкостью.
     - В каком офисе?
     - Мне кажется, задавать вопросы  имеет  право тот, кому звонят. Кто  вы
такой?
     - Это санаторий Фолкрофт?
     - Да.
     - Я, наверное, не туда попал. Я хотел поговорить с доктором Смитом.
     - У него отпуск. Я могу вам чем-нибудь помочь?
     - Нет.
     - Послушайте, эта работа мне еще  непривычна. Вы звоните по специальной
телефонной  линии. Следовательно, ваш звонок важен.  Думаю, мы найдем  общий
язык,  как только  я  полностью  войду  в  курс  дела. Так что вам  придется
работать со мной. Могу сказать, что я очень тщательно проверяю своих людей.
     - О чем вы говорите?
     - Я спрашиваю, кто вы такой и какую работу вы выполняете для нас?
     - Где доктор Смит?
     - Я же сказал, он в отпуске.
     - Где?
     - Его местонахождение является конфиденциальной информацией.
     - Вы человек или  автоответчик-робот?  - спросил Римо,  который понимал
каждое слово в этой фразе в отдельности, но все вместе они не имели смысла.
     -  Я думаю, вам лучше  приехать в Фолкрофт и встретиться со мной, если,
конечно, вы скажете, кто вы такой.
     - У вас есть ручка? - спросил Римо.
     - Да.
     - У меня длинное имя.
     - Хорошо, диктуйте.
     Римо взглянул на вывеску магазина ковров напротив.
     - Велспар Ромбо Плекостян, - прочел он. Римо еще раз продиктовал имя по
буквам, начав с "вивисекции" и закончив "недоноском".
     - Я не нахожу вас в списке сотрудников.
     - Поищите получше. А вы кто такой?
     - Блейк Клам, новый руководитель санатория.
     - К вам перешли все обязанности Смита?
     - Да.
     - Ясно, -  сказал  Римо и повесил  трубку.  Здесь что-то не так. Никто,
кроме Смита, не  должен иметь доступ к этой телефонной линии. Случись что-то
со Смитом, Римо услышал бы записанное на пленку сообщение от подключенного к
линии компьютера, в котором было бы сказано, что Римо делать и как связаться
со  Смитом, если  это возможно.  Значит,  в  компьютеры  уже  введены  новые
программы.   Но   только   Смит  настолько  хорошо  знал   эти   компьютеры.
Хладнокровный, лишенный  эмоций  Смит  был  им вроде как родственник.  Очень
может быть, что один из компьютеров приходился ему родной матерью.
     Римо не знал, как поступить: говорить Чиуну или нет, что Дому Синанджу,
похоже, придется искать нового хозяина.
     Да, возможно, Смит умер. Может  быть,  с ним случился сердечный приступ
или  он попал  в автомобильную  катастрофу. Римо попытался представить  себе
окровавленное тело  доктора Харолда Смита среди груды исковерканного железа.
Но для того, чтобы истекать кровью, надо иметь ее в жилах. А для того, чтобы
получить инфаркт, надо прежде всего иметь сердце.
     Нет, Смит не мог умереть. Для этого в нем недоставало человечности.
     В любом случае  Римо  решил несколько  дней  подержать  все  в тайне от
Чиуна. Мастеру  Синанджу были известны многие тайны,  но  он так и не мог до
конца  постичь западный  мир.  Его  представление  о  Западе  ограничивалось
телевизионными мыльными операми; он  не мог понять разницу между  реактивным
самолетом  и вертолетом.  Чиун часто путал столетия и культуры, полагая, что
русские  хорошие, поскольку их  царь  Иван  был щедр  и вовремя платил; явно
переоценивал значение  какого-нибудь  захудалого африканского племени только
потому, что Дом Синанджу служил ему еще до нашей эры.
     Римо  решил  вернуться  в  гостиницу,  почитать  что-нибудь,   спокойно
подумать и постараться предугадать дальнейшие шаги Клама.
     Неряшливая  блондинка  помахала  ему  из-за  угла.  Это  была  давешняя
проститутка.
     - Эй, я здесь!
     - Я думал, что тебе нужны были только деньги. Вы все такие.
     - Тебя я решила подождать.
     -  Слушай,  здесь  неподалеку  живет  один  торговец  коврами,  ты  ему
понравишься. Хорошо  платит.  Его  зовут  Велспар Ромбо  Плекостян. Двадцать
долларов гарантировано.
     Лицо проститутки просияло, и она поспешила туда, куда указал Римо.
     "Каждому свое", - подумал Римо. Торговец коврами вскоре может оказаться
под наблюдением  секретного агентства, как минимум подвергнется  надоедливым
приставаниям  чрезмерно надушенной проститутки, а вся его вина в том, что на
вывеске красуется его фамилия.
     Но ведь в  жизни нет справедливости, и если бы Римо не был сиротой и не
попадись он во  Вьетнаме на глаза  одному  из  оперативников  Смита... И так
далее,  и  так далее. Жизнь  несправедлива  к Римо  Уильямсу, не  будет  она
справедлива и  к Велспару Ромбо Плекостяну. "Хотя, - подумал  Римо,  - имя у
него симпатичное".
     Войдя в  номер, Римо  первым  делом  услышал душещипательный  диалог из
очередной мыльной оперы. Он не посмел прервать разговор доктора Ренса Ремроу
с мисс  Джери Тредмор о  дочери последней, которая умирала от  лейкемии в то
время, как ей  пора было произвести на свет ребенка, чьим отцом  все считали
не  ее  мужа,  а  скорее  всего  -  Брюса  Уилсона,  известного  чернокожего
ученого-ядерщика,  который  разрывался  между   научной   работой  и  Черной
революцией.
     Римо вспомнил одну мимоходом увиденную  сцену из  этого сериала,  когда
доктор  Брюс  Уилсон, известный чернокожий  ученый-ядерщик, назвал  нейтроны
"нутронами". Но это было все же лучше, чем "нитроны" в интерпретации доктора
Ремроу, или "неутры", как их именовала миссис Тредмор.
     Чиун  с  восторгом  внимал  этому  бреду, и Римо  впервые  почувствовал
благодарность  к мыльным операм,  которые поглощали внимание Чиуна и  давали
Римо возможность спокойно думать.
     Когда пошла реклама, завершающая очередную  серию,  Римо  направился  в
гостиную их  номера-люкс, чтобы по телефону заказать  рис и  рыбу без всяких
соусов, приправ  и масла. Только  вареный на пару рис  и  слегка  подогретая
рыба.
     - Поговорим о твоих проблемах, - сказал Чиун.
     - Каких? - пожал плечами Римо.
     - О тех, что не  дают тебе покоя. Как  только ты вошел, мне стало ясно:
что-то случилось.
     -  У меня  все в  порядке, - возразил Римо, в рассеянности набрав номер
ресторана на основании настольной лампы и ожидая ответа от абажура.



     Чиун пребывал в глубоком раздумье.  На самом деле эти неприятности - их
общие  проблемы, они  касаются  не  только Римо. Падение  императора  всегда
создает серьезные проблемы. Люди могут подумать - даже если они в  этом и не
признаются, - что Дом  Синанджу несет ответственность  за гибель  императора
Смита, поскольку находился у того на службе.
     Но это  было бы несправедливо,  потому что император Смит нанял Мастера
Синанджу  только для того, чтобы он обучал слуг императора.  Но ведь люди об
этом не знают. И проблема Римо и  Чиуна заключалась  в следующем:  объяснить
потомкам, что Дом  Синанджу был  нанят  только  для обучения персонала и что
если бы Дому Синанджу была поручена охрана императора, то Смит был бы жив  и
здоров и управлял страной, пребывая во всем блеске славы и величия.
     - Дело не только в этом, папочка, - сказал Римо.
     - А в чем же еще? - Чиун был озадачен.
     - Я точно не знаю,  что произошло со Смитом, но  полагаю, что он  ранен
или убит.
     - Тогда почему бы тебе не пойти во дворец и не выяснить?
     - Потому, что  мне  приказано  не появляться в  Фолкрофте - там, где ты
начал  меня  обучать. Никто не должен  знать, что  я связан  с этим  местом.
Предполагается, что организации Смита не существует.
     - Поздравляю, - сказал Чиун. Он сидел на полу в позе лотоса.
     Римо устроился на кушетке.
     - С чем?
     -  С  тем,  что ты не  сообщил  мне  об этом  раньше.  Смит  совершенно
непостижимая личность: ни охраны, ни наложниц, ни рабов, ни сокровищ. О, эти
загадки  Запада!  Смит  был  безумным  императором, и  Дом Синанджу  не  мог
оградить  его  от безумия. В этом  и  заключается  проблема. Мир должен  это
понять.
     Римо встал с кушетки и заходил взад-вперед.
     -  Полдюжины  людей  во всем  мире  что-то  слышали  о  Синанджу, и  те
помалкивают. Так что это не наша проблема, - сказал он.
     - Тогда в  чем же  дело? Мы,  Римо, всегда найдем  работу.  Миру  могут
больше не понадобиться  художники, доктора, ученые и философы, но он никогда
не  сможет  обойтись  без отважных  убийц-ассасинов. Не беспокойся. Безумный
император Запада не сможет бросить тень на репутацию Дома Синанджу.
     - Трудно объяснить, папочка, но пойми, я люблю свою страну. Смит не был
моим  императором. Мы оба служим  другому императору  -  нашей стране.  Если
КЮРЕ, организация Смита, все еще служит нации, я буду и дальше служить КЮРЕ.
     - Ложись на спину, - приказал Чиун, - быстро!
     Римо повалился на спину.
     - Вдохни воздух поглубже, до  самого желудка. Задержи дыхание. Не дыши.
Живи за счет воли. Теперь  выдохни.  Продолжай жить за счет воли. Замедлись.
Твое сердце работает  медленно. Только разум продолжает жить. А теперь резко
вдохни. Глубже! Выдыхай.
     Римо почувствовал, что все его существо наполнилось свежестью и светом.
Он встал и улыбнулся.
     - Тебе лучше?
     - Да, - ответил Римо.
     - Итак, ты остановился на безумии императора Смита.
     Римо всплеснул руками:
     - Позволь объяснить, папочка. Если старому императору унаследовал новый
император, я буду служить ему. Я американец.
     - Никто тебя этим не попрекает. Бывают и хорошие американцы.
     - Я буду  служить новому императору, -  повторил Римо. - Надеюсь, что и
ты тоже.
     Чиун медленно покачал головой.
     - Какое ты имеешь право так безрассудно  тратить то, что дал  тебе  Дом
Синанджу? Какое право ты имеешь бросать к ногам неизвестного годы, которые я
потратил на тебя?
     - Но тебе же платили, папочка.
     - Мне платили за то,  чтобы я научил тебя убивать, но не за то, чтобы я
научил тебя  искусству Синанджу.  Синанджу  древнее того,  что  ты называешь
античным Римом. Мы древнее этой грязной варварской деревни на Сене - Парижа.
Мы  были  прежде людей, населяющих  Британские острова. Когда евреи брели по
пустыне, у нас  уже  был Дом и  мы владели тайнами Синанджу. Я  научил  тебя
кое-чему не  ради  денег твоего  императора, или твоей страны, или какого-то
соглашения или контракта, а только потому, что ты, Римо Уильямс, был достоин
научиться этому.
     Римо  перестал ходить  взад-вперед  и застыл посереди  комнаты.  Он был
глубоко тронут, на глаза навернулись слезы.
     - Я достоин, папочка?
     -  Для белого человека,  -  уточнил Чиун,  дабы  его ученик не  упал  в
обморок  от   такой   похвалы  и  не   слишком  возгордился,  -   существует
непроницаемый барьер на пути к постижению мудрости.
     - Я... я... - Римо не мог выговорить ни слова.
     - К тому  же, - продолжал Чиун, тоже испытывавший чувства, в которых не
хотел признаваться, -  ты  не  можешь служить  другому  императору.  Ни один
Мастер Синанджу  не служил и не будет служить  наследнику императора.  На то
есть веские  причины. Во-первых, люди могут  подумать, что Мастер  повинен в
смерти  первого  императора.  Во-вторых,  -  и,  скорее  всего,  ты этого не
поймешь, так  как  тебе  еще нет  и  сорока  лет, - дело в  том,  что  новый
император хоронит меч своего предшественника.
     - Не понимаю.
     -  Новому императору  нужны  новые  люди.  Прежних  правителей хоронили
вместе с  самыми преданными и  высокопоставленными министрами. Не то,  чтобы
кто-то верил, что они будут служить ему в другом мире. Нет. Новый император,
фараон или хан, называй  как хочешь, хоть президент, председатель или царь -
разницы  нет  - новый  император  ни  с  кем не  хочет  делиться властью.  В
современном  мире, когда новый император  приходит  к власти,  слуги старого
уходят в отставку,  и это тоже своего  рода смерть.  Но в  мире Синанджу они
могут умереть  по-настоящему,  как было в древности. Ты  не  сможешь служить
новому императору, потому  что  он не пожелает видеть тебя рядом с собой. Он
назначит  своих собственных министров  и разделается  с  тобой.  Это я  знаю
точно.
     - Мы  не на Востоке и не в тысяча  двухсотом  году  до  нашей  эры, а в
Америке двадцатого века.
     - Кто населяет твою страну - люди или нет?
     - Разумеется, люди.
     -  Тогда  никакой разницы  нет. Ты еще недостаточно мудр, чтобы  понять
меня, ты все еще маленький ребенок, которому нет и сорока лет.
     - И все же, - сказал Римо, - я еду в Фолкрофт.
     -  Я отправлюсь  с тобой, ведь я  посвятил  тебе более десяти лет своей
жизни, и, к  тому же,  как  говорят в  Синанджу,  дети  не должны бродить по
улицам одни.
     -  Интересно,  как  у твоих предков оставалось время  на тренировки?  -
сердито  спросил Римо. - Судя по твоим  рассказам, они только  и делали, что
болтали. Тебе,  Чиун,  следовало бы работать на телевидении, как  тот чудак,
напяливший смешную ковбойскую шляпу. Помнишь?
     - Да, я знаю, о ком ты говоришь. Это белый, над глазами которого хорошо
поработали, и они стали выглядеть нормально - как у азиата.

     О  чем  Римо никогда не задумывался и о чем  многие американцы не имели
представления, так это о том, что в Америке существует лояльность, любовь  к
Родине.  Она  появляется  не   благодаря   игре  случая,  не  передается  по
наследству.   Любовь   к   Родине   выражается   действиями;  изобретениями,
открытиями, творчеством и работой американцев.
     Один   из  подлинных   патриотов  Америки   сплюнул  кровь,  постарался
сфокусировать взгляд своих совиных глаз,  наполненных слезами боли, и принял
сидячее положение в подвале дома на холме близ города Болипас в Калифорнии.
     Он понятия не  имел, где находится, не знал даже, в  какой части света,
не  помнил,  сколько дней провел он здесь.  Смит  чувствовал,  что все  тело
покрыто болезненными ранами, что на правой ноге, видимо, поврежден  нерв. Он
с трудом  дышал.  Выпив немного воды,  он почувствовал, что  по горлу словно
провели бритвой, но понял одну  очень важную вещь:  его  противник  совершил
невероятный промах - доктор Харолд Смит был все еще жив.
     Теоретически он не должен был выжить: возраст и пытки должны были взять
свое.  Но он вырос  в  сельской местности штата  Вермонт,  где  суровые зимы
выработали  физическую  выносливость  в  юноше,   страстно  мечтавшем  стать
адвокатом, в крайнем случае  - судьей.  Его одноклассники  подсказывали друг
другу на уроках, но Харолд Смит не давал никому списывать, даже когда  сидел
за одной партой  с  самым отъявленным драчуном.  Он  пытался объяснить этому
переростку, что окажет ему медвежью услугу, если поможет без труда закончить
школу. "Битва за знания -  составная  часть  взросления", -  говаривал  юный
Харолд.
     Но у  забияки  был свой,  более простой взгляд  на вещи.  Он  не  желал
выслушивать  нравоучения от  Харолда Смита, ему нужны были ответы на задачи.
Либо  у  него  будут ответы,  либо у  Харолда будет разбит нос. Никто,  даже
родители  не называли Харолда Смита Гарри. Он был Харолдом  для всех. Он был
угрюм с пеленок.
     Весь класс собрался, чтобы посмотреть, как верзила будет  бить Харолда.
И Харолд  получил свое.  В первый день ему разбили нос. На следующий день он
получил синяк под глазом.  На  третий -  ему  выбили зуб. На  четвертый день
хулиган  сказал,  что  не  хочет  больше  драться.  Если  Харолд  не  желает
подсказывать ему ответы, то он может держать их при себе. Кому они нужны?
     Но Харолд  заявил,  что их  отношения  не закончены.  Он  провел носком
ботинка линию во дворе и сказал:
     - Попробуй, переступи эту черту.
     Верзила  тут  же  перешагнул ее и снова  избил Харолда.  К тому времени
симпатии  класса  уже  были  на  стороне  Харолда,  хотя  драчун  и  пытался
объяснить, что на этот раз Смит начал первым.
     Следующие  пять дней Харолд  и верзила дрались  после занятий. На пятый
день  Харолду удалось разбить своему противнику  нос.  Потекла кровь. Парень
заплакал и запросил пощады. Никто больше не докучал Харолду. Все поняли, что
с ним не стоит связываться.
     Когда Харолду было  четырнадцать,  он встретил Мод. Она жила в соседнем
Уиндхеме. Они поженились через тринадцать лет таких скучных ухаживаний, что,
как Мод позднее призналась подруге, уже в первый месяц она  чувствовала себя
как после собственной золотой свадьбы. Во время первого свидания они пошли в
кино и посмотрели комедию  с участием  братьев  Маркс. Харолд не  только  не
смеялся,  но и все время нудно объяснял, что усы у Грушо нарисованы и что за
пятнадцать центов можно было найти человека с настоящими усами.
     Харолд  обладал даром  заставлять  своего  духовного отца, преподобного
Джесси Ролфа Прескотта, чувствовать себя в чем-то виноватым, когда  он с ним
здоровался. Харолда Смита окружала аура неподкупной честности.
     Он окончил Дартмунд, затем поступил  на юридический факультет Гарварда,
получил докторскую  степень и стал преподавать юриспруденцию в Йейле,  когда
началась   Вторая  мировая  война.  Все  думали,  что  он  займет  должность
инспектора  главного  штаба.  Все,  кроме "Дикого  Билла"  Донована из  Бюро
стратегических исследований, обладавшего сверхъестественным даром  видеть  в
человеке такие качества, о которых другие и не подозревали.
     Этот простой  парень  из  Вермонта  в борьбе с  до  зубов  вооруженными
нацистами из  СС действовал как  огнемет против паутины. На третий год войны
его агенты  проникли в  высшие эшелоны  СС и гестапо.  Это  был классический
пример  поединка усердного чиновника и утонченного садиста.  В таких случаях
всегда побеждает трудяга.
     Профессор юриспруденции в Йейле нашел призвание, о котором он никогда и
не думал. Когда во  время  "холодной  войны" БСИ  было реорганизовано в ЦРУ,
Харолд Смит занял там высокую должность. Он имел репутацию человека, который
успешно и спокойно справляется с любыми делами.
     Он никому не объяснял, почему остался в разведке, так как никто  его об
этом не спрашивал. Его было потянуло обратно в Йейл, но он посчитал, что его
долг  перед  страной  -  остаться  в ЦРУ, главным  образом  для того,  чтобы
удержать "глупцов", как  он их называл, от необдуманных поступков. У глупцов
было  множество  планов,  начиная от  похищения  Мао Цзе-дуна  и  замены его
двойником, до  термоядерного  взрыва  в Магнитогорске как  средства  убедить
русских в том, что ядерное оружие накапливать небезопасно.
     Харолд горячо надеялся  на то,  что в России  и  в Китае  тоже найдутся
люди, которые смогут  удержать своих "глупцов". Если бы  Харолд Смит молился
за весь человеческий род, то его молитва звучала бы так:
     "Господи, защити нас от людей, драматизирующих события".
     Как-то он  заметил, что  его проверяют, да с такой тщательностью, будто
он новичок  в контрразведке.  Как  он позднее узнал из секретных файлов ФБР,
проверяющие  беседовали даже с  его  одноклассником-драчуном,  который  стал
заместителем директора школы.
     -  Самый лучший  парень, которого  я когда-либо знал,  - высказал  свое
мнение бывший драчун. - У  него был хороший удар справа. Он стал адвокатом и
уехал преподавать в Йейл. Больше мы о нем не слышали.
     Мнение Мод было таково:
     - Не хватает воображения.
     Декан юридического факультета в Йейле сказал:
     - Он  довольно скучен, но одновременно и  блестящ.  Он напоминал мне Ди
Маджио  в  центре  поля -  делает трудные  вещи с  такой легкостью, что  они
выглядят простыми.
     -  Я  не помню  его, если  только  это  не тот  хмурый парень,  который
критиковал  нашу  воскресную школу, считая ее  слишком  фривольной, - сказал
преподобный Прескотт.
     -  Он  малообщительный.  Одно  время  мы  беспокоились за  него, но,  к
счастью,  он  встретил эту  прекрасную девочку  из Уиндхема,  - сказал Натан
Смит, отец Харолда.
     - Харолд всегда был хорошим мальчиком, - сказала миссис Смит, его мать.
     -  Кто это? - спросил обергруппенфюрер СС Хайнц Раух, чьи подразделения
особого  назначения в  последние два  года  Второй  мировой войны  оказались
практически недееспособными  благодаря  операциям,  которые  проводил Харолд
Смит.
     - Хрен моржовый! - заявил разведчик  Конрад Макклири, которого во время
Второй мировой войны перевели из Европы в Азию за пьянство, нарушение устава
и  грубое неподчинение  приказу.  -  Но  честный. Самый  крутой  сукин  сын,
которого я когда-либо встречал.
     Результатом изучения  общественного и  морального  облика Харолда Смита
стало предложение  ему  новой должности. Это была самая важная  работа в его
жизни, ужаснувшая его громадностью перспектив.
     -  Но  почему  я,  господин  президент?  -  спросил  он.  -  Среди  ста
восьмидесяти миллионов человек должен найтись кто-то лучше меня.
     - Этот человек - вы, мистер Смит. Я вверяю вам будущее нации.
     - Что  неконституционно, господин президент, - говорил Смит. -  Мы  оба
нарушаем  закон  уже тем, что  обсуждаем  этот  вопрос. Я не уверен, что  не
арестую кое-кого прямо здесь, в Белом доме.
     Молодой президент  улыбался располагающей  улыбкой, но она абсолютно не
подействовала на Харолда Смита. Он считал все услышанное крайне неуместным.
     - Я рад, что вы это сказали, Смит. Я даже  не  собираюсь просить вас не
делать того, что вы  только  что  предложили. Я хочу,  чтобы  вы подумали  в
течение недели. Вы знаете  закон. Вы его преподавали. Вы питаете  надежды на
то, что конституция может выжить.  Наша нация находится перед лицом тяжелого
испытания, надежда лишь на некий, абсолютно новый правительственный орган. Я
не думаю, что конституции удастся выжить самостоятельно.  Мы должны нарушить
закон, чтобы спасти его. Это так просто.
     - Или так сложно, - сказал Смит.
     Всю неделю он думал и молился так рьяно,  что хватило бы на всю  жизнь,
надеясь,  что это назначение минует  его и что ему не придется брать  в свои
руки такую страшную власть. "Если не я, то кто же? - подавленно спрашивал он
себя. - Если не КЮРЕ, то что?"  Со страхом и смирением он согласился, но все
же отказался пожать руку президенту.
     А сейчас  кто-то другой, посторонний, пытается захватить власть в КЮРЕ.
Вполне возможно, что уже захватил.
     Смит сделал еще  один  большой глоток воды.  На  этот  раз было  не так
больно. В комнате слышалось только его тяжелое дыхание. Они лишили его  сил,
но не разума.
     Смит посмотрел на стол, на котором сидел.  С края стола свисали  ремни.
Они  были   испачканы  его  кровью.  Стены   в  комнате  напоминали  что-то.
Бомбоубежище! Две  категории людей строили бомбоубежища.  Первая  -  военные
организации, вторая - частные лица,  напуганные угрозой ядерной  войны. Если
это военный объект, то он ничего не  сможет  сделать.  Но  если  это частное
владение, то выход должен быть.
     Напуганный человек представляет себя  в этом убежище во  время  ядерной
атаки. Мысленным взором он должен был видеть себя в этом подвале, а кругом -
мир в  руинах. И он, конечно, не  хотел,  чтобы убежище  превратилось в  его
могилу. Предположим, что балка крыши или валун загородили бы дверь снаружи и
он не смог  бы ее открыть, очутившись в западне. Тот, кто представляет себе,
что такое ядерная война, должен предусматривать и ее последствия
     Человек, построивший это  убежище, конечно, не собирался умереть здесь.
Так что в подвале должен быть запасной выход.
     Смит огляделся.  На ближайшей  стене он заметил небольшой ящик.  На нем
были  цифры,  и казалось,  что  это термостат. Только  этот предмет  нарушал
унылое однообразие стен.
     Смит попытался  встать, но упал и  порезал локоть  о  стакан. Маленький
порез. Он едва чувствовал его. По сравнению с болью, пронизывающей все тело,
это пустяк. Из  локтя  потекла кровь.  Смит ощупал  кончиками пальцев  рану,
чтобы убедиться,  что вена не задета. Все в порядке. Прекрасно. Он пополз  к
ящику. Он почти не мог двигать правой ногой, и приходилось волочить  ее, при
этом его пронизывала ужасная  боль. Болела поврежденная, спаленная кожа.  Он
дополз до  ящика и, собрав все силы и волю, цепляясь руками за стену,  сумел
встать на колени.
     Смит ощупал ящик в поисках какой-нибудь кнопки или рычага. Но ничего не
было.  Он  открыл  дверцу  "термостата".  Внутри  оказался  маленький крючок
размером с палец.  Он схватился за него и потянул. Послышался какой-то шум и
скрип,  но ничего не произошло. Дверь, если она здесь и была, не  открылась.
Он почувствовал головокружение  и потерял сознание. Очнувшись, Смит заметил,
что изо рта  на пол натекла кровь и слюна. Он попытался подняться, и на этот
раз  это удалось  легче.  Смит  больше  не  чувствовал  боли  и  усталости и
рассматривал свои слабеющие мышцы взглядом беспристрастного тренера, который
оценивает игрока, чтобы понять, на что тот способен в предстоящем сезоне.
     Все, кроме правой ноги, казалось, было в порядке, хотя видел он нечетко
и ощущал спазмы в желудке. Он был удивлен, что  вообще удается держаться  на
ногах. Хотя правая нога мучительно болела и казалась ватной, он, слава Богу,
мог идти.
     Смит  добрался до  дальней  стены  и,  наконец,  увидел,  что шумело  и
скрипело, перед тем  как он  потерял  сознание.  Стенная панель сдвинулась в
сторону,  обнажив большой стержень,  похожий  на поршень гигантского шприца.
Всей  тяжестью  тела  он  налег  на  него,  и  перед ним  раскрылся  квадрат
восхитительного  света.  Внутрь подвала  медленно  и  со  скрипом отворилась
дверь.
     Свежий воздух оживил его.  Не  было слышно  ни звука. Согнувшись,  Смит
сделал  три  мучительных шага  по  короткой  лестнице  к  деревянной стенке,
толкнул ее, и  дверь  открылась.  Он  очутился  в  великолепной гостиной.  В
гостиной никого не было. Он был один. Через широкие и высокие окна он увидел
закат солнца над водной гладью. Это был океан. Если это Атлантический океан,
то, значит, он в Европе, а если Тихий то в Америке.  Все, что Смит помнил, -
как протянул лист  бумаги Блейку Кламу, одному из многих  людей Ай-Ди-Си, за
которыми велось наблюдение. А потом он очнулся от боли.
     Смит увидел электрические  розетки в стене. Их было много. Америка, это
должна  быть Америка!  Дом стоял  на холме, а  внизу, у  дороги,  он  увидел
маленькую белую хижину. Окна хижины были небрежно забиты досками. Он заметил
рядом с собой  телефон. Со столба за окном безжизненно свисали провода. Если
телефон не работает, то охраны  быть  не должно. Испорченный телефон -  это,
очевидно,  мера  предосторожности. С большим трудом Смит снял трубку. Гудков
не было. Телефон не работал.
     Смит  повернулся к окну. Затем, волоча правую ногу, медленно и с трудом
пошел к выходу, на ходу составляя план контратаки.



     Брокера  товарной   биржи,  пойманного   однажды   на  мошенничестве  и
прощенного при  условии, что он будет передавать кое-кому пикантные сплетни,
роем витающие вокруг Чикагской биржи,  внезапно попросили сообщать  совсем о
других вещах. Требовалась не только информация о  передвижениях больших сумм
денег и схватках за брокерский  гонорар, но и секретные сведения,  с помощью
которых  можно  было  составить  целое  состояние;  он  сам  не  отваживался
пользоваться такой информацией, чтобы не потерять лицензию.
     Водитель грузовика, который наблюдал за  организованной преступностью в
сфере грузовых перевозок, узнал, что за добавку к месячному окладу он должен
сообщать сведения о заключаемых контрактах.
     Некоему федеральному судье внезапно указали на серьезные расхождения  с
реальными доходами,  обнаруженные  в его налоговой декларации,  однако  дали
понять,  что  для  блага  страны  они   могут  остаться  незамеченными.  Ему
объяснили,  что  Америка  нуждается  в сильной  службе информации, а также в
хороших  судьях. Судья должен уяснить себе,  что не следует выносить решение
против   Ай-Ди-Си   в   судебном  процессе,   возбужденном  одной  маленькой
компьютерной фирмой. Решение не в пользу Ай-Ди-Си могло повредить  экономике
страны,  которая,  конечно  же, простит ему недекларированные дополнительные
доходы, если он согласится  помочь ей.  Не  теряя времени на раздумье, судья
поспешил доказать, что он истинный патриот.
     Блейк Клам не сомневался, что это лишь начало блистательного пути.  Так
он думал, когда, насвистывая, ехал  на пикапе по обдуваемой  ветром дороге в
свое владение близ города Болипас в Калифорнии.
     Он  сказал секретарше в  Фолкрофте, что  ему  нужен  отдых.  Физические
упражнения приведут его в норму, через день он вернется. Любые сообщения для
него можно передать в штаб-квартиру Ай-Ди-Си в Мамаронекс. В крайнем  случае
на следующее  утро  его можно будет  найти в манхэттенском офисе Т.Д.Бруна -
президента Ай-Ди-Си.
     - Кажется, у  вас очень много дел  с  Ай-Ди-Си, мистер Клам, -  сказала
секретарша.
     - У нас много дел с компьютерными фирмами.
     - У доктора Смита  никогда не было так много компьютерщиков, - заметила
секретарша.
     Блейк  Клам  улыбнулся  и сказал,  что новая метла по-новому метет. Эту
шумливую курицу перевели работать в кафетерий еще до его отъезда.
     Кирпичи и жесть,  сваленные в задней части пикапа,  мерно стучали, и их
стук  успокаивал  Клама. Ему  слышалось:  "Блейк Клам, вице-президент, Блейк
Клам,  старший  вице-президент  по  стратегическим  вопросам,   Блейк  Клам,
президент". А  когда  он проезжал  забитую  досками белую  хижину,  ему  уже
слышалось: "Блейк Клам, президент Соединенных Штатов Америки".
     А  почему бы и нет? Почему не Блейк Клам? Раскинувшееся над ним голубое
калифорнийское небо напомнило, сколь многого он достиг, как часто был близок
к провалу,  но успешно преодолел все трудности.  Как, например, в  колледже.
Поощрительные  стипендии  давали  только  юным  талантам  или спортсменам  с
накачанными мышцами. Его родители  были недостаточно бедны, чтобы он получал
стипендию как  ребенок из  неимущей  семьи, но  недостаточно  богаты,  чтобы
позволять себе платить  за его обучение в Уильямс-колледже, который, правда,
не входил  в  число  самых престижных,  но тем не  менее  вполне годился для
начала  хорошей  карьеры. Блейк Клам стал  принимать участие в  общественных
мероприятиях,   работе   школьных   комитетов,   спортивных   соревнованиях,
неофициальных встречах. Но  в выпускном классе он  понял, что этого мало, и,
решив стать старостой класса, старался всем угодить. Его соперником был один
из тех  простофиль, которые  легко нравятся  людям. Так что  школьные выборы
должны были превратиться в состязание в популярности, и, как  позднее  понял
Клам,  это  дело  обычное.  Но  тогда  выборы казались  ему  очень  важными,
настолько важными, что он собрал своих сторонников на закрытое заседание и с
напускной  искренностью  попросил  не распространять перед выборами  слухи о
том,  что  его  соперник  нечист  на  руку:  он  украл часы  из  шкафчика  в
гимнастической раздевалке.
     - Я не хочу, чтобы это повлияло на результаты выборов, - сказал Клам.
     Естественно, что слух о краже немедленно распространился по всей школе.
Через час  все только  об этом и говорили, а Клам  убеждал старшеклассников,
что личная жизнь кандидатов не должна влиять на результаты голосования.
     Клам победил с большим преимуществом. Он получил стипендию для учебы  в
Уильямсе, но  закончил  школу лишь  семьдесят третьим из  ста  двадцати пяти
учеников. Как характеризовал его один из преподавателей, "он был  невероятно
посредственным  стипендиатом,  его поступки  всегда  определяла  сиюминутная
выгода, а не чувство справедливости; этот человек может бросать в печь людей
с такой же легкостью,  с какой будет работать  в Армии  Спасения, - для него
все едино".
     "Почему бы и не президент Соединенных Штатов?" -  думал  Клам.  В конце
концов,  кто  мог  представить,  что  Блейк  Клам  из  городка  Мендочино  в
Калифорнии  станет  самым  молодым  в  истории корпорации  Ай-Ди-Си  старшим
вице-президентом по стратегическим вопросам?
     Припарковав машину,  Клам заметил, что дверь кухни  приоткрыта.  Кто-то
вошел  в  дом? Он мог поклясться, что  закрыл ее, а старик, должно быть, уже
мертв.  Он  посмотрел на  кирпичи  и  цемент  в задней  части пикапа.  Через
месяц-два будет уже неважно, найдут  тело или нет. Если его дела в Фолкрофте
и  дальше пойдут  столь  же успешно, то  через  месяц  он  сможет обвинить в
убийстве того, кто найдет тело доктора  Смита. Он сможет делать все, что ему
будет угодно.
     Но пока нужно решить кое-какие проблемы. А их довольно много. Например,
прямая телефонная связь между офисом Смита и президентом Соединенных Штатов.
Клам записал на автоответчике, что на линии повреждение и что он перезвонит.
Так он выигрывал время,  Пока он полностью не подчинит себе КЮРЕ и Фолкрофт,
президент должен оставаться вне игры.
     Клам намеревался вернуться за Смитом раньше, но, обнаружив,  что старик
дал ему  правильные программные  коды,  окунулся  в  работу  с самозабвением
ребенка,  получившего  новые  игрушки.  Прошел  день,  потом еще один, потом
еще...  Успех сменялся  успехом. Теперь Смит, должно  быть, уже мертв.  Клам
получил  информацию  о том, что последнее время  Смит наблюдал за ним, а это
означало, что он планировал убийство Клама. Смиту не повезло - Клам оказался
проворнее.
     На  полу  в  кухне  Клам  увидел  темные  пятна. Он  наклонился,  чтобы
рассмотреть  их,  и поскреб одно  пятно  большим  пальцем.  Кровь,  засохшая
несколько дней тому назад. Дорожка из пятен вела в гостиную. Из гостиной они
шли к книжному шкафу, за которым был ход в подвал.
     Но подвал был пуст.
     Клам почувствовал первые приступы паники, но подавил их.  Он бывал и не
в таких переделках.  Все  ясно:  Смит сбежал. Но  он  же  очень слаб. Может,
кто-то приехал и выручил его?
     Клам  посмотрел  на  пятна  крови.  Что-то  не  похоже.  Зачем  спасать
умирающего,  а  затем  заставлять его разгуливать  по  всему дому,  оставляя
кровавые следы?
     Нет, старик сам нашел в себе силы и убежал.
     Ну, хорошо.  Но  что  Смит  мог успеть  сделать за  это время?  Он  мог
связаться со своим штатным убийцей. Клам подумал о долгой извилистой дороге,
об изолированности  этого места и с особым удовлетворением  - об испорченной
телефонной линии.  Но, судя по пятнам, прошло  уже несколько  дней, как Смит
сбежал. Если бы он связался  со своим  убийцей, Клам был бы уже мертв. Но он
жив-здоров.
     Бывает, что успехи сменяются поражениями. Ничего, он справится с этим.
     Кламу уже не было нужды замуровывать кирпичом подвал, и он поехал назад
в город. Каждый раз, когда он  тормозил, то невольно думал о пустом подвале.
Кирпичи грохотали сзади него, но ни один не выпал из пикапа. К тому времени,
когда,   оказавшись   на   другом   конце  страны,  Клам   переступил  порог
манхэттенского офиса Т.Л.Бруна, он уже самоуверенно улыбался и держался, как
и  подобает  самому  молодому  в  истории  "Интернейшнл   дейта  корпорейшн"
вице-президенту   по  стратегическим   вопросам   -   уверенно,  любезно   и
почтительно.
     Он выступил  перед  исполнительным  комитетом  Ай-Ди-Си,  состоящим  из
девяти человек, удивительно похожих и  на Блейка Клама, и на Т.Л.Бруна. Клам
стоял перед  портретом отца  Т.Л.Бруна,  украшавшим  пастельного тона  стену
манхэттенской штаб-квартиры. Потолок  здесь был  низкий,  а посередине стоял
такой длинный  и широкий стол, что люди, сидящие вокруг него, остро  ощущали
свою незначительность. Только один человек мог чувствовать себя здесь важной
персоной - сам  Т.Л.Брун, сидящий  во главе стола "По  крайней мере пока", -
подумал Клам.
     Только  на одном из лиц  не было выражения энергичного оптимизма  -  на
лице Джошуа Бруна на портрете, Именно с Джошуа началась корпорация Ай-Ди-Си,
а сам он  начинал  коммивояжером, продающим кассовые аппараты, которые  были
похожи на все  другие кассовые аппараты  до тех пор, пока Джошуа не придумал
девиз: "Они думают  за вас!".  Поскольку все больше служащих  Джошуа  начали
осознавать  опасность  любого  рода  размышлений,  особенно  -  собственных,
Ай-Ди-Си стала быстро расти и превратилась в гиганта.
     Старый Джошуа  глядел  с портрета на присутствующих с таким выражением,
будто кто-то из  них испортил  воздух. При  жизни  у него всегда  было такое
выражение лица, даже в тот момент, когда он передавал корпорацию  в руки Т.Л
Бруна.
     - Даже тебе,  сынок, не  удастся  провалить дело, мы для  этого слишком
богаты, - сказал он тогда.
     В официальной истории Ай-Ди-Си  эти слова претерпевали изменения до тех
пор,  пока не зазвучали так: "Сынок, ты представляешь все самое  лучшее, что
есть в Америке".
     Эти  слова  и  были выгравированы  на бронзовой дощечке  под  портретом
Джошуа. Стоявший перед портретом Блейк Клам заявил:
     - Я рассматриваю свое новое назначение как вклад в общее дело. Ай-Ди-Си
- это будущее, а будущее - это молодость.
     Присутствующие  заулыбались   и   начали  аплодировать.  Клам  упивался
неискренностью  улыбок,  потому что здесь неискренность была самым искренним
комплиментом. Если молодость -  это будущее, то члены исполнительного совета
- не что иное, как прошлое.
     Брун подозвал Клама и пожал ему руку:
     - Отныне вы старший вице-президент по стратегическим вопросам.
     Дело сделано.
     Старший  вице-президент Блейк Клам! Кто бы мог подумать? Блейк  Клам из
городка Мендочино  в  Калифорнии.  И, может быть,  в один прекрасный день он
станет президентом Соединенных Штатов.
     Разумеется,  оставалось еще много препятствий. Одно из них находилось в
данный  момент  в  больнице  в  Сан-Франциско  и утверждало,  что  не только
достаточно хорошо  себя  чувствует,  чтобы  ходить, но и хочет  позвонить по
телефону в гостиницу в Майами.
     - Мне очень жаль, сэр,  но они уже выехали, - ответили доктору  Харолду
Смиту.



     Теперь  Фолкрофт  охранялся.  Молодые  люди  в  аккуратных  щеголеватых
униформах с блестящими черными кобурами останавливали  посетителей у входа и
проверяли удостоверения личности.  Римо заметил,  что  не  проверяли  только
людей с пластиковыми карточками-значками, вспыхивающими пурпурным цветом под
лучом электронного детектора.
     Пространство  вдоль  кирпичных   стен  бывшего  имения  просматривалось
телекамерами.
     -  Все  очень  изменилось,  -  заметил  Римо,  -  даже  стены  выглядят
по-другому. Раньше они казались такими высокими, толстыми и непроницаемыми.
     - Это ты изменился, а не стены, - сказал Чиун.
     - Согласен, - ответил Римо.
     -  А  в  Персии  в  это  время  года  стоит великолепная  погода...  Ты
когда-нибудь пробовал спелую, только  что сорванную дыню? Это один из лучших
фруктов.
     - Персия теперь называется Ираном, папочка, - сказал Римо,  который уже
не первый  раз выслушивал подобные  сентенции с тех пор,  как  они  покинули
Майами. Сначала речь  шла в основном о России, где царь всегда щедро платил.
Царь Иван был самым лучшим.
     - Ты имеешь в виду Ивана Грозного? - спросил Римо.
     - Не знаю, для кого это он был Грозным, - отвечал Чиун. Он  считал, что
любому   из   новых   латиноамериканских    государств   всегда   пригодится
убийца-ассасин,  знающий  школу Синанджу.  Римо и  Чиун  могли  бы  войти  в
историю,  освоив  новый рынок. Они также могли бы обучать  самураев и, между
прочим, держать их в страхе перед императорами, у которых с самураями всегда
возникали проблемы. Именно поэтому много веков тому назад трон Белого Лотоса
объявил о своей божественности, дабы вселить хоть каплю страха в сердца этих
диких бандитов-самураев. Япония была недисциплинированной, дикой страной, ее
горы кишели разбойниками.
     Так  говорил  Мастер  Синанджу,  добавив   при  этом,  что  в  один  из
абонентских   ящиков  на  северо-востоке  американская   почта  до  сих  пор
доставляет адресованные ему письма, и он  уверен, что в один прекрасный день
получит предложение о работе для себя и Римо.
     Римо  посмотрел на  телекамеру, установленную на крыше  здания. Как и у
большинства  подобных  устройств, у нее  была  "мертвая зона"  вдоль  стены.
Однако  в сочетании  с  высокими стенами  камера  была  достаточно  надежной
защитой.
     Прежде  чем камера успела  засечь их, Римо и  Чиун  оказались по другую
сторону стены на газоне, пахнущем весенними цветами. Чиун заметил, что цветы
здесь никудышные по сравнению с цветами при дворе Моголов в Агре.
     Окна административного здания выходили на Лонг-Айленд, чье убожество не
шло ни в какое сравнение с красотой Бенгальского залива.
     Оконные карнизы были жалкими кирпичными выступами, по сравнению с теми,
что  украшают соборы в  Риме.  Кстати, один из новых  соборов  Рима  гораздо
больше других. Римо принялся расспрашивать Чиуна и понял, что эта "недавняя"
архитектурная сенсация - собор Святого Петра.
     Римо и Чиун прижались к облепленному птичьим пометом карнизу. Они могли
бы слышать голоса, будь в окнах обычные стекла.
     Они  влезли через соседнее, открытое окно, извинились перед пораженными
секретаршами,  прошли  через  две  двери  и  вошли  в  офис, окна  которого,
непроницаемые для взгляда снаружи, выходили на залив.
     Блондин в  строгом сером костюме, в белой сорочке с галстуком умеренной
ширины,  сидел за длинным столом и вел совещание. Присутствующие  были одеты
почти так же,  словно носили  униформу. Блондину  было  лет под  сорок, он в
замешательстве и  с  негодованием посмотрел  на  старика-азиата и на  белого
человека. Он хотел было что-то сказать, но Римо опередил его:
     - Черт побери, кто вы такой?
     - Я как раз собирался спросить об этом вас, - сказал Блейк Клам.
     -  Не ваше дело. А  кто эти  придурки?  - Римо  указал пальцем на новых
сотрудников   координационного    комитета    Фолкрофта,   совсем    недавно
образованного Кламом из служащих Ай-Ди-Си.
     -  Прошу прощения, - сказал Клам и  протянул руку, чтобы нажать  кнопку
под столом, но  внезапно  непрошеный  гость оказался рядом, а  пальцы  Клама
онемели.
     - Вы новый директор Фолкрофта? - спросил Римо.
     - Да, - сказал Клам, морщась от боли.
     Другие сотрудники  зашумели.  Никто  из  них никогда  не видел подобной
наглости.
     Азиат  проинформировал их о  том,  что  людям, во всем  видящим  только
неприятности, глаза, по его мнению, ни к чему.
     - Ладно, дружище.  - Помощник директора по программированию,  выпускник
университета в Пардью, старался  быть  вежливым с хилым старичком, одетым  в
тонкое  кимоно. Он  дружески положил  руку на  костлявое плечо  старика.  По
крайней мере, он думал,  что дружески. Он помнил, как его рука опускалась на
костлявое  плечо; следующее, что он увидел, были трубки,  торчащие у него из
носа, яркий свет над головой и лицо врача, который говорил ему, что он будет
жить и, по всей вероятности, когда-нибудь сможет снова ходить.
     Когда  помощник  директора  рухнул  к  ногам  старика,  координационный
комитет единодушно  решил, что совещание должно  быть перенесено, а директор
Блейк  Клам пусть  побеседует  с гостями  без  свидетелей.  Все  единогласно
проголосовали ногами. Тут в кабинет вбежали пять охранников, но очень быстро
и они  согласились,  что частной  беседе мешать не  следует. Взаимопонимание
было  настолько  полным,  что  четверо  из  них  оказались  не  в  состоянии
самостоятельно покинуть комнату.
     Блейк Клам улыбнулся с подкупающей искренностью.
     -  Вы,  должно  быть,  Римо  Уильямс,  -  произнес  он.  -  Смит  много
рассказывал мне о вас, прежде чем с ним произошло несчастье.
     - Этот человек - умственно отсталый, - прошептал Чиун на ухо Римо.
     - А что с ним случилось? - спросил Римо.
     - Я думал, вы в курсе, - сказал Клам, изобразив на лице беспокойство. -
Пожалуйста, садитесь. Вы тоже, сэр.  Насколько мне известно, вы тоже служите
у нас. Вы ведь Мастер Синанджу?
     - Мастер  Синанджу не служит. Он является уважаемым союзником, за что и
получает вознаграждение, - ответил Чиун.
     - Я  очень рад, что у  вас свой  взгляд на  методы работы,  сэр,  но мы
находимся в процессе реорганизации, и  я заметил некоторые странные расходы,
связанные с вашим наймом, то есть с вашей деятельностью как союзника.
     - Что случилось со Смитом? - строго спросил Римо.
     - Об этом  потом,  -  оборвал его Чиун. - Сначала обсудим  более важные
дела. Объясните, что вы имеете в виду?
     - На чей вопрос  мне отвечать? - поинтересовался Клам. Он ощутил легкое
покалывание  в  кончиках пальцев:  к ним возвращалась  чувствительность. Его
рубашка взмокла от пота.
     - На мой, - сказал Чиун.
     - Что случилось со Смитом? - повторил Римо.
     - Не задавай  ему сразу слишком  много разных вопросов, - сказал  Чиун,
обращаясь к Римо. - Пусть даже тебе они кажутся взаимосвязанными.
     - Спасибо, - поблагодарил Клам
     - Так что вы говорили о расходах? - сказал Чиун.
     По  внутреннему   телефону  Клам   распорядился,  чтобы  ему   принесли
компьютерную распечатку.  Это показалось  Римо  весьма подозрительным: когда
Смит вел дела, только он один имел доступ к распечаткам.
     Речь  шла о расходах на доставку золота в деревню Синанджу  в  Северной
Корее. Доставка  обходилась  примерно в сто семьдесят пять раз дороже самого
золота. Это  не лучший способ вести  дела. Почему бы не доставлять  золото в
какое-нибудь  место   в  Штатах?  Тогда   Клам   мог  бы   удвоить   годовое
вознаграждение.
     - Нет, - сказал Чиун.
     - Утроить, - предложил Клам.
     - Нет, - стоял на своем Чиун. - Золото должно идти в Синанджу.
     - Но мы могли бы посылать туда доллары.
     - Только золото, - настаивал Чиун.
     -   Еще   один  странный   пункт   расходов:  специальное   устройство,
записывающее   одновременно  идущие   по   телевизору   передачи   и   затем
демонстрирующее их в  любое время  в любом  порядке. Я имею  в  виду мыльные
оперы.
     - Понятно.
     - Мы могли бы посылать вам кассеты, сэр.
     - Нет, - отказался Чиун.
     - Прекрасно, я рад, что мы все уладили, - сказал Клам.
     - Что со Смитом? - спросил Римо.
     Он заметил, что  Чиун, который  был  против  того, чтобы служить новому
императору, теперь казался умиротворенным. Старик сел на пол в позу лотоса и
с беспристрастным любопытством наблюдал за происходящим.
     - Профиль  работы вашего  инструктора не  предусматривает его участие в
такого рода делах.
     -  Он  все  равно не понимает, что происходит. Он считает, что Смит был
императором. С ним все в порядке, - заметил Римо.
     -  Как вам известно,  - мрачно произнес  Клам, -  это очень специфичная
организация. Я полагаю, что вы один из четырех людей,  которые  точно знают,
чем мы занимаемся. Должен сообщить вам неприятную новость. У доктора Смита -
возможно,  это следствие  тяжелой  работы - неделю назад  случилось  нервное
расстройство. Он скрылся, и с тех пор о нем ничего не слышно.
     - Но  почему вместо  него  назначили вас?  - спросил Римо.  Он опирался
рукой на длинный стол, который примыкал к письменному столу Смита.
     - Потому что вы, Уильямс, не  оправдали наших  ожиданий. Вашей задачей,
согласно  инструкции,  было  убить Смита, если он проявит признаки душевного
расстройства Заметили ли вы, что его состояние ухудшилось?
     - Я заметил некоторые странности, но он и раньше порой отдавал странные
приказы.
     -  Как,  например,  уничтожение группы  служащих  большой  Американской
корпорации? И вы не поставили под сомнение правильность его действий?
     - Я был слишком занят.
     - Вы  были заняты выполнением  его сумасшедших инструкций, Уильямс, без
преувеличения  можно сказать, что своими действиями вы  нанесли вред стране.
Эта  организация была  задумана  таким  образом, что  если в  результате  ее
деятельности  возникает  угроза  безопасности  страны,  то  она должна  быть
расформирована.  Вы это знаете. Вы должны были  убить Смита. Я  уверен, что,
когда он еще был здоров, он сам дал вам такие инструкции. Так?
     - Да.
     - Почему же вы этого не сделали? - спросил Клам.
     - Я не был уверен, что он окончательно рехнулся, - ответил Римо.
     - Скажите честно, дело ведь не только в этом?
     -  Я,  конечно,  знал,  что  он  постоянно  испытывал  слишком  большую
нагрузку...
     - Но убивать его вы не хотели? - спросил Клам.
     - Да, это так, - ответил Римо.
     - Значит, на вас нельзя полностью положиться?
     - Похоже, да.
     - Ну и как я должен с вами поступить?
     - Почем я знаю? - буркнул Римо.
     Чиун  хихикнул. Клам  с  серьезным  видом покачал головой.  Он  говорил
что-то  о борьбе нации за  выживание,  о выполнении каждым своего долга.  Он
говорил  о  жизни  Римо  и  о  жизнях многих других. Он сказал, что не будет
принуждать  Римо  к  восполнению  урона, причиненного  Смитом  за  последние
месяцы,  и добавил, что  собирается вернуть  организации ее прежнее величие.
Именно этого желал бы Смит, будь он в здравом уме.
     Римо ощутил прилив  преданности, чувство, которое,  как он  считал, уже
давно  покинуло его. Он бросил  взгляд на  Чиуна.  Мастер Синанджу  произнес
по-корейски:
     - Птичий помет.
     - Кто вас назначил? - спросил Римо Клама.
     - Тот  же,  кто назначил Смита.  Откровенно  говоря, я  не жаждал  этой
должности.  Я  видел, что она сделала со Смитом. То  же может случиться и со
мной.  Если вы  все-таки решите продолжать работать  с нами, я надеюсь,  что
прежде  чем  я сойду с  ума, вы исполните свой долг и не  допустите, чтобы я
причинил стране такой же ущерб, какой нанес ей Смит.
     - Птичий помет, - повторил по-корейски Чиун, но Римо не обратил на него
внимания.
     Чиун отказывался понимать, что такое любовь к стране или верность делу,
считая эти чувства пустыми. Он ведь  Мастер Синанджу. Его с детства приучили
так  думать. Но  Римо  -  американец,  и в нем  до сих  пор  не угасли искры
заложенного в  детстве  патриотизма,  они  неистребимы,  как  бы он  сам  ни
менялся. Глядя на  человека, заменившего  Смита,  Римо решил, что стоит дать
ему и стране еще один шанс.
     Судя но всему, Клам не столь прямолинеен, как Смит. Римо вдруг осознал,
что он всегда воспринимал  КЮРЕ  как детище Смита и не представлял, что  она
может существовать  без  этого скуповатого  пессимиста.  Новый шеф  выглядит
разумнее Смита и не  таким непроницаемым. Может  быть,  с  ним  будет  легче
сработаться.
     - Я бы хотел подумать несколько минут, - произнес Римо.
     - Да,  - вмешался  Чиун по-английски, -  он  хочет  поработать мышцами,
которыми раньше не пользовался.
     - Я считаю, что вы  именно тот  человек,  который  нам нужен, -  сказал
Клам.
     - А я считаю, что теперь месяц не смогу есть, - сказал Чиун.
     Клам вышел из кабинета, оставив их наедине.
     - Папочка, - сказал Римо, - я должен, по крайней мере, попытаться.
     - Конечно, - сказал Чиун, - ты же по натуре пустышка. Минимум таланта и
еще меньше энергии. Это я тебя создал. Я дал тебе все.
     - Я ценю то, что ты  сделал для меня,  но  у  меня  есть чувство долга.
По-моему, этому  человеку можно доверять. Может  быть, он  даже чем-то лучше
Смита.
     - Всякий император хоронит меч предшественника, - произнес Чиун.
     - Если это так, то почему Клам хочет, чтобы я продолжал работать?
     - А с чего ты взял, что он хочет?
     - Он только что попросил меня об этом. Разве ты не слышал?
     - Слышал.
     - Я хочу попробовать. Посмотрим, что получится.
     - С помощью  той  мудрости, которую  я  в тебя вложил,  -  презрительно
сказал Чиун.
     - Твоя деревня будет обеспечена. Она получит золото, чтобы заботиться о
стариках и сиротах. Тебе не о чем беспокоиться. Не о чем.
     - Птичий помет, - промолвил Мастер Синанджу.



     В  Ай-Ди-Си  с  незапамятных  времен  существовали  докладные  записки,
инструкции,  которых   надо   было  придерживаться,  схемы,  демонстрирующие
превосходство одного подхода  над другим,  графики  продаж и  закупок, четко
осознаваемая коллективная ответственность.
     Блейк Клам оглядел  свое жилище, обдумал свои корпоративные  ресурсы  и
произнес:
     - Ерунда, я больше ждать не собираюсь.
     -  Что ты сказал? - спросила  Тери  Клам, рыжеволосая молодая женщина в
свитере  с  высоким воротом  и  в  расклешенных модных  брюках. У  нее  было
красивое,  хотя и несколько изможденное  лицо.  Для  жены  самого молодого в
истории  Ай-Ди-Си старшего  вице-президента  по стратегическим вопросам  она
была  еще  достаточно  привлекательна,  а причиной  ее  утомленного вида был
алкоголизм. Терн  запила  снотворное  глотком  мартини,  объяснив,  что этот
маленький  коктейль помогает  ей заснуть. Тем более теперь, когда Блейк  так
занят своими делами, что  у него нет  ни сил, ни времени на что-либо еще. Ей
нравилось  напоминать  мужу,  что  его давно  ничего  не  интересует,  кроме
служебных дел.
     - Я сказал, ерунда. Тебе бы хотелось быть женой президента Ай-Ди-Си?
     - Ты шутишь? - удивилась Тери Клам.
     - Нет, - ответил Блейк.
     Она положила  руку ему на плечо  и поцеловала мужа в подбородок, пролив
немного мартини на пол.
     - Когда это произойдет?
     - Когда бы ты хотела, чтобы это произошло?
     -  Вчера,  -  сказала  она,  одной рукой  опустив  бокал  с мартини  на
письменный  стол,  а другой пытаясь  рас -  стегнуть  пряжку брючного  ремня
Блейка.
     - Я рассчитываю, что это произойдет в течение месяца.
     - Брун уходит в отставку?
     - В некотором роде.
     - Ты станешь самым молодым  среди самых могущественных людей в Америке.
И в мире.
     - Да, это то, чего я хотел.
     - И мы будем счастливы?
     Клам  проигнорировал вопрос.  Он  почувствовал, что  жена  расстегивает
молнию на его брюках.
     - Потом, Тери, позже, сейчас у меня много дел. Лучше выпей еще мартини.
     Римо потребовалось три минуты, чтобы  понять: ему  приказывают  кого-то
уничтожить. Они находились в Скорсдейле, дома  у Клама, когда тот отдал Римо
приказ и  извинился за  то, что  не познакомил  его с  женой,  которая спала
наверху.
     - В восемь часов вечера? - спросил Римо.
     - Она рано ложится и поздно встает.
     - Понятно, - сказал Римо.
     За все  годы  существования  организации  ему  ни  разу не  приходилось
встречаться с женой доктора Смита, Мод. Он видел ее фотографию на письменном
столе Смита.  У миссис Смит  было  холодное  невыразительное  лицо.  Никаких
фотографий миссис Клам в офисе или дома у Клама Римо не заметил.
     -  Проблема,  -  сказал  Клам,  -  состоит  в том, что  нам  необходимо
исправить допущенные прежде ошибки.
     - Что вы имеете в виду?
     -  Как  вы понимаете,  уничтожение некоторых сотрудников  Ай-Ди-Си было
ошибкой.
     Римо не понял.
     - Мы боролись не с тем противником.
     - Теперь понял. Давайте ближе к делу.
     - Необходимо убрать Т.Л.Бруна.
     - Понятно, - сказал Римо. - Но зачем так много слов?
     - Я думал, вам будет интересно.
     - Мне это совершенно безразлично.  Вы уверены, что мне стоит оставаться
в Фолкрофте? Между прочим, Смит был очень осторожен с секретными делами.
     - При реорганизации всегда происходит централизация.
     - Почему?
     - Потому что это дает возможность лучше координировать действия.
     - Ни черта не понимаю. Что слышно о Смите? Его не нашли?
     Лицо Клама  помрачнело. Нет, о Смите ничего не было известно. Оставаясь
на  свободе, он  представляет  угрозу  их  безопасности.  Если  удастся  его
разыскать, придется поместить Смита в лечебницу.
     -  Если  бы  вы поменялись ролями, -  заметил  Римо, - Смит приказал бы
убить вас.
     Клам обещал запомнить это замечание. Да, мнение Римо для него ценно, но
ему, Кламу, надо заниматься и другими, не менее важными и опасными делами.
     По  слонам  Клама,  поместье  Брунов  в  Дерьене  в  штате  Коннектикут
представляет собой  импровизированное  стрельбище. Все  Бруны - превосходные
стрелки.  Несмотря  на то,  что имение  окружено  поросшими  травой холмами,
близлежащая  местность  отлично  простреливается  прямо  из дома.  К тому же
Т.Л.Брун был чемпионом 1935 года в стендовой стрельбе.
     -  Вы  хотите  сказать,  что  они  сидят  дома  с  ружьями в  руках?  -
недоверчиво спросил Римо.
     -  Нет, конечно, нет,  - возразил Клам. - Просто  дом  охраняется,  это
семейная  традиция. Старик  начал  так себя  нести еще  после  прогремевшего
похищения ребенка Линдберга.
     - Так что же вы хотите сказать? - спросил Римо. - Смит выражался яснее.
     - Вы можете потребовать любую помощь, которая вам понадобится.
     -  Чиун  не хочет  сегодня выходить из дома, - сказал  Римо.  - Сегодня
какая-то хорошая передача по телевизору.
     - Я имею в виду людей, которые умеют сражаться, бойцов.
     - Вы хотите сказать, тех, кто затевает драки в барах? Зачем они мне? Не
понимаю!
     - Я имел в виду военную помощь, - объяснил Клам. - Мы располагаем очень
надежными людьми. В течение недели мы можем их собрать, а вы их подготовите,
скажем, за две-три недели и с их помощью выполните задание.
     Лицо Римо выразило крайнее недоумение.
     - Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я стал инструктором?
     -  Нет,  конечно  же, нет,  - возразил Клам, теряя терпение. -  Я хочу,
чтобы вы убили Т.Л.Бруна в его имении в Дерьене!
     - Хорошо, - озадаченно сказал Римо. - Когда? Сегодня ночью?
     - Ну, может быть, в течение нескольких недель.
     - Вы  хотите,  чтобы  я это сделал через  несколько  недель?  Хорошо, -
кивнул Римо.
     - Нет! Вам же понадобится время, чтобы как следует подготовиться. Вы не
можете так просто отправиться в имение Бруна в надежде на счастливый случай,
как в тот день, когда вы пробрались в санаторий.
     - А, понятно, вы считаете, что мне это не под силу, -  произнес Римо  с
усмешкой.
     - Да,  вы правы, - ответил Клам, гадая про  себя,  где  его жена держит
снотворное.  -  Ладно,  к  пятнице  представьте  мне  на  рассмотрение  план
операции, и мы все детально обсудим.
     Римо склонился над письменным столом.
     - Не проще  ли сразу все решить?  Как далеко  отсюда этот  Дерьен, миль
тридцать, не больше?
     - Вы что,  с ума сошли? - возмутился Клам.  -  А если вы попадетесь? Вы
рискуете провалить операцию! Успех должен быть  гарантирован. Мы располагаем
и силами, и средствами для этого. Я знаю, как вы умеете работать,  значит, у
вас есть надежные помощники? Я хотел бы на них взглянуть.
     - Конечно, - сказал Римо. - Вы все увидите завтра утром.
     - Хорошо, - натянуто улыбнулся Клам и, проводив Римо до дверей, услышал
наверху шаги жены. Она часто просыпалась среди ночи, чтобы принять очередную
таблетку и  запить ее мартини.  Сегодня ей придется  самой приготовить  себе
коктейль. У него полно работы.
     Нужно подготовить  нового убийцу-исполнителя. Интуиция и опыт  службы в
войсках  специального назначения  подсказывали Кламу, что  Римо, которого он
пока что вынужден использовать, ненадежен.
     Римо  и  не подозревал об этом, возвращаясь  от  Клама темной  июньской
ночью. У него не было времени на раздумья. Нужно было делать дело.
     Он ненадолго задержался в Фолкрофте, чтобы поделиться с учителем своими
впечатлениями.  Чиун   что-то   царапал  гусиным  пером  на  куске  толстого
пергамента.
     - Ты  знаешь, сказал Римо, - Смит плохо  кончил,  а этот новый  парень,
по-моему, плохо начинает.
     - Все императоры  сумасшедшие,  отвечал  Чиун.  -  Они страдают  манией
величия.  Смит был самым безумным  из них. Ему удавалось скрывать это только
благодаря отсутствию слуг и наложниц.
     -  Ни за что на  свете не  смогу представить себе Смита с любовницей, -
заметил Римо.
     -  Поэтому даже  Дом  Синанджу не в силах  ему  помочь.  Смит  -  самый
безумный из всех императоров.
     - А что это ты пишешь?
     - Продолжаю хронику Дома Синанджу. Надо  разъяснить будущим поколениям,
как Мастер наперекор  всем препонам  храбро пытался образумить  императора с
Запада, но его попытки были тщетны, и что Мастер остался в стране ежедневных
драм  только  для  того,  чтобы попытаться  спасти белого  ученика,  который
проявил весьма средние способности.
     - Как ты озаглавишь все это?
     - "Безумный император Чиуна".
     - Так вот откуда берутся твои сказки о Мастерах прошлого,  служивших  в
Исламабаде, Лониленде и России!
     - Совершенно верно. Будущие  поколения  должны знать правду, потому что
история в руках человека, который старается себя обелить, становится похожей
на одежду, которую меняют по погоде. А я напишу правду. Из хроник Синанджу я
узнал, к примеру, правду о том, что царь  Иван  вовсе не был Грозным. Так  и
будущие Мастера узнают правду о безумном императоре Смите, сколько бы другие
ни писали о том, что он был хорошим и знающим человеком, и тем самым бросали
бы день на имя Синанджу.
     У Римо засосало под ложечкой.
     - Смитти был нормальным, просто работа у него была тяжелая.
     - Для психически здорового человека -  это легкая работа.  Но что можно
ожидать от страны, которую открыли только двенадцать лет назад?
     - Папочка, Америка была открыта почти пятьсот лет тому назад.
     - Кто ее открыл?
     - Христофор Колумб.
     -  Для  Синанджу  Америку  открыл Чиун.  Интересно, будут  ли  грядущие
поколения устраивать парады в честь дня моего рождения?
     -  Теперь, когда Смитти уже  нет, -  сказал Римо, - мне кажется, что он
мне нравился. По крайней мере, я его понимал.
     Римо  покинул  санаторий, взял напрокат машину и поехал  в Дерьен. Была
еще темная ночь, когда  он  пробрался по лужайкам к дому Бруна, проскользнув
мимо  охранника,  которому  на  мгновение  показалось,  что  он  видел тень,
мелькнувшую возле особняка. Опыт  подсказывал Римо, что хозяева всегда  спят
наверху,  так  что  он  не  стал  утруждать  себя проверкой  первого  этажа.
Неслышной кошачьей походкой он поднялся  по широкой  лестнице наверх. Ему не
нужно было  взламывать  дверные  замки,  он открывал  их  без ключа,  просто
нажатием руки.
     В  первой спальне Римо ненадолго задержался. Ночник освещал лицо спящей
молодой  женщины. Мягкие каштановые  волосы разметались по розовой  подушке,
простыни с  изящным  цветочным  орнаментом  сползли,  обнажив грудь,  полную
молодой  свежести. "Ого, -  подумал  Римо,  - но работа прежде всего..."  Он
закрыл дверь.
     Римо  прошел  по  холлу,  прислушиваясь  к  дыханию  за  дверьми.  Если
двигаться бесшумно, при  каждом  шаге осторожно ощупывая пол ногой, то можно
услышать дыхание спящего в комнате человека.
     Из-за  массивной  дубовой двери доносился  храп,  напоминающий  раскаты
грома. Римо вошел и  увидел, что спящий натянул одеяло до самого подбородка.
Римо закрыл за собой дверь,  спокойно подошел к кровати и потряс человека за
плечо.
     - Т.Л.Брун!
     -  А?  Что?  -  пробормотал  Брун, борясь с  глубоким  сном,  и  увидел
человеческую фигуру у своего изголовья.
     -  Т.Л.Брун,  случилось   нечто  ужасное,   -   сказал  Римо.  Внезапно
разбуженного  человека  не  следует  спрашивать,  кто  он  такой.  Он  может
испугаться и начать все отрицать.
     - Что? - спросил Брун, тем самым подтверждая, кто он есть.
     - Утром вам не придется завтракать.
     -  Что? Что все это значит? Вы разбудили меня, чтобы поговорить  насчет
завтрака? Кто вы такой, черт возьми?!
     - Извините.  Спите дальше,  -  сказал Римо и  отправил  Бруна  в страну
вечного сна. Где, разумеется, никто не храпит.
     Римо огляделся в темноте, чтобы найти  какую-нибудь вещь, принадлежащую
Бруну, которую  он мог бы предъявить  Кламу. У кровати  стоял портфель. Римо
взял его.
     Охраннику западного  крыла  особняка снова показалось, что промелькнула
какая-то  тень,  но,  взглянув  на  экран  электронного  устройства,  нового
изобретения Ай-Ди-Си, предназначенного для вооруженных сил, он ничего на нем
не увидел. "Надо бы проверить зрение", - подумал он.
     Первым, кто обнаружил Бруна, был  его  слуга.  Он раскрыл рот и потерял
сознание. Второй была горничная верхнего этажа.  Она  завизжала.  Когда дочь
Бруна, Холли, услышала  пронзительные  крики, она накинула  халат  прямо  на
голое тело и побежала в комнату отца. Слуга с мертвенно-бледным лицом  стоял
на коленях, горничная пронзительно вопила, и никто не обращал внимания на ее
отца.
     Холли увидела, что рот отца открыт и грудь недвижима. Она положила руку
на его лоб. "Как сырое мясо", - подумала она.
     - Наверное, у него случился сердечный приступ, - предположил слуга.
     - И поэтому у него разбит висок? - спросила Холли Брун.
     - Мы уже  вызвали врача,  - сообщил слуга. - По крайней  мере,  кто-то,
наверное, позвонил.
     Холли Брун, которой  в большей  мере, чем кому-либо из потомков  Джошуа
Бруна,  удалось  унаследовать  свирепое  выражение  его  глаз, оставила  без
внимания замечание слуги. Неважно, вызвали врача или нет. Она начала звонить
адвокатам семьи и корпорации. Ее интересовал всего один вопрос.
     - Кто основной претендент на пост президента Ай-Ди-Си?
     - Картина пока не совсем ясна, мисс Брун. Мы все очень огорчены...
     - Ерунда! Кто старший вице-президент по стратегическим вопросам?
     - Клам, молодой человек. Прекрасный работник, лучший...
     - Никогда о нем не слышала. Когда он стал вице-президентом?
     - Всего несколько дней тому назад, может быть, неделю, но...
     - Дайте мне его номер телефона.
     Адвокат стал листать  записную  книжку, а Холли в  это  время приказала
горничной, чтобы она принесла из гардероба что-нибудь черное.
     - И обязательно с декольте, у меня же красивая грудь.
     Выслушав номер телефона, она повесила трубку и тут же позвонила Кламу.
     - Здравствуйте, мистер Клам. Извините, если я вас разбудила, -  сказала
Холли. Ее голос плыл подобно лебедю по глади озера. - У меня плохие новости.
Сегодня ночью скончался Т.Л.Брун. Вы, как и все, наверное, хотели бы сделать
паузу в бизнесе, но дела Ай-Ди-Си должны следовать своим чередом. Меня зовут
Холли Брун,  и я хотела бы встретиться с вами как можно скорее. Мне кажется,
что вы именно тот человек, который сможет продолжить дело отца.
     - Да, мисс Брун, конечно.
     - Когда мы можем встретиться?
     - Мой офис  находится  в  тридцати минутах  езды  от вас,  в  Рае, штат
Нью-Йорк, на берегу залива Лонг-Айленд. Это санаторий Фолкрофт.
     - Странно, - сказала Холли.
     - Понимаете, дела корпорации... они так сложны.
     - Я  уверена, что  вы прекрасно с ними справляетесь, - сказала  Холли и
посмотрела по карте, как доехать в Фолкрофт из родового имения в Дерьене.
     Когда ей принесли черное платье, она отрывисто сказала:
     - Другое, более открытое.
     - Но у вас нет более открытого черного платья, мисс Брун.
     -  Тогда, черт побери,  сделай это более открытым! - приказала Холли. -
Бери ножницы!
     - Резать платье от Сен-Лорана?!
     - Или режь собственный зад! Делай, что сказано, идиотка!
     Выезжая из  имения,  Холли  попутно  выяснила,  что  ночная  охрана  не
заметила ничего необычного. Сидя на заднем сиденье лимузина, она по телефону
навела справки  о  Кламе.  Он  окончил Уильямс-колледж, служил майором войск
спецназа,  поступил  в  Ай-Ди-Си,  работал  старательно,  быстро   вырос  до
вице-президента, а затем всего за две недели стал старшим вице-президентом.
     -  У нас больше вице-президентов,  чем компьютеров, - сказала  Холли  в
трубку. - Как он этого добился?
     - Ваш отец его назначил, мисс Брун.
     - Он женат?
     - Уже девять лет, мисс Брун.
     - Его жена привлекательна?
     - Об этом в досье ничего не сказано.
     - Посмотрите синий файл.
     - О, вы о нем знаете?
     - Да, с тех пор как научилась ходить.
     - Я бы не хотел давать информацию из синего файла  по телефону, но, раз
это  вас  интересует, значит,  это очень  важно, мисс  Брун.  Да,  его  жена
привлекательна, но она  пьет и время от времени употребляет транквилизаторы.
По-видимому, у нее был любовник. Она  окончила какую-то второразрядную школу
в Огайо, ее отец...
     - А у Клама есть любовница?
     - Нет, мисс Брун.
     - Все ясно. Никому не говорите об этом разговоре.
     - Разумеемся, мисс Брун.
     Повесив трубку, Холли заметила, что шофер украдкой смотрит на ее грудь.
Он смутился, когда  увидел, что хозяйка это заметила. "Прекрасно, - подумала
Холли Брун,  - надо пользоваться тем, что  имеешь.  Из  этого  сукиного сына
Клама я буду вить веревки".
     - Вы что-то сказали, мисс Брун? - спросил шофер.
     -  Я сказала, что  случившееся  с моим  отцом -  большая  трагедия, и я
уверена, что вы скорбите вместе с нами.
     - Да, мисс Брун.



     Когда Блейку Кламу  сообщили  о смерти Т.Л.Бруна, он едва сдержал  крик
радости, которой  переполнилось  его  сердце.  Такова  особенность  тех, кто
постоянно следят за окружающими: даже  дома они ведут  себя так, как будто и
за ними кто-то все время наблюдает.
     Только самообладание помогло Кламу спокойно положить  трубку. Он слегка
толкнул локтем жену, которая опять уснула не раздеваясь, в свитере и юбке. В
последнее время подобное случалось  с ней  довольно  часто. Вначале как бы в
шутку, но постепенно это превратилось в привычку.
     - Дорогая, - сказал Клам, - у меня хорошие новости.
     - Гм-м... - отвечала Тери Клам.
     - Открой глаза. У меня прекрасные новости.
     Тери Клам повернулась к мужу.  Она почувствовала холодную дрожь в руках
и заметила, что снова спала в одежде.
     - Знаешь,  я  так  долго ждала, когда  ты ко  мне придешь,  что заснула
одетая.
     - Дорогая, - сказал Клам,  - Т.Л.Брун умер. Я только что узнал об этом.
Поприветствуй нового президента Ай-Ди-Си.
     - Это великолепно, дорогой!
     - Поздравляю, - сказал Клам.
     - И я тебя. Давай выпьем. Я обычно  не пью  по  утрам, но это особенный
случай.
     - Президент, а может быть, и председатель правления.
     - Тогда мне двойную порцию, - сказала Тери.
     Вставая  с кровати,  она  споткнулась, но не из-за  того,  что нетвердо
стояла на ногах, а из-за портфеля, который лежал возле кровати.
     - Ты оставил портфель прямо у меня под ногами.
     - Эго все мартини, Тери.
     - Нет, это портфель, посмотри.
     Клам  увидел,  что  Тери держит портфель Т.Л.Бруна.  Возможно ли такое?
Оказывается, да.  Цены  нет Римо Уильямсу!  Но теперь, когда  Римо  выполнил
задание, он оказался звеном, связывающим Клама с убийством...
     Клам собрал  все  свое хладнокровие, как он привык делать каждое утро с
тех  пор,  как стал руководителем Фолкрофта. "Погоди.  Ты,  должно быть, уже
имеешь больше власти над судьями, чем Верховный суд, - подумал он. - Ты  вне
закона. Система в Фолкрофте устроена именно так.
     Каждое утро он  должен был  напоминать себе об этом. В своем кабинете в
Фолкрофте он чувствовал  себя изолированным,  удивительно  свободным от всех
этих забот, и его удивляло,  почему  доктору  Смиту не удалось  стать  очень
богатым человеком.
     - Как это оказалось здесь? - спросила Тери.
     - Гм-м... Это принесли ночью, дорогая.
     - Значит, тот, кто это принес, видел еще кое-что.
     - Ты имеешь в виду нас, Тери?
     - Разве мы этим не занимались ночью?
     - Посмотри на себя, ты же спала в одежде.
     - Некоторые занимаются этим даже в одежде,  - заметила она и добавила с
мрачным видом: - Но только не мы. Мы этим не занимаемся даже без одежды.
     - Ты прекрасная жена ответственного служащего корпорации.
     - Мы  могли бы занялся  этим  прямо  сейчас,  вместо  того  чтобы  пить
мартини.
     - Лучше выпей мартини, дорогая, - сказал Клам.
     Тем  временем  в  банке  Миннеаполиса   мужчина  с  повязкой  на  лице,
опиравшийся   на   трость,   попросил,   чтобы    позвали   кого-нибудь   из
вице-президентов.
     Он терпеливо ждал. Одежда висела на нем, как на вешалке, воротник синей
рубашки был сильно потерт,  туфли,  хотя  и  без  дыр, были все в  трещинах.
Доктор Харолд Смит  получил их  в отделении Армии  Спасения на Мишн-стрит  в
Сан-Франциско. Он проехал автостопом через Скалистые горы, миновал равнинные
штаты, а затем направился на север и очутился  в небольшом банке в пригороде
Миннеаполиса. Правая нога Смита пульсировала от боли.
     - Могу я  спросить,  по  какому  вопросу  вам  нужен  вице-президент? -
обратилась к нему секретарша.
     - По поводу специального счета.
     -  Вы  хотите открыть  счет?  - спросила  секретарша,  стараясь  скрыть
недоверчивые нотки в голосе.
     -  Нет,  у  меня есть  счет.  На  фамилию Денсен. Уильям Кудахи Денсен.
Специальный счет.
     - Если вы хотите забрать или  положить деньги,  кассиры с удовольствием
помогут вам.
     - Я хочу поговорить с кем-нибудь из вице-президентов.
     -  Разумеется,  сэр,  - сказала секретарша  тоном,  которым успокаивают
детей.  Она  извинилась, направилась  в  кабинет  младшего вице-президента и
сказала, что какой-то оборванец хочет его видеть.
     - Как вы сказали его зовут?
     - Уильям Денсен.
     Секретарша  изумленно  наблюдала,   как   вице-президент   позвонил  по
внутреннему телефону президенту.
     - Помните  тот странный счет, о котором вы мне говорили? Так вот, здесь
какой-то тип утверждает, что это его счет.
     -  Я сейчас занят, - сказал  президент.  -  Задержите  его на несколько
минут. Хочу взглянуть на него.
     Вице-президент ответил "да" и повесил трубку.
     - Сэр, этот мистер Денсен - важная персона? - спросила секретарша.
     - О, нет, - сказал вице-президент. - Просто этот счет  был открыт у нас
восемь или  десять лет  тому назад на  очень  странных  условиях.  Я впервые
услышал  о  нем,  когда пришел сюда работать. Некто положил в  банк какую-то
сумму. Я думаю, не более пяти тысяч долларов. Он прислал по почте аккредитив
банка  "Америкен   экспресс".  Как  вам  известно,   вкладчик  должен  лично
присутствовать при открытии счета. Но Денсен  прислал  деньги  и инструкцию:
выдать  деньги любому человеку, который  правильно воспроизведет подпись  на
чеке. Он заверил нас, что с властями все будет улажено и расчетная книжка не
нужна.  Разумеется, мы сообщили  в банковскую комиссию, и они  действительно
подтвердили, что все в порядке.
     - А что потом?
     - Ничего. С тех пор счет находится у нас.
     - Накапливая проценты?
     - Нет. И это тоже очень странно. Он не просил никаких процентов.
     - Сам Денсен тоже выглядит странно, - сказала секретарша. - Он похож на
бродягу.
     Странным было и  то, что,  получая свои  деньги, Денсен  попросил  дать
двести   долларов   двадцатипятицентовыми    монетами,   сто   долларов    -
десятицентовыми и двадцать долларов  -  пятицентовыми,  а остальную сумму  -
двадцати-  и пятидесятидолларовыми  купюрами.  Он сложил деньги  в небольшую
коробку. Служащие банка видели, как он пересек улицу и направился в магазин,
торгующий всяким ширпотребом. Младший вице-президент, сгорая от любопытства,
последовал за ним и  увидел, как странный мистер  Уильямс Кудахи Денсен, чья
подпись была признана правильной, купил  кондукторскую монетницу для мелочи.
Затем странный мистер Денсен перешел улицу и направился  в  магазин  одежды,
откуда вышел облаченный в унылый серый костюм, который  даже для банкира был
слишком консервативен.
     Следующей  остановкой Денсена был магазин канцелярских принадлежностей,
где он приобрел блокноты, карандаши, линейку, бумажник и дешевый "дипломат".
     На автобусной остановке служащий банка потерял мистера Денсена из виду.
Он готов был поклясться, что видел, как мистер Денсен стоял и ждал автобуса,
а затем вдруг исчез.
     Доктор  Харолд   Смит  улизнул  с  автобусной   остановки.  Его  слегка
позабавила неуклюжая попытка молодого человека проследить за ним.



     Разумеется,  придется  надеть  костюм,  но  почему обязательно  черный?
Черный  костюм выглядит чересчур уж...  траурно, слишком подобострастно  для
человека,  который  должен  стать следующим  претендентом Ай-Ди-Си. С другой
стороны,  светлый костюм  может быть  воспринят Холли Брун  в  ее  положении
скорбящей дочери как проявление легкомыслия и невнимательности.
     Взвесив все "за" и "против" и обдумав возможные последствия, Блейк Клам
решил  надеть черный костюм  в синюю полоску. Черный цвет отражал скорбь,  а
полоска  показывала, что  Клам не  придерживается глупых формальностей,  тем
более в тот момент, когда самая могущественная корпорация в мире нуждается в
эффективном руководстве. Он надеялся, что Холли Брун оценит это.
     Он  быстро  оделся, вспоминая,  что ему известно о дочери Т.Л.Бруна. Ей
должно быть около  тридцати.  Ее фотографии  появлялись в разделах  светской
хроники.  Поговаривали, что она  была  в неменьшей степени мозговым  центром
Ай-Ди-Си, чем ее отец.
     Клам никогда ее не видел, однако одному из нижестоящих вице-президентов
как-то довелось встретиться с Холли Брун. Зайдя в офис Клама после совещания
шесть месяцев тому назад, тот отер пот со лба, вздохнул, выкурил сигарету и,
выпустив дым, сказал:
     - Какая сука!
     Клам прекрасно знал, кого он имеет в виду, но невозможно  было  понять,
не подстроена ли вся эта сцена, и поэтому он спросил:
     - Кто?
     - Холли Брун. Она только что отрезала мне яйца и поджарила их.
     Этот  вице-президент был руководителем небольшой программы но закупке в
Европе   германия  для   изготовления  транзисторов.  Сделка   должна   была
проводиться  без лишнего  шума, но  за день  до ее  заключения в "Уолл-стрит
джорнэл"  появилась  заметка,  где  упоминалось  о  европейских  поставщиках
Ай-Ди-Си. Это,  разумеется, мгновенно повлияло на цены,  которые  подскочили
настолько, что Ай-Ди-Си стало невыгодно покупать сырье за границей.
     Идея  этой  программы,   очевидно,  принадлежала  Холли  Брун.  Молодой
вице-президент встретился с ней в тот день в офисе Т.Л.Бруна в  Мамаронеке в
присутствии самого Т.Л.
     Кламу показалось тогда довольно странным, что младший вице-президент ни
словом не упомянул о Т.Л.Бруне.  Только о Холли Брун. Она произвела на  него
впечатление  и  напугала  его.  Клам  выслушал  этот  рассказ,  но  никак не
реагировал,  не желая впутываться.  Позднее в  разговоре  с  начальством  он
недвусмысленно  намекнул на высказывания младшего вице-президента. Он  знал,
что  эта  история дойдет  до  Т.Л.Бруна. Вскоре  младший вице-президент  был
уволен.
     Эго  было все, что  знал  о  ней Клам, кроме, конечно  же,  фотографий,
которые  ему  попадались в  журналах.  На  них она выглядела  очаровательной
женщиной.  Прекрасно. Он  скоро увидится  с нею.  Одно дело на  фотографиях,
другое  - в жизни. Ему  приходилось видеть прекрасных на фотографиях женщин,
которые в жизни были совсем невзрачными.
     Он взглянул на часы, посмотрел в  сторону спальни, где Тори валялась на
кровати. На ковре темнело пятно от разлитого мартини. Клам покачал головой и
вышел.  Он  найдет  время,  чтобы  заняться  Тери,  после  того  как  станет
президентом Ай-Ди-Си.
     Когда Клам проезжал на своем "кадиллаке"  через  ворота, он предупредил
старшего охранника:
     - Ко  мне должна приехать мисс Брун.  Пропустите ее и тут  же  сообщите
мне.
     - Будет сделано.
     Клам распорядился, чтобы секретарша приготовила горячий  чай  и  кофе и
принесла бы в кабинет вместе с серебряным сервизом, когда он ей позвонит.
     Он позвонил, как только охранник сообщил о приезде Холли Брун, и к тому
времени, когда она  влетела  в его  кабинет, серебряный сервиз уже  стоял на
краю  стола.  "Прекрасный стиль,  -  подумал Клам,  посмотрев  на  сервиз, -
президентский стиль".
     Он поднялся.
     - Доброе утро, мисс Брун. Не могу выразить свою...
     -  Не можете, ну и не надо,  Клам, -  сказала она. - Мы должны обсудить
некоторые вопросы. - Она взглянула на серебряный сервиз. - Кофе и чай?
     - Да, что вы желаете?
     - У вас есть водка?
     Он знал, что у него где-то есть  спиртное, но мучительно размышлял, как
ему  быть.  Он  не  ожидал, что  она захочет  с  утра выпить.  Клам не хотел
предстать перед ней  пьяницей, у  которого в каждом  шкафу  по  бутылке, а с
другой стороны, если он замешкается, это может показаться нелюбезным.
     Он поднял трубку и спросил у секретарши:
     - На днях я заказывал спиртное, где оно? Спасибо.
     Он положил трубку.
     - Я не  знал, куда они его поставили, - сказал он Холли Брун. Ну вот, и
трезвенником себя показал, и этикет не нарушил.
     Клам подошел  к шкафу,  а  Холли  Брун опустилась  на  одно  из кожаных
кресел. Она крикнула ему вдогонку:
     - Налейте двойную порцию! В большой бокал. Без льда и без соды!
     Еще  одна проблема. Должен ли он пить с ней? Или пусть пьет одна? Ох уж
эти сложности  в определении  границы между корпоративным имиджем и  личными
привычками!
     Он  налил  Холли  Брун  водки, пользуясь  мерным стаканчиком, точно две
унции, а сам решил выпить кофе, но в последнюю минуту передумал и налил себе
чай. Кофе это... как-то по-плебейски.
     Холли вяла водку, и, когда он повернулся к  ней со своей  чашечкой чая,
ее бокал был уже наполовину пуст.
     - Что вы здесь делаете? - спросила она.
     Он предвидел этот вопрос и всю дорогу в офис размышлял, как отвечать на
него. Несмотря на то, что Холли унаследовала десять процентов акций Ай-Ди-Си
и могла помочь ему получить президентское кресло,  он все-таки решил сказать
ей лишь самое необходимое, чтобы выйти сухим из воды.
     -  Перед безвременной кончиной  ваш  отец, - сказал он, - назначил меня
руководителем  одной  операции.  Мы  сейчас находимся  в  штаб-квартире этой
операции.
     Что ей известно? Были ли  все эти  разговоры о том, что в корпорации за
старого Т.Л.Бруна все решает она, правдой? Если  да,  то,  вероятно, она уже
знала, что он затеял. Его ответ был достаточно нейтральным, чтобы сработать,
даже если она хочет намекнуть, что ей многое известно.
     Он  посмотрел ей прямо в глаза, зная, что поступает правильно, и поднес
чашечку ко рту, чтобы она не видела его губ. Глаза обычно могут скрыть ложь,
а губам это редко удается
     - Я знаю, что вас назначили руководителем. Что вы сделали за это время?
     - Я работал в соответствии с личными  инструкциями Т.Л., мисс Брун. Это
в  некотором  роде  новый  подход  к  проблемам   корпорации,  но  он  имеет
многообещающие перспективы,  и это говорит о таланте вашего отца. Т.Л. хотел
компьютеризировать  всю  страну,  организовать взаимосвязь  на всех  уровнях
между   частной   промышленностью   и   правительством,  влияние  на  органы
обеспечения правопорядка, суды, профсоюзы и даже преступный мир.
     "По-моему, я не сказал ничего лишнего", - решил Клам.
     - Зачем? - спросила она. Этот вопрос осложнял ситуацию.
     -  Ай-Ди-Си  нуждается в  надежной информации  о  социальной  структуре
страны для  того,  чтобы принимать разумные  перспективные  решения, которые
основывались бы на точных расчетах.
     Холли  молча  осушила  свой  стакан, протянула  Кламу, чтобы  тот снова
наполнил его, и сказала:
     - Бред собачий!
     - Простите? - спросил он, прежде чем направиться за выпивкой.
     -  Я  сказала  "бред  собачий".  Во-первых,  Т.Л.  было   наплевать  на
социальную структуру.  Он хотел продавать  компьютеры.  Во-вторых, даже если
предположить,  что  он вдруг этим заинтересовался, он вряд ли купил  бы этот
мавзолей, чтобы вы здесь валяли дурака. Почему именно этот санаторий?
     Наполняя стакан, Клам усмехнулся.
     - Здесь находится что-то вроде испытательной площадки новых компьютеров
Ай-Ди-Си.  Все наши последние модели находятся здесь, даже компьютеры нового
поколения, которых пока еще нет на рынке. Я прихожу к выводу, что  это место
-  что-то  вроде правительственного  центра,  где  скапливается  информация.
Большая часть  данных,  которые  хотел  иметь  Т.Л., уже заложена  в  памяти
здешних  компьютеров,  и  он  прислал  меня сюда, чтобы  я  использовал  эту
информацию с максимальной выгодой.
     Он протянул  ей бокал.  Холли взяла его и кивнула.  Она держала  стакан
пальцами двумя руками, голова была откинута назад, глаза, опушенные длинными
ресницами, смотрели на Клама, белки обольстительно поблескивали.
     Клам понял этот взгляд. Она  отказалась от попытки сломать его и теперь
пускает в ход женское кокетство. "Почему бы и нет, она, должно быть, лакомый
кусочек", - подумал он.
     - Вы бы хотели стать президентом Ай-Ди-Си? - спросила она.
     Он  поднял, а  затем поставил  чашку  чая, прошелся вдоль и  поперек по
комнате и остановился у письменного стола.
     - Я не могу выразить своих чувств. Я никогда...
     - Не пытайтесь морочить мне голову.
     Когда утром Блейк  Клам размышлял о власти,  данной ему КЮРЕ, то решил,
что  станет  президентом  не  только  своей корпорации.  Он  очень осторожно
выбирал слова и сделал паузу, прежде чем продолжить разговор.
     - Это больше того, на что я надеялся, - схитрил он.
     - Вы ведь знаете, что как наследница я являюсь обладателем контрольного
пакета акций.
     - Да, мисс Брун.
     -  Ничего  вам не обещаю,  но полагаю, что,  благодаря  моим  акциям  и
влиянию на правление,  я могла бы сделать президентом даже Микки Мауса, если
бы захотела.
     Клам кивнул. Комментарии, по-видимому, были излишни.
     - Я  только хотела убедиться, что  вы не Микки Маус,  - сказала  она. -
Выслушав  ваш нелепый рассказ, я так и не поняла,  то ли  вы и  в самом деле
Микки Маус, то ли принимаете за него меня.
     Она потягивала  водку в  ожидании  ответа. На  минуту в комнате повисла
тишина.  Собеседники  холодно  меряли  друг друга  взглядами.  Наконец  Клам
произнес:
     -  Поймите,  мисс  Брун,  я  нахожусь  здесь меньше десяти дней.  Этого
недостаточно,  чтобы  во  всем разобраться  и сделать  именно такие  выводы,
которых ожидал покойный Т.Л.Брун.
     Они еще минуту пристально смотрели друг другу в глаза. Холли  была явно
не удовлетворена ничего не значащим ответом.  Зазвонил телефон на письменном
столе Клама. Не отводя глаз от Холли, Клам медленно протянул к нему руку.

     В Кливленде доктор  Харолд Смит вошел в телефонную будку на углу улицы,
посмотрел на недавно купленные часы, а затем набрал номер.
     Он вынул из кармана пиджака секундомер и произнес:
     -  Я  хотел  бы  поговорить  с  городом  Рай  в  штате Нью-Йорк.  -  Он
продиктовал телефонистке номер телефона.
     -   Это  будет  стоить  три  доллара  и   двадцать  центов,  -  сказала
телефонистка.
     -  Я  собираюсь  разговаривать три с  половиной  минуты.  Сколько будет
стоить каждая лишняя минута?
     - Один момент... Семьдесят центов.
     - Хорошо, я сейчас заплачу, подождите немного, пожалуйста. - Он повесил
трубку  на крючок под телефоном и начал вынимать двадцатипятицентовые монеты
из  монетницы. Достал четыре штуки, опустил их  в  автомат, проделал это еще
дважды, затем вынул еще три  двадцатипятицентовика, монету в  десять центов,
еще один пятицентовик и тоже опустил в телефон-автомат.
     - Спасибо, - сказала телефонистка, - соединяю.
     Смит услышал сигналы на линии.  Это была линия, которую он  использовал
только для своих частных разговоров. Он  надеялся, что ее не отключили. Смит
услышал гудок  и быстро  нажал  на кнопку секундомера.  Трубку подняли после
первого гудка.
     -  Алло, - ответил четкий, решительный,  хорошо знакомый Смиту  голос с
небольшим акцентом, происхождение которого невозможно было определить.
     Смит подождал несколько секунд, пока снова не услышал "алло" Клама.
     - Клам? - спросил Смит.
     - Да.
     - Это  Смит. -  Смит посмотрел  на  часы.  Прошло  двадцать секунд.  Он
услышал вздох на другом конце провода.
     - Ну, здравствуйте, доктор. Где вы находитесь?
     - Это  не  имеет никакого  значения, -  сказал Смит. - А вы, как видно,
неплохо устроились в Фолкрофте?
     - А почему бы и нет? Кто-то ведь должен управлять делами.
     - Я позвонил, Клам, чтобы призвать вас к разуму.
     Смит  понимал, что к этому моменту Клам должен был оправиться от шока и
сейчас, вероятно,  уже  протягивает руку  к кнопке,  приводящей  в  действие
систему определения телефонного номера, установленную в КЮРЕ.
     - О чем это вы? - послышался голос Клама.
     "Прекрасно, - подумал Смит. - Залает вопросы, Чтобы потянуть время".
     - Я хотел призвать вас отказаться  от безумного предприятия, которое вы
затеяли.
     - Не понимаю,  почему  вы  считаете  его  безумным,  доктор. Все  очень
разумно с точки зрения корпорации. Вы не согласны?
     - Нет, не согласен, - сказал Смит.  - Я  разговариваю с вами только как
американец. Разве  вы  не  понимаете,  что подвергаете  риску саму структуру
нашего  общества?  То,  что  вы  делаете,  может  привести к  очень  опасным
последствиям.
     - Не  разбив  яиц,  нельзя сделать яичницу, - сказал  Клам.  - Лично  я
считаю, что цель стоит затраченных усилий. Вы можете себе представить, какой
огромной властью я буду обладать?
     Они продолжали  разговаривать.  Смит задавал вопросы,  Клам возражал  и
задавал свои.
     Когда его секундомер отсчитал три минуты, Смит сказал:
     - Клам, я только хотел кое о чем вас предупредить.
     - О чем же?
     - Я собираюсь убить вас.
     Клам рассмеялся:
     - Я боюсь, что у вас ничего не выйдет, доктор Смит. Вам не удастся меня
убить.
     Секундная стрелка пробежала еще двадцать секунд.
     - Посмотрим, - сказал Смит. - Кстати, вы видели Римо?
     - Да.
     - Вы напрасно  надеетесь,  что он  убьет  меня  по  вашему приказу.  Он
слишком предан мне.
     Клам рассмеялся.
     - Предан? - переспросил он. - Он даже вашего имени уже не помнит.
     Он хотел что-то добавить, но не успел. Стрелка секундомера приближалась
к четырем минутам, и Смит повесил трубку.
     Он вышел из телефонной будки и огляделся. Поймав на себе взгляд старика
из химчистки, которая  находилась рядом с  телефонной будкой,  он пристально
посмотрел на него, а  затем спустился по лестнице, которая вела  в метро. Он
остановился у кассы и купил один жетон, заплатив за него без сдачи монетами,
которые достал из кармана пиджака.
     - Когда следующий поезд в сторону центра? - спросил он.
     Скучающий продавец жетонов ответил:
     - Поезда идут через каждые пять минут.
     - С какого пути? - спросил Смит.
     -  Вон  с того. -  Кассир раздраженно поднял голову,  чего  и добивался
Смит.
     - Благодарю.
     Смит взял  жетон, прошел через турникет и вышел на платформу, с которой
отходили поезда  в город. Он прошел  по платформе,  стараясь не привлекать к
себе  внимания.  Выйдя  на другом конце платформы, прошел  через турникет и,
пройдя лестничный марш, опять оказался на улице.
     Смит,  стараясь  остаться незамеченным, сел за  руль незапертой машины,
оставленной  им  несколько часов  тому назад на  другой  стороне  улицы,  на
которой стоял телефон-автомат, откуда он звонил Кламу.
     Смит тяжело  опустился  на сиденье  и нахлобучил шляпу. Он посмотрел на
часы. Кажется, уже пора.
     Отслеживание  телефонного звонка в пределах городской  черты  у сложной
электронной  системы  КЮРЕ  обычно  занимает  семь  минут.  Но междугородный
разговор через телефонистку засекают в течение трех минут и двадцати секунд.
Смит  дал  Кламу достаточно времени.  Остается только  ждать,  чтобы узнать,
насколько хорошо Клам руководит операциями КЮРЕ.
     Смит  закурил.  Хотя  он  ненавидел  вкус   табака  и   считал  курение
отвратительной  привычкой, он обнаружил, что никотин -  довольно эффективное
болеутоляющее средство. Смит не  бросал  курить, хотя боль уже ни так мучила
его и он  был  в состоянии передвигаться, опираясь  на  правую  ногу почти в
полную силу.
     Едва  он  успел  в  третий  раз  затянуться,  как  у  телефонной  будки
остановился  золотисто-бежевый  "шевроле-седан"  без  номера. Двое мужчин  в
светло-серых костюмах  вышли из машины и оглядели улицу. Один из них вошел в
телефонную  будку,  и Смит  увидел,  что  он  осматривает  пол  и выступ под
аппаратом.
     У Смита засосало  под  ложечкой:  ФБР.  По виду  этих людей сразу можно
определить,  кто  они  такие.  Один  из них  вышел из будки  и направился  в
химчистку, а другой наблюдал за улицей.
     Через  минуту   первый  выбежал  из  химчистки,  подавая  знаки  своему
напарнику, и они спустились в метро.
     Смит подождал, пока  оба скрылись из  виду,  и завел  машину, купленную
утром.  Он  пересек перекресток  и  через два квартала  повернул  в сторону,
противоположную от центра города.
     Смит  сомневался, что агенты поверят его уловке с выяснением расписания
поездов  в центр.  Но  это  уже не  имело значения. Через несколько минут он
выедет  из  города.  Важно было  то,  что Клам  знал,  как работает  система
отслеживания  телефонных  номеров  и  как гигантский механизм  приводится  в
действие.  Понадобилось  не более  восьми  минут, чтобы  у телефона-автомата
появились агенты.
     Смит  вел  машину,  но  мысли  его были  заняты  вовсе  не  дорогой. Он
размышлял о том, что должен был чувствовать доктор  Франкенштейн,  когда его
творение вышло из повиновения.
     У  Клама  была КЮРЕ, он  знал, как  приводить ее в действие, и, если он
сказал правду, - а врать ему не имело никакого смысла, - у него был Римо. "А
у меня, -  с горечью размышлял Смит, - лишь неполные четыре тысячи долларов,
монетница, секундомер и линейка".
     Может быть, этого и достаточно.



     После разговора со Смитом перед  Кламом возникла другая  проблема. Если
он  будет  ждать, пока  уйдет Холли  Брун,  то потеряет  всякую  возможность
задержать  Смита, но,  с  другой  стороны, если  запустить при ней  механизм
задержания, она может что-нибудь заподозрить, даже  если все еще ни о чем не
догадывается.
     В этот момент Смит для него был важнее. Клам поднял трубку и набрал три
цифры.
     - Только что мне звонили. Определите откуда  и  пошлите людей задержать
человека, который звонил. Да, все  правильно. Найдите и задержите.  Я  лично
буду  этим руководить. Сообщите мне о результатах. -  Он  положил трубку, не
дожидаясь  ответа,  и  затем  взглянул на  Холли  Брун.  -  Так  на  чем  мы
остановились? - мягко спросил он.
     - Мы остановились, - сказала она, - на том, что я советовала прекратить
меня  дурачить. И теперь,  после этого звонка, я думаю, вам придется сказать
мне правду.
     Тон голоса не вызывал сомнений  в серьезности  ее намерений, и  так как
Клам пока еще не был президентом Ай-Ди-Си, он решил объясниться.
     - Хорошо, мисс Брун,  я все  объясню. Но сначала позвольте мне сказать,
что в инструкциях вашего отца сказано, что такого рода дела должны вестись в
тайне. Он  подчеркивал, что  это  касается  и  вас,  и,  как  я  понимаю, он
заботился о вашей безопасности. Я только выполнял его приказы.
     "Этот человек опять лжет", - подумала Холли Брун,  но кивнула головой в
знак согласия.
     - Мы имеем  дело,  мисс  Брун,  с секретной организацией  правительства
Соединенных Штатов. Она не  только собирает информацию. Мы  имеем постоянную
компьютерную  связь   со   всеми   организациями,   обеспечивающими   работу
правительства, с  ФБР, с налоговым управлением, с ЦРУ. Если Ай-Ди-Си возьмет
под  контроль эту организацию, она сможет добиться всего, чего пожелает. Нет
такого  политика,  на которого  мы не  можем  оказывать  влияние, нет ничего
такого, чего мы не сможем сделать.
     Он улыбнулся,  и  Холли Брун поняла,  что это была  первая неподдельная
улыбка с тех пор, как она вошла в эту комнату.
     - Как называется эта организация?
     - Она называется КЮРЕ, и я уверен, что вы никогда о ней  не  слышали. И
это самое главное. Никто о ней  ничего не слышал, кроме горстки людей. Никто
из персонала, работающего здесь, - ни  охранник у  ворот, ни  сотрудники, ни
операторы компьютеров не знают, на кого они работают.  Здесь все великолепно
организовано.
     - А этот телефонный звонок?
     -  Это, к  сожалению,  звонил один из тех, кто  знает, - сказал Клам. -
Бывший директор. Я сейчас пытаюсь выследить его и задержать.
     - А что будет потом?
     -  Я  буду продолжать  выполнять инструкции, которые мне дал  ваш отец,
мисс Брун. Я не позволю помешать нам.
     "Он сумасшедший", - подумала Холли Брун. Но идея выглядела интригующей.
Если бы Ай-Ди-Си  контролировала страну,  она  могла бы контролировать  весь
мир. Джошуа,  тот из Брунов,  на кого она больше всего  походила характером,
понял бы ее.
     Она еще час с пристрастием допрашивала Клама, поглотив за это время два
бокала  водки.  Он рассказал  ей  обо всем, кроме  подлинной функции  Римо и
Чиуна, так как,  поразмыслив, пришел  к  выводу,  что  это  могло бы  только
осложнить  дело.  Она  могла  бы  пожелать  встретиться  с  ними,  могла  бы
догадаться, что это Римо убил  ее отца, и тогда ей нетрудно было бы прийти к
заключению, что Римо выполнял приказ Клама.
     Наконец  Холли Брун  закончила допрос.  Вновь  зазвонил  телефон.  Клам
ответил  беззаботным "алло" и стал слушать. Когда он  повесил трубку, на его
лице было кислое выражение.
     - Доктор Смит скрылся, - сказал он.
     - А теперь что?
     - Что-нибудь придумаю.
     - Он не заставит себя  ждать.  Он появится здесь. Но он будет оставлять
следы, так что будьте внимательны.
     - Спасибо, постараюсь.
     Холли Брун встала и подошла  к письменному столу Клама. Он пока еще  не
обратил внимания на глубокий вырез ее  платья,  и это слегка беспокоило  ее.
Она наклонилась к нему через письменный стол, так, чтобы декольте невозможно
было  проигнорировать. Надо  отдать ему должное  - он попытался не  заметить
его.
     - Мне начинает нравиться работать вместе с вами,  -  сказала она, делая
упор на слово "вместе". - Мы сможем творить чудеса.
     Он  улыбнулся  и  посмотрел  ей в  глаза, радуясь,  что  это  дало  ему
возможность оторвать взгляд от ее груди.
     - Я думаю, вы правы, - сказал он.
     -  Поздравляю  вас  с предстоящим  восхождением  на президентский  трон
Ай-Ди-Си.
     - Спасибо, мисс Брун. Мне действительно очень жаль вашего отца.
     - Зовите меня Холли, и давайте не будем морочить друг другу голову. Мой
отец был тупоголовым придурком,  который  унаследовал  корпорацию, хотя и не
настолько  тупым, чтобы разорить ее.  Чего я на самом деле не  могу понять -
как ему хватило ума доверить вам операцию, связанную с КЮРЕ.
     Клам взглянул на нее, пытаясь поймать ее взгляд.
     - Честно говоря, - сказал он, - мне это тоже непонятно.
     Оба улыбнулись.
     - Теперь мы друг друга понимаем, - сказала она. - Еще один вопрос.
     - Пожалуйста.
     - Почему ваша жена стала алкоголичкой?
     - Она не выдержала такого образа  жизни, видимо считала, что я буду все
время проводить дома.
     -  Такой энергичный  мужчина,  как  вы,  нуждается в  более  подходящей
спутнице, - сказала Холли Брун.
     - Вы, наверное, правы.
     Она выпрямилась.
     -  Похороны отца  состоятся  через три  дня. Это  время  Ай-Ди-Си будет
работать без президента. Если нужно будет  принимать какие-то решения, мы  с
вами примем их.  После похорон я созову  совет директоров, и мы назначим вас
президентом. Это вас устраивает?
     - Конечно, мисс Брун... Холли.
     - Завтра мы с вами опять поговорим.
     Сидя за рулем, Холли Брун размышляла о том, что сама  структура больших
корпораций защищает их от всякого рода  административных злоупотреблений. Ее
отец был  дураком,  которого  нужно было  с огромными усилиями втаскивать  в
двадцатый век. Блейк Клам помоложе, он, может быть, более ловкий, но вряд ли
более  способный.  Он,  кажется,  считает,  что,  используя  КЮРЕ,  Ай-Ди-Си
добьется  огромного успеха.  Ему  явно  не хватает честолюбия.  Его кругозор
ограничен. Имея КЮРЕ в кармане, этот мужчина может управлять всем миром. "Но
и это не все, - думала она. - Имея КЮРЕ в кармане,  всем миром может править
и женщина".
     Сначала надо одержать верх над Блейком Кламом. Затем над  миром. Но все
же она чувствовала бы себя лучше, прояви он больший интерес к ее декольте.



     Холли   Брун   недооценила   Блейка   Клама.   Несмотря   на  некоторую
ограниченность, ему нельзя  было отказать в  проницательности. Один  из  его
секретов состоял в том, что он был целеустремленным честолюбцем, чего нельзя
было предположить  по  его  виду,  и именно  поэтому  он был  опасен.  Делая
карьеру, он прошел по трупам своих  коллег по корпорации. Последним трупом -
в  прямом  смысле - стал Т.Л.Брун, и Блейк Клам вскоре окажется  на  вершине
своего пути. По крайней мере, на вершине Ай-Ди-Си.
     Оставались еще две непокоренные вершины: Соединенные Штаты и мир.
     Клам не сомневался,  что с легкостью управится с Холли. Ее грубые пассы
были  ничем иным,  как брачным предложением. Может быть,  это  и  неплохо  -
усилить  свой  контроль  над Ай-Ди-Си, став обладателем контрольного  пакета
акций. А заодно и решить проблему жены-пьянчужки.
     Возникала  проблема  развода.  Американцы стали более  современными, но
готовы   ли  они  к  тому,  чтобы  избрать  президентом  Соединенных  Штатов
разведенного мужчину?
     Блейк Клам посмотрел на ручку  с пером, лежащую на старинном чернильном
приборе, который он избрал в  качестве  характерной черточки для его будущих
биографов, и задумался.
     Развод? И тут он рассмеялся. Зачем?
     Зачем  развод, когда вполне  достаточно  несчастного случая?  Ведь  ему
подчиняется  самый  лучший   в  мире   организатор  несчастных   случаев  со
смертельным исходом - Римо Уильямс.  Он перестал смеяться и протянул  руку к
телефону. Но у Римо есть более неотложные дела.
     - Первое, что вы должны сделать, - дружески  сказал  Клам  Римо, -  это
найти Смита.
     - Только найти? - спросил Римо.
     - Пока только найти.
     - Это не совсем мой профиль. Я оперативник, а не сыщик.
     - Никто не знает Смита лучше вас, - сказал Клам. - Вы справитесь с этим
лучше, чем кто-либо другой.
     Римо пожал плечами, выразив этим легкое недовольство.
     - Разумеется, - сказал Клам, -  такой проблемы не возникло  бы, если бы
вы сразу решили вопрос со Смитом, как только он возник.
     - Хорошо,  хорошо, - согласился  Римо. Эти  бесконечные укоры  начинали
действовать ему на нервы.
     - Он звонил из Кливленда, - сказал Клам. - Штат Огайо.
     - Хорошо, что вы указали штат, - заметил  Римо. - Я думал о  Кливленде,
штат Алабама.
     - Что собираетесь предпринять? - спросил Клам.
     - Не знаю. Я же сказал вам, что я не ищейка. Можно поместить объявление
в газету "Кливленд  плейн дилер". Обратиться к  Смиту,  чтобы  он немедленно
возвращался,  а иначе мы аннулируем все его  кредитные  карточки. Откуда мне
знать, как я  буду действовать? Господи, я  даже не знаю, где он.  Одно могу
вам сказать - Смит не собирается ждать нас в Кливленде.
     - Где он может находиться?
     - Где угодно,  хоть в женской общине Первой объединенной протестантской
церкви, - ответил Римо.  - Вы  знаете, эта комната не  очень-то изменилась с
тех пор, как я впервые здесь побывал. Это было десять лет тому назад.
     -  Хорошо, - с  нетерпением  сказал  Клам.  - Делайте то,  что считаете
нужным. Только найдите Смита. Вы возьмете с собой китайца?
     - Китайца? Вы имеете в виду Чиуна?
     Клам кивнул.
     - Сделайте одолжение, - сказал Римо. - Я не хочу иметь дело еще с одним
новым директором. Никогда не называйте его в лицо китайцем. Чиун кореец.
     -  Ну  и что? - спросил Клам,  давая тем  самым понять,  что  для  него
корейцы, китайцы, японцы - все едино.
     - Никогда не говорите этого, - настаивал Римо.
     - Кстати, вы прекрасно выполнили задание, связанное с Т.Л.Бруном.
     - Спасибо. - Римо  был доволен  похвалой, чего ему никогда не удавалось
вытянуть из Смита.
     - Вот, пожалуй, и все.  - Клам  открыл  ящик письменного стола и достал
оттуда  пластиковую  табличку.  - Кстати,  - сказал он,  протягивая табличку
Римо, - это облегчит вам вход на территорию.
     Римо взглянул на пластиковую табличку размером  в  игральную  карту, на
которой было выбито его имя и длинный порядковый номер.
     - Я что, должен на лоб это наклеить?
     - Нет. Сзади есть булавка. Приколите к одежде.
     - Это  довольно странно, если принять во внимание, какого рода работу я
выполняю, и все прочее.
     -  Оставьте  административные  проблемы мне.  Делайте, как  сказано.  И
найдите Смита.
     Римо вышел из кабинета. В коридоре  он разорвал  пластиковую табличку и
бросил в урну. Выйдя из здания, он перемахнул через двадцатифутовую каменную
стену и, чтобы охладить гнев, бежал всю дорогу до города, где снял комнату в
первом же мотеле.
     Позднее в номере мотеля он признался Чиуну:
     - По-моему, этот новый парень чего-то не договаривает.
     - Ага, вот  видишь!  Вот и оправдываются слова Чиуна.  Тебе не нравится
твой новый император.
     - Я не говорил, что он мне не нравится. Но, представь себе, он  мне дал
нагрудный пропуск с моим именем и порядковым номером.
     - Так часто поступают с детьми, чтобы они не терялись  в  автобусах,  -
сказал Чиун.
     - Хватит шутить. Мы едем в Кливленд.
     - В Кливленд? Но почему именно в Кливленд? Что там в Кливленде?
     - Там видели Смита.
     - И разумеется, он ждет, пока ты его навестишь?
     - Может, и нет, но есть вероятность, что там мы нападем на его след.
     Чиун грустно покачал головой.
     -  Кажется  мне,  что ты  и твой  мистер  Хлам принимаете  сумасшедшего
императора Смита за кролика. Он не оставит никаких следов.
     - Приказ есть приказ, - сказал Римо. - Это то, чего хочет Клам.
     - Прекрасно, и теперь мы сломя голову должны мчаться в Кливленд. Мистер
Хлам  издал приказ. Его приказы нельзя  подвергать сомнению.  Мы  не  должны
иметь собственного  мнения  и должны мчаться к черту на  куличики в Кливленд
искать человека, который, как мы знаем,  уехал из Кливленда. Очень умен твой
новый император.
     - Перестань болтать. Мы должны разыскать Смита.
     Смит  ждал  в  номере  мотеля,  который  находился  недалеко от  города
Цинциннати. Он полагал, что Римо вскоре его разыщет. Он поступил рискованно,
позвонив Кламу, но нужно было разузнать, что тому известно и в какой степени
он контролирует КЮРЕ. Перспектива того, что за ним будет послан Римо, стояла
тогда на втором плане, но теперь у него было время подумать об этом.
     Вопрос  заключался  даже  не  в жизни Смита.  С  его  аристократическим
взглядом на вещи это  была проблема наименьшей важности.  Важно было будущее
страны.  Перед Кламом, контролировавшим КЮРЕ,  страна  была беззащитной, как
грудной ребенок. Он мог сделать все, что ему заблагорассудится.
     В конце концов, президент поймет, что с  КЮРЕ что-то  произошло. Он, по
всей вероятности,  прекратит ее финансирование,  но к тому времени, если оно
когда-нибудь настанет и  если  президенту  даже удастся ликвидировать Клама,
стране будет нанесен непоправимый ущерб.
     Смит обдумывал все это  на выезде из Кливленда, не превышая разрешенной
скорости,   с   трудом   удерживая  пульсирующую  от  боли  ногу  на  педали
акселератора.
     Он три  раза останавливался у заправочных станций, где телефонные будки
находились  вдалеке  от офисов.  Он  три  раза  звонил в Белый дом, стараясь
связаться с президентом. Как это было непохоже на то время, когда  он звонил
из своего кабинета в Фолкрофте - тогда Смит просто поднимал трубку телефона,
который  стоял  в  правом ящике  его  письменного  стола.  Его  соединяли  с
президентской  спальней. Никто, кроме президента, не имел права отвечать  по
этому телефону.
     Но звонить  в  Белый дом из телефонной  будки  было чрезвычайно трудно,
если не сказать невозможно.
     На первый раз он не смог дозвониться.
     Во второй раз ему ответил какой-то помощник из административной службы,
явно  раздраженный  тем,  что  простой  американец  звонит  в  штаб-квартиру
правительства Соединенных Штатов.
     - Ваше имя, сэр? - Его голос звучал с фальшивой вежливостью.
     - Меня зовут доктор Смит. А ваше?
     - Фред Финлейсон. Я сотрудник правительственной службы президента.
     - Слушайте, мистер  Финлейсон, - сказал Смит. -  Это очень  важно. Дело
чрезвычайной  срочности.  -  Произнося это, Смит  понимал, что  он похож  на
одного из сотен психов, которые названивают в  Белый дом, чтобы предупредить
президента  о надвигающейся катастрофе,  о красной  угрозе  или  о  том, что
порнография развращает умы даже ничего не подозревающих  взрослых. - Я знаю,
что это может показаться безумием, но  необходимо сообщить президенту, что я
звонил.  И  никто другой  не должен  об  этом  знать.  Мистер  Финлейсон, вы
обеспечите себе успешную карьеру, если сделаете это. Сейчас у вас час  сорок
пять. Я  вам позвоню в три часа. Если  вы сообщите обо мне президенту, то он
пожелает говорить со мной. Когда я снова позвоню, я попрошу, чтобы позвали к
телефону вас.
     - Хорошо, сэр. Можете на меня положиться.
     - Вы записали мое имя?
     - Повторите, пожалуйста, сэр.
     - Доктор Харолд Смит. Президент сразу узнает  это имя,  несмотря на то,
что вам оно ничего не говорит.
     - Несомненно, доктор Смит. Я сейчас же этим займусь.
     Вешая  трубку, Смит  уже догадывался, что Финлейсон ничего не  сделает.
Он, вероятно, за все время пребывания в Белом доме ни разу не разговаривал с
президентом,  и трудно  представить,  что он станет пробиваться  в  Овальный
кабинет, чтобы сообщить президенту о странном звонке.
     Тем  не менее через семьдесят пять минут Смит  снова позвонил из другой
телефонной будки.  Он стоял  десять минут в ожидании, когда его часы покажут
ровно четыре часа.
     Через коммутатор Белого дома он попросил к  телефону Фреда Финлейсона и
после длинной серии гудков услышал голос молодой женщины:
     - Офис мистера Финлейсона.
     - Это доктор Смит. Попросите, пожалуйста, мистера Финлейсона.
     Он  расслышал  приглушенные  голоса  на  другом  конце  провода.  Затем
послышался смех и чей-то голос произнес: "У него, должно быть, не все дома".
Едва сдерживая смех, женщина сказала:
     - Мне очень жаль, доктор Смит, но мистер Финлейсон уже ушел.
     - Он ничего не просил мне передать?
     - Нет, сэр, мне очень жаль.
     - Когда вы  снова  увидите мистера Финлейсона, для  чего вам,  по  всей
вероятности, достаточно  обернуться, передайте, что я решительно советую ему
начать читать в местных газетах объявления о приеме на работу.
     Чтобы снова не услышать смех, Смит быстро повесил  трубку. Он несколько
минут  стоял в  телефонной  будке, грустно  качая головой. Если  бы  Альберт
Эйнштейн попытался по телефону предупредить президента Рузвельта о том,  что
нацисты создают атомную  бомбу, то мир сейчас разговаривал бы по-немецки.  К
счастью, Эйнштейн написал президенту письмо.
     Но в положении  Смита об  этом нельзя было и мечтать. Ему не оставалось
ничего иного, как попытаться дозвониться до президента.
     Это  была  глупая попытка, и  она создала новые  трудности. Несомненно,
теперь  его фамилия  попадет в  секретные отчеты, которые исходят  из Белого
дома  каждые  четыре часа и  оседают в компьютерах КЮРЕ, так что  Клам,  без
сомнения,  увидит  его  имя  и,  отследив телефонные звонки, получит  полную
картину  его  маршрута,  как если  бы  Смит  сам  послал Кламу  карту  своих
передвижений.
     С такими мыслями Смит сел в машину, повернул на следующем перекрестке и
спустя  четыре  часа был  уже в номере мотеля близ  Цинциннати,  за  который
заранее заплатил наличными.
     Смит лежал на кровати и размышлял.
     Его  последняя  надежда - Римо. Только Римо может убрать Клама из КЮРЕ.
Или пробраться в Белый дом,  чтобы  президент  подтвердил, что Смит все  еще
глава КЮРЕ, а Клам - самозванец.
     Но если  он  разыщет  Римо, то вполне вероятно, что  тот уже  настолько
подчиняется Кламу, что сразу убьет его. Именно так его учили.
     Смит должен встретиться  с Римо  на нейтральной  территории, где у него
была бы свобода действий. Он долго думал об этом и курил, стараясь забыть об
усиливающейся боли в правой ноге.
     Затем он сел на кровати и снял телефонную трубку.



     -  Ну, Чиун, взгляни-ка на  это  и попробуй  теперь  сказать,  что  мой
император безумен, - потребовал Римо,  размахивая  желтым бланком телеграммы
перед носом Чиуна.
     Чиун не  слушал.  Он  сидел на полу гостиничного  номера  в  Кливленде,
старательно выводил букву  за  буквой на  длинном пергаментном  свитке и  не
обращал никакого внимания на телеграмму,  как если бы  это  был какой-нибудь
микроб.
     Римо продолжал размахивать телеграммой.
     - Прочти ее мне, - наконец сказал Чиун.
     - Прекрасно! Я прочту. Ты готов?
     - Этого я  не могу знать, пока ты не начнешь, - сказал Чиун, откладывая
в  сторону  гусиное  перо.  -  Поскольку  ты  будешь  говорить  вслух,  тебе
разрешается шевелить губами во время чтения.
     -  Ну, так вот. Здесь написано: "Римо, когда  же ты отыщешь беглеца?" И
стоят две буквы - "X" и "С". Это Смит. Что скажешь по этому поводу?
     - Скажу,  что  мы оказались  в  дураках, приехав  в Кливленд,  так  как
императора Смита здесь нет. Скажу, что  тот, кто нас послал в Кливленд, тоже
дурак. И  еще  скажу, что  единственный  умный человек  из  нас, кроме меня,
конечно, это Смит.
     Римо скомкал телеграмму и бросил ее на пол.
     - Ты так думаешь?
     - Вот именно, - сказал Чиун. - Может быть,  хочешь  все это записать? Я
могу повторить.
     -  Нет. Хватит. Более чем достаточно.  Так ты  больше не считаешь Смита
сумасшедшим?
     - Я всегда считал Смита безумцем, но никогда не говорил, что он дурак.
     Римо собирался прокомментировать мысль Чиуна, но в этот момент раздался
телефонный звонок. Звонил Клам.
     - Ну как? - спросил он.
     - Что "как"?
     - Вы нашли его?
     -  Нет,  - ответил Римо. -  Он нас нашел, прислал телеграмму. Может, вы
хотите, чтобы я прочел ее вам нараспев?
     - У вас что, хороший голос?
     - Нет, просто смешной.
     - Слушайте внимательно, это важно, - сказал Клам. - Мы узнали, что Смит
дважды  звонил  в  Белый  дом  из  придорожных  телефонных  автоматов  между
Кливлендом и Дайтоном. Я советую поискать его в Дайтоне.
     - А я советую  поискать его в вашей шляпе, - сказал Римо. - Вы думаете,
он направился в Дайтон после того, как оставил вам схему своих передвижений?
     - Возможно. Не забывайте, что он сумасшедший.
     - Не он один.  В любом случае я уверен, что он не в Дайтоне. Он прислал
нам телеграмму из Цинциннати.
     - Ну, тогда отправляйтесь туда. Чего вы ждете?
     - Подлинного ренессанса двадцатого века, - ответил Римо.
     - Поспешите, - сказал Клам. - И больше никаких ошибок.
     Римо взглянул на трубку, вырвал телефонный провод из стены и повернулся
к Чиуну, чтобы выяснить, закончил ли тот писать историю безумного императора
Смита.
     - Ну что, Чиун, где мы будем искать Смита?
     - Я не стал бы его искать.
     - А если тебе приказали?
     - Он сам нас найдет. Я бы вернулся домой.
     Римо озадаченно взглянул на  Чиуна. Тот  выглядел раздраженным. Наконец
старик произнес:
     - Послушай, почему бы  не поискать Смита  на Аляске? Я слышал, что  там
прекрасная погода в это время года. Или, может быть, в Буэнос-Айресе, или  в
Лондоне. Давай  побегаем  немножко.  На  земле  живут  всего  три  миллиарда
человек. Может быть, мы натолкнемся на него где-нибудь в телефонной будке?
     - Ладно. Хватит.
     - Мы возвращаемся в Нью-Йорк?
     - Нет. Мы едем в Цинциннати. Телеграмма пришла оттуда.
     - Замечательно, - сказал  Чиун. - Гениально. Твой  новый  хозяин мистер
Хлам может гордиться тобой.
     - Его фамилия Клам, а не Хлам.
     - Не вижу никакой разницы.

     Смит давно уже уехал  из мотеля близ  Цинциннати. Большую часть дня  он
провел в  небольшой  библиотеке,  читая последние  номера "Нью-Йорк  таймс",
откуда узнал о смерти Т.Л.Бруна.
     У него засосало под ложечкой, когда он  прочел  краткое  сообщение.  Он
понял,  что Римо  в самом деле  работает на  Клама. В обстоятельствах смерти
Т.Л.Бруна  он узнал  почерк  Римо. Таинственность,  эффективность, быстрота.
Семья постаралась  представить  эту смерть как  естественную. В газете также
упоминалось,  что  Клам  - возможный преемник  Бруна;  говорилось,  что  это
решение исходит от Холли Брун, дочери и наследницы Т.Л.Бруна, которая теперь
является держательницей контрольного пакета акций Ай-Ди-Си. Смит задумался.
     Этим следовало как-то воспользоваться.



     Не обращая внимания на снятую жену, Блейк Клам встал с кровати,  принял
душ, побрился, оделся, быстро вышел из дома и поехал в Фолкрофт.
     Почти все время он проводил в  штаб-квартире КЮРЕ, восхищаясь  глубиной
информации,  которая  поступала в компьютеры этой организации, и наслаждаясь
мыслями о том, какие возможности открываются перед ним.
     Он проехал  через ворота Фолкрофта,  снисходительно  кивнув  охраннику,
который ответил ему приветствием на  манер  военного. В один прекрасный день
на передних крыльях  его машины будут развеваться  флажки,  и приветствовать
его будет не  охранник  в гражданской форме,  а солдат или даже  целый отряд
солдат, и приветствие будет не полуофициальным, а вполне уставным отточенным
жестом, каким солдаты приветствуют своего главнокомандующего.
     Ему казалось, что этот день не  за горами. Завтра - похороны Т.Л.Бруна,
послезавтра он, вероятно, станет президентом  Ай-Ди-Си. Уже можно составлять
план  кампании,  в  результате  которой  он  станет  президентом Соединенных
Штатов.
     Клам  пока  еще не решил, будет ли  он вести избирательную  кампанию  в
качестве демократа или республиканца. С тех пор, как ему исполнился двадцать
один год,  он, как  и все остальные сотрудники Ай-Ди-Си, принимал участие во
всех  выборах  президента   и   никогда   не  заявлял  о   своей   партийной
принадлежности  при голосовании на предварительных выборах. Что ж, он примет
решение, когда выяснит, какая партия более подходит для его целей.
     Он сел  за письменный  стол, не  снимая пиджака. Галстук туго  завязан.
Единственная  вольность,  которую  он  себе  позволял  во  время  работы,  -
расстегнутый пиджак.
     Клам набросал на бумаге алгоритм компьютерной программы, которая должна
предоставить  в  его распоряжение досье на  руководителей республиканской  и
демократической партий во всех пятидесяти штатах. Будет интересно узнать, не
скомпрометировали  ли  себя  чем-нибудь  эти  ревностные  защитники  веры  и
американского образа жизни за последние несколько лет... Интересная, а может
быть, и полезная информация, которая может очень пригодиться Кламу, когда он
начнет  поездки  по стране,  чтобы  обеспечить  себе  поддержку в  борьбе за
президентское кресло.
     Республиканец или демократ?
     Зачем беспокоиться, в конце концов решил Блейк. Быть  может, - а почему
бы нет? - ему стоит  принять участие в выборах в качестве кандидата от обеих
партий, единодушно  выдвинутому как  единственному  человеку, который  может
возглавить  нацию в это  смутное время,  который может стать чем-то большим,
чем просто президент Соединенных Штатов.  Человек, который может стать почти
императором.
     Ему  понадобилось  полтора  часа,  чтобы составить  программу,  которая
извлечет  нужную  информацию  из необъятных  банков  данных  КЮРЕ. Он мог бы
поручить  это  кому-нибудь еще, но  не  хотел, чтобы  другие  узнали,  какая
информация его интересует. К тому же ему нравилось заниматься этим.
     Закончив работу над программой, Клам оттолкнулся  от письменного  стола
и, повернувшись на стуле, взглянул на залив Лонг-Айленд.
     На пути  к президентскому  креслу оставалось еще несколько препятствий.
Первым  из них был Смит. Его необходимо разыскать  и уничтожить. Несомненно,
что сейчас он беспомощен, иначе он не сделал бы такой глупости, как звонок в
Белый дом. Но ему  может  случайно  повезти. Есть  шанс,  что  Смиту удастся
связаться с кем-нибудь, кто  способен разгадать механизм КЮРЕ и обратить его
против Клама.
     Клам начал сомневаться в способности  Римо в  одиночку найти Смита. Он,
пожалуй, не пригоден для такой работы.
     "Возможно,  - размышлял Клам, вглядываясь в волны, набегающие на берег,
- Смит совершил ошибку, выбрав Римо". Ликвидация Т.Л.Бруна могла быть просто
случайной  удачей.  Римо  похож  на  исполнителя  из  ЦРУ, начисто лишенного
воображения, который много болтает, но мало делает.
     Когда со Смитом будет покончено, Кламу придется заняться Римо: либо без
шума  избавиться от него,  либо дать  ему другую работу, которая гарантирует
его   лояльность  и  заставит  молчать.   Возможно,  Римо  согласится  стать
начальником  охраны  Фолкрофта.  Может  быть, ему понравится носить форму  и
разыгрывать из себя командира.
     Но  это в  будущем.  А настоящее есть  настоящее, и главная  проблема -
Смит.
     Блейк поднял трубку, набрал номер и начал разговор с одним  человеком в
Питтсбурге,  который часто  выполнял  поручения Ай-Ди-Си.  Это  были  особые
задания, и органы правопорядка о них не ведали.
     -  Да, его  фамилия  Смит,  - сказал Клам.  Он описал внешность бывшего
директора КЮРЕ.  - Его  видели в  Кливленде  и Цинциннати, и  он, я  уверен,
направляется на восток, скорее всего, на машине.
     Он сделал паузу, так как  увидел перед собой на  столе записку, которую
не заметил раньше.
     -  Одну минутку. - Он  прочел записку,  улыбнулся и сказал  в трубку: -
Стало  известно,  что он купил  машину в Кливленде  на  имя Уильяма Мартина,
номерной знак штата  Огайо  344-W-12. Да. Вы обязательно  должны его  найти.
Неважно, сколько человек для этого понадобится. Вы должны выполнить задание.
Учтите: тому, кто его выполнит, можно будет не беспокоиться о хлебе насущном
до конца своих дней.

     Доктор  Харолд  Смит  проснулся  в  номере  мотеля в  десяти  милях  от
Питтсбурга. Он проснулся  так  же,  как  делал все остальное, - по-военному.
Только что он спал, а в следующее мгновение - сна ни в одном глазу, и голова
работает  настолько  четко, как  будто  он  бодрствовал и работал и  течение
нескольких часов. Этому и многому другому он научился во время войны,  когда
служил в разведке. Тогда  было  опасно лежать на кровати в полубодрствующем,
полуспящем состоянии, не ведая, что творится вокруг, разведчиков учили чутко
спать и мгновенно просыпаться. Смит навсегда запомнил эти уроки.
     Сегодняшний день должен  стать решающим. Телеграмма, которую должен был
получить  Римо, без сомнения,  привела  его в замешательство.  Нужно  время,
чтобы он понял, что имел в виду Смит.
     Параллельно  Смит обдумывал,  как  нарушить планы  Блейка Клама. И пора
избавиться от машины.  Наверное, они  уже  напали  на  след того человека, у
которого он  ее купил, несмотря на то, что Смит  действовал осмотрительно  и
купил ее у частного лица, а не у агента по продаже автомобилей. Машину нужно
заменить. "Если бы я  действовал  умнее, то сделал  бы это вчера", - подумал
Смит.
     Правая  нога все  еще болела,  но боль была  уже не такой сильной,  как
прежде, и он заметил, что хромота уже не  так  бросается в глаза окружающим.
Он принял душ, прислонясь  к стене душевой и опираясь  всей тяжестью тела на
левую   ногу,  надел  серый  костюм,  заново  наполнил  монетницу   мелочью,
столбиками лежавшей у него в "дипломате".
     "Неплохо было бы раздобыть оружие. Никогда не знаешь, что тебя ждет", -
подумал Смит, закрепляя монетницу на поясе под  пиджаком. Он окинул взглядом
комнату, припоминая, не  забыл  ли  чего-нибудь и не оставил  ли  после себя
следов, а затем направился к двери.

     Патси Мориарти очень не  понравилось, что в  восемь часов  утра  в  его
комнате  раздался телефонный звонок. В это время он, только что проснувшись,
в предвкушении приятного дня смотрел  на  белокурую  потаскушку, лежавшую  в
кровати рядом с ним.
     Патси не  мог  вспомнить событий  предыдущей ночи  и, честно говоря, не
помнил,  было  ли  у них что-нибудь. Но  утром  даже одного  вида обнаженной
блондинки  было  достаточно,  чтобы расшевелить  его  страсть.  Он  как  раз
собирался  дать  волю  темпераменту,  когда  зазвонил  телефон,  стоявший на
столике у кровати в его небольшой квартирке в пригороде Питтсбурга.
     Патси  Мориарти   выругался.   Он  посмотрел   на   блондинку,  которая
пошевелилась при звуке звонка, и поднял трубку.
     - Алло, - зарычал он. Он не любил, если его беспокоили, когда он занят.
Но голос,  который Патси  Мориарти услышал на этот раз, он был рад слышать в
любое время дня и ночи. Этот  голос принадлежал человеку, благодаря которому
он имел средства  к существованию,  и по чьему приказу Патси отправил на тот
свет немало людей.
     Мориарти резко сел в постели.
     - Да, сэр, - ответил он, а затем стал слушать.
     Рядом  с  кроватью на ночном столике лежал  блокнот и  карандаши. Патси
стал что-то записывать.
     - Да, сэр, - сказал он. - Я записал. Немедленно этим займусь. Просто из
любопытства,  сэр,  хотелось  бы   уточнить  цену.   Понятно.  Вашего  слова
достаточно, сэр.
     Тем  временем блондинка пробудилась  и положила  опытную  руку  на  его
обнаженное бедро.
     - Одевайся и уматывай, - сказал Мориарти.
     Она  приняла обиженный вид, но Патси сидел спиной  к ней и  не видел ее
лица. Все, что он мог видеть, была ладонь, которая по-прежнему лежала на его
бедре. Он протянул руку, схватил и сжал ей большой палец.
     - Ой! - воскликнула она.
     -  Я  сказал,  убирайся  отсюда!  Я  должен  работать,  так  что  давай
побыстрее.
     Блондинка  отдернула  руку  от  его  бедра, как от горячей  печки.  Она
вскочила с кровати  и  быстро  начала  надевать на себя тот  минимум одежды,
которым обычно обходилась.
     Мориарти посмотрел на ее обнаженное тело.
     - Скажи мне, - спросил он, - мы занимались любовью этой ночью?
     - Я не помню. Я была очень пьяна.
     Ответ раздосадовал Мориарти: могла бы и запомнить.
     - Мотай отсюда, - повторил он. - Я как-нибудь позвоню тебе.
     Блондинка, привыкшая за годы своей работы к таким внезапным  переменам,
оделась и ушла. На все потребовалось чуть более минуты.
     К  тому времени Патси  Мориарти  уже  составил план  действий. Не имело
никакого  смысла бесцельно мотаться  по городу  в  поисках  некоего  Уильяма
Мартина.
     Можно  все  узнать  по  телефону.  Он  взял телефонную  книгу из  ящика
тумбочки,  стоявшей у  кровати, и в  смятении стал изучать  длинные  колонки
телефонов гостиниц и мотелей. Потребуется целая вечность, если он будет этим
заниматься один.
     Он взял потрепанную записную книжку и начал звонить своим должникам.
     Каждому из них он говорил одно  и то же. Проверить  мотели и гостиницы.
Искать человека  по имени  Уильям  Мартин. "Додж"  коричневого цвета.  Номер
машины  344-W-12,   штат  Огайо.  Он  может  использовать  вымышленное  имя.
Выяснить, где этот тип находится, в какой гостинице,  и сообщить ему, Патси.
Если  они  его  найдут, сказать  служащему  мотеля, чтобы тот держал язык за
зубами и что ему потом заплатят за это. А сейчас заниматься делом.
     Мориарти понадобилось сделать восемнадцать звонков, чтобы почувствовать
себя уверенным,  что  он  полностью  охватил  Питтсбург и  пригороды. Теперь
оставалось  только ждать. Он  не стал принимать душ, а только  умылся, чтобы
успеть в случае необходимости к телефону. И  в самом деле, телефон зазвонил,
когда он мазал лицо кремом для бритья.
     -  Да, - ответил  Патси  и  стал слушать, делая пометки в  блокноте.  -
Понятно, мотель  "Хэппи Хейвен". В двадцати милях от города. Да, я знаю, где
это. Он снял номер  под именем Фреда Финлейсона. Хорошо. Вы уверены, что это
та самая машина? Правильно. Хорошо. Я расплачусь с вами позже.
     Через двадцать пять минут Патси Мориарти припарковал свой "кадиллак" на
автомобильной стоянке  мотеля "Хэппи Хейвен" напротив  номера, где  проживал
объект его интереса.
     Похоже, все  идет гладко. Коричневый "додж"  все  еще стоял под  окнами
номера 116.  Это означало, что Финлейсон, или Мартин, или как там его звали,
по-прежнему находился в мотеле.
     Мориарти  решил  сидеть  в  машине  и  ждать  до  конца  дня,   а  если
понадобится, то и до завтра, так как он прекрасно знал одну  вещь:  никто не
может  оставаться  в одной  комнате  очень долго. Рано или  поздно затворник
выйдет на улицу подышать воздухом. Когда члены мафии сводили с кем-то счеты,
а  затем  скрывались,  их  противники  просто  выжидали,  когда  им  надоест
прятаться, и, как только те появлялись на улице, их расстреливали.
     Находиться взаперти в тесном помещении  особенно тяжело  для  человека,
который к этому не привык, а этот парень из таких. Кажется, он был доктором,
а теперь представляет угрозу для влиятельных людей. И к тому же он чокнутый.
Ладно,  что  бы  там ни  было,  это не имело  никакого  значения, потому что
Мориарти знал все, что ему нужно было о нем знать: во-первых, этого человека
надо убить, во-вторых, он знал,  где он находится, и, в-третьих, ему  хорошо
заплатят за работу.
     Так что надо сидеть и ждать, пока этот человек выйдет из своей комнаты,
и тогда Патси  вылезет из машины, подойдет  поближе и  выстрелит в голову. И
никаких проблем.
     Харолд Смит оглядел комнату. Он ничего не забыл. Он направился к двери,
но, прежде чем открыть ее, протянул руку к шнурку, чтобы раздвинуть портьеру
и  тем  самым  дать  знать прислуге,  что комната  освободилась  и ее  можно
убирать.
     Но как это бывает в мотелях, где комната стоит восемь долларов за ночь,
шнурок не работал и Смит подошел к портьере, чтобы раздвинуть ее руками.
     В образовавшуюся щель он  заметил  человека, сидящего за рулем  черного
"кадиллака",  припаркованного  на стоянке мотеля.  Смит  опустил  портьеру и
начал наблюдать за машиной. Минут через пятнадцать он убедился, что  человек
ждал его, Смита. Он проявлял  интерес только  к машине Смита и его комнате и
при этом все время что-то вертел в руках, по всей видимости пистолет.
     Смит отошел в глубину комнаты и поднял трубку телефона.
     Когда служащий мотеля поднял трубку, Смит сказал:
     -  Это мистер  Финлейсон  из 116-го  номера. Кто-нибудь  спрашивал меня
сегодня?
     Служащий  ответил  "нет",  но небольшая пауза  перед этим "нет" убедила
Смита в том, что им кто-то интересовался. Машина. Они выследили его машину.
     - Прекрасно,  - сказал Смит в трубку. -  Пришлите ко мне посыльного  за
бельем. Немедленно. Да, конечно, ко мне в номер. Я остаюсь еще на один день.
Спасибо.
     Смит  положил трубку и поднес правую руку  ко лбу. Его  прошиб холодный
пот. Такого он не мог припомнить с  последних дней войны, когда его схватили
нацисты, располагавшие нелепыми данными о  том, что он связан с американским
БСИ,  пока  он  -   честный  бизнесмен  -  не  сумел  их  убедить,  что  это
недоразумение.
     Смит  вернулся к  окну  и продолжил  наблюдение за "кадиллаком"  и  его
владельцем,  чтобы  удостовериться,   что  тот  ни  с  кем  ни  о   чем   не
разговаривает. Мужчина по-прежнему сидел за рулем автомобиля; через минуту в
дверь постучали.
     - Кто там? - спросил Смит.
     - Посыльный, - послышался юношеский голос.
     Смит  медленно открыл дверь. Перед ним стоял  мальчик лет пятнадцати, в
джинсах и в белом свитере. Он прикатил  с  собой большую тележку для  белья,
которыми обычно пользуются в мотелях.
     Смит  немного  подался в сторону, чтобы выйти из поля зрения  человека,
сидящего в "кадиллаке", оставил дверь открытой и сказал:
     - Побыстрее закатывайте свою тележку в комнату.
     Парень вошел, закатив за собой тележку. Смит быстро закрыл дверь.
     Патси  Мориарти,  наблюдавший за всем происходящим сидя в  "кадиллаке",
пожал плечами и расслабился. Смена белья. Обычная процедура в мотелях.
     Он решил еще подождать.
     Смит открыл лежавший  на кровати "дипломат" и повернулся к юноше. Вынув
из  "дипломата"  двадцатидолларовую  бумажку,  доктор  снова  закрыл  его  и
протянул деньги парнишке.
     -  Я  хочу, чтобы  вы  оказали мне услугу  за  эти двадцать долларов, -
сказал он. - Слушайте внимательно.
     Смиту было не по себе оттого, что он  вынужден  был доверить свою жизнь
незнакомому  мальчику, но он был  безоружен,  и  у  него не было выбора, а в
отчаянной ситуации необходимы отчаянные меры.
     Мориарти продолжал наблюдать за дверью комнаты. "Что-то мальчишка очень
долго меняет белье," - подумал он.
     Дверь открылась, и  появилась  тележка. Мальчик  толкал ее перед собой.
Выйдя из номера, он повернулся и сказал:
     - Спасибо, мистер  Финлейсон, - затем закрыл  дверь и покатил тележку в
противоположную  от  офиса  сторону, в другой  конец  длинного  одноэтажного
здания мотеля.
     Мориарти  опять расслабился.  Белье.  Обычное дело. Грязные простыни  в
тележке для белья. Он решил подождать еще немного.
     Мальчик с  тележкой  скрылся  из вида за углом  здания.  Мориарти вновь
уставился  на  дверь комнаты  116. Странно. Портьеры  чуть-чуть  раздвинуты.
Раньше этого не было.
     И  тут  кто-то  появился  из-за  угла. Это  был  мальчик-посыльный,  он
возвращался назад. Но на этот раз без тележки для белья. А где же тележка?
     Тут Патси Мориарти  все стало ясно. Обычная  процедура смены  белья, но
при  этом  не надо ввозить  тележку в  комнату.  Тележка  всегда остается за
дверью. А  на  этот раз ее вкатили в  комнату,  так что Финлейсон вполне мог
улизнуть, спрятавшись под простынями.
     - Проклятье! - прошипел Мориарти и выскочил  из машины с  пистолетом  в
руке.
     Он подбежал  к мальчику, который, что-то  насвистывая, ленивой походкой
направлялся к офису.
     - Где твоя тележка, парень? - спросил он, схватив мальчика за плечо.
     Мальчик  хотел вырваться,  но,  увидев  пистолет, застыл  на месте.  Он
показал пальцем на угол здания.
     - Я оставил ее там.
     - А в ней кто-то был?
     Мальчик изобразил недоумение.
     Мориарти  отпустил  его  и   побежал   за  угол.  Парнишка   побежал  в
противоположную сторону, по направлению к офису.
     В этот  момент  доктор  Харолд  Смит  осторожно приоткрыл  дверь 116-го
номера и высунул голову. Он увидел, как Мориарти скрылся за углом.
     Смит подбежал  к своему "доджу", открыл  его, сел и завел мотор. Машина
завелась  сразу  же.  Задним ходом он  выехал  со  стоянки, затем переключил
скорость и направил машину вслед за Мориарти.
     Повернув  за угол,  Мориарти увидел тележку в конце длинной  подъездной
аллеи, где густые  деревья наступали на  территорию мотеля. Рядом с тележкой
лежала простыня.
     "Он,  наверное, спрятался в  зарослях", - подумал Мориарти и подбежал к
тележке. Он выследит его во что бы то ни стало.
     Шум мотора он услышал слишком поздно.
     Патси обернулся,  держа  пистолет наготове,  но  коричневый  "додж" уже
наезжал  на  него. Он  почувствовал боль,  когда машина  на большой скорости
ударила его, услышал, как  затрещали кости, затем его подбросило вверх и ему
показалось, что это не он, а  кто-то  другой  совершает медленные  обороты в
воздухе.  Пистолет выскользнул из его руки,  а  тело, пролетев двадцать пять
футов, ударилось о землю. Он стукнулся головой о большой камень, и последняя
мысль его  была о том, занимался ли он любовью  вчера ночью, или нет. Завеса
мрака навсегда опустилась на Патси Мориарти.
     Смит,  который  одно  время  интересовался  последствиями  столкновений
человека с  автомобилем,  знал,  что  Мориарти мертв.  Он  видел,  как выпал
пистолет, вышел  из  машины  и  подобрал его.  Теперь не  было необходимости
покупать оружие.
     Можно  спокойно уезжать. Он развернул  машину и, насвистывая,  медленно
выехал через  боковые ворота мотеля "Хэппи Хейвен". Смит уже  очень давно не
занимался подобными делами, почти тридцать лет. Он был доволен собой.
     Смит ехал спокойно до тех пор, пока не нагнал автобус, а затем прибавил
скорости,  обогнал  его,  припарковал  машину  через два квартала,  вышел  и
пересел в  автобус.  Неважно, куда идет автобус.  Он купит другую  машину  и
сделает несколько звонков.
     День только-только начинался.



     Панихида сильно утомила Холли Брун. Собрались служащие Ай-Ди-Си со всех
концов  страны. Все они хотели других посмотреть  и себя показать. И конечно
же,  присутствовали   политики,  банкиры,  брокеры,   конкуренты  и   прочие
мошенники.  В  маленький  ритуальный зал тихого городка в штате  Коннектикут
нескончаемым потоком тянулись посетители,  и Холли  Брун  очень  устала - ей
пришлось в роли  скорбящей дочери отвечать на многочисленные соболезнования.
Поэтому она поздно легла спать.
     Ее разбудила  горничная,  которая  на  цыпочках  подошла  к  кровати  и
молчаливо ждала, пока Холли Брун, почувствовав ее присутствие, проснется.
     Молодая женщина открыла глаза, потянулась и, увидев горничную, стройную
блондинку, спросила:
     - Что случилось?
     - Извините,  мисс  Брун, -  сказала горничная.  У  нее  был  изысканный
британский акцент. - Какой-то мужчина настойчиво просит вас к телефону.
     - Я же сплю. Повесьте трубку.
     Горничная не сдвинулась с места.
     - Ради Бога, в чем дело, Джесси?
     - Извините, мисс Брун, но он говорит, что должен что-то сообщить насчет
вашего отца и это должно вас заинтересовать.
     - Вероятно, он хочет поведать мне, каким папочка был славным малым.
     - Нет, мисс. Он говорит, что это касается убийства вашего отца.
     Холли  Брун села в  кровати. Для  всех  окружающих  у ее  отца случился
сердечный приступ. Так что человек, который звонил, вероятно, хотел сообщить
нечто важное.
     - Хорошо, - сказала она, - я поговорю с ним.
     - Да, мисс. Вы не сердитесь на меня?
     - Нет, Джесси. А теперь можешь идти. - Холли подняла трубку. - Алло.
     -  Алло.  Здравствуйте, -  послышался сухой и решительный  голос. Можно
произнести  "алло"  по-разному.  Некоторые  это   делают   с  вопросительной
интонацией,  другие  как-то неуверенно,  а  третьи  бодрым,  деловым  тоном,
стараясь  скрыть нерешительность.  Но  "алло", которое  только  что услышала
Холли  Брун,   было  приветствием  абсолютно  спокойного  человека,  который
полностью отдавал себе отчет в том, что говорит.
     - Вы меня не  знаете,  - продолжал он,  - но у  меня есть  информация о
смерти вашего отца.
     - Неужели?
     - Я  обратил внимание  на появившееся в прессе сообщение, что  ваш отец
умер от сердечного приступа. Но, конечно же,  это не так. Смерть вашего отца
- дело рук Блейка Клама.
     Холли Брун рассмеялась.
     -  Извините,  но это  звучит  довольно  нелепо. -  Она  поняла,  с  кем
разговаривает.  -  У Клама  не хватило бы мужества, чтобы решиться на такое.
Ему понадобилось бы семь месяцев совещаний с советом директоров.
     -  Я не  то имел в виду, мисс Брун. Он сам не  убивал  вашего  отца. Он
только приказал это сделать.
     - Откуда вам это известно?
     - Мисс Брун, я многое знаю о мистере Кламе. Разве не он преемник вашего
отца на посту президента Ай-Ди-Си?  Не кажется ли вам,  что  это  достаточно
веский мотив?
     Холли на минуту задумалась
     - Да, вы  правы,  это  могло  послужить  причиной убийства.  Кому  Клам
приказал убить отца?
     Человек на другом конце провода на мгновенье заколебался.
     -  Он кого-то нанял. Послушайте, мисс Брун, я говорю вам об этом, чтобы
вы знали, как действовать, и смогли бы обезопасить себя.
     - Благодарю вас, - сказала Холли Брун и игриво добавила: - Вы так и  не
хотите представиться?
     - Незачем. Вы знаете, что замышляет Клам?
     - Думаю, что да.
     - Это очень опасно. Его нужно остановить.
     - Вы и вправду так считаете, доктор Смит?
     Услышав свое имя, Смит сразу же повесил трубку. Холли Брун рассмеялась.
     Она,  вероятно,  поступила  глупо, но удержаться  не  смогла.  Ее  смех
прекратился так же внезапно, как и начался.
     По всей вероятности, Смит сказал правду. Она начала подозревать Клама с
первого дня,  когда увидела  его в действии.  Он  приказал  убить  ее  отца,
предполагая, что  ему  удастся стать  президентом Ай-Ди-Си. А она собиралась
помочь ему в этом!
     Теперь нужно  принять  решение.  Должна  ли  она остановить  Клама  или
позволить ему  стать президентом Ай-Ди-Си  и  отложить  свою месть на потом.
Холли  усиленно  размышляла над этим, но ее  мысли  все время возвращались к
одному неприятному  вопросу:  а сможет ли она остановить Клама? Может ли  он
стать президентом Ай-Ди-Си без ее помощи?
     Размышляя над  этими вопросами, она уже знала ответ,  знала,  как будет
действовать.
     Блейк Клам будет остановлен. Она должна это сделать.

     Выйдя  из телефонной будки  в сельской местности в  штате Пенсильвания,
доктор Харолд Смит чувствовал себя не вполне удовлетворенным.
     Он сообщил  дочери Бруна о  причастности Клама к  смерти ее отца. И она
догадалась, с кем разговаривала. Значит, она подозревала, что Клам замешан в
убийстве. Она, возможно, была его соучастницей.
     Но это вряд ли.
     Трудно представить, чтобы женщина  добровольно участвовала в подготовке
убийства своего отца. Она, вероятно, разобралась во всем уже позднее.
     Смит  надеялся,  что она  что-нибудь  предпримет против Клама.  А  ему,
Смиту, это будет только на руку.
     Но его беспокоило  и  еще кое-что. Возможно, Холли Брун не знает точно,
чем занимается Клам. Но что-то  ей уже известно. И  этого вполне достаточно.
Она тоже должна умереть.
     Жаль. Она произвела на него впечатление умной женщины.



     - Он чокнутый,  Чиун.  Полный  идиот! - Римо  стоял  в номере гостиницы
"Белые  равнины"  с телефоном  в  руках и смотрел  на  аппарат,  будто в нем
таилась разгадка человеческой глупости.
     - Ты имеешь в виду своего мистера Хлама?
     - Да, - сказал Римо, решив, что не стоит поправлять Чиуна.  -  Я только
что ему звонил, и знаешь, что получил в ответ?
     -  Головную боль, - предположил  Чиун. -  Еще одну причину  для  твоего
нескончаемого  нытья.  -  Не дожидаясь  ответа,  он перевел взгляд  на  свой
пергамент.
     Римо решил проявить великодушие и проигнорировал его замечание.
     -  Я  попал на  коммутатор. Можешь себе представить? Этот кретин хочет,
чтобы я разговаривал с ним по открытой линии.
     Римо был взбешен. Чиуна это слегка позабавило.
     - Трудно служить новому императору? Вырастешь, Римо, - поймешь.
     - Как бы там ни было, он перезвонит мне по закрытой линии.
     - Я рад за тебя, Римо. - Но по виду Чиуна этого нельзя было сказать.
     Римо поставил телефон на место.
     - Что ты имеешь в виду?
     -  Я имею в виду,  что  ты  очень гордишься своими маленькими победами.
Заставить мистера Хлама перезвонить тебе. Это замечательно! Не нацеплять  на
себя этот  дурацкий значок, когда ты отправляешься к нему. Это прекрасно! По
крайней мере, ты должен думать, что все это замечательно и прекрасно, раз уж
мистер Хлам собирается убедить  тебя  в  том, что ты  больше  ни  на что  не
способен.
     - Что ты хочешь сказать?
     - Что ты убийца, ассасин, которого обучили секретам Синанджу. Но мистер
Хлам не  желает признать,  что это делает тебя особенным, вернее, делало бы,
если  бы ты был более усердным учеником. Ты для него просто еще один человек
с  карандашом и странным  желтым  значком,  на  котором  написано  синим. Он
посылает тебя разыскивать людей, хотя искать  людей - не твоя работа. В один
прекрасный день он увидит, что ты сидишь  без дела,  и  заставит вытряхивать
мусор из корзин. Он глупец, а ты еще глупее, раз ты ему служишь. Слава Богу,
я  уже почти  закончил  историю безумного доктора Смита.  По  крайней  мере,
потомкам  будет ясно, что Дом  Синанджу не имел  никакого  отношения  к  его
безрассудным поступкам.
     Раздался телефонный звонок. Римо схватил трубку и поднес ее к уху.
     - Я хочу, чтобы вы пришли ко мне в  офис, - послышался  голос  Клама. -
Да, кстати, кто вам разрешил покинуть санаторий?
     - Я решил, что глупо околачиваться там. Там слишком много народа.
     - Когда в следующий раз вы захотите предпринять что-нибудь в этом роде,
- сказал Клам, - лучше согласовать это со мной.
     - Как вам угодно.
     - Жду вас через тридцать минут, - сказал Клам.
     Римо что-то проворчал и повесил трубку.
     - Не забудь нацепить значок, - съехидничал Чиун.
     Добравшись до Фолкрофта, Римо перелез через каменную стену и через окно
проник в офис Клама.
     Клам был  не один. Напротив него сидела молодая шатенка  с великолепным
бюстом,  та самая, которую  он видел ночью в  доме Брунов.  Сейчас она  была
одета в дорогое черное платье,  совершенно, по мнению Римо, неуместное.  Оно
отчасти,  хотя  и  не  совсем, прикрывало ее тело, но даже  и это  "отчасти"
заслуживало порицания.
     Римо  разглядывал гостью, стоя в проеме окна.  Затем он сгруппировался,
прыгнул и бесшумно приземлился на пол.
     Клам уловил какое-то движение и поднял глаза.  Женщина ничего не видела
и  не  слышала,  но,  заметив изумление на лице  Клама,  проследила  за  его
взглядом. Римо  стоял  перед открытым  окном, глядя на  них и  чувствуя себя
полным дураком.
     - Привет, - сказал он. - Принести что-нибудь из бара? Виски? Водку?
     - Кто этот сумасшедший? - спросила Холли Брун, поворачиваясь к Кламу.
     - Все в порядке, Холли. Он работает на нас. - Клам встал и направился к
Римо. - Послушайте, дружище, -  сказал он,  - вполне можно было войти  через
дверь.
     - Я все время забываю о дверях, - сказал Римо.
     - Холли, это Римо. Римо, это мисс Брун. Я полагаю, вы читали о недавней
смерти ее отца?
     Но Клам не смог одурачить Холли Брун, которая сразу же догадалась,  что
Римо - тот самый человек, который убил ее отца.
     - Да, я читал об этом, - произнес Римо. - Мне очень жаль, мисс Брун.
     - Пожалуйста, без сантиментов, - сказала Холли.
     -  Римо, давайте  выйдем  на минутку,  - предложил  Клам.  -  Мне нужно
поговорить с вами.
     Он  взял  Римо  под  руку и  провел  его в маленькую  комнату  рядом  с
кабинетом  Смита, вся  обстановка  которой состояла из  стола с  пластиковым
покрытием и двух раскладных металлических стульев.
     Клам плотно закрыл за собой дверь.
     - Вы должны разделаться со Смитом, и немедленно, - сказал он.
     - А что случилось?
     - Он сегодня убил человека.
     - Кого?
     Клам прочистил горло.
     - Кто-то выследил его близ Питтсбурга. Смит задавил его машиной.
     - Кто это был?
     - Разве это так важно?
     - Да, - сказал Римо.
     - Можно назвать его бандитом.
     - Зачем  бандиту было  преследовать  Смита? -  В голосе  Римо слышались
нотки недоверия.
     -  Хорошо, если вы хотите  знать, хотя я не считаю, что  это вашего ума
дело, этого человека послал я, чтобы он следил за Смитом.
     - Превосходно! - с отвращением сказал Римо. - Просто превосходно! Этого
только не хватало! Знаете, Клам, Смит никогда бы так не поступил.
     - А как бы он поступил? - Клама это действительно интересовало.
     - Он просто сказал бы мне, кого надо  убить. Если бы он знал, то сказал
бы, где находится  этот человек. А затем убрал бы всех  с дороги, чтобы дать
мне возможность спокойно сделать дело.
     - Именно так я и поступлю, - сказал Клам.  - Римо, идите и делайте свою
работу.
     - Хо-хо, - выдохнул Римо. - Вы знаете, где Смит?
     - Нет.
     - Знаете, Клам, вы здесь долго не продержитесь.
     Клам скривил тонкие губы в подобие улыбки.
     - Я переживу вас.
     - Возможно, но вряд ли, - сказал Римо. - Кого  вы точно переживете, так
это тех, кто  встанет на моем пути. Я  не хочу, чтобы ваша шайка выслеживала
Смита по всей стране.
     - С их помощью вы найдете Смита быстрее, чем в одиночку.
     - Предоставьте это мне. И пусть никто не мешает, - попросил Римо.
     -  Как вам будет угодно,  - согласился Клам. - Вы сможете выполнить это
задание? Ваша преданность Смиту не помешает?
     - Я сделаю то, что должен сделать, - отрезал Римо.
     -  Прекрасно!  Вы  именно  тот  человек,  который  мне  нужен.  -  Римо
вздрогнул. Клам открыл боковую дверь. - Если вы не хотите, чтобы вас видели,
можете выйти здесь. У вас с собой значок?
     - Да, конечно. - Римо похлопал по пустому карману своей сорочки.
     - Нацепите его, и у вас не будет проблем с охраной.
     - Вот и прекрасно! Лишние проблемы мне ни к чему.
     Римо направился к двери. Клам нагнулся,  поднял с пола газету и  бросил
ее Римо.
     - Там есть мусорный ящик. Засуньте туда эту газету, хорошо?
     Римо взял газету.
     - Конечно, бвана. Бой может идти?
     - Поддерживайте со мной связь.
     Он закрыл дверь, и  Римо в остервенении порвал газету на мелкие клочки.
Чиун  был  прав! Этот сукин сын  скоро  заставит  его  вытряхивать  мусорные
корзины. Римо  расправился  с газетой, будто  у него в руках был острый нож.
Клочки порхали в воздухе, и холл выглядел так, будто  здесь  недавно  прошел
съезд производителей конфетти. Макулатурный рай!
     Римо  спустился по  лестнице, вышел  на залитый ярким  солнечным светом
двор  и направился  прямо к каменной ограде.  К черту  ворота,  охранников и
Клама. Все к черту!
     Клам вернулся к письменному столу.
     - Извините, Холли. Итак, на чем мы остановились?
     - Кто это был? - спросила Холли Брун.
     -  Просто  сотрудник.  Достался  мне  в  наследство. - Клам  постарался
улыбнуться.
     - Он всегда влезает в окно?
     - Он  вообще несколько  странный. Мы не  собираемся  держать его  здесь
долго.
     "Конечно  же, нет, - подумала Холли, - но пока что он  должен совершить
еще несколько убийств, которые ты запланировал". Вслух она сказала:
     -  Это  хорошо.  Он  произвел  на  меня  впечатление  неуравновешенного
человека и ведет себя экстравагантно. Как, вы сказали, его зовут?
     -  Римо,  но  мне казалось,  что  вы пришли  сюда  не  для того,  чтобы
разговаривать о нем.
     -  Разумеется,  нет.  Я пришла,  чтобы  поговорить о  совещании  совета
директоров. Его придется отложить.
     Клам вытаращил глаза.
     - Отложить?! Но почему?
     - Завтра похороны отца. Я пришла к выводу, что устраивать выборы нового
президента на  следующий день не совсем  красиво. К чему спешить?  Мы должны
немного подождать.
     - Но...
     - Совсем немного. Две-три недели.
     Клам взял  с письменного стола старинную  перьевую  ручку  и  начал  ее
вертеть, как будто хотел оттереть с нее невидимое пятно.
     Посмотрев на улыбающуюся Холли, он сказал:
     - Хорошо,  если вы  считаете, что  так будет лучше.  А что думают члены
совета директоров?
     -  Я пока еще не говорила  с  ними. Но  они,  конечно же, поддержат мое
предложение. Вы же знаете их - кучка мягкотелых слабаков.
     Клам кивнул.
     - Ладно, сделаем, как скажете. Но  тогда  надо хотя  бы  назначить дату
заседания.
     - Не  нужно торопиться, - возразила Холли. Она резко встала и добавила:
- Мы сделаем  это после похорон. А  теперь до свидания.  - Она повернулась и
ушла,  оставив  без  пяти  минут  президента  Ай-Ди-Си  в весьма подавленном
состоянии.

     - Чиун, - сказал Римо. - Мне поручили найти Смита.
     - И как ты собираешься это сделать? - спросил Чиун.
     - Что сделал бы Смит, получив такое задание?
     - Если бы он был в здравом уме, то убил бы тебя.
     - Ну так в чем же дело?
     Чиун разразился взрывом корейской брани, а затем прошипел по-английски:
     - Но  он  всего  лишь  император, а императоры  никогда  не  отличались
мудростью  или  здравым  смыслом.  А ты  ученик  Синанджу и даже больше, чем
просто ученик. Ты почти член Дома Синанджу. Пойти против своего императора -
это немыслимо!
     - Чиун, ты не совсем понимаешь.  Смит мне не император. Мой император -
правительство, а в настоящий момент  приказы от  имени  правительства отдает
Клам.
     - Тогда мне ужасно жаль это твое правительство. Иди, иди, убей Смита!
     - Но я не говорил этого.
     -  Скажи  мне  тогда, что  ты  хочешь сказать,  -  проскрипел Чиун и  с
отвращением отвернулся.
     - Хорошо. Я хочу тебе сказать, что я получил задание  уничтожить Смита.
Так что я собираюсь его уничтожить. Вот и все. И хватит разговоров.
     - И где ты его будешь искать?
     - Не знаю.
     - Можешь об этом не беспокоиться.
     - Почему?
     - Да потому, что Смит сам даст знать, где он.
     - С чего ты взял?
     - Он - безумец, ты - глупец. А я - Мастер Синанджу.
     И Чиун замолчал, снова принявшись за свой нескончаемый пергамент.

     Проблема Смита  отошла для Блейка Клама на второй план. Заявление Холли
Брун  о том, что  она не будет созывать заседание совета директоров, привело
его в состояние шока. Он задавал себе вопрос: не узнала или не догадалась ли
она, что он замешан в убийстве ее отца? Если это  так, то она, скорее всего,
постарается  отложить   его   назначение  навсегда.  Это  создает  серьезные
проблемы, которые  необходимо  срочно  решить. Ему необходима ее  поддержка,
чтобы стать президентом Ай-Ди-Си.
     Если только...
     Клам еще некоторое время повертел в руках ручку, затем схватил карандаш
и начал  составлять программу для компьютера. Первый раз с тех пор, как ушел
Римо,  он вспомнил  о Смите. Оставалось надеяться, что компьютерная  система
КЮРЕ действительно совершенна.
     Так оно и оказалось.
     Часом  позже под стеклянной панелью  письменного стола  появились ленты
распечаток: досье на девять почетных членов совета директоров Ай-Ди-Си.
     Клам довольно улыбнулся, когда прочел первое из них, при чтении второго
на его лице появилась ухмылка, а  когда он  приступил  к третьему,  то начал
хихикать. На девятом он во весь голос хохотал.
     Целый ряд  фактов  и улик.  Неуплата  долгов, нелегальные корпоративные
структуры, подпольные  аборты дочерей, сыновья  с судимостями, жены, которых
задерживали за мелкие кражи в супермаркетах. В компьютерах Смита было все.
     Клам радостно  вздохнул. Информация,  которую он  только  что  получил,
гарантировала  ему  -  полностью  гарантировала,  -  что  все  члены  совета
директоров проголосуют за него.
     Бог  с ней, с Холли Брун. Пусть  думает, что  справилась  с ним.  Совет
директоров изберет Блейка Клама. Она  дура, если думает, что ей удалось  так
просто его остановить, что без нее он ничто.
     Клам  положил  распечатки  в верхний  ящик  письменного  стола.  Нельзя
оставлять их на столе. Нельзя допускать даже малейшей ошибки.

     Но  ошибка уже была сделана. Блейк  Клам не заметил, что  во всех досье
стояла одна и та же дата  занесения информации в банк данных. Это было очень
трудно определить, так как эта дата представляла собой  целую строку кодовых
номеров в конце каждого сообщения.
     Объяснение  было  очень  простым.  Все  эти  сведения  были  внесены  в
компьютер днем раньше. И организовал это Харолд Смит.
     После  разговора с Холли Брун Смит  понял, что первым шагом Клама будет
попытка захватить  Ай-Ди-Си.  Если Холли Брун  поверила Смиту насчет  смерти
своего отца,  то  она может  попытаться остановить Клама,  и тогда он должен
будет  оказать давление  на членов  совета  директоров, чтобы добиться своей
цели.
     В  публичной  библиотеке  он выписал  из  толстого  синего  справочника
фамилии членов  совета  директоров. Затем  он направился  в  тихий  торговый
центр, где было множество телефонов-автоматов, и начал звонить.
     Сначала он  позвонил одному  журналисту  из Де-Мойна. Затем  начальнику
полижи в Джерси-Сити.  Третий  звонок  -  управляющему  завода  федерального
предприятия  близ   Филадельфии,  а  четвертый  -  почтовому  инспектору   в
Калифорнии.  Он  звонил совершенно  разным людям,  живущим в  разных  концах
страны,  людям   с  разным   образом  жизни.  Но  всех  их  объединял  общий
знаменатель: ни о чем не подозревая, они работали на КЮРЕ.
     Все они  были  профессиональными сборщиками фактов и слухов  и за  свои
сплетни  часто  получали  денежное вознаграждение. Они составляли  небольшую
часть неофициальной,  но эффективной  общенациональной системы, которую Смит
создал для сбора информации.
     Но это был особый случай. Информация, которую им сообщил Смит под видом
анонимного  платного  осведомителя, была  ложной.  Смит выдумал целую  серию
историй о членах совета  директоров Ай-Ди-Си. Он не  знал, какие шаги станет
предпринимать Клам, но  если тот додумается использовать  против этих  людей
информацию  из банка  данных КЮРЕ, то следует спутать  ему карты внесением в
компьютеры ложной информации. Вполне возможно, что Клам клюнет.
     Телефонные звонки отняли у Смита большую часть дня. Когда он покончил с
ними, у него оставалось еще одно дело.  Он опустил  в телефон десятицентовую
монету, набрал номер и стал ждать ответа.
     -  Три минуты разговора стоят один доллар шестьдесят центов,  - сказала
телефонистка.
     Смит  опустил  в  автомат   шесть  двадцатипятицентовых  монет  и  одну
десятицентовую.
     У  него  оставалось  мало  двадцатипятицентовых  монет. "Надо пополнить
запас", - лениво подумал он.
     - Спасибо, - сказала телефонистка.
     Через  минуту Смит услышал гудок. Гудки продолжались  секунд  двадцать,
затем трубку подняли и Смит услышал женский голос:
     - Алло?
     - Алло, дорогая, это я, Харолд.
     - Харолд, где ты был?
     - Уезжал по делу, - сказал Смит. - У меня все в порядке. Как ты?
     - Хорошо, дорогой. У Вики тоже все в порядке. Когда ты вернешься домой?
     - Скоро.  Очень  скоро.  Послушай меня,  это  очень  важно. У тебя есть
карандаш?
     - Да, он у меня под рукой.
     - Прекрасно.  К  тебе должен зайти  один человек. Он спросит, как  меня
найти.  Скажи ему следующее:  пусть  едет  в Вашингтон и  снимет  комнату  в
гостинице "Лафайет"  под  именем Джонни  Уокера. Я с ним там свяжусь. Ты все
записала?
     - Да. Вашингтон. Гостиница "Лафайет". Снять  комнату под  именем Джонни
Уокера. Ты с ним свяжешься.
     - Прекрасно, дорогая.
     - Кстати, Харолд, как зовут этого человека?
     - Его зовут Римо.
     - Какое странное имя, Харолд.



     - Это Римо? - спросил женский голос.
     - Да. Кто говорит?
     - Холли Брун. Мы сегодня встречались в офисе Клама.
     - Откуда вы узнали мой номер?
     - Позвонила на коммутатор  Фолкрофта. Они  сообщили  мне, где вас можно
найти.
     - Понятно, - сказал Римо. - А то мне показалось, что кто-то раздает мой
номер всем без  разбора. Но раз коммутатор дает его только тем,  кто просит,
то все в порядке.
     - Мы можем встретиться сегодня вечером?
     - Конечно. Когда и где?
     -  У меня  дома. Через сорок  минут. Это  в Дерьене. - Она продиктовала
адрес и объяснила, как доехать.
     Римо повернулся к Чиуну.
     - Ты знаешь, откуда она узнала наш номер телефона? - спросил он.
     - Мистер Хлам поместил объявление в одной из ваших газет, - предположил
Чиун, не поднимая глаз от пергамента.
     - Пока нет, но он и до такого может додуматься.
     - Дай ему время. Он обязательно так и сделает. Вот увидишь. Если только
доживешь до этого.
     - Или если он доживет, - сказал Римо. - Мне надо проветриться.
     - Иди, - сказал Чиун.  -  Я дошел до решающего момента в моей истории о
безумном императоре Смите.
     Когда  Римо подъехал  к имению  Брунов  в Дерьене  на  взятой  напрокат
машине, у парадной двери его уже ждал дворецкий.
     - Мистер Римо? - спросил он.
     Римо кивнул.
     - Сюда, пожалуйста, сэр, - пригласил дворецкий.
     "Как приятно быть знаменитостью", - подумал Римо. Еще две недели работы
с Кламом,  и каждому в стране будет известно  его имя. Он станет  популярнее
всех кино- и  телезвезд,  вместе  взятых, но при этом,  скорее  всего, будет
покойником.
     Дворецкий провел его по широкой главной лестнице на второй этаж. Открыв
дверь, он сделал шаг в сторону, пригласил Римо войти и закрыл за ним дверь.
     Римо огляделся по сторонам и  с некоторым удивлением  отметил про себя,
что  за последние десять  лет это  была  первая гостиная, куда он  вошел  по
приглашению.  Обычно  ему  приходилось  пробираться тайком  через  окна  или
взламывать двери. Но  здесь  Римо появился в  качестве гостя,  а не  убийцы,
который на кого-то охотится. Он испытал непонятное чувство  страха,  ощутив,
что принадлежит-таки к человеческому роду.
     Он сел  в кресло. Как прекрасно сидеть  в гостиной в ожидании человека,
который тебя  пригласил,  и сознавать,  что этот  человек  встретит тебя без
оружия!
     Дверь открылась,  и во  всем блеске своего  великолепия появилась Холли
Брун, облаченная в фиолетовый шелковый халат. В руках она держала револьвер.
     Римо заметил это, но он заметил также и изящную линию ее бедра, которое
виднелось  сквозь разрез халата. В полумраке  старомодного освещения комнаты
она выглядела вдвойне соблазнительной.
     - Мистер Римо, - сказала она.
     Римо встал.
     - Вы так встречаете всех гостей?
     - Только тех, кого собираюсь убить.
     - Убейте меня любезностью. Это мое слабое место.
     - Единственное?
     Римо кивнул.
     Холли Брун закрыла за собой дверь и вошла в комнату. Она была женщиной,
а опыт подсказывал Римо, что женщины с оружием в руках очень опасны.
     В  действиях  мужчин  всегда есть логическая  последовательность шагов,
напряженность  ситуации  возрастает  равномерно,  пока  эмоции не  достигнут
крайней  точки, и тогда  палец  нажимает на курок. Последовательность  шагов
мужчины  можно  предвидеть и вовремя начать действовать. Но с женщинами  все
по-другому. Они  могут  нажать  на  курок в  любой  момент  -  их эмоции  не
подчиняются  никакой  логике.  Они могут  выстрелить,  вспомнив о  пятне  на
выходном платье. Они могут выстрелить просто  так.  Поэтому Римо внимательно
наблюдал за хозяйкой. Он  будет вести себя так, будто не видит направленного
на него дула. Нужно во что бы то ни стало ее успокоить. Это лучший способ.
     Холли Брун пронзительно крикнула:
     - Ты сукин сын! - и выстрелила.
     Римо увидел,  как побелели суставы ее пальцев, перед тем как она нажала
на курок. Он  сделал сальто назад,  перелетел через  широкое кресло  и мягко
приземлился  на  ковер.  Грохнул  выстрел.   Римо  услышал,  как   вдребезги
разлетелось  оконное стекло и  пуля продолжила  полет над роскошными холмами
Коннектикута, где может наткнуться лишь на какого-нибудь фермера.
     - Сукин сын! - снова воскликнула Холли. - Зачем ты убил моего отца?
     По звуку  шагов Римо понял,  что Холли направляется к нему. Разумеется,
револьвер она держала перед собой. Римо встал на ноги. Подойдя поближе,  она
снова согнула указательный палец. Но ничего не  произошло. Револьвера в руке
у Холли уже не было. Он был у Римо. Все случилось так быстро, что Холли даже
не заметила, как он выхватил револьвер.
     Римо  рассматривал  револьвер,   как  интересное  насекомое.  Затем  он
отбросил его в сторону и положил руку на плечо Холли.
     - Ну, ну, полно! Расскажи мне, что случилось. - Придется успокаивать ее
до тех пор, пока не выяснится, откуда ей известно, что это он убил ее отца.
     Холли Брун ударила его в живот кулаком.
     - Ох, - притворно застонал Римо
     Она  вывернулась  из-под его покровительственной  руки  и  бросилась  к
револьверу. При этом  обнажились ее роскошные  бедра. Холли почти дотянулась
до  револьвера,  но  Римо  опередил  ее  и отбросил револьвер  подальше, под
большой комод красного дерева.
     - Ну успокойся, - сказал он. - Объясни, что все это значит.
     Она рыдала в его объятиях.
     - Ты убил моего отца!
     - Кто тебе сказал?
     - Доктор Харолд Смит.
     - Когда ты с ним разговаривала?
     - Сегодня утром. Он мне позвонил. Это правда?
     - Ну скажи, разве я похож на убийцу?
     - Тогда это сделал Клам, да?
     Римо  кивнул и, почувствовав угрызения  совести из-за того,  что солгал
бедной  девочке, занялся  с ней любовью. Одновременно  он  обдумывал вопрос:
зачем ей звонил Смит? Он действительно  сошел с ума, раз  пытается причинить
неприятности новому руководителю КЮРЕ  и  таким способом втянуть Римо в игру
на  своей  стороне.  Чем больше Римо  об этом думал,  тем  в  большую ярость
приходил. Когда они встретятся, придется слегка образумить Смита. И тут он с
огорчением вспомнил, что при встрече должен будет убить  Смита.  Такого рода
мысли  помешали ему  как следует насладиться сексом с Холли  Брун, хотя  она
этого и не заметила. Она извивалась  и стонала под  ним, несмотря на то, что
ему было трудно сосредоточиться.
     - О, Римо, - простонала она. - Я так рада, что это был не ты.
     - Я тоже. - Другого ответа в голову Римо не пришло.
     Она лежала  с закрытыми  глазами на шикарном ковре в гостиной. На губах
играла улыбка. Римо встал, привел в  порядок свою  одежду  и посмотрел на ее
обнаженное  тело. "Женщины  всегда должны  выглядеть такими  счастливыми,  -
подумал он. - Тогда в мире будет меньше жестокости и насилия".
     Он  повернулся и направился к двери. Пусть  отдыхает. Если  она захочет
рассчитаться с Кламом... это его проблема. И ее. Но никак не проблема Римо.
     Когда он протягивал руку к ручке двери, неожиданно щелкнул  курок. Римо
бросился на пол. Там, где секунду назад была его голова, пуля пробила дверь,
вырвав большой кусок массивной дубовой панели. Римо открыл дверь и выполз из
комнаты.
     В холле он поднялся и побежал со  всех ног. "Чокнутая,  - подумал он. -
Все в этом мире чокнутые".
     Он думал об этом еще по крайней мере в течение тридцати минут по пути в
гостиницу, как вдруг заметил большой дорожный знак, на котором было написано
"Гольф-клуб Фолкрофт".  Увидев  эту надпись, Римо вспомнил, как Смит однажды
сказал ему, что живет рядом с гольф-клубом. Да, у Смита  была  семья. Жена и
дочь, как и у всех  нормальных людей, к числу которых Римо не принадлежал. И
если кто-нибудь знал, где находится Смит, так это, конечно, миссис Смит.
     Проезжая  мимо гольф-клуба, Римо вдруг  понял смысл телеграммы, которую
прислал ему  Смит: "Где  ты собираешься  искать беглеца,  который убежал  из
дома?"
     Это означало, что Римо должен искать Смита у  него дома. Смит постоянно
его дразнит. Но почему?
     Римо  ехал  по  темной  безлюдной  дороге,  пока  не  увидел  старинный
английский  дом  в  стиле  эпохи  Тюдоров, с маленькой табличкой  на  двери:
"Смит".
     При обычных обстоятельствах  Римо прокрался бы в  дом тайком.  Но в нем
почти уже проснулась привычка входить  через парадные двери.  Он припарковал
машину, направился к двери и позвонил.
     Полная, средних лет женщина в светло-голубом платье открыла дверь после
третьего звонка.
     - Я бы хотел повидаться с доктором Смитом, - сказал Римо. - Он дома?
     - Как ваше имя?
     - Меня зовут Римо.
     -  Я ждала  вас. Харолд  звонил  и  просил  вам  передать,  что... Одну
минуточку,  дайте  вспомнить...  Да,  он  сказал,  что  вы должны поехать  в
Вашингтон и снять комнату в гостинице "Лафайет"  под именем Джона Уокера.  А
там он сам вас найдет.
     - Он сказал, когда я должен это сделать? - спросил Римо.
     - Ах,  боже мой,  нет! Но  он сказал, что это очень важно, и я полагаю,
что это означает немедленно.
     - Все ясно, - сказал Римо. - Спасибо.
     -  Вы уверены, что вы запомнили, мистер Римо? Если хотите, я запишу все
это.
     - Спасибо, не надо. Я все запомнил.
     Он хотел уйти, но жена Смита остановила его:
     - Мистер Римо?
     - Да?
     - С Харолдом все в порядке?
     - Насколько мне известно, да.
     -  Слава  Богу,  -  сказала  она  и просияла. - Он  был так  краток  по
телефону. Вы вместе работаете, мистер Римо?
     - Да, я работал с ним.
     -  Прекрасно, теперь  я  чувствую себя гораздо  спокойнее  -  вы  очень
приятный молодой человек. Не хотите ли кофе?
     - Нет. Я лучше поеду, - сказал Римо.
     - Когда увидите Харолда, передайте ему от  меня  привет, -  сказала она
вдогонку.
     Римо повернулся, посмотрел на нее,  стоящую в дверном проеме, на минуту
позавидовал старому скупердяю Смиту, и ему стало стыдно при мысли о том, что
он должен будет сделать, когда найдет доктора Смита.



     - Я закончил, - сказал Чиун.
     Римо безучастно посмотрел на Чиуна и пожал плечами.
     - Я сказал, что я закончил.
     Римо  опять  пожал  плечами. Они находились на борту  самолета компании
"Америкэн  эйрлайнс", летевшего в Вашингтон.  Чиун протянул руку и  сорвал с
головы Римо наушники. Римо слушал музыку.
     - Что случилось, папочка? - спросил Римо, потирая уши.
     - Ничего.
     - Наверное, что-то все-таки случилось, раз ты чуть не оторвал мне уши.
     - Ничего особенного.
     -  Ладно,  разбуди  меня, когда будем в Вашингтоне, - сказал  Римо.  Он
откинул назад спинку кресла и закрыл глаза
     Чиун уставился на закрытые глаза Римо.
     -  Ты долго будешь  спать,  - прошипел  он.  - До тех  пор, пока Мастер
Синанджу снова не заговорит с тобой.
     Римо открыл глаза.
     - Что случилось, Чиун?
     - История династии Смита закончена. Хотя какое тебе до этого дело? Даже
если ты там  упоминаешься. Разве тебе  интересно,  как история расценит твои
поступки? Нет. Ты хочешь слушать би-боп и спать.
     - Никто больше не слушает би-боп.
     - Если кто это и слушал, то только ты.
     - Дай мне прочесть твою историю.
     - Я не знаю, стоит ли, - засомневался Чиун.
     - Тогда не надо.
     - Ну, если  ты настаиваешь, - сказал Чиун и  протянул  ему пергаментный
свиток.
     Римо сел прямо, взял свиток, размотал его и принялся читать.
     Чиун  писал крупным почерком,  украшенным  всевозможными завитушками  и
загогулинами.
     "СУМАСШЕДШИЙ ИМПЕРАТОР ЧИУНА"
     В  середине  двадцатого  века  по западному календарю на земле,  по  ту
сторону  Большой  воды,  жил император  по  имени Смит.  Его также  называли
доктором Смитом,  как  будто  этот  титул  должен  был  придать  ему  больше
значимости, но немногие знали его и еще меньше уважали.
     В то время эта земля называлась Соединенными Штатами Америки. Много лет
тому назад сюда приехал Мастер, чтобы служить императору Смиту.
     Но у императора Смита  не было ни капельки мудрости,  и  он не обсуждал
своих дел с Мастером честно и по-дружески. Вместо этого он заставлял Мастера
обучать  обезьян  игре  на скрипке. Тем  не менее Мастер  честно, верно  и с
достоинством работал  в течение многих лет на Смита, делая все, о чем он его
просил, без  единого слова раздражения, злобы или недовольства.  (В то время
это  было редкостью  на  той земле, где  коренное  население  выражало  свое
недовольство  постоянными жалобами и  нытьем. Но это не  было неожиданностью
для Мастера,  поскольку эти люди  были  лишены культуры  и  ничего ценного в
мировом масштабе  не  производили, кроме  возвышенных рассказов о попавших в
беду людях, которые  они  показывали Мастеру  с помощью специального ящика с
картинками, называемого телевизором.)
     Мастер остался служить у Смита, потому что это время было очень трудным
для  деревни Синанджу и необходимо было посылать туда золото, чтобы помогать
бедным и больным, младенцам и старикам. Одна из многих обязанностей, которые
Мастер  с  честью  выполнял  для императора  Смита,  заключалась  в обучении
человека, который  должен был стать помощником  Мастера, чем-то вроде слуги.
Мастер научил  этого человека  некоторым  секретам Синанджу, но он не научил
его  всему,  потому  что этот слуга  был неспособен  усвоить  все. Однако  с
помощью знаний, полученных от Мастера, ему удавалось выйти сухим из воды.
     И  слуга стал уникальным  для тех времен  человеком из тех, кто  жил на
земле, называемой Соединенными Штатами.
     Смит не  был злым императором,  он выполнял  свои  обязательства  перед
Мастером и посылал вознаграждение в деревню  Синанджу, и это было в точности
то, что он должен был делать.
     Но к концу своего царствования Смит  начал терять рассудок. Разумеется,
Мастер, благодаря своей мудрости,  видел это, но никому не  говорил, так как
на  этой земле не было ни одного  человека в здравом уме, и Смит - безумный,
буйно  помешанный - в течение многих  лет казался  совершенно  нормальным  и
правил себе спокойно.
     Мастер пытался  ненавязчиво  помогать Смиту  советами, как оставаться у
власти и  как  поступать, чтобы враги не  смогли  свергнуть его. Но  Смит не
обращал внимания на советы.
     И  вот в один прекрасный день, когда Мастер был далеко от дворца Смита,
исполняя одно очень важное поручение, Смит  исчез.  Некоторые могут сказать,
что это ошибка Мастера, что часть вины лежит на нем.
     Но если те, кто  будут читать эту историю, обратят внимание  на  факты,
они убедятся, что  подобные обвинения в адрес Мастера  необоснованны. Мастер
беспокоился о Смите, но если Смит ждал момента, когда Мастер будет выполнять
задание  на  другом  конце страны, чтобы  именно  в  этот момент  совершенно
потерять   рассудок   и   отправиться   куда   глаза  глядят   по   обширной
неисследованной и дикой земле, то Мастера в этом упрекнуть нельзя.
     Разве не так?
     Добавлю еще  пару слов  о  том, каким императором  был  Смит.  На  пост
императора его  в свое время  назначил другой, более могущественный владыка,
избранный  народом  этой   страны   во  время   общенационального  позорища,
называемого выборами.
     И теперь этот владыка назначил новым императором человека, чей рассудок
был еще более помрачен, чем у Смита.
     Этот новый император, которого звали Хлам, хотел, чтобы Мастер выполнял
много заданий, большинство из которых были ниже достоинства Мастера. Мастер,
разумеется, отказался  выполнять  эти задания и  поручил  это  своему слуге,
которого  звали  Римо  и который  был  не  в состоянии отличить сумасшедшего
человека от здорового.
     И  этому слуге было  поручено уничтожить безумного императора  Смита, и
произошло множество событий, прежде чем этот вопрос был разрешен к всеобщему
удовлетворению.
     Тем  не менее  все  и  даже  владыка, который  стоял  над  императором,
признали, что Мастер Синанджу вновь покрыл  себя  славой и  почестями,  даже
несмотря на  то, что  служил  сумасшедшему, и  все люди этой  земли, которая
называлась Соединенными Штатами  Америки, были  единодушны в том, что Мастер
Синанджу  был мудрым  и  справедливым человеком, и  его нельзя  упрекнуть за
поступок безумного императора, который он совершил,  когда Мастер  находился
за  две  тысячи  миль  от  императора,  в месте,  которое  тогда  называлось
Гросс-Пойнт.
     Славься вечно, Мастер Синанджу"
     Римо кончил читать и свернул свиток.
     - Ну как? - спросил Чиун.
     - Я бы поставил тебе хорошую отметку.
     - Какую?
     -  Я  бы  поставил  тебе пятерку за  стиль  и оригинальность  мышления,
четверку за содержание и тройку за чистописание.
     - Это все хорошие оценки? - спросил Чиун.
     - Да. Очень.
     - Я рад, - сказал Чиун.  -  Важно, чтобы  мир узнал всю  правду об этом
безумном Смите.
     - Тебе больше не  о чем беспокоиться, - сказал Римо.  -  Ты все  честно
изложил на бумаге.
     - На пергаменте. Я написал это на пергаменте, чтобы он хранился вечно.
     - Замечательный труд, - одобрил Римо.
     - Спасибо, это самое главное.
     Они  молча вышли из  самолета и, взяв такси,  приехали в гостиницу, где
сняли номер под именами Джонни Уокер и мистер Парк.
     Римо убедил Чиуна, что им не придется ночевать в Вашингтоне, и не стоит
брать,  как обычно,  семь  лакированных  дорожных сундуков  с  одеждой. Чиун
ограничился  лишь шелковой  сумкой через плечо, наполненной  вещами, которые
были ему жизненно необходимы.  Там же лежали записки о безумии и вероломстве
Смита.
     Римо включил телевизор, они с Чиуном сели на пол и уставились на экран,
но, прежде чем на нем появилось изображение, зазвонил телефон.
     Римо поднял трубку.
     Это был  Смит. Римо почти обрадовался, снова услышав  кислое,  лишенное
чувства  юмора бормотанье и понял,  что Смит жив.  Это продолжалось недолго.
Пока Смит не закончил первую фразу.
     - Я так и думал, что вы полетите не челночным рейсом, а выберете рейс с
салоном первого класса.
     -  Что  вы  теперь  делаете? - спросил Римо. -  Занялись  туристическим
бизнесом?
     - Пока еще нет, - сказал Смит. - Вы приехали, чтобы меня убить?
     - Да, так мне приказали.
     - Вы верите, что я сумасшедший?
     - Я всегда знал, что вы сумасшедший.
     - Ладно. Мы очень скоро выясним, так ли это. Через час. Я буду в номере
224 гостиницы "Виндзор парк".  Это недалеко от  Пенсильвания-авеню. Сейчас 9
часов 36 минут. Встретимся там в 10.35.
     - Договорились, Смитти.
     В ответ  Римо услышал  гудки.  Ему стало досадно.  Он не успел передать
Смиту привет от жены.
     Римо обернулся к Чиуну.
     - Это был Смит, - сказал он.
     Чиун медленно привстал,  его темно-коричневое  кимоно  обвилось  вокруг
обутых в сандалии ног.
     - И что ты собираешься делать?
     - Встретиться с ним.
     - И?..
     - И сделать то, чему ты меня обучил.
     Чиун покачал головой.
     - Ты  не должен этого делать,  - сказал он. -  У тебя есть  контракт со
Смитом. Кто такой этот  мистер  Хлам,  по  приказу которого  ты  собираешься
нарушить этот контракт?
     - Он мой новый начальник. Мой император.
     - Тогда он император страны дураков. Я пойду с тобой.
     - Я не хочу, чтобы ты шел со мной, Чиун, - сказал Римо.
     - Я знаю, что ты не хочешь, и именно  поэтому пойду. Чтобы предостеречь
тебя от глупых поступков. Когда-нибудь ты напишешь свою собственную историю,
и мне бы  хотелось, чтобы  ты  смог написать ее честно и  правдиво, как  это
сделал я, чтобы  люди знали, что  ты поступал как следовало. Если ты пойдешь
один - обязательно натворишь глупостей.
     - С чего ты взял?
     - Потому что в этом ты мастер.



     Дверь номера 224 в гостинице "Виндзор парк" была не заперта.
     Римо  вошел.  Хотя он  и  презирал Смита  за скупость,  но  дураком его
никогда  не считал,  и поэтому, войдя  в неосвещенный  номер,  был  готов ко
всяким сюрпризам.
     Чиун последовал за Римо. Римо огляделся и в глубине  полутемной комнаты
увидел сидящего на стуле человека.
     - Закройте дверь, - послышался голос Смита. - Выключатель слева.
     Римо  по привычке, выработавшейся за  десять лет,  повиновался:  закрыл
дверь  и  зажег свет.  Две  лампы,  стоявшие на туалетном  столике, осветили
комнату.
     Римо повернулся, посмотрел на Смита и рассмеялся. Смит сидел на стуле в
дальнем  углу,  рядом с  радиатором  отопления.  На  его  руках  были надеты
наручники,  которыми Смит  был прикован к радиатору, так что двигаться он не
мог. Затем Римо заметил еще кое-что. В руках  Смит  держал толстый шнур.  Он
был накинут  на  крюк в стене  так,  что  образовывал петлю.  Прохода  через
несколько таких же крюков, шнур тянулся до какого-то устройства над  дверью.
Это устройство  выглядело как довольно сложный  механизм,  но Римо  сразу же
понял, что это два заряда динамита.
     Чертова  бомба!   Римо  снова  взглянул   на  Смита,   на  этот  раз  с
одобрительной улыбкой на лице.
     - Хорошая работа, Смит, -  кивнул  он. - Но  почему вы так уверены, что
этот  хлам  сработает?  -  спросил он,  кивая в сторону бомбы,  висящей  над
дверью.
     -  Здравствуйте,  Чиун,  -  сказал Смит,  а  затем, взглянув  на  Римо,
продолжал:  -   Во   время  Второй  мировой  войны   я  занимался  взрывными
устройствами. Так что бомба сработает.
     - Но какой в этом смысл?  - спросил Римо. - Вы  ведь знаете, что я могу
прикончить вас, прежде чем вы успеете дернуть за веревку.
     - Если бы у вас было оружие, то  да. Но я вас знаю, в частности,  знаю,
что вы никогда не носите с собой оружия.
     - Я могу уничтожить вас голыми руками.
     - Верно, - сказал Смит. - Но как только я упаду, вес моего тела натянет
шнур и бомба взорвется.
     Римо кивнул.
     - Довольно убедительно. Мы зашли в тупик. Ну и что теперь?
     - Я хотел поговорить с вами, обезопасив себя на случай, если вам придут
в голову какие-нибудь глупые идеи.
     - Например, убить вас?
     - Совершенно верно, - сказал Смит. - Сядьте, пожалуйста, на диван.
     Римо  пересек комнату и сел. Чиун  по-прежнему  стоял  рядом с дверью и
смотрел на динамит.
     - Вот  что я хотел  сказать вам, -  произнес Смит. - Клам обманщик.  Он
вице-президент  Ай-Ди-Си.  Он  накачал меня наркотиками и захватил КЮРЕ.  Он
очень опасен. Он может погубить всю страну.
     - Клам предупреждал  меня,  что вы  заявите что-нибудь в  этом духе,  -
ответил  Римо -  А  как  насчет  письма,  согласно  которому все  полномочия
переходят к нему?
     - Я написал это письмо десять лет тому назад. Он пытал  меня и заставил
сказать, где оно лежит.
     - Он предугадал и этот ваш ответ.
     - Вы думаете, что я сумасшедший?
     - Вы с Кламом оба сумасшедшие. Что дальше?
     - Только один человек может сказать вам правду, - сказал Смит. - Мне не
удалось с ним связаться.
     Римо кивнул в знак того, что понял, кого имеет в виду Смит.
     - Но вы можете на него выйти.
     Римо опять кивнул.
     - Так вот, я хочу, чтобы вы отправились к нему, -  сказал Смит. - После
того,  как  он  подтвердит,  что  я  по-прежнему  руковожу  КЮРЕ, мы  вместе
вышвырнем оттуда Клама, пока он не погубил Америку.
     Римо  посмотрел на Чиуна.  Тот согласно  кивнул. Пожалуй, пора привести
его в чувство.
     - Прекратите, Смитти, - сказал Римо. -  Я отлично знаю, что  как только
мы с Чиуном выйдем отсюда, вы тотчас же смоетесь.
     -  Это нелепо  со  всех  точек зрения,  - сказал  Смит.  - По-вашему, я
устроил эту встречу,  чтобы убежать от вас? Сущий вздор! Но я предвидел  ход
ваших мыслей. На ручке кресла, - указал  он кивком  головы, - висят ключи от
моих наручников.  Я никуда не  денусь, пока вы не снимете их  с меня. Идите,
разберитесь во всем. Когда вернетесь, я по-прежнему буду здесь.
     -  Это вполне разумно,  Римо, - сказал Чиун. - Он будет здесь, когда ты
вернешься, и тогда ты спокойно решишь, как поступить, так как противоречивые
приказы плохо действуют на человеческую душу.
     - А если я откажусь? - спросил Римо Смита.
     - Тогда  с  КЮРЕ будет покончено,  как, вероятно, и со всей страной,  -
сказал Смит. - Я не хочу жить в такой стране и не буду. И вы тоже не будете,
- закончил Смит, подняв руки и указав на провод взрывного устройства.
     Римо встал и положил ключи от наручников в карман рубашки.
     -  Ладно,  Смитти,  я  сделаю,  как  вы  просите,  спрошу  у  него.  Но
берегитесь, если это только хитрая уловка.
     - Это не уловка. Отправляйтесь и спросите.
     Римо направился к двери.
     - Ладно, ладно, мы идем.
     В дверях он остановился и повернулся к Смиту.
     - Кстати, ваша жена шлет вам привет.
     - Спасибо, - сказал Смит.

     Холли Брун поднялась на  ноги. После своего отчаянного выстрела  в Римо
из маленького револьвера она долго не вставала с пола. Она быта уверена, что
Римо ей  солгал - никаких сомнений, именно он  убил ее отца и сделал  это по
приказу Блейка Клама.
     Она чувствовала  усталость и приятную истому во всем теле после занятия
сексом,  но  приятные  ощущения  вскоре   сменились   разочарованием  -  она
вспомнила, что промахнулась, стреляя в Римо.
     Из-под  комода  красного  дерева  Холли  вытащила  револьвер,  вошла  в
спальню,  сняла трубку телефона, набрала  номер  и  откинулась  на  кровать.
Послышались гудки.
     -  Здравствуйте, миссис Клам. Я бы хотела поговорить с вашим мужем. Да,
скажите ему, что  это Холли. - Холли Брун не смогла устоять перед искушением
назваться по имени, намекая тем самым, что у нее с Кламом близкие отношения.
Ожидая,  пока  Клам подойдет к телефону, она думала о  Римо. Он  был  редким
человеком:  и  как боец, и как любовник. Интересное  сочетание.  Он может ей
пригодиться.  Такая  большая  корпорация, как  Ай-Ди-Си, нашла бы применение
такому  человеку.  Но  зачем  ограничивать  себя рамками  корпорации?  Такой
человек мог бы пригодиться  и стране, особенно если вдруг, в один прекрасный
день,  она станет президентом этой страны. - Да, Блейк, как дела? Прекрасно.
Блейк,  почему  бы   нам   не  назначить  заседание  совета  директоров   на
послезавтра? Я  хотела бы поговорить  с вами об этом. Сегодня вечером. Вы не
могли  бы заехать  за  мной? Я  буду готова. Мы можем поехать  куда-нибудь и
поговорить. Да. Прекрасно, через сорок пять минут.
     Она  вынула  из  стенного шкафа  коричневый костюм. Он имел  одно очень
важное  преимущество -  широкие и глубокие карманы,  в которых  очень удобно
прятать пистолет.
     Клам повесил трубку и с удивлением заметил, что испытывает двойственное
чувство.  Ему  полагалось  быть вне себя  от радости,  но этого не было.  На
минуту  задумавшись,  он  понял,  в  чем  дело:  он  с  таким  удовольствием
предвкушал  момент,  когда   все  девять  членов  совета  директоров   будут
скомпрометированы  информацией,  которую  он  получил из  файлов  КЮРЕ,  что
теперь, когда ему позвонила Холли, он почти и не обрадовался.  Было бы очень
забавно сломать их всех по отдельности, по одному, по одному секрету за раз,
пока они не превратятся в груду костей у его ног.
     Но  Клам научился использовать случайные удачи. И теперь удача пришла к
нему в лице Холли Брун. Так пусть все идет своим чередом.
     -  Это  была Холли,  не так ли?  - Скрипучий голос  жены вернул  его  к
действительности. Она стояла сзади с неизменным стаканом в руках.
     - Да, это была Холли, Холли Брун. Ей принадлежит Ай-Ди-Си.
     - Она разговаривала так, как будто ей принадлежишь ты.
     -  Это действительно  так.  Ей принадлежит все и  вся,  что относится к
Ай-Ди-Си. Но в скором времени ей придется поделиться со мной.
     - А для меня останется что-нибудь?..
     - Конечно, останется. - Его ответ прозвучал грубо. - Хватит  и на джин,
и на вермут. Выпей еще. Можешь выпить хоть дюжину бутылок.
     Сорок пять  минут спустя  Клам ехал по подъездной аллее имения  Брунов.
Едва  он  припарковал машину, на парадной  лестнице появилась  Холли  Брун в
коричневом костюме, держа в руках большую дамскую сумочку. Клам был доволен,
что надел спортивную куртку и свободного покроя брюки.
     - Привет, Блейк, - сказала Холли, садясь в машину.
     - Привет, Холли. Куда поедем?
     -  Давай  поедем  на  север.  У  нас  есть  хижина  на  берегу  пролива
Лонг-Айленд. Отправимся туда.
     Им понадобилось двадцать  минут,  чтобы доехать  до  загородного  дома,
который можно было  назвать хижиной  лишь с  большой натяжкой. На самом деле
это  был  большой  особняк  из камня, дерева  и  стекла,  и  в  ярком  свете
автомобильных фар камни  с  вкраплением стекла создавали  впечатление, будто
основание дома усыпано бриллиантами.
     "Скоро  весь окружающий  меня мир будет усыпан бриллиантами", - подумал
Клам. Сперва он станет  главой Ай-Ди-Си, а затем и  всей страны. А дальше?..
Но кто  может знать? Если уж рисковать,  то рисковать  по-крупному. Кто  это
сказал?  Роберт Кеннеди? Теодор Рузвельт?  Не важно. Когда-нибудь он сам это
скажет, и люди будут его цитировать.
     Холли Брун  вышла из машины  и обошла ее спереди в свете зажженных фар.
Клам выключил мотор,  погасил  фары  и вышел из  машины,  ступив  на крупный
гравий.
     - Прежде чем зайти в дом, давай спустимся к берегу, - предложила Холли.
     - Конечно.
     - Пролив в это время года особенно хорош.
     Клам что-то  пробормотал в знак согласия. Его мало или, точнее сказать,
совсем не интересовали красоты природы, и он мог бы  поклясться,  что в этом
отношении Холли Брун была на него похожа. Так что же все это означало? Новая
попытка  соблазнить  его? Возможно. Но он надеялся,  что это не  так. Его не
волновали такие вещи.
     Он последовал за Холли вниз по  нескончаемым каменным ступеням, которые
внезапно  обрывались  у кромки коды. Трава  росла  почти  до линии  скал. На
берегу  стояли металлические стулья, и рядом  с ними то тут, то там в  песок
были  воткнуты  подставки  для  бутылок  на  длинных  стержнях.  Они  слегка
покачивались  от легкого ветерка,  отражая  своей  полированной поверхностью
лунный свет и напоминая множество торчащих из пляжа стрел.
     Клам лениво  протянул  руку, тронул одну из подставок, и она закачалась
из стороны в сторону. Холли стояла спиной к нему и смотрела на бухту.
     - Сегодня  вечером  я разговаривала с Римо. Он сказал, что отец убит по
твоему приказу.
     - Римо сказал... - Клам насторожился.
     - Не  прерывай меня. Он сказал,  что ты  отдал приказ убить отца. То же
самое мне сообщил сегодня утром доктор Смит. Я просто хотела, чтобы ты знал:
мне все известно.
     Клам был ошеломлен. Значит, она знает... Собирается ли она  смириться с
этим? Может, она и сама  желала смерти старика?  Может быть. Он почувствовал
почти облегчение. Холли продолжала  тихо  говорить.  Клам вытащил из  мягкой
почвы одну из подставок и пощупал ее острый конец.
     -  Я знаю,  что ты  желал  его смерти, ты думал, что он будет стоять на
твоем  пути к  власти.  Знай, я  тебя понимаю. -  Она повысила голос, и Клам
снова насторожился.  Он увидел, как Холли сунула руку в карман. -  Я понимаю
тебя, -  повторила она, - По той же самой причине  я тебя  и убью - ты  тоже
стоишь на моем пути к власти.
     Холли  вынула из кармана пистолет, направила его в лицо Клама и  нажала
на курок. Но Клам успел пригнуться, и  пуля  просвистела у него над головой.
Он  кинулся вперед,  держа перед собой, как меч, подставку для бутылок и изо
всех сил воткнул ее Холли в живот, пронзив ее насквозь.
     Громко   и  пронзительно  вскрикнув,  она  выронила   пистолет.   Блейк
выпрямился, вытащил орудие  убийства из живота и вонзил  ей в грудь. На этот
раз он отпустил импровизированную шпагу. Женщина тяжело упала на берег у его
ног.
     -  Ах  ты!  ублюдок, -  прошипела  она.  Вода попала ей в рот, и  Холли
закашлялась, захлебываясь. Ее волосы в  ярком свете луны казались светлыми и
плавно  колыхались в  воде  вокруг липа, подобно паутине на  легком ветерке.
Глаза были широко открыты, а голова откинута в сторону.
     Клам  посмотрел на труп. "Что  сделано, то сделано", -  подумал он.  Он
понял, что Римо тоже должен умереть, - он  единственный человек, кто знает о
причастности Клама к смерти Т.Л.Бруна.
     Клам провел полчаса  на месте преступления, очистив  и вставив на место
орудие убийства, убеждая себя, что нигде не  оставил отпечатков пальцев.  Он
перетащил  тело  Холли  в  ближайшую  маленькую  бухточку,   густо  заросшую
кустарником,  привязал к  нему груз  и  протиснул труп в  узкую  щель  между
скалами.  Позднее   у  него  будет  время  вернуться   и  как   следует  все
замаскировать.
     Клам  поднялся по лестнице  к машине. Он  решил вернуться в  Фолкрофт и
вплотную  заняться  досье на членов совета  директоров Ай-Ди-Си. Теперь  ему
необходимо, чтобы они  проголосовали за него. Ведь  Холли Брун уже не  могла
высказаться "за" или "против".
     Заведя машину и выезжая  по  длинной аллее,  он  тихонько  насвистывал.
Двоих уже нет  в живых. Бруна и его дочери. Еще  двое должны умереть: Смит и
Римо.

     Смит  убедился,   что  Римо  с  Чиуном   ушли,  а  затем  дернул  шнур,
присоединенный к  динамиту. Он оторвался  от стены позади динамита, где Смит
прикрепил  его липкой лентой,  и, не причинив никакого вреда, упал  на  пол.
Смит улыбнулся и достал из-под подоконника спрятанные там  запасные ключи от
наручников.
     "Прекрасно, -  подумал он. - Римо попался на  удочку". Если ему удастся
пробраться к человеку, который  может дать ответ на вопрос, кто же руководит
КЮРЕ, тогда  не о чем беспокоиться. А если нет, то, когда он вернется, Смита
здесь уже не будет. И Римо не сможет помешать Смиту возвратиться в Фолкрофт,
чтобы рассчитаться с Кламом.
     Перед тем как уйти, Смит оставил Римо записку: "Возвращаюсь в Фолкрофт.
Не беспокойтесь насчет динамита. Это был всего лишь фокус. Х.С.".



     Самый важный обитатель дома номер 1600 по Пенсильвания-авеню пробудился
от прикосновения руки, зажавшей ему рот.
     Голос над его ухом прошипел:
     - Не кричите, и тогда я уберу руку. Вам ничего не угрожает.
     Человек в постели кивнул и почувствовал, что руку убрали. Он повернулся
и посмотрел на соседнюю кровать. В тишине слышалось ритмичное дыхание жены.
     Он снова повернулся к ночному посетителю.
     - Я прошу вас ответить на один вопрос, - сказал визитер.
     - Из какой вы организации?
     - Ни из какой. Только один вопрос.
     -  Вы  понимаете,  что за  двадцать  секунд  я  могу вызвать сюда толпу
агентов из секретной службы?
     - Не  рассчитывайте на  тех четверых, которые находятся в холле. Они...
задремали. Итак,  мой вопрос.  Я знаю все  о секретной  организации  КЮРЕ. Я
знаю, что доктор Смит  возглавлял эту  контору. Меня интересует, является ли
он по-прежнему главой КЮРЕ, или вы назначили на его место другого?
     Человек,  лежащий  в  кровати,  заколебался.  КЮРЕ была  сверхсекретной
организацией.  Вот уже  более  десяти лет никто даже словом не  обмолвился о
ней. Он решил не раскрывать тайну.
     - КЮРЕ? - переспросил он. - Первый раз слышу.
     - Я работаю  на  КЮРЕ и должен знать, кто возглавляет организацию.  Это
очень важно для безопасности страны.
     Человек в кровати был в нерешительности. Голос  вновь прошипел над  его
ухом:
     - Доктор Смит все еще глава КЮРЕ?
     Человек помолчал, а затем тихо сказал:
     - Да.
     - Спасибо. Мы уходим. Было очень приятно снова с вами встретиться.
     И  тут  лежащий  в  постели вспомнил. Однажды, больше  года тому назад,
кто-то в коридоре напел ему  на ухо детскую песенку. Неужели это  опять  тот
самый человек? Карающий меч КЮРЕ?
     Человек  в  постели  услышал,  что незнакомец  отошел  от  кровати.  Он
прошептал в темноту:
     - Вы тот... специальный... особый человек?
     - Да. Доброй ночи, господин президент.
     Тут президент  Соединенных Штатов  увидел, как  открылась  дверь, и  из
спальни в  коридор  выскользнул  высокий  человек,  а  за  ним  вышел  худой
бородатый старик,  одетый в  кимоно.  Президенту  все  это показалось  очень
странным. Дверь закрылась, но чем  больше  он думал об этом,  тем больше его
клонило ко сну, и в конце концов он закрыл глаза и заснул,  надеясь, что ему
удастся  вернуться  в  прерванный  сон.  А  снилось  ему,  что  он  судебный
исполнитель, вручающий журналистам  постановления  суда  об уплате  большого
штрафа.
     Римо  и Чиун прошли по темным  коридорам Белого дома, затем  через окно
вылезли  на  балкон  второго  этажа,  бесшумно  спустились  вниз  по  стене,
направились  к чугунной  изгороди, перелезли через нее, мягко  спрыгнули  на
тротуар и пошли в противоположном направлении от главного входа в Белый дом.
     - Очень симпатичный человек, - сказал Чиун.
     - Кому что нравится.
     -  Больше  никогда  не  поверю   в  то,  что   болтают  о  нем   лживые
телевизионщики.
     - Ну а я никогда им особо не верил.
     -  Зачем  они  показывают  этих  корреспондентов?  Лучше бы  передавали
побольше прекрасных мыльных опер, - недоумевал Чиун.
     - Они, наверное, считают, что люди не смогут вынести прекрасное в столь
больших дозах.
     В темноте Чиун согласно кивнул.
     - Наверное, это так. Для большинства трудно оценить подлинную красоту.
     - Поспешим, Чиун, - сказал Римо. - Надо освободить Смита.
     - Теперь ты рад, что не убил его?
     - Конечно. Если честно, я  предпочитаю его Кламу. Он, наверное, зол как
черт, ведь мы так долго отсутствовали.
     - Он не будет сердиться, - сказал Чиун.
     Почему ты так думаешь?
     - Потому что его там нет.
     Римо презрительно фыркнул.

     - Его здесь нет, Чиун.
     - Разумеется.
     - Динамит оказался ненастоящим.
     -  Естественно.  Иначе  с  какой  стати   на  нем  было   бы  написано:
"Гонконгская компания по изготовлению фейерверков"?
     - Он вернулся в Фолкрофт.
     - Конечно. И мы должны туда вернуться.
     Смит   проехал   расстояние  от  аэропорта  Кеннеди  до  Фолкрофта   на
непривычной  для него большой скорости. Он еле  успел на самолет в Нью-Йорк.
Скоро Римо и Чиун последуют за ним. Возможно, их самолет уже приземлился.
     Но теперь это не важно. Время есть.
     Смит заметил слабое мерцание - в его кабинете за непроницаемыми снаружи
окнами  горел  свет.  Сбавив  скорость,  Смит  проехал  мимо  главных  ворот
Фолкрофта.  Так,  новости.  У  ворот  стояли  охранники  в  форме.  Было  бы
безрассудством пытаться проскочить через главные ворота.
     Он миновал Фолкрофт,  проехал примерно  три четверти мили  по  шоссе, а
затем круто повернул налево, на проселочную дорогу. Она шла вниз по пологому
склону  и обрывалась у кромки воды, среди  пляжных кабин. Смит погасил свет,
выключил мотор и  вышел из машины. Через минуту его глаза привыкли к темноте
и он увидел то, что искал: небольшую моторную лодку, привязанную к причалу.
     Смит  слегка  улыбнулся. Он вспомнил  военные  времена. В  те дни кражу
называли  "реквизицией   при   лунном  свете".  Ну  что   же,  сегодня   это
действительно будет реквизиция при лунном свете.
     Он забрался в лодку и, пользуясь веслом как шестом,  отплыл от пристани
ярдов  на тридцать,  включил электромотор, сел на заднюю  скамью  и повернул
лодку на север, в сторону Фолкрофта.



     Блейк Клам извлек  из  верхнего ящика письменного  стола  распечатки  с
компроматом на членов совета директоров, аккуратно разложил их перед собой и
начал перечитывать.
     Но вскоре  понял, что не  может сосредоточиться.  Дело  было даже не  в
Холли Брун, покоящейся в водах пролива Лонг-Айленд.
     Нет, он думал о Римо. Его взгляд  упал  на телефон. Где Римо? Почему он
не  звонит и ничего  не сообщает о  Смите? Он попытался  сосредоточиться  на
распечатках, но непроизвольно снова посмотрел в сторону телефона. Почему же,
черт возьми, Римо  не звонит?  В  конце  концов, коммутатор теперь  работает
двадцать  четыре  часа в сутки.  У  Римо  не должно  быть никаких проблем  с
телефонной связью. Звони же, черт тебя побери!
     Клам повернулся и посмотрел за окно. Свет в комнате мешал видеть залив,
и это  его  раздражало.  Лишь  иногда в полной темноте  появлялся  мерцающий
огонек, скорее всего - сигнальные фонари проплывающего судна.
     Сколько времени провел здесь Смит,  ожидая  телефонный звонок?  Сколько
лет?  Десять? Десять лет ожидания.  На минуту Клам  ощутил почти симпатию  к
Смиту.  Он прекрасно  справлялся  со  своей  работой. Созданная  им  система
компьютерных операций была, по существу, блестящей. Вот почему  он провел на
этом посту столько лет. Десять лет руководства КЮРЕ - это целая вечность.
     Пожалуй, жаль,  что Смит  постарел.  Но это  удел каждого.  Старость  -
очередной  этап на  пути  к  смерти. "Смит  зашел  по  этой  дороге довольно
далеко", - подумал Клам. Поскорей бы позвонил Римо.
     Смит, однако, не считал,  что находится на пути к смерти. В этот момент
он  пробирался  между  рядами  блестящих  кастрюль и  сковородок  на  кухне,
расположенной в цокольном этаже Фолкрофта, направляясь к лифту, соединявшему
доколь с главным офисом.
     - Доктор  Смит, - услышал он женский голос с сильным акцентом,  - когда
вы вернулись?
     Смит  повернулся  и  увидел невысокую  полную женщину, одетую  в  синюю
униформу. Женщина широко улыбалась.
     - Здравствуйте, Хилди,  -  сказал Смит. - Только что.  - И направился к
лифту.
     - Вы хорошо провели отпуск? - спросила она.
     Так  вот  какую  сказку  придумал Клам. Смит был  доволен.  Эго  вполне
объясняет его отсутствие.
     - Прекрасно, Хилди, - сказал он. - Я путешествовал по стране.
     - Я очень рада, что вы вернулись. Я хочу вам сказать,  что  этот мистер
Клам... о, нет, с ним все в порядке.  Он, конечно, очень умный человек и все
такое прочее, но вы - совсем другое дело, мистер Смит.
     Вдруг Смит почувствовал, что проголодался.
     - Хилди, у вас есть йогурт? Или взбитые сливки с черносливом?
     -  С  тех  пор как вы  ушли в отпуск,  их никто  не спрашивает, и  Клам
(теперь уже  без "мистер", отметил Смит) запретил их  покупать. Он  говорит,
что это пустая трата денег. - Она  улыбнулась еще шире. - Но йогурт  есть. Я
прячу его в холодильнике, в укромном месте.
     - Молодчина,  Хилди, - сказал Смит.  Поколебавшись, он отбросил мысль о
том,  чтобы вычесть  из ее зарплаты стоимость йогурта,  который  она  купила
вопреки распоряжениям сверху. - И пожалуйста, принесите еще немного салата.
     - В ваш кабинет?
     - Да.
     - Хорошо, сейчас же, - сказала женщина.
     - Нет, -  поспешно ответил Смит, - не сейчас.  - Он взглянул на часы: -
Через семнадцать минут.
     - Будет сделано, доктор Смит, - сказала Хилди, посмотрев  на свои часы.
- Сверим часы, как в шпионских фильмах?
     На губах Смита появилась улыбка.
     - Нет, Хилди. Мы все перепутаем. Что мы знаем о шпионах?
     Он повернулся и направился к лифту.
     Дверь в кабинете Смита всегда скрипела. Это ужасно раздражало Клама, и,
заняв кабинет, он первым делом велел смазать петли машинным маслом.  А когда
и это не помогло, он приказал заменить петли.
     Так  что  дверь  не скрипнула, и  неожиданно  Клам услышал  позади себя
голос:
     - Привет, Клам!
     Клам  в панике обернулся. Паника перешла в ужас, когда он увидел Смита.
На какое-то мгновение он даже потерял дар речи. Обретя его, Клам выдавил  из
себя:
     - Как... Смит... каким образом?
     - Какая разница? - холодно ответил Смит. - Я здесь, и это само  по себе
более чем достаточная причина для вашего волнения.
     Клам встал. Смит сунул руку в карман и достал пистолет 45-го калибра.
     - Вот это да, - произнес Клам. - Оружие. Этого я от вас не ожидал.
     - Обычно я им не пользуюсь, - сказал Смит.  - Это подарок. От человека,
который пытался меня убить в мотеле под Питтсбургом.
     Смит направил пистолет на Клама.
     - Садитесь. У нас есть время. Я хочу кое-что узнать.
     - И вы думаете, что я все так и расскажу?
     - Да, разумеется, - сказал Смит.  Его взгляд впился в  Клама.  Когда он
заговорил,  казалось, что его губы не двигаются. - Однажды  мы провели здесь
одно  исследование.  Оно показало, что сорок восемь часов  - это  абсолютный
предел  времени, в течение которого  можно устоять перед пытками. Так что вы
обязательно заговорите.
     Лицо Клама исказила гримаса. Он знал об этом исследовании. Правильность
его выводов была доказана им самим на Смите.
     - Что вы хотите узнать?
     Он  ожидал, что  Смит начнет  расспрашивать об  изменениях в работе,  в
штате сотрудников, в операциях с компьютерами. Вместо этого Смит спросил:
     - Вы что-нибудь выносили из этого здания?
     - Не понимаю вас.
     - Вы брали домой какие-нибудь бумаги?
     - Нет, - искренне ответил Клам.
     - Прекрасно.  Кому еще известно подлинное назначение  Фолкрофта?  Я  не
имею в виду Т.Л.Бруна, который унес эту информацию с собой в могилу.
     - Никому.
     -  Даже его дочери? - спросил Смит. По его голосу было ясно:  он знает,
что Клам солгал. Смит крепче сжал пистолет, и Клам заметил это.
     - Она не в счет. Она мертва.
     - Вы ее убили?
     Клам кивнул и, взяв с письменного стола  ручку, начал нервно вертеть ее
в руках.
     - Ну, тогда мы все выяснили, - сказал Смит.
     - Как вам удалось уйти от Римо?
     - Когда  я расстался с ним,  он направлялся выяснить, кто на самом деле
возглавляет КЮРЕ. Я уверен, что к  настоящему  времени ему уже известно, что
вы самозванец.
     Клам ухмыльнулся. Он положил ручку и встал.
     - Понимаете, не  имеет никакого значения, что говорят ему другие. Дайте
мне пять минут, и я заставлю его поверить, что луна сделана из сыра.
     В этот момент с порога послышался голос:
     - Если что-то и сделано из сыра, так  это твоя голова, Клам. - Это  был
Римо.
     Смит обернулся  и увидел Чиуна и Римо, стоявших  в дверном проеме. Клам
воспользовался случаем: перегнулся через стол и выхватил у Смита пистолет.
     -  Вы, двое! -  крикнул  он,  взмахнув пистолетом.  - Быстро входите  и
закройте дверь!
     Чиун с Римо вошли. Смит неподвижно стоял у письменного стола.
     - Я уже однажды говорил вам, - сказал Клам Смиту со свирепой улыбкой на
лице, - что вы слишком стары для таких вещей.  Вам придется уйти  с  дороги.
Всем троим. С почестями, разумеется.
     -  Еще один  чисто академический вопрос, - произнес Смит. - Вы  сказали
мне правду? Вы ничего не выносили отсюда?
     - Да, я сказал  правду. Все,  что мне нужно, я  держу здесь.  Абсолютно
все.
     Смит кивнул.
     Чиун отошел от Римо, который в  свою очередь шагнул к окну. Клам следил
за ними, переводя взгляд с одного на другого.
     Когда между ними было пять футов, Клам завопил:
     - Не двигаться!
     - Мистер Хлам! - крикнул Чиун.
     Клам  посмотрел на  старого корейца.  В  ту же секунду  Смит  схватил с
письменного стола авторучку, размахнувшись,  изо всех сил всадил ее в правый
глаз Кламу и давил до тех пор, пока она во что-то не уперлась.
     У  Клама  отвисла  челюсть.  Ручка  торчала из  его глаза  как  антенна
марсианского мутанта  из фантастического  фильма. Странный звук  вырвался из
его горла. Он уронил пистолет.
     - Я... я... - прохрипел Клам и упал лицом на письменный стол. Ручка еще
глубже вонзилась в его глаз, проникнув в мозг.
     На минуту застыв на краю стола, его тело медленно соскользнуло на пол.
     - У вас плохо сработала кисть руки, - сказал Римо.
     Смит обернулся к нему.
     -  Я  не шучу,  -  сказал  Римо. - Когда наносишь такой  удар, нужно  в
последний момент  резко дернуть  кистью  руки.  Как при  ударе  кнутом.  Это
увеличивает силу удара.
     Смит посмотрел на Чиуна.
     -  И я плачу вам, чтобы  вы учили  его  этому? - спросил  он, произнеся
"его", как непристойность.
     - Он нерадивый ученик,  - сказал Чиун, - но делает успехи. Например, он
всегда знал, что вы не сумасшедший.  Точно так же, как знал об этом  и  я, -
поспешно  добавил он. - Мы рады,  что вы вернулись и мы снова будем работать
вместе.
     - Так, значит, - вступил в разговор Римо, - мы всегда были уверены, что
он не сумасшедший? Ну конечно  же! Лучше покажи ему  пергамент, Чиун. Покажи
ему историю, которую ты написал.
     Чиун бросил сердитый взгляд на Римо.
     -  Доброму  доктору это  совсем не интересно. И вообще  это  был только
набросок, он нуждается в доработке.
     -  Как только Чиун  внесет  исправления, Смитти,  -  сказал Римо,  -  я
отксерю сей труд и пришлю вам копию.
     - Я бы предпочел, - заметил Смит, -  чтобы вы поскорее избавили меня от
этого хлама. - Он показал на труп. - Заберите его, когда будете  уходить.  И
уходите  немедленно.  Насколько   я  помню,  вам  было  строжайше  запрещено
появляться здесь.
     - Но ведь...
     - Никаких "но"! Уходите, - настаивал Смит.
     Римо подошел к письменному столу, взвалил Клама  на плечо и  последовал
за Чиуном, который уже направлялся к двери.
     В дверях Римо остановился и повернулся к Смиту.
     - Идите! - повторил Смит.
     - Не могу, - сказал Римо.
     - Почему?
     - Охрана не пропустит. Я оставил дома значок со своей фамилией.

Last-modified: Fri, 26 Jul 2002 05:53:58 GmT