---------------------------------------------------------------
Фантастическая комедия
MAGIC
A FANTASTIC COMEDY
BY G.K. CHESTERTON
1913
╘ Александр Сорочан (bvelvet@rambler.ru), перевод, 2006
Любое коммерческое использование данного перевода, воспроизведение
текста или его частей без разрешения переводчика запрещено. Текст
предназначен для ознакомительной публикации на сайте lib.ru.
---------------------------------------------------------------
Действующие лица
Герцог
Доктор Гримторп
Преподобный Сирил Смит
Моррис Карлеон
Хастингс, секретарь Герцога
Незнакомец
Патриция Карлеон
Действие происходит в гостиной герцога.
Прелюдия
Сцена: Небольшие молодые деревья в туманных и дождливых сумерках;
какие-то лесные цветы кое-где видны среди стволов. Виден Незнакомец, человек
в плаще с поднятым капюшоном. Его костюм может быть современным или может
принадлежать к любой другой эпохе; а конический капюшон так надвинут на
голову, что лицо рассмотреть невозможно.
Слышен далекий женский голос, не разборчивые слова то ли поются, то ли
декламируются. Фигура в плаще приподнимает голову и с интересом
вслушивается. Песня раздается все ближе и появляется Патриция Карлеон. Она
смуглая и худощавая, с мечтательным выражением лица. Хотя она аккуратно
одета, ее волосы слегка в беспорядке. В руке у нее ветка какого-то цветущего
дерева. Она не замечает незнакомца, и хотя он с интересом наблюдает за ней,
некоторое время идет как ни в чем ни бывало. Неожиданно она обнаруживает его
присутствие и делает шаг назад.
Патриция. Ой! Кто вы?
Незнакомец. A! Кто я? [Бормочет себе под нос и чертит что-то на земле
посохом.]
Есть шляпа, но я ее не ношу,
Есть меч, но я никого не рублю,
Я карты в сумке всегда ношу,
Но в карты играть не люблю.
Патриция. Кто вы? И о чем вы говорите?
Незнакомец. Это язык фейри, о дочь Евы.
Патриция. Но я никогда не думала, что фейри на вас похожи. Вы же еще
выше меня.
Незнакомец. Изначально все мы такого роста. Ведь эльфы становятся
меньше, а не больше, когда живут среди смертных.
Патриция. Вы хотите сказать, что они больше нас.
Незнакомец. Дщерь человеческая, если ты увидишь истинный облик фэйри,
то его голова будет превыше звезд, а ноги - на самом дне морском. Старухи
говорили тебе, что фэйри слишком малы, и поэтому их нельзя разглядеть. Но я
тебе скажу, что фэйри слишком могущественны, и разглядеть их нельзя именно
поэтому. Ибо они и есть те древние боги, по сравнению с которыми великаны
казались пигмеями. Они - элементарии, и любой из них больше, чем весь мир. А
ты ищешь их среди цветов и грибов и удивляешься, что никогда не можешь
найти.
Патриция. Но ты же явился в облике обычного человека?
Незнакомец. Потому что я собирался поговорить с женщиной.
Патриция. (отступает в удивлении). Думаю, ты растешь, беседуя со мной.
Сцена затемняется и появляются декорации первого акта, гостиная герцога
с открытыми французскими окнами или с любым достаточно большим отверстием, в
которое можно разглядеть сад и стоящий поблизости дом. Настал вечер, и в том
доме горит красная лампа. Преподобный Сирил Смит сидит, положив рядом шляпу
и зонтик. Он здесь явно в гостях. Это молодой человек с высочайшим из
воротников Высокой Церкви и со всеми особенностями ограниченного фанатика.
Он представляет собой что-то вроде христианского социалиста и относится к
своему сану очень серьезно. Он честный человек и совсем не дурак.
(Входит мистер Хастингс с бумагами в руке).
Хастингс. Вы мистер Смит (Пауза). Я хотел сказать, вы - пастор.
Смит. Я - пастор.
Хастингс. Я - секретарь Герцога. Его светлость просил меня передать,
что он надеется вскорости с вами встретиться; но прямо сейчас он занят с
доктором.
Смит. А Герцог болен?
Хастингс. (смеясь). О, нет! Доктор пришел, чтобы попросить его о помощи
в каком-то деле. Герцог никогда не хворает.
Смит. А доктор сейчас у него?
Хастингс. Ну, прямо сейчас - нет. Доктор пошел через дорогу, чтобы
принести документы, связанные с его просьбой. Но идти ему не далеко, как вы
можете заметить. Вот его красная лампа.
Смит. Да, я знаю. Очень вам признателен. Я подожду столько, сколько
нужно.
Хастингс. (радостно). О, это будет совсем не долго.
(Выходит. Через дверь из сада входит доктор Гримторп, читающий
развернутую газету. Он - старомодный практикующий врач, истинный джентльмен,
одетый очень аккуратно, но слегка старомодно. Ему около шестидесяти лет; он
мог бы быть другом Хаксли)
Доктор (сворачивая газету) Прошу прощения, сэр, я не заметил, что здесь
кто-то был.
Смит (дружелюбно). Извините. Новый священник не может, так сказать,
ожидать, что его ждут. Я пришел, чтобы повидать Герцога по некоторым местным
делам.
Доктор (улыбаясь). Как ни странно, я тоже. Но я подозреваю, чтоб мы оба
хотели бы переговорить с ним на глазу на глаз.
Смит. О, с моей стороны нет ни малейших затруднений. Я присоединился к
союзу, собирающемуся создать в приходе образцовый кабачок. Короче говоря, я
хотел попросить Его Светлость подписаться под этим проектом.
Доктор (мрачно). Так уж вышло, что я присоединился к требованиям не
открывать образцовый кабачок в этом приходе. Наши взгляды сближаются с
каждым мгновением.
Смит. Да, полагаю, мы прямо-таки близнецы.
Доктор (более добродушно). А что собой представляет образцовый кабачок?
Это что, игрушка?
Смит. Я имею в виду место, где англичане могут получить достойную
выпивку и с достоинством выпить. Это вы называете игрушкой?
Доктор. Нет, мне следует назвать это фокусом. Или, из уважения к вашему
облачению, чудом.
Смит. Я принимаю ваше уважение к моему облачению. Я исполняю свой
пасторский долг. Как может церковь требовать от людей воздержания, если она
не позволяет им пировать?
Доктор. (горько) А когда вы им дадите всласть напироваться, вы
отсылаете их ко мне не лечение.
Смит. Да, а вы, всласть их полечив, отправляете их ко мне на
погребение.
Доктор (после паузы, рассмеявшись). Что ж, у вас в распоряжении все
старые учения. Справедливо, что у вас есть и старые шутки.
Смит (также смеется). Кстати, вы называете фокусом то, что бедные люди
могут недорого выпить.
Доктор. Я называю химическим открытием то, что алкоголь - не еда.
Смит. А вы сами вина не пьете?
Доктор. Пить вино! А что еще здесь пить?
Смит. Таким образом, выпить недорого - это такой фокус, который и вы
можете проделать?
Доктор (все еще добродушно). Ну-ну, будем на это надеяться. Говорить о
фокусах и всем прочем в таком роде - это нынче вечером кажется настоящим
трюкачеством.
Смит. Трюкачеством? Отчего же?
Входит Хастингс, держа в обеих руках бумаги.
Хастингс. Его светлость сейчас к вам выйдет. Он попросил меня прежде
всего разобраться с делами. (протягивает листок бумаги каждому из гостей)
Смит (поворачивается к Доктору). Это просто великолепно! Герцог дал
пятьдесят гиней на новое питейное заведение.
Хастингс. Герцог весьма либерален. (собирает бумаги)
Доктор (рассматривает свой чек). Но это же настоящий курьез! Он также
выделил пятьдесят гиней лиге против строительства нового питейного
заведения.
Хастингс. Герцог весьма либерально мыслит. (Выходит)
Смит (смотрит на свой чек). Либерально мыслит!... Вообще не мыслит, это
будет точнее.
Доктор (садится и зажигает сигару). Что ж... Герцог не страдает от
отсутствия (затягивается) разума. Он склонен к компромиссам. Разве вы
никогда не встречали таких людей, которые, побеседовав с вами о пяти лучших
породах собак, заканчивали тем, что покупали себе дворнягу? Герцог -
милейший человек, он всегда хочет всех порадовать. Но большей частью
кончается тем, что он не радует никого.
Смит. Да, я знаком с такими людьми.
Доктор. Считайте это фокусом... Вы знаете, что герцог является опекуном
двух молодых людей, которые должны жить с ним?
Смит. Да, я слышал что-то о племяннике и племяннице из Ирландии.
Доктор. Племянница приехала из Ирландии несколько месяцев назад, но
племянник возвращается из Америки сегодня вечером (Он резко поднимается и
начинает ходить по комнате). Думаю, мне следует рассказать вам об этом. Если
не принимать в расчет ваше чудесное питейное заведение, вы кажетесь вполне
здоровым человеком. А мне, судя по всему, понадобятся нынче вечером все
здоровые люди, которых удастся отыскать.
Смит. (Также встает). Я к вашим услугам. Я, знаете ли, сразу догадался,
что вы пришли сюда не только затем, чтобы протестовать против моего
образцового питейного заведения.
Доктор. (Останавливается; возбуждение спадает). Что ж, вы совершенно
правы. Я был семейным врачом у брата Герцога в Ирландии. Мне хорошо знакомо
это семейство.
Смит (тихо). Подозреваю, вам известно об этой семье нечто странное?
Доктор. Ну, они видят фей и других существ в том же роде.
Смит. И с медицинской точки зрения, я полагаю, видеть фей - практически
то же самое, что видеть чертей?
Доктор (горько улыбаясь). Да, они видели их в Ирландии. Я думаю, это
совершенно правильно - видеть фей в Ирландии. Это как играть в рулетку в
Монте-Карло. Вполне респектабельное занятие. Но они перешли всякие границы,
когда увидели фей в Англии. Я должен выяснить, каким образом они принесли
своих призраков, гоблинов и ведьм на задний двор к бедному Герцогу, к моей
красной лампе. Это попросту нетактично.
Смит. Как я понял, племянник и племянница Герцога видят фей и ведьм в
пространстве между этим местом и вашей лампой.
(Он подходит к садовому окну и выглядывает наружу)
Доктор. Да, племянник был в Америке. Всякому очевидно, что в Америке
увидеть фэйри невозможно. Но в этой семье все верят в сверхъестественное, и
я серьезно переживаю за девушку.
Смит. Почему? Что она сделала?
Доктор. О, она блуждает вечерами по парку и лесу. Всегда в сырую
погоду. Она называет это кельтскими сумерками. Мне самому кельтские сумерки
не подходят. Они дурно влияют на поясницу. Но что еще хуже, она всегда
говорит о встречах с кем-то, с каким-то эльфом, волшебником или кем-то еще.
А это мне совсем не нравится.
Смит. Вы рассказали Герцогу?
Доктор (с мрачной улыбкой). О да, я сказал Герцогу. В результате
появился фокусник.
Смит (пораженный) Фокусник?
Доктор. (Кладет окурок в пепельницу) Герцог неописуем. Он сейчас явится
сюда, и вы сами все увидите. Сообщите ему два-три факта или мысли, и выводы,
которые он сделает, всегда будут внешне никак не связаны с исходными
положениями. Расскажите любому другому человеку о девушке, мечтающей о
фэйри, и об ее практичном брате из Америки, и он попытается разрешить
ситуацию каким-нибудь очевидным способом и кому-то помочь: девушку пошлют в
Америку или вернут к феям в Ирландию. А Герцог теперь уверен, что делом
должен заняться фокусник. По-моему, он внутренне убежден, что это прояснит
ситуацию и каким-то образом удовлетворит интерес верующих к
сверхъестественному и интерес неверующих к очевидному. На самом деле
неверующие думают, что фокусник - просто жулик, да и верующие думают то же
самое. Фокусник никому не доставляет удовольствия. Вот почему он так радует
Герцога.
(Входят Герцог и Хастингс, несущий бумаги. Герцог здоровый, добродушный
мужчина в твидовом костюме, взгляд его блуждает. Учитывая нынешнее состояние
пэрства, следует объяснить, что Герцог, хоть и идиот, но совершенный
джентльмен).
Герцог. Доброе утро, мистер Смит. Извините, что заставил вас ждать, но
мы сегодня по-настоящему заняты. (Оборачивается к Хастингсу, который уже
подошел с документами к столу). Вы знаете, что мистер Карлеон прибывает
сегодня?
Хастингс. Да, ваша светлость. Его поезд прибудет с минуты на минуту. Я
выслал экипаж.
Герцог. Благодарю вас (оборачивается к двум посетителям). Мой
племянник, Моррис, как вы знаете, доктор Гримторп, это брат мисс Карлеон из
Америки. Я слышал, что он очень многого там добился. Бензин или что-то в
этом роде... Нужно идти в ногу со временем, да?
Доктор. Боюсь, что мистер Смит не всегда готов идти в ногу со временем.
Герцог. О, вперед, вперед! Прогресс, сами знаете, прогресс! Конечно, я
знаю, как вы заняты; вы, конечно, не должны переутруждаться. Хастингс сказал
мне, что вы смеялись над моими распоряжениями о пожертвованиях. Что ж, я
верю, что следует рассматривать все стороны проблемы. Аспекты, как говаривал
старый Баффл. Аспекты! (Делает взмах рукой, обозначающий широкий жест). Вы
представляет теорию умеренного употребления спиртных напитков, и вы
по-своему правы. Доктор представляет теорию полного воздержания от спиртных
напитков, и он по-своему прав. Не можем мы оставаться древними бриттами,
знаете ли.
(Затянувшееся молчание, которое всегда следует за самыми смелыми
мыслями или недомыслиями Герцога).
Смит. (наконец, задумчиво). Древними бриттами.
Доктор. (Смиту, тихо). Не берите в голову. Это всего лишь его
либерализм.
Герцог. (столь же жизнерадостно). Я видел то местечко, которое вы
подготовили, мистер Смит. Очень хорошо. В самом деле, очень хорошо.
Искусство для народа, так? Мне особенно понравилась деревянная часть
западной двери. Особенно приятно, что вы использовали новый тип отделки...
Что ж, все это мне напоминает Французскую революцию.
(Снова молчание. Пока Герцог внимательно осматривает комнату, Смит
шепотом обращается к Доктору).
Смит. Это напоминает вам о Французской революции?
Доктор. Да все равно о чем. Его светлость никогда мне ни о чем не
напоминает.
(Молодой, очень высокий голос с американским акцентом доносится
откуда-то из сада "Скажите, может кто-нибудь проследить за этими
чемоданами?" Мистер Хастингс выходит в сад. Он возвращается с Моррисом
Карлеоном, очень молодым человеком, почти мальчиком, но с манерами и в
одежде взрослого. Он смугл, невысок ростом и активен; его американизм служит
только прикрытием ирландского происхождения).
Моррис (с юмором, просовывая голову в окно). Похоже, здесь обитает
Герцог?
Доктор (который стоит ближе всех к окну, с превеликой важностью). Да,
единственный и неповторимый.
Моррис. Именно он мне и нужен. Я его племянник.
(Герцог, который предавался размышлениям в задней части сцены,
вполглаза следя за происходящим, оборачивается на звук голоса и приветствует
Морриса рукопожатием).
Герцог. Счастлив видеть тебя здесь, мой мальчик. Я слышал, что ты
провел время с пользой для себя.
Моррис (смеясь). С пользой, с большой пользой; и с еще большой пользой
для Пола Т. Вандама, полагаю. Вы знаете, я управляю шахтами старика в
Аризоне.
Герцог (солидно кивает головой). Ах, какой успешный человек! И какие
успешные методы, скажу я вам. Полагаю, он неплохо распорядился деньгами. И
мы не вернемся во времена испанской инквизиции.
(Молчание, трое мужчин смотрят друг на друга).
Моррис (резко). А как поживает Патриция?
Герцог (с некоторым смущением). О, у нее все в порядке, по-моему.
Она...
(Он слегка колеблется)
Моррис (улыбаясь). Ну и где же Патриция?
(Неловкая пауза. Потом Доктор отвечает).
Доктор. Мисс Карлеон прогуливается в саду, по-моему.
(Моррис подходит к садовым дверям и выглядывает наружу)
Моррис. Слишком холодная ночь для прогулок. Моя сестра всегда выбирает
такие сырые и холодные вечера, чтобы подышать воздухом?
Доктор (после паузы). Если позволите сказать, я целиком с вами
согласен. Я частенько брал на себя смелость предупреждать вашу сестру, что в
такую погоду не стоит отправляться на прогулку.
Герцог (выразительно взмахивает рукой). Артистический темперамент! Я
всегда называл это артистическим темпераментом. Вордсворт, знаете ли, и все
такое прочее.
(Молчание).
Моррис (пораженный). Все такое?
Герцог (с энтузиазмом продолжает рассуждать). Что ж, все сводится к
темпераменту. Таков уж ее темперамент - она видит фей. И таков мой
темперамент - фей не видеть. Я прогуливался вокруг дома раз двадцать и ни
разу не видел фей. Ну, то же самое и с волшебником, или как она его там
называет. Для нее кто-то там есть. Для нас там никого нет. Разве вы не
понимаете?
Моррис (с усиливающимся удивлением). Кто-то есть! О чем вы говорите?
Герцог (беззаботно). Ну, его нельзя назвать мужчиной.
Моррис (громко). Мужчиной!
Герцог. Ну, как всегда говорил старый Баффл, что есть мужчина?
Моррис (с сильным американским акцентом). С вашего разрешения, Герцог,
я оставлю старого Баффла в покое. Вы хотите сказать, у кого-то достало
наглости подумать, что какой-то мужчина...
Герцог. О, не мужчина, поверь не. Волшебник, нечто мифическое,
знаешь...
Смит. Не мужчина, но знахарь.
Доктор (мрачно). Я знахарь.
Моррис. Но вы не кажетесь мифическим, док.
(Засунув в рот палец, начинает мерить шагами комнату).
Герцог Ну, понимаешь, артистический темперамент...
Моррис (резко оборачивается). Слушайте, Герцог! В коммерческом
отношении мы весьма передовая страна. Но в отношении моральном мы считаемся
страной весьма отсталой. И вы еще спрашиваете, нравится ли мне, что моя
сестра бродит по лесу в такую ночь одна! Что ж, мне это не нравится.
Герцог. Боюсь, что вы, американцы, не такие передовые, как я надеялся.
Что ж! как частенько говаривал старый Баффл...
(Пока он говорит, из сада доносится пение; голос звучит все ближе и
ближе, и Смит резко оборачивается к Доктору).
Смит. Чей это голос?
Доктор. Это не мне решать!
Моррис (подходит к окну). Вам не стоит беспокоиться. Я знаю, чей это
голос.
Входит Патриция Карлеон.
Моррис (все еще возбужденный). Патриция, где ты была?
Патриция (почти устало). О! В Фэйриленде.
Доктор. (дружелюбно). И где же это?
Патриция. Это место непохоже на другие. Оно нигде или везде.
Моррис (резко). Там кто-нибудь живет?
Патриция. Чаще всего только двое. Некто и его тень. Но он ли моя тень
или я - его тень, я никогда не могла узнать.
Моррис. Он? Кто?
Патриция (кажется, впервые понимает его заблуждение; улыбается). О,
тебе не стоит переживать по этому поводу, Моррис. Он - не смертный.
Моррис. Как его имя?
Патриция. У нас там нет имен. Ты никогда не сможешь никого узнать, если
будешь знать имя.
Моррис. На кого он похож?
Патриция. Я встречаюсь с ним только в сумерках. Он одет, кажется, в
длинный плащ с высоким капюшоном или шляпой - в точности как эльфы в детских
сказках. Иногда, выглядывая из этого окна, я вижу, что он, как тень, бродит
вокруг дома; вижу, как темнеет его высокий капюшон в лучах заходящего солнца
или восходящей луны.
Смит. О чем он говорит?
Патриция. Он говорит мне правду. Очень много правдивых вещей. Он - маг.
Моррис. С чего ты взяла, что он маг? Я подозреваю, что он выделывает с
тобой какие-то фокусы.
Патриция. Я знала бы, что он маг, даже если б он не показывал фокусов.
Но однажды он нагнулся, поднял камень и подбросил его в воздух; и камень
взлетел в небеса как птица.
Моррис. И это впервые навело тебя на мысль, что он маг?
Патриция. О, нет. Когда я впервые увидела его, он рисовал на траве
круги и пентакли и говорил на языке эльфов.
Моррис (скептически). А ты знаешь язык эльфов?
Патриция. Не знала, пока не услышала.
Моррис (понижает голос, обращаясь к сестре; но он настолько выходит из
себя, что говорит гораздо громче, чем предполагает). Знаешь, Патриция, это,
на мой взгляд, переходит всякие границы. Я просто не собираюсь позволять
тебе увлечься каким-то проклятым бродягой или предсказателем только потому,
что ты начиталась дурацких стишков про фэйри. Если этот цыган, или кто он
там есть, еще раз побеспокоит тебя...
Доктор (кладет руку на плечо Морриса). Давайте оставим немного больше
места поэзии. Нельзя же всем жить на одной нефти.
Герцог. Совершенно верно, совершенно верно. И будьте ирландцами,
кельтами, как частенько говаривал старый Баффл, у них чудесные песни, разве
вы не знаете, об ирландской девушке и Банши. (громко вздыхает). Бедный
старина Гладстон!
(Молчание, как обычно).
Смит (обращаясь к доктору) Я полагаю, вы считаете эти семейные легенды
вредными для здоровья?
Доктор. Я думаю, что семейные суеверия полезнее для здоровья, чем
семейные ссоры (он как бы случайно подходит к Патриции). Наверное, это очень
приятно - быть молодой и все еще видеть все эти звезды и закаты. Мы, старые
дураки, не будем слишком строги к вам, если ваши убеждения будут иногда
казаться нелепыми, не так ли? Если звезды упадут в траву, или если солнце
разок-другой зайдет на востоке. Мы всего лишь скажем: "Мечтайте о чем
захотите. Мечтайте за все человечество. Мечтайте за нас - за тех, кто не
может больше мечтать. Но все-таки не забывайте о различиях".
Патриция. О каких различиях?
Доктор. О различиях между тем, что прекрасно, и тем, что есть. Та
красная лампа над моей дверью отнюдь не прекрасна; но она - есть. Вы, может
быть, даже порадуетесь тому, что она там есть - когда-нибудь, когда золотые
и серебряные звезды поблекнут. Теперь я уже старик, но некоторые люди до сих
пор радуются тому, что им удается отыскать мою красную звезду. Нет, я не
хочу сказать, что они мудрецы...
Патриция. (слегка удивленная). Да, я знаю, что вы ко всем добры. Но
разве вы не думаете, что могут произойти перемены и духовные звезды
продержатся дольше, чем красные лампы?
Смит. (решительно). Да. Но это особые звезды.
Доктор. Красная лампа переживет меня.
Герцог. Великолепно! Великолепно! Точь-в-точь как Теннисон. (Молчание).
Помню, когда я еще учился...
(Красный свет исчезает; поначалу никто не замечает этого, кроме
Патриции, в волнении указывающей в том направлении).
Моррис. Что случилось?
Патриция. Красная звезда угасла.
Моррис. Ерунда! (бросается к садовой двери). Кто-то просто стоит перед
ней. Скажите, Герцог, кто-то стоит в саду?
Патриция (спокойно). Я говорила вам, что он бродит по саду.
Моррис. Если это твой предсказатель... (Исчезает в саду, за ним следует
доктор).
Герцог. (пораженный). Кто-то в саду! В самом деле, эта земельная
кампания...
(Молчание. Моррис возвращается, едва переводя дух).
Моррис. Твой приятель - очень шустрый парень. Растворился у меня в
руках как тень.
Патриция. Я же сказала тебе, что он и был тенью.
Моррис. Что ж, похоже, сейчас начнется погоня за тенью. Герцог, у вас
есть фонарь?
Патриция. О, тебе не стоит волноваться. Он придет, если я позову.
(Она выходит в сад и полупроговаривает, полу-напевает неразборчивые
слова, чем-то похожие на песню, с которой она впервые появилась на сцене.
Красный свет появляется вновь; раздается легкий звук, как будто палая листва
шелестит под ногами - все ближе и ближе. Незнакомец в плаще с надвинутым
капюшоном появляется за садовой дверью).
Патриция. Ты можешь войти в любые двери.
(Фигура входит в комнату).
Моррис (закрывая садовую дверь за спиной вошедшего). Вот видишь,
волшебник, мы тебя поймали. И мы знаем, что ты самозванец.
Смит (Тихо). Простите, я не уверен, что мы это знаем. Со своей стороны
я должен признаться, что отчасти разделяю агностицизм Доктора.
Моррис (возбужденный; оборачивается почти с яростью). Не знал, что вы,
священники, верите еще в какие-нибудь сказки, кроме ваших собственных.
Смит. Я верю в то, на что есть право у каждого человека. Возможно, в то
единственное, на что есть право у каждого человека.
Моррис. И что же это?
Смит. Возможность сомнения. Даже ваш хозяин, нефтяной магнат, имеет
право на него. И я думаю, это ему необходимо даже больше, чем всем прочим.
Моррис. Не думаю, что в этом вопросе возможны какие-то сомнения,
преподобный. Я довольно часто встречался с людьми такого сорта; с парнями,
которые выманивали у девушек деньги, рассказывая им, что они заставляют
камни исчезать.
Доктор. (Незнакомцу). Вы говорите, что можете заставить камни исчезать?
Незнакомец. Да. Я могу заставить камни исчезать.
Моррис (жестко). Полагаю, ты из тех умельцев, которые знают, как
растворять в воздухе часы и цепочки.
Незнакомец. Да. Я знаю, как растворять в воздухе часы и цепочки.
Моррис. И я уверен, что ты и сам прекрасно умеешь исчезать.
Незнакомец. Я проделывал такое.
Моррис (с намеком). Теперь ты исчезнешь?
Незнакомец (подумав). Нет, думаю, что вместо этого я появлюсь. (Он
отбрасывает назад капюшон, обнажая голову интеллектуально выглядящего
человека, молодого, но слегка потрепанного жизнью. Затем он расстегивает
плащ и сбрасывает его, оставаясь в современном вечернем костюме. Он проходит
по комнате, направляясь к Герцогу, и одновременно достает свои часы). Добрый
вечер, ваша светлость. Боюсь, что прибыл слишком рано для выступления. Но
этот джентльмен (указывает на Морриса) был слишком сурово настроен, чтобы
начинать.
Герцог (несколько озадаченный). О, добрый вечер! Так вы в самом
деле...?
Незнакомец (кланяется). Да. Я Фокусник.
(Все смеются, кроме Патриции. Пока остальные беседуют друг с другом,
Незнакомец подходит к ней).
Незнакомец (очень печально). Мне очень жаль, что я не волшебник.
Патриция. Лучше бы ты был вором.
Незнакомец. Разве я совершил преступление хуже воровства?
Патриция. Ты совершил, думаю, самое худшее преступление, какое только
может быть.
Незнакомец. И каково же самое худшее преступление?
Патриция. Украсть у ребенка игрушку.
Незнакомец. И что я украл?
Патриция. Сказку.
ЗАНАВЕС
Действие II
Та же самая комната, освещенная гораздо ярче, тем же вечером час
спустя. С одной стороны стол, покрытый картами, костями и прочим; возле него
Фокусник в вечернем костюме молча готовится к своим трюкам. Немного позади
находятся Герцог и Хастингс с очередной порцией бумаг.
Хастингс. Осталось несколько мелких вопросов. Вот программы зрелища,
которого желала Ваша светлость. Мистер Карлеон очень хотел взглянуть на них.
Герцог. Спасибо, спасибо (берет программки).
Хастингс. Мне сохранить их для Вашей светлости?
Герцог. Нет-нет; я не забуду, не забуду. Да, вы не подозреваете, каким
деловым я стал. Нам приходится, знаете ли (Невнятно). Я знаю, что вы отчасти
социалист. Но я признаюсь вам, что в этой стране многих надо бы казнить. И
все такое... Посмотрите сейчас на эти лица и запомните их! Король никогда не
забывает лиц (размахивает программками). Я никогда не забываю лиц (Бросает
взгляд на Фокусника и тут же втягивает его в дискуссию). Да, здесь мастер,
который выступает перед Королем (бросает программки), выступает перед
Королем каждый вечер, я полагаю...
Фокусник. (улыбаясь). Я иногда развлекаю Его Величество по вечерам. И
обращаю на себя внимание, разумеется, высочайших особ. Но обычно я выступал
перед независимыми владетельными господами, белыми или черными. Не было
фокусника, который не выступал бы.
Герцог. Это верно, это правильно! А вы согласны со мной, что великое
дело для Короля - запоминать людей?
Фокусник. Лучше сказать иначе: запоминать, каких людей запоминать.
Герцог. Ну, ну, теперь... (оглядывается вокруг в поисках чего-то).
Будучи по-настоящему деловым...
Хастингс. Следует ли мне взять программки для Вашей светлости?
Герцог (поднимает их). Нет, нет, я не забуду. Что-нибудь еще?
Хастингс. Я ходил в деревню по поводу стрэдфордской телеграммы.
Единственное стоящее упоминания событие - Воинствующие вегетарианцы.
Герцог. А! Воинствующие вегетарианцы! Я уверен, вы слышали о них. Не
повинуются закону (Фокуснику) с тех пор, как Правительство обеспечило нас
мясом.
Фокусник. Оставьте их в покое. На свете много хороших людей, которые не
едят мяса.
Герцог. Ну, я вынужден сказать, что они проявляют огромный энтузиазм.
Потясающий, о, действительно потрясающий. Как Жанна д'Арк.
(Недолгая пауза, фокусник неотрывно смотрит на Герцога)
Фокусник. Жанна д'Арк была вегетарианкой?
Герцог. О, это прежде всего весьма возвышенный идеал. Святость Жизни,
знаете ли, Святость Жизни. Но они зашли слишком далеко. Они убили полисмена
в Кенте.
Фокусник. Убили полисмена? Как по-вегетариански! По крайней мере, если
они его не съели.
Хастингс. Они просят только мелких пожертвований. Они предпочитают
собирать побольше полукрон, добиваясь широкого распространения своего
движения. Но я должен заметить...
Герцог. В таком случае дайте им три шиллинга.
Хастингс. Если позволите сказать...
Герцог. Забудьте об этом! Мы дали Анти-вегетарианцам три шиллинга. Так
будет честнее всего.
Хастингс. Если желаете услышать мое мнение, то со стороны Вашей
Светлости будет разумнее не вносить пожертвований в данном случае.
Анти-вегетарианцы уже использовали свои фонды для формирования банд,
предназначенных для охраны их митингов. И если Вегетарианцы истратят свои
деньги на разгон митингов, будет очень забавно: мы будем платить бандитам
обеих сторон. Будет очень сложно все это объяснить, если дело дойдет до
мирового судьи.
Герцог. Но судьей буду я. (Фокусник снова смотрит на него). Такова
система, дорогой Хастингс, таковы преимущества системы. Это не логическая
система, не система Руссо, но посмотрите, как чудесно она работает. Я буду
лучшим судьей из всех, когда-либо восседавших в этом кресле. Другие будут
необъективны, знаете ли. Старый сэр Лоуренс сам вегетарианец; он может быть
суров к Анти-вегетарианцам. Полковник Крэшоу, совершенно точно, будет
излишне суров с наемниками-вегетарианцами. Но я заплатил и тем, и другим;
разумеется, я буду строг к обеим группам; так и случится. Просто идеальное
правосудие.
Хастингс (безразлично). Мне взять программки, ваша Светлость?
Герцог (добродушно). Нет, нет, я их не забуду. (Хастингс уходит). Что
ж, профессор, какие новости в мире фокусов?
Фокусник. Боюсь, что в мире фокусов не бывает никаких новостей.
Герцог. У вас есть своя газета или что-то в этом роде? Знаете, теперь у
всех есть газеты. Скажем, "Ежедневный Шпагоглотатель" или что-то еще?
Фокусник. Нет. Я сам был журналистом. Но я думаю, что журналистика и
фокусы всегда будут несовместимы.
Герцог. Несовместимы? О, здесь мы с вами расходимся во мнениях. Я
всегда придерживался в таких вопросах широких взглядов. Широких законов, как
говаривал старый Баффл. Нет ничего несовместимого, будьте уверены; разве что
муж и жена и тому подобное. Поговорите об этом с Моррисом. Просто
удивительно, как быстро исчезла несовместимость в Штатах.
Фокусник. Я всего лишь хотел сказать, что две профессии основываются на
противоположных принципах. Суть работы фокусника в том, что он не должен
объяснять то, что произошло.
Герцог. Ну, а журналист?
Фокусник. А суть работы журналиста в том, что он должен объяснять то,
что не произошло.
Герцог. Но вам же хочется иногда обсудить новые трюки?
Фокусник. Нет никаких новых трюков. А если они и есть, мы не пожелаем
их обсуждать.
Герцог. Боюсь, что вы совсем не прогрессивны. Вы вообще интересуетесь
современным прогрессом?
Фокусник. Да. Мы интересуемся всеми трюками, основанными на иллюзиях.
Герцог. Да, да, я должен пойти посмотреть, как дела у Морриса. Буду рад
продолжить нашу беседу.
(Герцог уходит, оставляя программки).
Фокусник. Почему милые люди - такие идиоты? (Поворачивается к столу).
Кажется, все в порядке. Колода карт, которая на самом деле колода карт. И
колода карт, которая на самом деле не колода карт. Цилиндр, который похож на
цилиндр джентльмена. И который на самом деле - совсем не цилиндр
джентльмена. Это всего лишь мой цилиндр. А я - не джентльмен. Я всего только
фокусник, и это всего лишь цилиндр фокусника. Я не могу снимать этот цилиндр
перед леди. Я могу доставать из него кроликов, золотых рыбок и змей. Вот
только мне нельзя доставать оттуда свою голову, снимая цилиндр. Похоже, я
еще ниже кроликов и змей. Они во всяком случае могут вылезать из цилиндра
фокусника. А я - не могу. Я фокусник и никто иной. Я был кем-то еще, и это
было гораздо хуже.
(Он начинает разбрасывать карты по столу. Входит Патриция)
Патриция (холодно). Прошу прощения. Я пришла, чтобы взять программки.
Они нужны дяде.
Фокусник (все еще возится с картами у стола). Мисс Карлеон, могу я
минутку поговорить с вами? (Он засовывает руки в карманы, внимательно
смотрит на стол; на лице у него появляется сардоническая усмешка). У меня к
вам исключительно практическое дело.
Патриция. (Останавливается у двери). С трудом представляю, какое у вас
может быть дело.
Фокусник. Дело - это я.
Патриция. А я что должна делать?
Фокусник. Вы можете делать все что угодно. Я вопрос, вы....
Патриция (яростно). Ну и что я?
Фокусник. Вы - ответ.
Патриция. Какой ответ?
Фокусник (обходит вокруг стола и садится лицом к зрителям). Ответ для
меня. Я думаю, что я лжец: ведь я бродил с вами по полям и говорил, что могу
заставить камни исчезнуть. Что ж, я могу. Я фокусник. С фактической точки
зрения, это была не ложь. Но если б это была ложь, я повторил бы ее. Я
солгал бы еще двадцать раз.
Патриция. Я ничего не знаю о такой лжи.
(Она касается рукой дверной ручки, но Фокусник, сидящий у стола,
уставившись на ее обувь, не замечает ее движения и продолжает беседовать сам
с собой).
Фокусник. Я не знаю, думали ли вы о том, что значит для такого
человека, как я, беседовать с такой леди, как вы, даже под выдуманным
предлогом. Я - искатель приключений. Я злодей, если кто-то может заслужить
этот титул, побывав во всех злодейских обществах мира. Я все узнал о себе,
когда был уличным попрошайкой на Флит-стрит и, еще ниже, журналистом на
Флит-стрит. Но пока я не встретил вас, я никогда не догадывался, что богатые
люди вообще умеют думать. Ну, вот и все, что я хотел сказать. Мы несколько
раз чудесно побеседовали, разве не так? Да, я лжец. Но вам я чаще всего
говорил правду.
(Он отворачивается и снова раскладывает карты).
Патриция. (задумчиво). Да, вы чаще всего говорили мне правду. Вы
рассказали мне сотни и тысячи правдивых вещей. Но вы никогда не говорили мне
той правды, которую хотелось узнать.
Фокусник. И какой же?
Патриция. (отворачивается от двери). Вы никогда не говорили мне правды
о себе. Никогда не говорили мне, что вы только Фокусник.
Фокусник. Я не говорил вам этого, потому что я сам этого не знал. Я не
знал, был ли я только фокусником.
Патриция. О чем вы говорите?
Фокусник. Иногда я боюсь, что я - гораздо хуже Фокусника.
Патриция. (серьезно). Не могу представить себе никого хуже фокусника,
который не называет себя фокусником.
Фокусник. (мрачно). Есть кое-что похуже. (Оживляясь). Но я не это хотел
сказать. Вы в самом деле находите такое непростительным? Что ж, давайте я
расскажу вам кое-что. Не думайте, имеет ли это отношение к нашему случаю.
Человек проводит всю жизнь, неустанно работая в вагонах третьего класса и в
ночлежках пятого класса. Ему приходится придумывать новые трюки, новые речи,
новую ерунду, иногда каждый день и каждую ночь. Большей частью он делает это
в мрачных городах Севера и Центральных графств, откуда не может выбраться.
Но иногда он проделывает свои трюки в деревенском доме какого-нибудь
джентльмена, откуда может выйти на прогулку. Вам, наверное, известно, что
актеры, ораторы и подобные им люди любят отрабатывать свои изобретения на
свежем воздухе. (Улыбается) Вы знаете историю, как садовник знаменитого
государственного деятеля подслушал, как его хозяин, гуляя по саду, говорил:
"Могу ли я, господин Спикер, предложить вам сегодня вечером следующее..."
(Патриция сдерживает улыбку, и он продолжает с возрастающим энтузиазмом).
Что ж, фокусники в точности такие же. Им нужно некоторое время, чтобы как
следует подготовиться к импровизации. Такой человек бродит по полям и лесам,
проделывает все свои трюки и бормочет разную ерунду, думая, что находится в
одиночестве. Но однажды вечером этот человек обнаруживает, что он не один.
Он видит, что за ним наблюдает очаровательный ребенок.
Патриция. Ребенок?
Фокусник. Да. Таково было его первое впечатление. Тот человек - мой
близкий друг. Я знаю его всю свою жизнь. Он рассказал мне, что с тех пор
выяснил: она - не ребенок. Она не соответствует определению.
Патриция. И каково же определение ребенка?
Фокусник. Кто-то, с кем можно играть.
Патриция (неожиданно). Зачем вы носили тот плащ с поднятым капюшоном?
Фокусник (улыбаясь). Я думаю, от вашего внимания ускользнуло, что тогда
шел дождь.
Патриция (сдерживая улыбку). И что же сделал этот ваш друг?
Фокусник. Вы уже сказали мне, что он сделал. Он разрушил сказку, потому
что создавал ту сказку, которую не мог не разрушить. (Водит руками по столу)
Но вы не стали бы проклинать того человека, мисс Карлеон, если бы он
наслаждался той единственной сказкой, в которой он побывал в своей жизни?
Представлял, что те глупые круги, которые он рисовал ради практики, были и в
самом деле магическим кругами? Представлял, что та абракадабра, которую он
нес, была и в самом деле языком эльфов? Вспомните, что он прочел столько же
сказок, сколько и вы. Волшебные сказки - единственный оплот демократии. Все
сословия знакомы с волшебными сказками. Вы же не станете слишком сильно
проклинать его, если он тоже решил устроить себе каникулы в волшебной
стране?
Патриция (просто). Я проклинала бы его гораздо меньше. Но я все еще
хочу сказать, что нет ничего хуже фальшивой магии. И в конце концов именно
он принес фальшивую магию.
Фокусник (вставая со стула). Да. А она принесла подлинную магию.
(Входит Моррис в вечернем костюме. Он подходит прямо к столу фокусника
и поднимает один предмет за другим, потом кладет на место с комментариями)
Моррис. Это я знаю. Знаю. Знаю. Посмотрим, здесь, по-моему, двойное
дно. Это действует с помощью проволоки. Это я знаю; прячется в рукаве.
Патриция. Моррис, в самом деле, тебе не следует говорить так, будто ты
все знаешь.
Фокусник. О, я не думаю, что кто-то все знает, мисс Карлеон. Есть
кое-что куда более важное, чем знать, как сделана вещь.
Моррис. И что же это?
Фокусник. Знать, как ее сделать.
Моррис (снова с акцентом, в ярости). Вот так, надо же! Стал
могущественным фокусником, потому что больше не можешь ходить по дорогам
фей?
Патриция (пересекает комнату и серьезно обращается к брату). В самом
деле, Моррис, ты очень груб. И эта грубость просто смехотворна. Этот
джентльмен просто испытывал некоторые свои трюки в саду. (С некоторым
нажимом). Если кто-то и совершил ошибку, то это была я. Давайте, пожмите
руки, или что там делают мужчины, когда приносят извинения. Не глупи. Он не
станет превращать тебя в аквариум с золотыми рыбками.
Моррис (колеблется). Ну, я думаю, так и есть. (Протягивает руку).
Пожмем друг другу руки (Они обмениваются рукопожатиями). И вы в любом случае
не превратите меня в аквариум с золотыми рыбками. Я понимаю, что когда вы
достаете аквариум с рыбками, на самом деле там плавают кусочки моркови. Это
так, Профессор?
Фокусник (резко). Да. (достает из заднего кармана маленький аквариум и
подносит его к носу собеседника). Судите сами.
Моррис (в превеликом возбуждении). Прекрасно! Прекрасно! Но я знаю, как
это сделано. Я знаю! У вас есть резиновая шапочка, вероятно, или...
Фокусник. Да.
(Уныло возвращается к своему столу и садится, берет колоду карт и
тасует ее).
Моррис. Ах, большинство загадок оказываются совсем простыми, если вам
известна техника (Входят Доктор и Смит, они ведут серьезную беседу, но
умолкают, присоединяясь к группе). Мне бы очень хотелось, чтобы мы
располагали всей древней техникой всех Священников и Пророков с начала
мироздания. Думаю, большинство древних чудес и тому подобного свелись бы к
панелям и проволоке.
Фокусник. Я не совсем вас понимаю. Какую старую технику вы так хотите
заполучить?
Моррис (с безумным энтузиазмом юного агностика). Ну, сэр, я просто хочу
найти этот древний аппарат, который превращал посохи в змей. Хочу увидеть
эти чудесные устройства, которые извлекли воду из камня, когда старик Моисей
решил по нему ударить. Какая жалость, что мы лишились всей этой машинерии. Я
хотел бы, чтобы здесь оказались все те старые фокусники, которые именовали
себя в вашей чудесной Библии Патриархами и Пророками.
Патриция. Моррис, тебе не следует так говорить.
Моррис. Ну, я не верю в религию.
Доктор (в сторону). Тише, тише. Никто, кроме женщин, не верит в
религию.
Патриция (с юмором). Я думаю, настал подходящий момент, чтобы показать
тебе еще один древний фокус.
Доктор. Какой же?
Патриция. Исчезающая женщина!
(Патриция уходит).
Смит. Меня особенно печалит утрата одной составляющей их древней
техники.
Моррис. (все еще возбужденный) Да!
Смит. Техники написания Книги Иова.
Моррис. Что ж, они в те древние времена не знали всего.
Смит. Да, и в те древние времена они знали, что всего не знают.
(Мечтательно). Но где премудрость обретается? и где место разума? [Далее
Смит продолжает цитировать Книгу Иова - А.С.]
Фокусник. Где-то в Америке, уверен.
Смит. (все еще задумчиво). Не знает человек цены ее, и она не
обретается на земле живых. Бездна говорит: не во мне она; и море говорит: не
у меня. Аваддон и смерть говорят: ушами нашими слышали мы слух о ней. Бог
знает путь ее, и Он ведает место ее. Ибо Он прозирает до концов земли и
видит под всем небом. И сказал человеку: вот, страх Господень есть истинная
премудрость, и удаление от зла -- разум. (Резко оборачивается к доктору). И
что там насчет агностицизма, доктор Гримторп? Как жаль, что эта техника
утрачена.
Моррис. Что ж, вы можете просто смеяться, если желаете. Но я скажу вам,
что этот фокусник мог бы стать величайшим человеком великой эпохи, если бы
он просто показал нам, как делались Священные древние фокусы. Нам следует
сказать о старике Моисее, что он опередил свое время. Когда он делал старые
трюки, они еще были новыми трюками. Он действовал на публику. Он проделывал
свои фокусы перед взрослыми мужчинами, бородатыми воинами, которые могли
одерживать победы и петь псалмы. Но современные фокусники отстали от
времени. Вот почему они имеют дело только со школьниками. На этом столе нет
такого фокуса, которого я не знаю. Во всем этом не больше жизни, чем в
жареной баранине; а удовольствия гораздо меньше. Вот почему он (указывает на
Фокусника) только что возился с аквариумом с золотыми рыбками: старый трюк,
который может сделать кто угодно.
Фокусник. О, я совершенно согласен. Техника очень проста. Кстати, дайте
мне взглянуть на ваш аквариум с золотыми рыбками.
Моррис (раздраженно) Я - не наемный актер, который прибыл сюда
показывать фокусы. Я здесь не для того, чтобы проделывать старые трюки; я
здесь, чтобы видеть их насквозь. Я говорю, что это всего лишь старый трюк
и...
Фокусник. Правда. Но как вы сказали, мы не показываем его никому, кроме
школьников.
Моррис. Могу ли я вас спросить, профессор Фокус-Покус, или как вас там
величают, кого вы назвали школьником?
Фокусник. Прошу прощения. Ваша сестра расскажет вам, что я иногда
ошибаюсь насчет детей.
Моррис. Я запрещаю вам приставать к моей сестре.
Фокусник. Вот так и говорят школьники.
Моррис (резко и холодно). Я не школьник, профессор. Я спокойный
бизнесмен. Но скажу вам, что в стране, откуда я приехал, рука спокойного
бизнесмена после подобного оскорбления тянется к карману на бедре.
Фокусник (зло). И пусть отправляется в его карман! Думаю, рука
спокойного бизнесмена гораздо чаще оказывается в чужом кармане.
Моррис. Вы...
(Тянет руку к бедру. Доктор опускает руку ему на плечо)
Доктор. Джентльмены, думаю, что вы оба несколько забылись.
Фокусник. Возможно. (Его тон резко меняется и голос слабеет). Прошу
прощения за свои слова. Я слишком погорячился в разговоре с юным
джентльменом (Вздыхает). Я иногда и сам хотел бы позабыться.
Моррис (после паузы, невесело). Что ж, предстоит развлечение. А вы,
англичане, не любите сцен. Я считаю, что тоже должен зарыть в землю
проклятый старый топор войны.
Доктор. (Нравоучительно; его социальное положение не скрывается
профессиональным тоном). Мистер Карлеон, простите старика, который знал
вашего отца, если он усомнится, правильно ли вы уподобляете себя
американскому индейцу только потому, что жили в Америке. Во времена моего
старого друга Хаксли мы, люди среднего класса, не верили в разум и в прочие
вещи. Но наше неверие было основано на хороших манерах. Жаль, что
аристократии этого не хватает. Мне неприятно слышать, что вы дикарь и что вы
зарыли томагавк. Мне куда больше понравилось бы, если б вы сказали, как
говорили ваши ирландские предки, что вы убрали меч в ножны с достоинством,
подобающим джентльмену.
Моррис. Очень хорошо. Я убрал свой меч в ножны с достоинством,
подобающим джентльмену.
Фокусник. А я убрал в ножны свой меч с достоинством, подобающим
фокуснику.
Моррис. И как же Фокусник убирает меч в ножны?
Фокусник. Глотает его.
Доктор. Мы же договорились больше не ссориться.
Смит. Можно мне вмешаться? Мне очень не нравятся ссоры, потому что
причина их лежит за пределами моего понимания.
Моррис. В чем же дело?
Смит. Я возражаю против ссор, потому что они всегда обходятся без
доказательств. Могу я на минуту отвлечь вас ради одного доказательства? Вы
сказали, что эти современные фокусы - просто старые чудеса, которые некогда
были разоблачены. Но возможен, кажется, и другой подход. Когда мы говорим о
подделках, мы чаще всего имеем в виду, что они имитируют подлинные вещи.
Посмотрите на этот портрет прапрадедушки герцога кисти Рейнольдса (Указывает
на картину на стене). Если я скажу, что это копия...
Моррис. Что ж, очень похож на Герцога; но я думал, что вы хотите
рассказать нам, что называется отказом от доказательств.
Смит. Так вот, если я это скажу, вы же не станете думать, что сэр
Джошуа Рейнольдс никогда не существовал. Почему же поддельные чудеса должны
доказывать, что настоящих Святых и Пророков никогда не существовало. Могут
существовать и поддельная магия, и подлинная магия.
(Фокусник поднимает голову и вслушивается с возрастающим интересом)
Смит. Могут существовать выдуманные призраки, потому что существуют
настоящие. Могут существовать театральные феи, потому что существуют
настоящие. Вы же не отвергнете существования Английского банка, предъявив
поддельную купюру.
Моррис. Надеюсь, Профессору понравится, если его назовут поддельной
купюрой.
Фокусник. Как и если его назовут Рекламой некой американской компании.
Доктор. Джентльмены! Джентльмены!
Фокусник. Извиняюсь.
Моррис. Ну, давайте докажем сначала, а потом, думаю, можем и
поссориться. Я освобожу этот дом от бремени. Учтите, мистер Смит, я не
отвергаю ничего из ваших подлинных чудес. Я говорю, и наука говорит, что
всему есть причина. Наука отыщет эту причину, и рано или поздно ваши древние
чудеса окажутся очень просты. Рано или поздно наука разберется со всеми
вашими привидениями, и вы сможете создавать их сами. Я уверен...
Доктор. (Тихо; Смиту). Мне не нравятся ваши мирные доказательства.
Мальчик чересчур волнуется.
Моррис. Вы говорите, что старик Рейнольдс существовал, и наука не
говорит "нет". Но я уверен, что теперь он умер; и вы не можете поднимать
своих Святых и Пророков из могил точно так же, как не можете заставить
прапрадедушку Герцога танцевать на этой стене.
(Картина начинает раскачиваться на стене туда-сюда).
Доктор. Взгляните, картина движется!
Моррис. (Фокуснику). Вы были в комнате прежде нас. Вы что, думаете, это
на нас подействует? Вы же можете все с легкостью проделать с помощью нитей.
Фокусник (не шевелясь и не отрывая взгляда от стола) Да, я могу
проделать все это с помощью нитей.
Моррис. Вы полагали, что я этого не знал (Высокомерно смеется). Вот так
проделывают все свои трюки злосчастные спиритуалисты. Они говорят, что могут
заставить мебель двигаться. Если мебель и движется, то двигают ее они сами;
и мы знаем, как.
(Кресло падает с легким стуком. Моррис почти потрясен. Он несколько
секунд пытается собраться с духом).
Моррис. Вы...как...это...все это знают. Подвижная доска. Это можно
сделать с помощью подвижной доски.
Фокусник. (Не поднимая взгляда). Да. Это можно сделать с помощью
подвижной доски.
(Доктор подходит к Моррису, который оборачивается, страстно взывая к
нему).
Моррис. Вы попали прямо в точку, Док, когда говорили об этой своей
красной лампе. Красная лампа - это свет науки, который разгонит всю мглу
фальшивых призраков. Это разрушительный свет, но этот свет - свет утра.
(Указывает на фонарь с чрезмерным энтузиазмом). Ваши священники не могут
остановить его сияние, изменить его цвет и ограничить распространение точно
так же, как Иосиф не мог остановить солнце и луну. (Резко смеется). Да,
настоящий маг в эльфийском плаще подошел слишком близко к лампе час или два
назад; и свет превратил его в обычного салонного клоуна в белом галстуке.
(Сияние лампы в конце сада становится синим. Все молча смотрят туда)
Моррис. (Прерывает тишину неестественным криком). Подождите! Подождите!
Я поймал вас! Я угадал!... (Он носится по комнате, прикусив палец). Вы
натянули проволоку. Нет, не то...
Доктор (успокоительно). Ну, ну, в этот момент нам не следует судить...
Моррис. (В ярости набрасывается на него). Вы называете себя человеком
науки и осмеливаетесь требовать от меня не судить!
Смит. Мы просто имели в виду, что прямо сейчас вам стоит оставить это в
покое.
Моррис (грубо). Нет, святой отец, я этого в покое не оставлю (Снова
ходит по комнате). Можно ли это проделать с зеркалами? (Неожиданно; кричит).
Я нашел! Я нашел! Смешение цветов! Почему бы и нет? Если вы наведете зеленый
свет на красный свет...
(Неожиданная пауза)
Смит (тихо; Доктору). У вас не получится синего.
Доктор. (Подходит к Фокуснику). Если вы проделали этот трюк, ради Бога,
сделайте все как было.
(После паузы свет снова становится красным).
Моррис. (Подбегает к стеклянным дверям и исследует их). Это стекло! Вы
что-то сделали со стеклом!
(Он резко умолкает и наступает тишина).
Фокусник. (По-прежнему не шевелясь). Я не думаю, что вы увидите что-то
необычное на стекле.
Моррис. (Резким движением, со звоном распахивает стеклянные двери)
Тогда я увижу, что необычного в лампе.
(Исчезает в саду).
Доктор. Я опасаюсь, что ночью по-прежнему сыро.
Смит. Да. А теперь еще кто-то будет бродить по саду.
(Через разбитые стеклянные двери видно, как Моррис бродит по саду
взад-вперед все быстрее и быстрее).
Смит. Надеюсь, в этом случае кельтские сумерки не повлияют на поясницу.
Доктор. О, если бы только на поясницу!
Входит Патриция.
Патриция. Где мой брат?
(Наступает неловкая пауза, потом Фокусник отвечает).
Фокусник. Боюсь, что он бродит по Фэйриленду.
Патриция. Но ему не следует выходить на улицу в такую ночь; это очень
опасно!
Фокусник. Да, это очень опасно. Он может повстречать фей.
Патриция. О чем вы?
Фокусник. Вы вышли наружу в такую погоду и вы повстречали фэйри, и в
конце концов это не принесло вам ничего, кроме горя.
Патриция. Я должна найти моего брата.
(Через открытые двери выходит в сад).
Смит. (После паузы, очень взволнованно). Что это за шум? Она поет ему
эти песни, не так ли?
Фокусник. Нет. Он не понимает языка эльфов.
Смит. Но что же означают все эти крики и стоны, которые я слышу?
Фокусник. Нормальные шумы спокойного бизнесмена, по-моему.
Доктор. Сэр, я могу понять вашу резкость, поскольку к вам отнеслись не
вполне корректно; но говорить такое именно сейчас...
(Патриция появляется у двери в сад, очень бледная).
Патриция. Могу я поговорить с доктором?
Доктор. Разумеется, моя дорогая. Мне оповестить Герцога?
Патриция. Я предпочту доктора.
Смит. Могу я быть полезен?
Патриция. Только Доктор. (Фокуснику). Последний ваш трюк был просто
чудесен.
Смит. (тихо). Это ваш последний трюк был просто чудесен.
Фокусник. Спасибо. Полагаю, вы так думаете, потому что только его не
смогли разгадать.
Смит. Признаюсь, нечто в этом роде. Ваш последний трюк был лучшим из
всех, какие я видел. Он настолько хорош, что я предпочел бы, чтобы вы его не
делали.
Фокусник. Как и я.
Смит. Как? Вы не хотели быть фокусником?
Фокусник. Я хотел бы вообще не появляться на свет.
(Фокусник выходит. Молчание. Входит Доктор, очень серьезный).
Доктор. Все уже хорошо. Мы его вернули.
Смит. (приближаясь к нему). Вы говорили мне, что у девушки были
душевные проблемы.
Доктор. (сурово глядя на него). Нет. Я говорил вам, что были душевные
проблемы в семье.
Смит. (После паузы). Где мистер Моррис Карлеон?
Доктор. Я уложил его в постель в соседней комнате. Его сестра
присматривает за ним.
Смит. Его сестра! Выходит, вы верите в фэйри?
Доктор. Верю в фэйри? О чем речь?
Смит. Ну, вы же оставили человека, который не верит в фэйри, на
попечение человека, который в них верит.
Доктор. Да, я это сделал.
Смит. Вы не думаете, что она всю ночь будет рассказывать ему волшебные
сказки?
Доктор. Определенно нет.
Смит. Вы не думаете, что она выбросит пузырек с лекарством в окно и
пропишет ночную росу или что-нибудь подобное? Или, скажем, клевер с четырьмя
лепестками?
Доктор. Нет. Конечно, нет.
Смит. Я спрашиваю только потому, что вы, люди науки, чересчур суровы к
нам, людям веры. Вы не верите священству; но вы согласны, что я в большей
степени священник, чем этот Фокусник - волшебник. Вы много говорили о Библии
и научной критике. Но даже по стандартам научной критики Библия древнее, чем
язык эльфов, который, насколько я могу понять, был изобретен этим вечером.
Но мисс Карлеон поверила в волшебника. Мисс Карлеон поверила в язык эльфов.
И вы оставили на ее попечение инвалида без тени сомнения: все потому, что вы
доверяете женщинам.
Доктор. (очень серьезно). Да, я доверяю женщинам.
Смит. Вы доверяете женщинам в практических вопросах, в делах жизни и
смерти, когда дрожащая рука или лишняя таблетка могут убить.
Доктор. Да.
Смит. Но если женщина отправляется на утреннюю службу в мою церковь, вы
называете ее слабоумной и говорите, что никто, кроме женщин, не может верить
в религию.
Доктор. Я никогда не назову женщину слабоумной; никогда, даже если она
идет в церковь.
Смит. Ведь есть столько умнейших людей, страстно верящих в церковную
обрядность.
Доктор. А как насчет многих, страстно верующих в Аполлона?
Смит. А какой вред от веры в Аполлона? И какой вред от неверия в
Аполлона? Разве вам никогда не приходило в голову, что сомнение может быть
таким же безумием, как и вера? Что задавать вопросы так же болезненно, как и
провозглашать доктрины? Вы говорите о религиозной мании! А разве нет такой
вещи, как антирелигиозная мания? Нет ли подобного сейчас в этом доме?
Доктор. Выходит, вы думаете, что вообще никто не должен задавать
вопросов.
Смит. (Страстно, указывая в соседнюю комнату). Я думаю, вот к чему
приводят бесконечные вопросы! Почему бы вам не оставить вселенную в покое?
Пусть себе означает, что пожелает. Почему бы грому и не быть Юпитером?
Многие люди выставили себя на посмешище, интересуясь, что представлял бы
собой дьявол, если б это был не Юпитер.
Доктор. (Глядя на него). Вы в собственную религию верите?
Смит. (Так же серьезно глядя на собеседника). Наверное, нет: но еще
глупее было бы сомневаться в ней. Ребенок, который сомневается в
Санта-Клаусе, страдает бессонницей. Ребенок, который в него верит, крепко
спит по ночам.
Доктор. Вы прагматик.
Входит Герцог.
Смит. Именно это адвокаты называют повседневной жестокостью. Но я
склонен к практике. Вот семья, о которой вы рассказывали мне разные ужасы.
Есть здесь юноша, который сомневается во всем, и девушка, которая всем
верит. На кого же пало проклятие?
Герцог. Беседуете о прагматиках. Я рад это слышать... Ах, какое
передовое движение! Я теперь поддерживаю Рузвельта (Тишина). Ну вы же
знаете, мы развиваемся! Сначала было Пропавшее Звено (Тишина). Нет! Сначала
была протоплазма, а потом Пропавшее Звено, потом Магна Карта и все прочее.
(Тишина). Вот, взгляните на акт о страховании!
Доктор. Я, пожалуй, не стану.
Герцог. (Шутливо грозит ему пальцем). Ах, предубеждение, предубеждение!
Вы, доктора, вы знаете! Но я сам никогда... (Тишина).
Доктор. (Прерывая тишину необычным вопросом). Никогда что?
Герцог. (доверительно). Никогда сам не пользовался аппаратами Маркони.
Никогда не прикасался к ним (Тишина). Ну, мне нужно побеседовать с
Хастингсом.
(Герцог медленно уходит)
Доктор. (взрывается). Ну и... (оборачивается к Смиту) Вы только что
спрашивали меня, кто из членов семьи унаследовал фамильное безумие.
Смит. Да, спрашивал.
Доктор. (Низким, значительным голосом) Клянусь спасением души, я
уверен, что это Герцог.
Занавес
Действие III
Комната частично затемнена, видны стол с лампой и пустое кресло. Из
соседней комнаты время от времени доносятся слабые звуки движений и голоса
больного. Входит доктор Гримторп, он взволнован, в руке у него пузырек с
лекарством. Он ставит пузырек на стол и садится в кресло, будто собирается
нести дежурство. Входит Фокусник; он одет к отъезду, несет свой мешок. Когда
он пересекает комнату, Доктор встает и обращается к нему.
Доктор. Простите меня, могу я задержать вас на минутку? Как я понимаю,
вам известно о... (колеблется) о тех, судя по всему, серьезных изменениях в
развитии болезни, которые произошли после вашего выступления. Я не говорю,
заметьте, в результате вашего выступления.
Фокусник. Спасибо.
Доктор. (Слегка воодушевляется, но говорит очень осторожно). Как бы то
ни было, душевное возбуждение - это значительная составляющая всех
физиологических проблем, а ваши успехи нынче вечером были столь необычайны,
что я не могу и помыслить о том, чтобы исключить их влияние на моего
пациента. Сейчас он в состоянии, которое в чем-то напоминает горячку, но в
котором он все еще может время от времени спрашивать и отвечать на вопросы.
Вопрос, который он постоянно задает, таков: как вам удалось совершить этот
последний трюк.
Фокусник. А! Мой последний трюк!
Доктор. Сейчас я подумал, можем ли мы заключить некий договор, который
в данном случае оказался бы подходящим для вас. Возможно ли для вас
конфиденциально сообщить мне те способы, которыми можно удовлетворить это...
это навязчивое желание, которое им овладело (Он снова колеблется и еще
медленнее подбирает слова). Это особое состояние псевдо-горячечной
убежденности является крайне редким, и по опыту я знаю, оно сопряжено
большей частью с печальными исходами.
Фокусник. (Внимательно смотрит на него). Хотите сказать, что он сходит
с ума?
Доктор. (Впервые выглядит удивленным). Вы задаете мне нечестный вопрос.
Я не могу объяснить все особенности этого случая неспециалисту. И даже
если... если то, о чем вы сказали, в самом деле происходит, я должен считать
это профессиональной тайной.
Фокусник. (Все еще смотрит на собеседника). А вы не думаете, что
задаете мне не совсем честный вопрос, доктор Гримторп? Если в вашем случае
мы имеем дело с профессиональной тайной, разве не может быть
профессиональной тайны и в моем случае? Если вы можете скрывать от мира
истину, почему я не могу? Вы не раскрываете своих трюков. Я не раскрываю
своих.
Доктор. (с жаром). У меня - не трюки...
Фокусник. (задумчиво). Ах, никто не может быть в этом уверен, пока
трюки не раскроют.
Доктор. Но публика может видеть лекарства медика так же ясно, как...
Фокусник. Да. Так же ясно, как видели красную лампу у него над дверью
сегодня вечером.
Доктор. (после паузы). Вашу тайну, конечно, строго сохранят все
вовлеченные в это дело.
Фокусник. О, конечно. Люди в горячке всегда сохраняют тайны.
Доктор. Никто не видит пациента, кроме его сестры и меня.
Фокусник. (мягче). Да, его сестра... Она очень утомлена?
Доктор. (тихо) Что вы хотите сказать?
(Фокусник опускается в кресло, его плащ расходится, обнажая вечерний
костюм. Он недолго размышляет, потом говорит).
Фокусник. Доктор, есть тысячи причин, по которым я не должен говорить
вам, как на самом деле я сотворил этот трюк. Но одной-единственной причины
достаточно, потому что она самая практичная.
Доктор. И что же? Почему вы не должны говорить мне?
Фокусник. Потому что вы не поверите мне, если я скажу.
(Пауза, Доктор с удивлением смотрит на него. Входит Герцог с бумагами в
руке. Его обычное дружелюбие теперь стало несколько принужденным по той
причине, что по связанным с больничной палатой ассоциациям он ходит как
будто на цыпочках и начинает говорить громким и пронзительным шепотом. Об
этом он, к счастью, вскоре забывает и возвращается к более естественному
тону).
Герцог. (Фокуснику). Как мило с вашей стороны, что вы согласились
подождать, Профессор. Я полагаю, доктор Гримторп уже объяснил наше маленькое
затруднение гораздо лучше, чем это могу сделать я. Для научного описания нет
ничего лучше медицинского ума. (Задумчиво). Взгляните на Ибсена.
(Пауза).
Доктор. Конечно, Профессор в данном случае испытывает немалые сомнения.
Он сказал, что его тайны - важнейшая составная часть его ремесла.
Герцог. Конечно, конечно. Трюки на продажу, да? Совершенно справедливо,
разумеется. Вот поистине случай noblesse oblige. (Пауза). Но рискну сказать,
что мы сумеем найти выход из этого положения. (Оборачивается к Фокуснику).
Сейчас, мой дорогой сэр, я надеюсь, вы не станете возражать, если я скажу,
что перед нами деловой вопрос. Мы просим вас поделиться вашими
профессиональными навыками и знаниями, и если я могу компенсировать это,
подписав чек...
Фокусник. Благодарю, Ваша светлость, я уже получил свой чек от вашего
секретаря. Вы обнаружите запись об этом в расходной книге рядом с
упоминанием о чеке, который вы так любезно выдали Обществу по запрещению
фокусов.
Герцог. Я не хочу, чтобы вы так все воспринимали. Я хочу, чтобы вы
взирали на вещи шире. Свободнее, знаете ли (С выразительным жестом).
Современно и прочее! Чудесный человек, Бернард Шоу!
(Пауза).
Доктор. (С легким вздохом, подводя итог). Если вы испытываете такое
смущение, чек не обязательно выписывать лично вам. Я в данном случае уважаю
ваши чувства.
Герцог. (с достоинством). Совершенно точно, совершенно точно. У вас
есть какие-то организации? У всех теперь есть организации, знаете ли. Вдовы
фокусников или что-то в этом роде.
Фокусник. (Сдержанно). Нет; у меня нет вдов.
Герцог. Тогда нечто вроде ежегодного пенсиона для любой вдовы, которая
у вас может... появиться. (Радостно открывает чековую книжку и начинает
говорить на жаргоне, чтобы выразить добрые чувства). Обзовем-ка мы это вашей
парочкой.
(Фокусник берет чек и смотрит на него серьезно, с сомнением. Пока он
разглядывает документ, в комнату медленно входит священник).
Фокусник. Вы в самом деле хотите заплатить подобную сумму, чтобы
узнать, как я проделал этот трюк?
Герцог. Я готов заплатить гораздо больше.
Доктор. Полагаю, я уже объяснил вам, что дело серьезное.
Фокусник. (Все более задумчиво). Вы заплатите гораздо больше...
(Резко). Положим, я открою вам секрет, а вы решите, что в нем нет ничего
особенного?
Доктор. Вы имеете в виду, что он на самом деле очень прост? Ну, скажу я
вам, это будет самое лучшее, что только могло произойти. Немного здорового
смеха - лучшее средство для выздоровления.
Фокусник. (Все еще мрачно смотрит на чек). Не думаю, что вы станете
смеяться.
Герцог. (Разумно уточняет). Но вы же сказали, что это нечто совершенно
примитивное.
Фокусник. Да, самая простая вещь на свете. Вот почему вы не станете
смеяться.
Доктор. (Почти нервно). Ну и что вы хотите этим сказать? Что же мы
станем делать?
Фокусник. (Уныло). Вы не поверите.
Доктор. И почему же?
Фокусник. Потому что это так просто (Он резко вскакивает, еще держа чек
в руках). Вы спросили меня, как я проделал последний трюк. Я расскажу вам,
как проделал последний трюк. С помощью магии.
(Герцог и Доктор, замерев, смотрят на него; но преподобный Смит делает
шаг по направлению к столу. Фокусник набрасывает плащ на плечи. Этот жест,
сигнализирующий об уходе, заставляет и Доктора сдвинуться с места).
Доктор. (Нервно и зло). Вы и в самом деле решили, что можете взять чек
и потом сказать, что все это была только магия?
Фокусник. (Разрывая чек на куски). Я рву чек и говорю вам, что это была
только магия.
Доктор. (С суровой прямотой). Оставьте, ничего подобного не существует.
Фокусник. Нет, существует. Я молился, чтобы не знать о существовании
этого.
Герцог. (Тоже встает). Ну, в самом деле, магия...
Фокусник. (Иронично) Да, ваша светлость, один из тех обширных законов,
о которых вы нам рассказывали.
(Он застегивает плащ на шее и поднимает свой мешок. В это время
преподобный Смит становится между ним и дверью и задерживает его на
мгновение).
Смит. (Тихо). Одну минуту, сэр.
Фокусник. Чего вы хотите?
Смит. Я хочу извиниться перед вами. Я говорю о поведении нашей
компании. Думаю, было ошибкой предлагать вам деньги. Думаю, еще большей
ошибкой было обманывать вас и называть происходящее горячкой. Я больше
уважаю речи фокусника, чем речи медика. И те, и другие произносятся для
того, чтобы одурачить; но ваши одурачивают только на минуту. Сейчас я скажу
все простыми словами и с простыми христианскими мыслями. Вот бедный мальчик,
который, может быть, сходит с ума. Подумайте, если б ваш сын находился в
таком положении, разве вы не стали бы ожидать, что люди расскажут вам всю
правду, которая может помочь?
Фокусник. Да. И я открыл вам всю правду. Идите и проверьте, поможет ли
она вам.
(Снова поворачивается, чтобы уйти, но менее решительно).
Смит. Вы прекрасно знаете, что она нам не поможет.
Фокусник. Почему нет?
Смит. Вы прекрасно знаете, почему нет. Вы разумный человек; и вы только
что сказали это сами. Потому что он не поверит.
Фокусник. (С какой-то злобой) Ну, а кто-нибудь поверит? Вы поверите?
Смит. (С превеликим смирением). Ваш вопрос вполне понятен. Что ж,
давайте присядем и поговорим об этом. Давайте свой плащ.
Фокусник. Я сниму свой плащ, когда вы снимете ваши покровы.
Смит. (Улыбается). Зачем? Вы хотите, чтобы я дрался?
Фокусник. (Жестоко). Я хочу, чтобы вы страдали. Я хочу, чтобы вы стали
свидетельствовать перед собственной паствой. Я говорю, что это
сверхъестественные явления. Я говорю, что они были сотворены духом. Доктор
не верит мне. Он агностик и он все знает. Герцог не верит мне; он не поверит
ни во что столь простое, как чудо. Но какому же дьяволу вы служите, если не
верите в чудеса? Что значит ваше облачение, если оно не значит, что на свете
существует нечто сверхъестественное? Что значит ваш проклятый воротник, если
он не значит, что на свете существуют духи? (Перевозбужденный). Какого
дьявола вы так разоделись, если во все это не верите? (Резко). Может быть,
вы не верите и в дьяволов?
Смит. Я верю... (После паузы). Я хочу поверить.
Фокусник. Да. А я хочу разувериться.
(Входит бледная Патриция, в одежде, подходящей непрофессиональной
сиделке).
Патриция. Могу я поговорить с Фокусником?
Смит. (Тут же шагает к ней). Желаете видеть Доктора?
Патриция. Нет, Фокусника.
Доктор. Есть какие-то изменения?
Патриция. Я просто хочу поговорить с Фокусником.
(Все уходят в сад или в другие двери. Патриция приближается к
Фокуснику).
Патриция. Вы должны рассказать мне, как проделали тот трюк. Вы скажете.
Я знаю, что вы скажете. О, я знаю, что мой бедный брат был груб с вами. Он
груб со всеми! (Лишившись сил). Но он такой маленький, маленький мальчик!
Фокусник. Думаю, вам известно, что существуют вещи, которых мужчины
никогда не откроют женщинам. Эти вещи слишком ужасны.
Патриция. Да. И существуют вещи, которых женщины никогда не откроют
мужчинам Они тоже слишком ужасны. Но я здесь, чтобы все услышать.
Фокусник. Вы на самом деле утверждаете, что я могу говорить все что
угодно? Как бы мрачно это ни было? Как бы ужасно, как бы отвратительно это
ни было?
Патриция. Я прошла через многое, теперь меня ничто не испугает.
Расскажите мне самое худшее.
Фокусник. Я скажу вам самое худшее. Я влюбился в вас, когда в первый
раз вас увидел.
(Садится, положив ногу на ногу).
Патриция. (Вздрагивает от удивления). Вы сказали, что я похожа на
ребенка и...
Фокусник. Я солгал.
Патриция. О, это ужасно.
Фокусник. Я был влюблен, я воспользовался возможностью. Вы так легко
поверили, что я был волшебником? Но я...
Патриция. Это ужасно. Это ужасно. Я никогда не верила, что вы
волшебник.
Фокусник. (Пораженный). Никогда не верили, что я - волшебник!...
Патриция. Я всегда знала, что вы - человек. Что вы - мужчина.
Фокусник. (Делает все, что в силах актера, чтобы выразить страсть). Я -
мужчина. А вы женщина. И все эльфы отправятся в свою страну, а дьяволы - в
ад. А вы и я выйдем из этого огромного вульгарного дома и поженимся...
Сегодня все в этом доме сошли с ума, кажется. Что я говорю? Как будто вы
выйдете за меня замуж! О Боже!
Патриция. В первый раз вы утратили уверенность.
Фокусник. Что такое?
Патриция. Я хотела привлечь ваше внимание к тому факту, что вы
предложили сделку, а я согласилась на нее.
Фокусник. О, это ерунда, ерунда. Как может мужчина жениться на ангеле,
кроме того - на леди. Моя мать была леди, она вышла замуж за умирающего
скрипача, который бродил по дорогам; и эта смесь сыграла дурную шутку с моим
телом и душой. Я все еще вижу, как моя мать готовит пищу в дешевых доходных
домах - и дома становятся все дешевле, штопает белье - и глаза становятся
все слабее. А ведь она могла носить жемчуга, если б захотела принять
разумное решение.
Патриция. И она могла бы выращивать жемчуга, если б захотела стать
устрицей.
Фокусник. (серьезно). В ее жизни мало было радостей.
Патриция. В любой жизни их мало, очень мало. Вопрос в том, каковы
радости. Мы не можем превратить жизнь в сплошное удовольствие. Но мы можем
выбирать те удовольствия, которые достойны нас и наших бессмертных душ. Ваша
мать сделала выбор, я тоже.
Фокусник. (Потрясенный). Бессмертные души! И если я преклоню колени,
чтобы молиться на вас, все вокруг станут смеяться - да и вы сами.
Патриция. (С хитрой усмешкой). Ну, я думаю, вот так будет куда удобнее.
(Садится рядом с ним на домашний манер и продолжает говорить). Да. Я сделаю
все, что сделала ваша мать, не так хорошо, конечно; я буду штопать шляпу
Фокусника (а шляпы штопают?) и готовить Фокуснику обед. Кстати, что на обед
у фокусников. Всегда золотые рыбки, наверное...
Фокусник. (со стоном). Морковь.
Патриция. И разумеется, это только сейчас пришло мне в голову, вы
всегда можете доставать из шляпы кроликов. Как это экономично! Как вы
готовите кроликов? Герцог всегда говорит о тушеном кролике. Мы будем
настолько счастливы, насколько заслуживаем. Мы по крайней мере будем
доверять друг другу и у нас не будет никаких секретов. Я настаиваю на том,
чтобы знать все ваши фокусы.
Фокусник. Я не знаю, кажется, на каком я свете.
Патриция. А теперь, раз уж мы собираемся быть такими открытыми и
свободными, почему бы вам не рассказать, каким реальным, практическим,
ловким способом вы сотворили последний трюк.
Фокусник. (Встает, застывая от ужаса). Как я сотворил последний трюк? Я
сотворил его с помощью дьяволов. (Яростно обращается к Патриции). Вы
поверили в фэйри. А сможете вы поверить в дьяволов?
Патриция. (Серьезно). Нет, я не смогу поверить в дьяволов.
Фокусник. Что ж, эта комната ими переполнена.
Патриция. Что все это значит?
Фокусник. Всего лишь о том, что я поступил так же, как и многие другие;
но очень немногие в этом преуспели (Садится и говорит задумчиво). Я говорил
вам, что встречался со множеством неприятных людей. Среди прочих встречался
я и с теми, которые, взаправду или нет, проделывали наши фокусы с помощью
духов. Я немного занимался столоверчением и стуками. Но скоро у меня
появился повод это забросить.
Патриция. Почему вы это забросили?
Фокусник. Началось с головной боли. И я обнаружил, что каждое утро
после спиритического сеанса я испытываю странное чувство низости и падения,
как будто запачкался в грязи. Полагаю, очень напоминает то ощущение, которое
возникает у людей наутро после выпивки. Но у меня, что называется, крепкая
голова; и я ни разу в жизни не был по-настоящему пьян.
Патриция. Я очень рада.
Фокусник. Не могу сказать, что ни разу не пытался. Но очень скоро духи,
с которыми я играл в столоверчение, сделали то, что они чаще всего делают в
конце всех подобных сеансов.
Патриция. Что они сделали?
Фокусник. Они поменялись местами. Поменялись местами со мной. Я не
удивляюсь, что вы верите в фэйри. Пока эти существа были моими слугами, они
казались мне чем-то вроде фэйри. Когда они попытались стать моими
повелителями...Я понял, что они - не фэйри. Я увидел, что духи, с которыми я
наконец вошел в контакт, были злыми...ужасно, неестественно злыми.
Патриция. Они так сказали?
Фокусник. Не говорите о том, что они сказали. Я был веселым парнем, но
я не пал так низко, как эти существа. Я противостоял им, и после тяжелой
борьбы, психологически говоря, разорвал связь. Но они всегда искушают меня
использовать сверхъестественные силы, которые я от них получил. Они не
слишком велики, но их достаточно, чтобы передвигать вещи, изменять цвета и
так далее. Я не знаю, можете ли вы это представить: похоже на то, будто
человек пьет дурной кофе, хотя он знает, что в нем достаточно магии, чтобы
заставить бутылку шампанского выйти из пустого магазина.
Патриция. Думаю, вы поступили очень хорошо.
Фокусник. (Горько). А когда я согрешил наконец, причина была и
вполовину не такой чистой и христианской, как бутылка шампанского. В слепой
злобе, ярости, гордости, обуянный греховными помыслами из-за грубости
школьника, я призвал врагов и они повиновались.
Патриция. (Касается его руки). Бедняжка!
Фокусник. Ваша доброта - единственная в мире доброта, которая
неспособна ошибаться.
Патриция. И что же нам делать с Моррисом? Я...я теперь верю вам,
дорогой. Но он... он никогда не поверит.
Фокусник. Нет фанатиков, равных атеистам. Я должен подумать.
(Подходит к садовым окнам. Другие мужчины появляются, чтоб остановить
его).
Доктор. Куда вы идете?
Фокусник. Я иду спросить Бога, врагам которого я служил, достоин ли я
еще спасти ребенка.
(Выходит в сад. Он бродит туда-сюда в точности так же, как Моррис. В
это время Патриция медленно выходит из гостиной; наступает долгая пауза, во
время которой оставшиеся мужчины, которые не могут успокоиться, непрерывно
остаются в движении. Проходит много времени, прежде чем они заговорят).
Доктор. (Неожиданно). Занятный человек этот Фокусник. Умный человек.
Любопытный человек. Очень любопытный человек. Такой человек, знаете ли...
Боже правый! Что это?
Герцог. Что "что"?
Доктор. Готов поклясться, я слышал шаги.
Входит Хастингс с бумагами.
Герцог. Ну, Хастингс...Хастингс... мы думали, что вы - привидение. Вы
должны...эээ...быть белым или что-то в этом роде.
Хастингс. Я принес ответ Антивегетарианцам. То есть вегетарианцам.
(Роняет несколько листов бумаги).
Герцог. Хастингс, вы что-то бледны.
Хастингс. Прошу прощения у Вашей светлости. Я пережил небольшое
потрясение, входя в комнату.
Доктор. Потрясение? Какое потрясение?
Хастингс. Думаю, впервые дела Вашей Светлости пострадали от моих личных
чувств. Я не должен беспокоить ими Вашу Светлость. Это больше не повторится.
(Хастингс выходит).
Герцог. Какой необычный субъект. Удивлен, что...
(Резко умолкает).
Доктор. (После паузы, тихо Смиту). Как себя чувствуете?
Смит. Чувствую, что должен закрыть окно или распахнуть его... Только не
знаю, какое.
(Снова долгая пауза).
Смит. (Неожиданно выкрикивает в темноту). Во имя Бога, прочь!
Доктор. (Подскакивая, с дрожью в голосе). Сэр, я не привык, чтобы со
мной так...
Смит. Я не к вам обращался.
Доктор. Нет (Пауза). Но думаю, что мне стоит уйти. Эта комната просто
ужасна. (Идет к двери).
Герцог. (Энергично двигается и вертится, смешивая на столах карты,
документы и т.д.). Комната ужасна? Комната ужасна? Нет, нет, нет. (Начинает
быстрее носиться по комнате, взмахивая руками, как плавниками). Только
слегка переполнена. Слегка перенаселена. И я, кажется, не всех знаю. Нам не
все нравятся. Эти большие вечеринки....
(Падает в кресло).
Фокусник. (Снова появляется у садовых дверей). Отправляйтесь в ад,
откуда я вас вызвал. Это последний приказ, который я отдаю.
Доктор. (Встает, дрожа). И что вы собираетесь сделать?
Фокусник. Я собираюсь солгать бедному парнишке. Я нашел в саду то, чего
он не сумел там найти. Я нашел естественное объяснение этого трюка.
Доктор. (тронут). Думаю, вы в своем роде великий человек. Могу ли я
сейчас же передать ему ваше объяснение?
Фокусник. (Мрачно). Нет, спасибо. Я передам его сам.
(Выходит в другую комнату).
Герцог. (Таинственно). Все мы сейчас чувствуем что-то дьявольски
странное. Чудесные вещи творятся в мире. (После паузы). Подозреваю, что это
все электричество.
(Пауза, как обычно).
Смит. Я думаю, что все это куда больше, чем электричество.
Входит Патриция, еще бледная, но уже воодушевленная.
Патриция. О, Моррису уже гораздо лучше! Фокусник рассказал ему такую
чудесную историю о том, как проделал последний трюк.
Входит Фокусник.
Герцог. Профессор, тысячи благодарностей!
Доктор. В самом деле, вы превзошли себя в оригинальности!
Смит. Гораздо невероятней объяснить чудо, чем его совершить. Каково
было ваше объяснение, кстати?
Фокусник. Я вам не скажу.
Смит. (Удивленный). В самом деле? Почему нет?
Фокусник. Потому что Бог, демоны и Вечная Тайна, отвергнутые вами, были
сегодня в этой комнате. Потому что вы знаете, что они здесь были. Потому что
вы их чувствовали. Потому что вы знаете духов и боитесь их точно так же, как
я.
Смит. Ну?
Фокусник. Потому что все это не помогло. Если я расскажу вам ложь,
которую я рассказал Моррису Карлеону о том, как я проделал последний трюк...
Смит. Ну?
Фокусник. Вы в это поверите, как поверил он. Вы не можете придумать
(указывает на лампу), как можно было естественным образом проделать этот
трюк. Я один догадался, как его можно совершить...после того, как совершил
его с помощью магии. Но если я открою вам естественный способ...
Смит. Ну?...
Фокусник. Через полчаса после того, как я покину этот дом, вы все
будете говорите, как это сделано.
(Фокусник застегивает свой плащ и направляется к Патриции)
Фокусник. Прощайте.
Патриция. Я не прощаюсь.
Фокусник. Вы велики так же, как добры. Но святая может быть
искусительницей, как и грешница. Я отдал в ваши руки свою честь... о, да, от
нее немного осталось. Мы начали с волшебной сказки. Но есть ли у меня право
воспользоваться этой волшебной сказкой? Разве эта волшебная сказка не
подошла к концу раз и навсегда?
Патриция. Да. Эта волшебная сказка раз и навсегда подошла к концу.
(Смотрит на него слегка загадочно). Очень трудно закончить волшебную сказку.
Если вы оставите ее в покое, она будет тянуться бесконечно. Наша волшебная
сказка закончилась тем единственным способом, которым может закончиться
волшебная сказка. Этот единственный способ таков - волшебная сказка теперь
уже не волшебная сказка.
Фокусник. Я не понимаю вас.
Патриция. Она стала явью.
От переводчика
Нашел текст у себя в столе - и не смог удержаться (хотя стоило бы еще
пошлифовать текст). Честертон был, наверное, не самый лучший драматург; я,
скорее всего, не самый лучший переводчик. Однако ж - старались... В
оригинале "миракль" вышел красивый; попытки Честертона ритмизировать
повествование (повторяющиеся в трех действиях вопросы Патриции и сюжетные
ситуации) кажутся чужеродными. Магия - магия и есть... С чем ее и оставим.
Last-modified: Sun, 19 Nov 2006 20:38:33 GmT